Ч. 2-3 Колбаса и пельмени

Часть вторая

Ремарка автора: Разгул преступности в 90-е годы - это следствие развала огромной страны, передела ее имущества, захвата сфер влияния и, в первую очередь, жажда наживы.
По словам Александра Гурова, работавшего в начале 90х начальником 6-го Главного управления МВД по борьбе с организованной преступностью, в 90-е только умышленных убийств было по 32 тысячи в год. После 1991 года число зарегистрированных преступлений по статье «бандитизм» резко возросло – до 500 в день по стране.
***
Место Марины пустовало на колбасном заводике недолго: безработица в лихие девяностые толкала людей покидать родные места и ехать на заработки.
Галя была одной из таких работниц: она приехала в Россию из Украины, в надежде заработать хоть немного денег для своей большой  семьи. Разумеется, ожидаемого счастья она в большом городе не нашла, но считала, что ей повезло: она нашла работу на мясном заводике. Было в нем два цеха: мясной и пельменный.
Это только кажется, что делать пельмени просто: работать приходилось от зари до зари, а начальник еще и норовил штрафовать за малейший брак. Правда, пельменей можно было есть, сколько влезет, но девушки предпочитали пустую лапшу из пельменного теста, чем собственную продукцию. По цеху ходили разные слухи о том, откуда хозяин берет так много дешевого мяса.
– Не одного Шарика или Тузика на фарш разделали! – шептались они. – Нутрии не в счет! Почему-то фарша ночами в холодильнике прибавляется и никаких накладных!
В маленькой двухкомнатной квартирке, кроме Гали, ютилось целых пятнадцать женщин.
– Интересно, когда шеф положит ее в постель? – рассуждали соседки, в первый раз увидев Галю без одежды. – Он обожает молоденьких пышных хохлушек! Яка гарна дивчина! На сметанке и молоке откормленная! Ты явно в его вкусе!
От этих слов Галя краснела как рак.
Фаршем занимался  огромный страшный бородатый мужчина, прозванный работницами Герасимом за то, что он никогда ни с кем кроме хозяина и экспедитора не разговаривал.
– Целый год без мужика сижу, пока мой за детьми приглядывает, – говорила Оксана, старшая из женщин, прихлебывая лапшу, – а в кровать с таким громилой не полезу!
Хозяин с интересом смотрел на молоденькую Галю, но до поры до времени вида не показывал. Как-то раз он попросил зайти ее в свой кабинет. Сменщицы понимающе переглянулись.
– Вот, дошла и до новенькой очередь!
– Раздевайся! – приказал он. – Ухаживать мне сама понимаешь, некогда, дела, так что давай, приступай, время – деньги.
По телу девушки пополз неприятный холодок. Обрюзгший, жирный шеф не вызывал у нее никаких эротических чувств, даже раздеться перед ним уже противно, не говоря о том, что сейчас произойдет.
– Я сегодня не могу, у меня месячные! – соврала Галя, спасаясь за последнюю женскую уловку.
– Ничего, отсосать сможешь, дело не хитрое! Раздевайся!
У девушки из глаз потекли слезы. Конечно, дома на речке ей не раз приходилось раздеваться, чтобы посмущать парней своим телом, но так поступали все девушки, и ничего постыдного не чувствовалось. А здесь, в этом кабинете, перед похотливым начальником…
Галя дрожащими руками расстегнула пуговки на кофточке.
– Давай, разоблачайся! – приказал шеф, глядя на великолепную фигуру работницы. Юбка упала к ее ногам. Галя сняла лифчик и стыдливо прикрылась руками. От страха, и унижения ей вдруг стало холодно.
"Вот сейчас кто-нибудь войдет и увидит!" – думала она, сгорая от стыда. Ее щеки сделались пунцово-красными.
– Трусы тоже снимай! И становись на колени.
Девушка безропотно подчинилась.
Шеф не учел лишь того, что Галя родилась и выросла в деревне. Прекрасно зная, как делаются дети, она понятия не имела об оральном сексе. Почувствовав   во рту громадный ствол, девушка изо всех сил укусила его.
Раздался дикий, нечеловеческий вопль, который не смогла заглушить даже работающая аппаратура.
– В первый раз слышу, чтобы директор так бурно кончал! – веселилась Ирина, по совместительству главная любовница шефа. – Ну все, девушки, видно пора мне сдавать молоденькой дела, а самой идти на повышение в мясной цех.
Получив удар по обеим ушам, Галя на мгновение ослепла и разжала рот. Страшный удар   лишил ее сознания, и она упала на пол. Открыв глаза, девушка увидела, что директор закатал рукав до локтя, и уже взялся расстегивать ремень на брюках, но вдруг передумал и сказал:
– Пожалуй, ремнем ты не отделаешься... Я хочу, чтоб ты это надолго запомнила, – он огляделся по сторонам в поисках подходящего инструмента. – А-а, вот что мне нужно!
Галя похолодела. Юрий Иванович вынул из компьютера сетевой шнур, сложил ее вдвое.
– Все, девушки, перерыв кончился! Давайте за работу! – приказала Ирина. – А нет. Погодите! Слышите? Наша птичка птичка запела!
В это время из-за дверей послышался женский крик, переходящий в жалобный вой.
Шеф зажал голову несчастной между ног и изо всех сил принялся стегать стетевым шнуром.
– Я тебе покажу, как кусаться! – Юрий Иванович рассердился не на шутку.
Боль была такая, что папины розги, щедро отвешиваемые в детстве и юности, показались Гале нежной лаской. Напрасно она пыталась вырваться. Левой рукой директор вывернул ее правую руку в запястье, а правой продолжал наносить жестокие удары. Потом все чувства исчезли. Осталась только боль, дикая, неописуемая боль, казалось, сведет несчастную жертву с ума. Ей казалось, что наказание никогда не кончится... 
– Поганка зубастая! – шеф выпрямился, перевел дыхание и расстегнул две пуговицы на рубашке. – Я тебе покажу, месячные!
Окончания порки девушка не помнила. Посмотрев на бесчувственное тело, перевозбужденный шеф полюбовался результатом   работы и ногой перевернул девушку на спину. Юрий Иванович пристроил шнур назад к компьютеру и глотнул минеральной воды.
– Я тебе покажу, как кусаться! – он начал сдвигать шкурку головки члена. Несколько белых капель упали Гале на лицо и грудь.
– Гадина! – шипел директор. – Сегодня же отправлю к Герасиму, чтоб духу твоего здесь не было.
Когда Галя открыла глаза, шеф приказал  умыться, одеться и готовиться к переводу в колбасный цех в ночную смену.
– Вечером сам все проверю! – сказал директор, подписав приказ о переводе, а бородатый Герасим, его верный помощник, понимающе кивнул головой.

Часть третья

Вечером Герасим  заехал на квартиру и забрал с собой Галю. "Интересно, почему хозяин переводит меня в ночную смену?" – думала Галя, сидя рядом с молчаливым водителем. Обычно перевод в ночную смену "на колбасу" считался повышением: заработки там были в полтора раза выше, и предоставлялась отдельная комната. Одним словом, лучше, чем на пельменях, а ведь она так проштрафилась!
 Правда, почему-то никто из них не приходил к подружкам рассказать о новой работе.
Всю дорогу Герасим молчал.
– Выходи! – приказал он. – Приехали!
Галя шла по цеху и смотрела на новенькое оборудование, явно иностранного производства.
– Это для набивки колбас! – показал Герасим сверкающий автомат, – а там у нас коптильня, деликатесы делаем. Кишки промываем водой, а потом набиваем фаршем и в коптильню! А это мясорубки для фарша! Ультразвуковая насадка из Испании позволяет в считанные минуты снять шкуру.
"Видимо, он рад был нарушить обет молчания и поговорить с новенькой сотрудницей!" – подумала Галя.
В отдельном помещении на деревянных растяжках сушились собачьи шкурки.
"Слухи не врут!" – поняла Галя.
– У нас свои скорняки имеются. Если в фарш добавить соевой муки и чеснока, то собака вполне за баранину сойдет! Шапки продаем на рынке, а вот это цех для первичной разделки мяса. Конечный этап нашей экскурсии.
– Это здесь я буду работать? – спросила Галя, рассматривая мраморные столы.
– Здесь тебя я буду работать! – Герасим посмотрел на нее, как тигр на козленка. – Ты что, не поняла, что за оскорбление шефа сама на фарш пойдешь?
Девушка поняла, что попала "как кур в ощип" в прямом смысле этой пословицы. Против мускулистого великана у нее не было никаких шансов.
Она села на пол и заплакала. "Жить! Боже, как хочется жить!" – вертелись мысли в ее голове.
– В общем, так, мне тут некогда с тобой разговаривать, если хочешь умереть быстро и без мучений – и ложись сама на этот стол!
"Жить! Жить, любой ценой!" – как утопающий хватается за соломинку, она встала на колени и предложила Герасиму чуть-чуть повременить с ее разделкой на фарш. Когда человек чует смерть, то лишние десять минут кажутся ему подарком судьбы.
– Я девушка и так и умру! – плакала она – Будь моим первым и единственным мужчиной!
Где-то в глубине дуще она надеялась на снисхождение и на спасение от смерти и готова была отдать все что у нее есть. Герасим внимательно посмотрел на нее. Плачущая жертва ему нравилась.
– Это не спасет твоей жизни, но я ничего не имею против. Правило простое: пока ты мне нравишься, ты живешь! Так что советую быть со мной нежной и ласковой. Здесь не удобно! Пойдем в каптерку.
Даже сюда доносился тошнотворный запах мяса и крови.
В прокуренном помещении стоял продавленная  кушетка.
"Вот и брачное ложе!" – подумала Галя.
Герасим разделся и выдернул заколку из Галиных волос.
– Танцуй! – он включил приемник, настроенный на музыкальную волну.
Гале никогда не приходилось танцевать голой перед мужчиной, но страх близкой и неминуемой смерти поборол девичий стыд.
– Это шеф тебя так? – спросил Герасим, увидев результат воспитательной работы. – Это он, видимо, готовил тебя на кровяные колбаски. Знаешь, в Океании молодых девушек специально откармливали, чтобы потом переломать им кости и положить отмокать в ручей. Мясо великолепно пропитывалось кровью. Другое дело, что в наш быстрый век мы просто напитываем кровью готовый фарш!
Услышав такие слова, девушке стало дурно, и она без сил упала на диван.
– Красивые у тебя волосы, – он погладил ее так, как это делают профессиональные оценщики в магазине, – пойдут на шиньон! И тело хорошее. Пышная, как пампушка, на сальце со сметаною выросла! – он погладил упругую кожу на Галином животе. – А это что?
Мясник нашел у нее между ног маленькую горошинку и надавил на нее пальцем.
– Какая вкусная штучка. А ты умеешь гладить ее пальчиком? Давай сама, а я посмотрю!
Галя принялась выполнять приказание. Против ее воли клитор стал наполняться кровью, груди вспухли, а соски стали торчком. Клитор как гриб выполз из своей грибницы.
"Боже мой, как стыдно!" – подумала Галя, вдруг вспомнив, как перед домашней поркой на скамейке ее тело вело себя точно таким же образом.
Родители придерживались патриархальных методов воспитания, и ей частенько приходилось отведать солененьких прутьев. Но, лежа дома под розгами, она молила только о том, чтобы наказание скорее кончилось, сейчас наоборот.
"Смотри, как я онанирую! Смотри, какая я молодая и красивая, может в твоей душе появится сострадание! Жить! Как хочется жить!" – Галя раздвинула ноги и закрыла глаза.
Герасим с интересом стал ощупывать пальцем  сокровенное местечко. То, что сейчас должно было произойти, было очень страшно для наивной невинной девушки, но запах смерти перебил все остальные чувства. Найдя девственную преграду, он улыбнулся, встал и открыл бутылку водки.
– На, глотни! – Герасим сковал Гале руки наручниками и сам разделся.
Под волосатой кожей огромного тела играли мышцы.
– На посошок! – он протянул ей полстакана водки. – Легче будет! Но больше не дам, вкус мяса испортится.
Галя проглотила вонючую жидкость и приготовилась к самому худшему. Чудовище в человеческом обличии уже достаточно возбудилось и навалилось на девичье тело.
Что оставалось делать? Сейчас уже не чувствовалось ни боли, ни страха. Хотелось только жить, а для этого надо было заплатить самую большую цену. Ни одной, даже самая высокооплачиваемая проститутке, не платили за секс так дорого: лишними минутами жизни.
"Я думала, будет больнее", – Галя кожей почувствовала, что ее время пребывания на грешной земле подходит к концу. Отдохнув от приятной работы, Герасим повел ее в мясной цех.
– Ты первая девушка в моей жизни, и первая женщина, что легла со мной добровольно! – сказал Герасим, раскладывая ее на мраморном столе. – Как я вас всех ненавидел! Хоть тебя мне почему-то очень жалко, но директор придет и потребует показать… полуфабрикат!
– Но за доставленное удовольсвие ты умрешь очень быстро! Не волнуйся, умрешь   быстро и почти не больно! – он не торопился, внимательно рассматривая тело жертвы.
Холод от мраморной плиты заставил ее тело мелко дрожать. Гале казалось, что могильный холод принимает ее в свои объятия.
– А почему ты на него работаешь? – Галя отчаянно пыталась оттянуть момент казни.
– Девушка, да у меня полсотни трупов на шее висят, это не считая того, сколько народу я в эти пельмени переработал! – Герасим подошел к стойке и выбрал широкий нож. – Меня по всей России милиция ищет! А хозяин меня который год от милиции отмазывает! А за что он на тебя рассердился?
Галя рассказала, что произошло в кабинете.
– Эх, ты, дура деревенская! Надо все делать не так. Вот смотри: это все надо облизывать и не в коем случае не кусать.
– А можно я попробую?
– Не возражаю! Этим ты купишь еще несколько минут жизни! – Герасим помог ей слезть со стола и поставил на колени – Но, если рискнешь стиснуть зубки, умирать будешь очень-очень долго и мучительно!
Галя почувствовала, как от прикосновения ее губ орган палача напрягается и приходит в боевую готовность. К горлу подступила блевотина, но, боясь, что Герасим тут же приступит к казни, девушка заглотнула все назад, доставив палачу огромное удовольствие. Покрытый вздевшимися венами  болт стал мелко вздрагивать.
– Молодец! Быстро учишься! – блаженно улыбался Герасим. – Жаль немножко поздно! Что этот опыт тебе некогда не пригодится! Галя почувствовала вкус спермы на  языке!
"Боже, как хочется жить! Сейчас он обмякнет и все!" – Галя заплакала в последний раз жизни. С каждой капелькой, что она отсасывала из потерявшего твердость органа, он высасывала уже не минуты, а секунды собственного бытия на этой земле.
(продолжение следует)