Ниновка далекая и близкая. Глава 2
Неожиданно в тишине зимнего леса послышался веселый перезвон колокольчиков. Их звучание стремительно приближалось.
- Никак почтовые несутся?! - перекрестился монах, выправляя сани с дороги на
узкую колею. - Поди с депешею. Гляди, несется-то как! Батюшки!...
Навстречу путникам во весь дух, птицей пронеслась почтовая тройка…
- Ай, да тройка! Ай, да ямщик удалой!... Вот, она наша Россия- Матушка! Подневольная да Горемычная… А стоит ей только вырваться на простор: взлетает она птицею вольною! И по удали и размаху нет ей равной на всем белом свете!
Монах, стоя на коленях, что-то усердно зашептал, а Лука, сдвинув набок ушанку, навострил ухо и затаил дыхание... Уж очень ему хотелось понять, кому и что такое тайное нашептывает этот угрюмый человек.
Но встречный ветер мешал и доносил до слуха лишь гул дремучего леса да фырканье бегущей лошадки.
- Нет, никак не могу разобрать, о чем он шепчет... Видать не дано мне того знать! - подумал Лука.
Поднял высокий воротник старенького кожуха, засунул глубоко в рукава мозолистые руки и с мыслями: «Наверное, все ж монах молитву читает?!», мирно задремал.
Вскоре лесная дорога закончилась, сани выехали к реке.
Оскол-река, скованная зимними морозами да заметенная февральскими метелями, спала. Ее берега сравнялись с рекой в единое необъятное пространство. Ни угасающие звезды зимнего неба, ни тусклые лучи холодной луны, ни колючий ветер со снежными вьюгами не могли беспокоить ее спящее подводное царство.
Вот и мост – главная уездная переправа. Удало срубленный уездными мостниками, он твердо стоял на сосновых срубах-опорах, соединяя пологие берега реки от края и до края. Обледенелые брусья, связанные толстыми веревками из липовой коры служили настилом.
Монах натянул вожжи:
- Тр-р-р! Полегче, милая!... Полегче!
Лошадь тревожно фыркнула и осторожно пошла вперед. Под тяжестью саней, насквозь промерзший, мост скрипнул, будто дал знать, кто тут хозяин.
Лошаденка вздрогнула и попятилась назад.
- Ничего, ничего, милая! Ступай вперед с Богом!
Лошадка послушно потянула за собой гружёные розвальни.
На пригорке сани остановились.
- Лука! Да ты, никак уснул?
- Да, вот прикемарил маненько. А мы никак добрались! Хоть и не дальняя тут дорога, но все-равно убаюкала…
- Доехали, слава Богу!
Монах выскочил из саней, привязал к столбу лошадь и приспособил к ее морде мешок с овсом. Кобыла аппетитно захрустела, благодатно принимая этот заслуженный завтрак.
- Так куда ты теперь, Лука?
- Теперича на базар пойду. Сегодня четверг, базар не шумный будет. Справлюсь, и назад до дому. Евдокия, жинка моя, просила поспешить и не задерживаться.
- А как обратно будешь добираться?
- Так с песчанскими по речному санному пути и доеду до Ниновки.
- А когда ж тут, в уезде, торг будет? - поинтересовался монах.
- Так по воскресениям у нас торги. Шумны правда, народу много, чего только там не увидишь…
- Эх, народ, народ!... Не боится Бога! Великий пост вот-вот начнется, молиться надо, а они все пьянствуют да шумят.
- Так-то оно так... Да, это кому как! Вот, к примеру, торговым людям – торг, а бесчинникам и беззаконникам – пьянство да бой, да игры бесовские.
- Прости меня, Господи! - перекрестился Лукa.
Угрюмость монаха словно растаяла, он взглянул Лукe в глаза и по-доброму наставил:
- Ты молись, Лука! Молись...
- Молимся, мил человек! Всем семейством молимся! Как же без Бога прожить на белом свете?
- Правильно! Лука, помолись и за меня грешного.
- Так, как величать-то тебя, мил человек?
- Инок Арсений. В миру был Митрофанов Семен.
- Помолюсь, конечно! Помолюсь, Арсений, и ты молись за меня, грешного, и за мою семью! – ответил Лука, в пояс поклонился монаху, поправил шапку-ушанку и поспешил к торговой площади.
- Не забывай Бога, Лукa!
Монах трижды осенил крестным знамением удаляющегося попутчика, взвалил мешок на плечи и направился к Успенской церкви.
Продолжение тут http://proza.ru/2019/08/02/903
Свидетельство о публикации №219073100203