XIII. Угасший свет меноры

   Рим. Субурра

   Год 819 от основания Рима


 Сергиус проснулся от громкого, требовательного стука в дверь.
 „Кого принесли фавны в такую рань?“ - недовольно подумал он, глянув в окно с распахнутыми ставнями
и определив время суток по солнцу, которое едва появилось одним боком в левом
верхнем углу оконного проема.
 Должно было быть не позднее первой смены утренней стражи.
(Почти всю свою сознательную жизнь Сергиус провел в легионах и привычка делить
сутки на смены караулов была неистребима.)
 Голова слегка побаливала после вчерашних возлияний. „Я медленно, но верно становлюсь
пленником Бахуса! А с другой стороны, почему бы и нет? Что еще остается делать старому
вояке без войны?  Скука смертная...“
 Повторный, еще более требовательный стук нарушил ход мысли.
 – Иду уже, галльский волк тебя подери, кто бы ты ни был! – раздраженно крикнул Сергиус,
вставая с кровати и набрасывая на плечи простыню. Запахнувшись ею на манер тоги, он
подошел ко входной двери, отодвинул засов и и потянул дверь на себя.

 На пороге стоял рослый, массивный мужчина лет 30–ти в военной форме со знаками
отличия старшего военного трибуна. Оружия при нем не было.
 – Однако! - удивленно вскинул брови Сергиус, - чем обязан столь высокому посещению?
 - Ты бывший центурион римской армии Сергиус Ливий Янус?
 Ветеран утвердительно кивнул подбородком :
 - Да, я тот самый и есть.
 - Мое имя Тит Флавий Веспасиан. Трибун-латиклавий 5-го легиона Жаворонков. Ты позволишь
войти в твое жилище?
 - Да, конечно входи! Прямо в триклиний. Располагайся удобно, насколько это возможно в
скромной квартирке инсулы. - Сергиус отступил шаг в сторону и сделал пригласительный жест
рукой. Флавий прошел в комнату, уселся на ложе и неодобрительно посмотрел на глиняный кувшин,
 бронзовый кубок и остатки жареной курицы на мраморной столешнице треножника.
 - Ты стал пьяницей, центурион?
 - Нет, что ты, трибун! Это так... - Ливий сделал неопределенный жест, - я мог бы
предложить тебе глоток вина, но боюсь, оно не для сенаторских желудков...
 - Оставь это! - перебил его Флавий, - ты прекрасно знаешь, что мы плебеи и к
 сенатскому сословию принадлежим совсем недавно - по меркам божественного Юлия...
Так что в первую очередь я солдат, а потом уже патриций. Наливай!
 - Чистое?
 - Разумеется!
Сергиус смахнул куриные объедки в корзину для мусора,
достал с полки еще один кубок, наполнил его вином и поставил перед Титом.
 - Угощайся! Вот еще виноград и овечий сыр - извини, чем богат...  А я, с твоего позволения,
пока оденусь. - с этими словами он направился в смежное помещение, служившее спальней.

 Облачение заняло не больше минуты и Ливий вновь предстал перед неожиданным гостем.
Флавий махнул рукой, указывая на стул напротив и произнес :
 - Вероятно, ты уже догадался, по чьему велению я здесь.
 - У меня только одна версия. Твой отец и мой бывший командир Веспасиан посылает тебя... -
Сергиус принял предложение Тита, больше похожее на приказ, сел на стул и налил себе вина из
кувшина.
 - Угадал. Отец помнит и ценит тебя, центурион, и поэтому просит об услуге...
 - Хоть я и не центурион уже, а старая рваная калига, любая просьба моего легата для меня
приказ, и я не пожалею жизни, чтобы выполнить его. Веспасиан - лучший из полководцев
нашего времени и служить под его командой это честь для каждого солдата! Прости за пафос,
трибун, но я действительно так считаю. - Ливий приподнял кубок, - аве император!
 Тит Флавий отсалютовал в ответ :
 - Аве император! В исконном смысле этого слова - непобедимый! Мне нравится твоя
позиция, ветеран, и я перейду к делу : что ты знаешь о иудейском восстании?
 - Немного. В Риме больше говорят о сумасбродствах Нерона и о христианах, а болтовня
плебса это мой единственный источник информации... 
 - Тогда слушай! Я посвящу тебя в суть. 

 Все началось около полугода назад, когда некто Гессий Флор, прокуратор Иудеи, крупно
проигрался на скачках, а может, вел непомерно роскошный образ жизни. А скорее, и то и
другое, но неважно...   Так вот - этот идиот решил поправить свое финансовое положение за
 счет иудеев и имперской казны. Он резко повысил основные налоги в Иерусалиме, с тем,
чтобы разницу ложить в свой кошелек.  Иудеи возмутились и устроили волнения в городе.
Тогда Флор совершил вторую ошибку - приказал жестко разогнать недовольных. При этом
погибли несколько местных, и это стало каплей, переполнившей чашу...
 Все иерусалимцы встали как один - стихийно вспыхнуло восстание.
Гарнизон там - всего одна когорта. Что это против десятков тысяч иудеев, хоть и плохо
вооруженных? Гарнизон был разбит, Гессий с дюжиной легионеров вырвался из города и ушел
в Антиохию, под прикрытие Сирийских легионов...  Когда все это дошло до императора, он
принял справедливое и мудрое решение - налоги вернуть на прежний уровень, Флора наказать
 жесточайше и назначить нового прокуратора, но иудеи вошли в раж, восстание перекинулось на
 Тивериаду, Кесарию, Яффу и другие города. Ради справедливости надо сказать, что среди
руководства восстанием были умеренные первосвященники, склонные принять предложение Нерона,
но произошло восстание внутри восстания, умеренные были убиты, возглавили восставших зелоты.
А именно - сикарии, самое радикальное крыло из всех этих бесчисленных религиозных партий,
пес их разберет...

 Так вот : сикарии кинули клич - независимость или смерть! Эти недоумки сами полезли в
узкое горлышко амфоры...   Шакал, укусивший за хвост льва...  На что он надеялся? 

 Нерон, получив такой ответ, приказал подавить восстание силами проконсула Сирийской
провинции. Наместник Сирии Цестий Галл возглавил XII-ый Молниеносный и двинул его
на Иудею. Поначалу кампания продвигалась успешно, но на марше на Иерусалим, где-то в горах
Галл угодил в ловушку, подстроенную мятежниками. Ущелье, настолько узкое, что легион не
мог развернуться в боевые порядки, оказалось засадой - шесть когорт погибли, забросанные
сверху камнями. Остальным удалось прорваться, но участь Цестия незавидна, конечно...
Лучшее, что этот недоносок может сделать - вогнать гладиус в свое брюхо, дабы избежать
позора. Я бы на его месте погиб там, в ущелье. Это был бы оптимальный выход из ситуации... 
 Узнав об участи Двенадцатого, Нерон рассвирепел и вспомнил о своем лучшем (как ты
справедливо заметил) военачальнике - Веспасиане, коего он незадолго до иудейских событий
отправил в отставку...   Об этом я расскажу тебе отдельно, центурион - эта забавная история
того стоит!

 Как ты, наверное, знаешь, наш император - выдающийся поэт, актер и музыкант. Своими
рифмами он затмил самого Гомера! - Тит иронично усмехнулся, - среди прочих его талантов есть
также и сочинительство пьес. Одну из них он поставил во дворце для приближенных, где сыграл
и главную роль. Отцу „посчастливилось“ быть в числе зрителей, но во время представленья он
заснул - я полагаю, от скуки...  Нерон очень обиделся на это, лишил отца всех должностей и
отправил в отставку.  Наш император так и остался подростком! (Хранят его Мельпомена, Талия,
Каллиопа и все прочие музы!) - Флавий опять ухмыльнулся, - как бы там ни было, Веспасиан
удалился в наше родовое поместье Тертуллы, что в Этрурии, и был вполне доволен и даже
счастлив там, наслаждаясь заслуженным отдыхом и занимаясь пчеловодством, причем вполне
успешно. И тут-то он опять понадобился императору!  В общем, Нерон вызвал меня из рейнских
легионов в Рим и отправил к отцу с извинениями и просьбой! - Тит сделал ударение на
последнем слове и поднял  указательный палец, - возглавить армию в иудейской кампании
на любых условиях!
 Условия отца таковы - он получает три легиона, двадцать три когорты ауксиллариев и еще
шесть ал конницы.  Я буду командовать одним из легионов - это второе из условий. И третье -
Веспасиан будет иметь полную свободу действий в ходе кампании, без всякого вмешательства со
стороны стихоплета и декламатора, - трибун усмехнулся в очередной раз, - однако и Нерон
выдвинул встречное условие - щадить жизни легионеров и не бросать их на штурм стен. Ему жаль
тех шести когорт Молниеносного и он требует минимальных потерь! За это он дает нам
неограниченное время.

 Все это время Сергиус молчал и внимательно слушал. Он уже догадался, в чем будет состоять
просьба бывшего командира и был даже рад вновь открывшимся обстоятельствам.
  „Хватит жить сытой, тупой и бессмысленной жизнью. Пора встряхнуться!“
 Его все еще мучали события двухлетней давности - Большой Пожар, последовавшие за ним
гонения на христиан, гибель соседей сверху - Мария, его жены Луции и маленького Корнелия.
 Голодный медведь, пожирающий мальчика на арене Большого Цирка на глазах его
 родителей, распятых на крестах тут же, тошнотворный запах свежей крови вперемешку с горелым
 мясом - этот сон посещал ветерана раз пять-шесть в месяц...
 „Надо менять обстановку!“ - окончательно решил про себя Сергиус Ливий Янус.

 - Подробности плана кампании ты узнаешь после твоего согласия, - продолжал тем временем
 Тит, - вместе с остальными трибунами и приорами  моего легиона. Поскольку я молодой
 еще легат, отец хочет, чтобы меня окружали надежные и опытные люди. Ты - один из них!
 Помимо всего прочего ты служил в Иудее, знаешь их порядки и обычаи. Получишь вторую
 когорту легиона, жалованье, долю военной добычи, соответствующую твоему положению и
 20 денариев в месяц лично от Веспасианов. Что скажешь?
 - Поздравляю тебя с высокой должностью, легат! И да - я согласен.
 - В таком случае будь в Остии не позднее декабрьских календ. Там в порту найдешь меня и мы
вместе отправимся в Египет. Мой легион - 15-ый Апполинарис, расквартирован в Александрии.
Я приму легион и двину его через Синай к южной границе Идумеи. Мы должны быть там никак
не позже мартовских ид следующего года.
 Все понятно, старший центурион?
 - Так точно, командир!

                * * * * * * *

 Иудейская кампания продолжалась  четыре долгих года.
Все прошло по плану Веспасиана-старшего, согласно которому римская армия, разделившись на
две части, вторглась в Иудею с севера и с юга. Основные силы под командой старого
Флавия начали свой путь в Галилее, легион Флавия-младшего вошел в Идумею. Обе силы
двигались навстречу друг другу, методично, планомерно и не спеша беря города один за другим,
беспощадно уничтожая сопротивляющихся и продавая в рабство сдавшихся. Счет шел на сотни
тысяч...   Такова была плата за погибшую половину 12-го Молниеносного легиона и разбитые
гарнизоны Иерусалима, Кесарии, Тивериады - в общей сложности около шести тысяч римских
солдат. Шакал, укусивший льва за хвост, заплатил за это не только своей жизнью, но и жизнями
всей своей стаи.
 Некоторые называли это полноценной войной, другие - лишь подавлением восстания.
 Старший центурион 15-го Аполлонова легиона Сергиус Ливий Янус не без оснований полагал,
что это была карательная экспедиция, попросту избиение младенцев.
 После падения и уничтожения Иерусалима педантичные и основательные римляне подбили
 окончательные итоги кампании - миллион убитых, 120 тысяч проданных в рабство...
 Количество бежавших в северную Африку, в Парфию и на Кипр не поддавалось учету.
 Провинция Иудея исчезла с политической карты, позже вместо нее появилась провинция
Сирийская Палестина, на территории которой иудеям было запрещено селиться и проживать.

 Командуя своей когортой, Сергиус принимал непосредственное участие в штурме Иерусалима
и последнего в городе оплота восставших - Второго Храма, в стенах которого укрылись
остатки самых отчаянных мятежников, но это уже другая история...