Келейная икона елеонской монахини Вероники

Келейная икона елеонской монахини Вероники (Рахеб)
/История принесения в 1951 году в Иерусалим  ценной иконы из Оптиной пустыни/

На  горе Елеон в Иерусалиме, в келье монахини Вероники (Рахеб) с 1979 года хранится икона Божией Матери Иверской. В далеком 1914 году известный в России Оптинский старец Анатолий (Потапов) подарил  эту икону княгине Татьяне Константиновне Багратион-Мухранской. В 1946 году в Женеве ее постригли в монахини с именем Тамара и благословили подвизаться в Святой Земле. Здесь в 1951 году она возглавила   Свято-Вознесенский женский монастырь в юрисдикции РПЦЗ. Игуменья Тамара (урожд. Романова; княжна императорской крови Татьяна) всю жизнь не расставалась с иконой из Оптиной пустыни. Она была для нее иконой-путеводительницей. А начиналось все в царской России…

В 1919 году вдовствующая княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская после расстрела 29 января ее любимого "Дяденьки" Великого князя Дмитрия Константиновича решила подстраховать себя и спасти своих маленьких детей от возможных будущих преследований. В Петрограде она спешно готовилась к вынужденной эмиграции и без сожаления расставалась на частной квартире со всеми окружавшими ее вещами и предметами. "В этом отношении у меня счастливый характер. Я заставляю себя не привязываться к вещам и прямо иду на это. Одна из нянь говорила всегда "все равно в гроб с собой не возьмешь". Лучше хранить и любить "сокровище неветшаемое", – писала она весной 1918 года своей подруге – великой княгине Татьяне Николаевне, второй дочери императора Николая II [1].
Татьяна Константиновна   собрала в дальнюю дорогу только  самые необходимые вещи. Среди них находились памятные  подарки ее родителей – молитвослов и  небольшая книга академика Н.Я. Марра «Царица Тамара, или Время расцвета Грузии», а также  ставшая дорогой ее сердцу  подарочная икона из Оптиной Пустыни.

Памятным  событием в жизни княгини, ожидавшей  появления на свет второго ребенка, стала поездка в Оптину Пустынь зимою 1914 года. Она приехала к известному  старцу Анатолию (ныне – святой преподобный Анатолий  Оптинский Младший) на исповедь, соборование и благословение. Встреча с ним  произошла в канун   празднования иконы Божией Матери Иверской.   Старец  Анатолий был как  всегда приветлив,  ласков и  сердечен с Татьяной Константиновной. На прощание он произнес ей несколько мудрых слов и вручил  в подарок  иконку.
На этой деревянной иконе с серебряным окладом (18 х 11 см) изображен Лик Божией Матери Иверской. На обратной стороне иконы Татьяна Константиновна начертала собственной рукою такие строки:
 
"1914 февраля 5-го в Оптиной Пустыни после соборования от старца иеросхимон. Анатолия со словами "ВОТ ВАМ БУДЕТ БЛАГОСЛОВЕНИЕ ОТ МЕНЯ ИВЕРСКАЯ БОЖИЯ МАТЕРЬ".

Этой иконкой иеросхимонах Анатолий духовно подготовил Татьяну Константиновну  к будущим  серьезным испытаниям и трагическим событиям в ее жизни. Княгиня  сразу полюбила  эту иконку и решила не расставаться с нею  до конца своих дней. После Оптиной Пустыни княгиня с иконой, отправилась на несколько месяцев в Кичкинэ – крымское имение  своего отца, а позже - дяди Великого князя Дмитрия Константиновича , где  в  6/19 апреля  1914 года  у нее родилась дочь Наталия.
Икона, ставшая путеводительницей в жизни княгини,  была свидетельницей  проведения в  Кичкинэ  крестин, где присутствовали восприемники маленькой княжны Государь Император Николай Александрович и его дочь, Великая княжна Ольга Николаевна. Начиная с осени военного 1914 года, в семействах Романовых и  Багратион-Мухранских происходят роковые события. К великому несчастью княгини, скорбный мартиролог семьи открыл 29 сентября/12 октября  ее младший брат  князь Олег Константинович, корнет лейб-гвардейского Гусарского полка, скончавшийся от тяжелых ранений в Первой мировой войне. Господь укреплял княгиню в новых испытаниях и телесных страданиях. В апреле 1915 года произошло падение Татьяны Константиновны с маленьким сыном Теймуразом из открытой низкой повозки – шарабана. После этого несчастного  случая княгиня, получившая разрыв связок на ноге, несколько месяцев передвигалась  с помощью  костылей. Другим тяжелейшим ударом  для нее стало фронтовое известие: 19 мая 1915 года  на войне пал смертью храбрых ее любимый супруг и отец двух маленьких детей – князь Константин Александрович Багратион-Мухранский. На его погребение,  состоявшемся  31 мая  в родовом склепе-усыпальнице, в  грузинской Мцехте, Татьяна Константиновна прибыла на костылях и в сопровождении брата  князя Игоря Константиновича. Через два дня после похорон они получили телеграмму о кончине их дорогого отца – Великого князя Константина Константиновича.  Это трагическое известие Татьяна Константиновна приняла с христианским смирением. В день похорон отца  она встретилась один на один со своей "Тетей Эллой" –  вдовствующей Великой княгиней Елизаветой Федоровной, настоятельницей Марфо-Мариинской общины в Москве. «...Меня утешила и подкрепила. Без одного движения», – вспоминала позже княгиня Татьяна Константиновна [2].   Примечательно, что  и Великая княгиня Елизавета Федоровна в 1914 году тоже совершила поездку в Оптину Пустынь и встречалась там со старцем Анатолием.

На всю жизнь запомнила вдова Татьяна Константиновна мудрые слова утешения: «Вы всегда носите в сердце Христа, как Ваш отец всегда его носил...» Их произнес давний  друг отца – российский государственный и общественный деятель Анатолий Фёдорович Кони, неожиданно пришедший  домой к княгине, чтобы выразить ей свои соболезнования. Молившись перед  иконкой, полученной из рук старца Анатолия, княгиня Татьяна Константиновна часто  вспоминала  и другие свои поездки в Оптину Пустынь. Она, как известно, с отроческих лет интересовалась монашеством, ежедневно обращалась к поучению Оптинских старцев и держала в душе их молитву, ставшую духовной опорой всей ее будущей жизни. Вспоминала княгиня и самую первую поездку в Оптину Пустынь. Впервые Татьяна Константиновна  (до замужества ее величали  княжной императорской крови Татианой) посетила Оптину Пустынь в 1901 году. Ее отец великий князь Константин Константинович заботился о том, чтобы дети знали православные традиции и народные обычаи. С  этой целью он устраивал паломнические путешествия детей по монастырям и известным русским святыням. Летние каникулы княжеские  дети проводили с воспитателями на природе, вблизи известных русских монастырей. Родители желали дать детям настоящее русское воспитание и хотели, чтобы те некоторое время пожили в  настоящей русской деревне, так как они ничего, кроме дворцов и дворцовых парков, не видели в России. Вдохновительницей  этой идеи была воспитательница княжны Т.В. Олсуфьева.
Княжна Татиана вместе с пятью братьями провела все лето  1901 года в отремонтированном отцом имении Кашкина в селе Прыски Козельского уезда Калужской губернии. Его население духовно окормлялось влиянием двух монастырских обителей: Оптиной Пустыни и  Шамордина. Православная атмосфера, присутствовавшая здесь, благотворно повлияла на княжеских детей.В  расположенном неподалеку селении Шамордино княжна Татиана и молилась вместе с сестрами местной Казанской женской общины, насчитывающей более двухсот монашествующих. При общине, управляемой слепой и прозорливой монахиней Евфросинией (Розовой), существовали детские ясли и приют. Здесь была начальная школа, где дети получали первоначальные знания: сёстры занимались с ними чтением, письмом и Законом Божиим. В начале июля 1901 года община была возведена в степень монастыря.
 
Княжеским детям рассказывали, что в Оптиной Пустыни помимо преставившегося в 1894 году великого старца – иеросхимонаха Анатолия (Зерцалова), называемого в народе  «Большим» или «Старшим», подвизается  еще  один  мудрый старец по имени "Анатолий" –  иеродиакон Анатолий (Потапов).   За год  до приезда княжны Татианы в Прыски иеродиакон  Анатолий, не имея еще священнического сана,  уже был известен русским паломникам как "признанный Оптинский старец". Позже его стали называть в православном народе "Анатолием Младшим".  Дети видели, как возле кельи отца Анатолия всегда стояла толпа людей, желавших попасть к нему на исповедь. Забегая несколько вперед, отметим, что духовником Шамординского женского монастыря иеромонаха  Анатолия (Потапова)  назначили  только в  марте 1906 года.
 
Княжна Татиана посещала богослужения и в Оптинском монастыре, знакомилась с монахами, приобрела у свечного ящика книжечку «Помянник» и  хранила ее многие годы. К детям в Прыски приезжал на несколько дней их отец. Монахов Оптиной пустыни Великий князь Константин Константинович благодарил за молитвы в связи с принятием Православия в 1889 году Великой княгиней Елизаветой Федоровной, супругой Великого князя Сергея Александровича, крестного отца княжны Татианы. Однажды в ее присутствии игумен Оптиной Пустыни подарил отцу икону Казанской Божией Матери и просфору. В Прысках княжне Татиане и ее братьям «было так благодатно, хорошо», что они оставались в имении Кашкина гораздо дольше предполагаемого срока, до глубокой осени…

В последующие годы  Татьяна Константиновна сблизилась со старцем Анатолием  благодаря  своему дяде Великому князю Дмитрию Константиновичу.  Будучи духовным чадом Оптинских старцев,   князь  пожертвовал землю для закладки подворья Шамордина на Петербургском шоссе близ Стрельны.  Для обсуждения вопросов о пожаловании земли для подворья старец  Анатолий несколько раз приезжал в Петербург и встречался с великим князем Дмитрием Константиновичем и Татьяной Константиновной.В письме  Анатолию Федоровичу Кони, датированном  1916 годом,  княгиня спрашивала: "Знаете ли Вы, что сейчас в Петрограде находится (на Гороховой 50, подъезд с Фонтанки) старец из Оптиной пустыни о[тец] Анатолий. Несмотря на заметное падение  веры, его осаждают толпы народа, но для каждого он находит слово утешения, каждому приветливо улыбается" [3].

После смерти любимого отца и гибели дорогого супруга Татьяна Константиновна вместе с  Великим князем Дмитрием Константиновичем посещала знаменитые монастыри – Оптину, Шамордино, Саров, Дивеево. К ним присоединялись в паломнических поездках помощник и друг   дяди – Александр Васильевич  Короченцов, монахиня Леснинского монастыря Гавриила (прежняя «няня Атя» – Анна  Александровна Беляева). Монахиня Гавриила подвизавшаяся в Леснинском монастыре  около десяти лет,  во время Первой мировой войны эвакуировалась  с  монашеской общиной в Россию.  Монахиня Гавриила перешла в Шамординский женский монастырь, однако  там она никогда не жила. Ее приписали к подворью    Шамординского монастыря в имении великого князя Дмитрия  Константиновича, "в мызе Стрельне в окрестностях Петербурга". Монахиня Гавриила продолжила свое служение в миру, помогая Татьяне Константиновне и ее брату Гавриилу Константиновичу  поддерживать порядок в их домах.

Во всех монастырях  Великого князя Дмитрия Константиновича и сопровождавших его людей принимали и угощали как гостей архимандрита и настоятеля. Кстати, во время пребывания в монастырях и на организованных там трапезах Татьяна Константиновна научилась вкушать пищу без вилки, только столовой ложкой. Татьяна Константиновна во время этих паломничеств духовно общалась  с уже ставшим очень  знаменитым старцем Анатолием. Духовные беседы и наставления этого иеросхимонаха поражали паломников прозорливостью, они успокаивали, умиротворяли и утешали.  Татьяна Константиновна высоко ценила в старце  Анатолии его смирение,  любовь и сострадание к людям.

Посещение монастырей  и духовное общение  в них со старцами  и игуменьями не только придавали сил,  но и  обновляли,  возрождали Татьяну Константиновну. Там она много молилась,  поминая своего супруга, отца и брата. Старец Анатолий очень напоминал ей преподобного Серафима Саровского, поэтому вместе с другими   почитателями   старца  Анатолия она  называла его  "вторым Серафимом".
О радостном  и светлом лике старца   Анатолия Татьяна Константиновна  рассказывала своим ближайшим родственникам. 11 июля 1917 года в письме  своей тете – Великой княгине Ольге Константиновне она  процитировала утешительные  слова  старца Анатолия. Поздравляя  с  Днем Ангела, она написала тете: "Да хранит Тебя Господь, и да не скорбит твое сердце. "Бог милостив", говорит Оптинский  ста[рец] Анатолий" [4].
 
 Иеросхимонах Анатолий являл для Татьяны Константиновны  пример того, как правильно и по-христиански относиться к смерти близких людей, к многочисленным скорбям и искушениям.  В 1919 году  княгине Татьяне Константиновне  суждены были нелегкие испытания и в Петрограде, и  вдали от Российской земли. Вывозить вдову с двумя малолетними детьми решился полковник царской армии Александр Васильевич Короченцов, верный  помощник  Великого князя Дмитрия Константиновича. В длинной и утомительной дороге на Запад перед иконкой из Оптиной Пустыни молились вместе с   Татьяной Константиновной ее дети Мураз и Наталия, а также преданный друг Александр Васильевич Короченцев.  Княгиня добавила  в дороге  новые  имена усопших в книжечке "Помянник":   трех родных  ее братьев  – князей Иоанна Константиновича, Константина Константиновича, Игоря Константиновича, а также  имя Великой княгини Елизаветы Федоровны,  убитых большевиками в июле 1918 года  под Алапаевском Верхотурского уезда Пермской губернии.

Прибыв в Швейцарию, беженцы из России    поселились   на ферме, расположенной  на  подъеме горы недалеко от города Веве.  В деревенской хате Татьяна Константиновна поместила иконку Иверской Божией Матери на видном месте. Соседям по ферме  новая хозяйка  деревенского двора объявила, что ее фамилия "Багратион". Татьяна Константиновна и Александр Васильевич работали на ферме  с утра до ночи, воспитывали маленьких детей и ухаживали за  домашними животными.  Богослужения  они посещали в православной церкви   в честь святой великомученицы Варвары  в Веве, где в то время служил женевский священник  протоиерей  Сергий   (Орлов). Похудевшая после операции по удалению кисты   и изможденная от физического труда княгиня Татьяна Константиновна вела на ферме  жизнь обыкновенной крестьянки, обремененной  многими трудами и  домашними заботами.  Дочери и внукам  частично помогала деньгами    из Бельгии Великая княгиня  Елизавета Маврикиевна, проживавшая в эмиграции.

Накануне 9 ноября 1921 года  Татьяна Константиновна,  решившая связать свою дальнейшую судьбу с  Александром Васильевичем Короченцовым,  прибрала  все комнаты в жилище и вычистила до блеска  серебряный оклад на любимой иконке. В этот день их обвенчал  и поздравил  протоиерей Сергий (Орлов). Счастливых супругов и  своих маленьких внуков пригласила  на встречу в Брюссель мать Татьяны Константиновны – Великая княгиня   Елизавета Маврикиевна. Все вместе решили  встретить Рождество Христово и Новый 1922  год.  Уезжая с фермы, Татьяна Константиновна продала телку "Тетю Веру" и всех кроликов. Корову пришлось  отправить к знакомому соседу, а свинью – заколоть и съесть. По дороге в Бельгию супруги обсуждали предложение родственников переехать в Германию, но в итоге отказались  от него: везде была дорогая жизнь. Кроме того, Александр Васильевич не знал немецкого языка.

В брюссельской гостинице "Carlton", где остановились супруги с детьми, неожиданно заболел Александр Васильевич. Он жил в одном номере с маленьким Муразиком и заразился от него опасной инфекцией. 22 декабря  доктор осмотрел больного  и поставил диагноз – дифтерит. Мураз, слава Богу, быстро поправился от болезни и чувствовал себя  хорошо. Рождественские праздники встретили грустно, в церковь не ходили. Службы  в ней отменили, некем было заменить заболевшего батюшку. 24 числа Александра Васильевича вынесли на носилках из гостиницы и увезли в клинику. Татьяна Константиновна, по воспоминаниям присутствующей  при этом монахини Гавриилы, была грустна и бледна. Со страдальческим лицом она шла за докторами к машине. Увидев своих детей рядом с монахиней, она перекрестила их.
Княгиня Татьяна Константиновна старалась стойко и по-христиански переносить в эмиграции все обрушившиеся на ее плечи невзгоды. 6 февраля 1922 года она со скорбным лицом молилась перед иконкой Иверской Божией Матери об упокоении новопреставленного раба Божиего Александра. В этот день на сорок шестом году жизни ее второй супруг по причине ослабленного иммунитета скончался   в больнице швейцарской Лозанны.

После похорон, проходивших на кладбище в Веве, тридцатидвухлетней Татьяне Константиновне вновь пришлось одной воспитывать и ставить на ноги детей. Сыну Теймуразу тогда было 10 лет, а дочери Наталии – всего восемь.
После 1922 года Татьяна Константиновна с детьми переехала в Женеву, где спустя два года стала старостой  в  Крестовоздвиженском  соборе, принадлежавшем РПЦЗ. Здесь служил ее новый  духовный наставник протоиерей  Сергий   (Орлов).
Иконка Иверской Божией Матери заняла свое почетное место в иконостасе дома Татьяны Константиновны, расположенном в пригороде Женевы "Vеsenaz". Когда наваливалось на Татьяну Константиновну  новое страшное известие или горе, при одной только  мысли «всегда носить в сердце Христа» высокая и стройная княгиня  поднимала свою рано поседевшую голову, расправляла согбенные плечи и  молилась перед иконкой Иверской Божией Матери. Осеняя себя крестом, она по-христиански, как ее учил в Оптиной Пустыни старец Анатолий,  оценивала все жизненные ситуации, казавшиеся ей на первых порах почти неразрешимыми.

В Швейцарии княгиня  с горечью узнала о  ликвидации  монастыря  Оптина Пустынь и выселении монастырской братии.  Услышала она  от приезжих  и рассказ  о блаженной кончине 29 июля/11 августа 1922 года старца Анатолия, взошедшего  вместе с Россией    на свою Голгофу.  После скорбного известия Татьяна Константиновна  обратила дома   свой взор на   иконку,   принятую ею  из  рук старца Анатолия, опустилась на колени и  молилась об упокоении  его души.
Иконка стала свидетельницей, как на чужбине в душе русской княгини зародились и день за днем крепли, а позже и воплотились в жизнь мысли о монашестве. Под влиянием сначала протоиерея Сергия, а позже и митрополита Анастасия, княгиня Татьяна Константиновна начала серьезно готовиться к принятию монашества, занимаясь чтением духовной литературы и духовным самоочищением.
В середине 40-х годов в Женеве временно пребывала часть монастырской братии  типографского Братства преподобного Иова Почаевского, эвакуированного  из Ладомировой (Владимирова; Словацкая республика («Первая Словацкая республика»), существовавшая в 1939—1945 годах на большей части территории современной Словакии. — Примеч. автора).  Монахи жили в здании 7-ми комнатной виллы на улице Авеню де ла Роз, 33. Она находилась в квартале О-Вив, недалеко от Женевского озера. Овдовевшая жительница Женевы Софья Скрипицына предоставила монахам жилье в своих апартаментах.

В числе братии и были те, кто позже стали известными деятелями Церкви Русского Зарубежья. В женевском доме, где жила братия, совершались ежедневные монастырские богослужения. В будние дни княгиня Татьяна Константиновна часто приходила на утренние и вечерние богослужения в часовню Иово-Почаевской братии. Здесь она сблизилась с монахами и  часто беседовала с ними. Иногда вся братия или отдельные монахи бывали в  доме Татьяны Константиновны и работали на прилегающем к нему садовом участке, а потом все вместе трапезничали. До и после трапезы монахи молились  перед иконостасом, где была и Иверская икона Божией Матери из Оптиной Пустыни.

В декабре 1946 года в Женеве произошло знаковое событие в жизни 56-летней Татьяны Константиновны: она навсегда оставила мирскую жизнь и приняла монашество с именем Тамара.  Икону–подарок старца Анатолия инокиня Тамара привезла в том же году на Святую Землю, в Гефсиманию, где  было положено начало ее монашеским подвигам. 1951 год ознаменовался для монахини Тамары «восхождением» на вершину  горы Елеон и началом несения там игуменского креста.

Иконка, подаренная старцем Анатолием, находилась в келии матушки Тамары, расположенной в игуменском корпусе.  Здесь игуменьей  Тамарой возносились молитвы обо всех членах царской семьи и о  погибших родственниках.  До своего смертного часа матушка Тамара возносила молитвы перед алтарем соборного храма и перед иконостасом в елеонской келии о спасении Российского Отечества и его православных людей. Как истинная дочь своей Родины матушка Тамара молилась за Россию и преследуемых там властями представителей духовенства и всех православных верующих, болела  за всех чад русского рассеяния, верила в возрождение православной веры в России.

По воспоминаниям елеонских сестер- воспитанниц игуменьи Тамары, матушка  рассказывала им, как  в свои молодые годы часто паломничала в царской России по православным монастырям и присутствовала там на духовных торжествах. Однажды она посетила Оптину Пустынь, где старцы пригласили ее разделить с ними трапезу. Она села с ними за один простой деревянный стол, им поставили всего одно блюдо, причем, «все четыре вкушали своими ложками из одного блюда». Рассказывая о посещении Оптиной Пустыни, матушкины «глаза всегда наполнялись умилительными слезами». В общении с Оптинскими  старцами, вспоминала матушка, она испытывала и переживала, как и  многие паломники, особые чувства.  В Оптиной Пустыни царила особая атмосфера, когда верующие после исповеди, причастия  и   общения со старцами чувствовали себя счастливыми, как будто они  "побывали под благодатными струями золотого дождя".

Совместная трапеза и общение со старцами в Оптиной Пустыни надолго запомнились матушке. Возможно, по этой причине игуменья Тамара никогда не употребляла в елеонской обители вилки, даже когда к столу подавали жареный картофель или порезанные соленые огурцы. Это правило касалось не только обычных трапез, но и всех торжественных приемов в обители.Своим сестрам игуменья рассказывала  о том, что после пребывания в Оптиной Пустыни она привыкла ежедневно обращаться к поучению Оптинских старцев, повторять в уме их молитву и учиться молиться по четкам. Иногда матушка Тамара повторяла вслух провинившейся сестре  такие слова из молитвы Оптинских старцев: «Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не огорчая и не смущая!» После этого, утешая сестру,добавляла: «Не правда ли, просто вымолвить, да не просто выполнить...»
В 1975 году игуменья Тамара  ушла на покой, а иконка Иверской Божией Матери вместе с другими иконами пребывала в ее новой келии, устроенной в небольшом домике с маленьким садиком – напротив южной стороны часовни Всечестной главы св. Иоанна Крестителя.

После блаженной кончины матушки в день праздника Успения Пресвятой Богородицы  28 августа 1979 года в монастыре огласили письменное  завещание  матушки Тамары.  Согласно этому документу  серебряная икона  с потемневшим  Ликом Божией Матери  Иверской перешла ее верной и любимой келейнице – инокине Марии (Елене Рахеб; 1948 года рождения),  более двадцати лет не отлучавшейся  от   матушки Тамары.  Осиротевшую Елену Рахеб, арабскую девочку из Вифлеема, привела в марте 1957 года  в Елеонский монастырь ее бабушка. Воспитание   восьмилетней девочки в русском духе проходило в игуменском доме под руководством матушки Тамары, называвшей Елену своей  "второй дочерью".  А Елена  называла игуменью Тамару своей «аммой», то есть мамой. С детства благодаря матушке Тамаре  воспитанница полюбила в обители все-все русское и  выполняла самые разнообразные послушания: читала, пела, делала свечи, шила, плела четки, убирала, помогала в иконописной. В 1980 году инокиня Мария приняла постриг с именем Вероника. В Елеонском монастыре монахиня Вероника (Рахеб)  подвизается уже более 60 лет.  Она ухаживает за тяжело больной монахиней Тамарой, а  в свободное от послушания время пишет иконы.

Ныне икона Иверской Божией Матери, которую  в далеком 1914 году Оптинский старец иеросхимонах,  Анатолий подарил княгине Татьяне Константиновне Багратион-Мухранской, находится в Свято-Вознесенском женском монастыре на горе Елеон, в келье   монахини Вероники (Рахеб). Иконка  из Оптиной Пустыни висит  над кроватью у  изголовья  монахини.


Литература.

[1]. См.: раздел писем и документов в кн.: Княжна императорской крови Татьяна Константиновна (1890–1979): Биография и документы/Сост.Т.А. Лобашкова. – М., 2015,  с. 270 .
[2]. См.: Игумения Тамара. К столетию поэта К.Р. Только в отрывочных картинках, каким я помню отца (записки его старшей дочери). – См.: Сборник памяти великого князя Константина Константиновича Поэта КР/ Под ред. А.А.Геринга. – Париж, 1962.
[3]. См.: раздел писем и документов в кн.: Княжна императорской крови Татьяна Константиновна (1890 – 1979): Биография и документы/Сост.Т.А. Лобашкова. – М., 2015,  с. 228.
[4]. Там же, с.223 – 224.