Осаму Дадзай. Новый Гамлет. Фрагмент

Действие 1.

Сцена 1. Замок Эльсинор, зал торжественных приёмов.

Король Клавдий, Королева Гертруда, Гамлет, главный советник Полоний, его сын Лаэрт и другие придворные.

Король:
Все устали, конечно. Благодарю за ваши усилия. Король, действительно, внезапно скончался, и пока те слёзы ещё не высохли, человек вроде меня унаследовал трон, и в это же время с Гертрудой совершил брачную церемонию, для меня это тоже было большим напряжением, но всё это ради нашей Дании.

Я принял эти решения после многих обсуждений со всеми вами. Я искренне верю, что мой брат — наш прежний король, который лежит сейчас в земле — простит нам эти действия, предпринятые, чтобы поддержать в народе чувство непоколебимого патриотизма. В последнее время у Дании сложные отношения с Норвегией, и война может вспыхнуть в любой момент. Можем ли мы в этой ситуации позволить, чтобы трон пустовал, пусть даже и на один день? Поскольку Принц Гамлет ещё слишком юн, я уступаю вашей единодушной настоятельной просьбе и принимаю трон.

Но, говоря по чести, я не обладаю ни качествами прежнего короля, ни его моральным авторитетом. Вы сами видите, я простой человек, недостойный младший брат, и кое-кто может даже сомневаться в том, что я вышел из той же утробы, что и он. Я думал, что, быть может, даже буду не в состоянии принять столь высокие и ответственные обязанности, и опасался, что иноземные королевства теперь будут относиться к Дании недостаточно серьёзно. Но благородная и добродетельная Гертруда приняла решение быть со мной  всю свою оставшуюся жизнь и дала мне свою силу — во имя блага государства. И теперь основания этого замка прочны и Дании обеспечен мир. Спасибо каждому из вас за вашу помощь. Прошло уже два месяца с того дня, как Король умер, и всё это кажется мне странным сном. Но благодаря мудрым словам тех, кто меня окружает, несчастий не случилось и мы выполнили то, что собирались. И поскольку я король столь неопытный, я буду вам признателен, если вы и в будущем продолжите выказывать мне свою преданность и утешите мою несчастную душу. Да, чуть было не забыл. Лаэрт, вы хотели просить меня о чём-то, не так ли? О чём же?

Лаэрт:
Да, я хотел бы получить ваше благословение снова отправиться во Францию и продолжить там учёбу. Вы позволите?

Король:
Конечно, я не возражаю. Вы усердно поработали для нас в эти прошедшие два месяца. Сейчас всё, похоже, успокоилось, так что отправляйтесь и наслаждайтесь своей учёбой во Франции.

Лаэрт:
Благодарю вас, мой лорд.

Король:
Я уверен, что вы обсудили этот вопрос и с вашим отцом? Полоний, вы в курсе?

Полоний:
Да, мой лорд, он непрерывно надоедал мне с этим, так что прошлой ночью я, наконец, уступил и велел ему спросить у Короля. Ха! Полагаю, юнцу трудно забыть вкус Франции!

Король:
Это можно понять. Знайте, Лаэрт, что для детей важнее согласие отца, чем одобрение короля. Гармония в семье — то же самое, что и верность королю. Если одобряет ваш отец, то одобряю и я. Поезжайте и наслаждайтесь как только можете — во всяком случае, до тех пор, чтобы не причинить вреда себе. Завидую молодым, как они соревнуются даже в развлечениях! Гамлет, а вы, похоже несчастны в последнее время. Вы тоже хотели бы отправиться во Францию?

Гамлет:
Я? Вы шутите? Я отправляюсь в Ад.

Король:
На что вы так злитесь? А, я знаю на что. Вы говорили мне, что хотите снова учиться в университете Виттенберга. Но вы не должны уезжать — я умоляю вас не уезжать. Вы тот человек, кто должен вскоре наследовать трон датских королей. Сейчас беспокойное время для государства, поэтому временно трон принял я, но как только опасность минует и сердца людей успокоятся, я передам трон вам и уйду на отдых. Поэтому вы должны пребывать со мной рядом и мало помалу стараться овладеть методами правления. Нет, говоря по правде, я  даже нуждаюсь в вашей помощи! Пожалуйста, откажитесь от возвращения в университет. Таково моё пожелание, как вашего отца. Кроме того, я уверен, что если вы уедете, то и Королева будет чувствовать себя одиноко. Не могу, к сожалению, не заметить, Гамлет, что в последнее время вы были весьма нелюбезны.

Гамлет:
Лаэрт…

Лаэрт:
Да?

Гамлет:
Вам очень повезло иметь столь милого и понимающего отца.

Королева:
Гамлет, как ты можешь так говорить? Мне кажется, ты просто дуешься. Оставь этот притворный саркастический тон. Если что-то тебе не нравится, почему ты не скажешь об этом прямо, как положено мужчине? Не выношу, когда ты говоришь в этой своей манере.

Гамлет:
Вы хотите, чтобы я высказался начистоту?

Король:
Я понимаю, что здесь происходит.  Гамлет, я бы хотел воспользоваться этой возможностью и поговорить с тобой вдвоём, ты и я. Королева Гертруда, вы не должны на него слишком сердиться. Даже у молодых есть свои основания для недовольства, и с их точки зрения они правы. Я уверен, что даже мне есть о чём задуматься в отношении себя самого. Гамлет, это слёзы?

Королева:
Ба! Мальчик всегда хорошо умел притворяться плачущим, с самого детства! Не стоит с ним слишком стесняться — продолжайте и выскажите ему всё, что следует.

Король:
Моя Королева, не говорите так. Гамлет не только ваш сын. Он принц Дании!

Королева:
Именно поэтому я так строга к нему. Ему уже двадцать три. До каких пор мы должны с ним нянчиться? Именно потому, что я его мать, мне стыдно, что мой ребёнок таков. Посмотрите на него! Сегодня Король давал свой первый торжественный приём, и тем не менее этот ребёнок, единственный, посмел явиться в ужасном одеянии траура. Я полагаю, он ощущает своё положение трагичным, но он даже не задумывается о том, сколько страданий причиняют его действия нам. Предоставьте мне разобраться в том, что думает этот юноша. Я всегда знаю, что у него на уме. Эти траурные одежды — просто оскорбление в наш адрес! Полагаю, он хочет намекнуть, что мы уже успели забыть о смерти прежнего короля. Никто не забыл. Каждый из присутствующих здесь глубоко скорбит о кончине Короля в самой сердцевине своего сердца, но никто из нас не может себе позволить упиваться этой своей скорбью. Мы должны думать о Дании. Мы должны думать о народе Дании. Мы не вольны даже скорбеть так, как нам бы этого хотелось. Мы не принадлежим себе. Гамлет всего этого не понимает.

Король:
Королева, ваши слова излишне резки. Вы не должны загонять его в угол. Дорогая Королева, я думаю, что, вы, будучи его родной матерью,  чувствуете себя уверенно в отношениях с ним, вы доверяете связывающей вас любви и потому позволяете себе высказывать ему такое. Но для молодых людей явное расположение важнее, чем таящаяся в глубине любовь. Я хорошо помню мою собственную юность. Человек чувствует, что вся его судьба решена — и всё из-за произнесённых кем-то слов. Моя Королева, я ощущаю, что вы, возможно, не в себе сегодня. Я считаю, что Гамлету вполне позволительно носить сегодня траурные одежды. Юношеская сентиментальность чиста. Грешно было бы пытаться заставить его эмоции соответствовать нашей картине мира. Мы должны быть деликатны к нему. Возможно даже, что именно нам следует поучиться у этого юноши присущему ему чувству чистоты. Мы уверены, что понимаем жизнь, но могут быть и случаи, когда мы невольно упускаем нечто очень важное. В любом случае, я бы хотел иметь с Гамлетом славную неспешную беседу наедине. Прошу всех на некоторое время оставить нас вдвоём.

Королева:
Хорошо, раз вы этого хотите. Может, я и сказала лишнее. Но, по-моему, вы излишне предупредительны к нему, без всяких оснований, и вы слишком добры к нему. Если вы и дальше будете с ним так себя вести, парень никогда не станет приличным человеком. Если бы прежний король сегодня к нам пришёл, он бы, наверно, разозлился на по поведение Гамлета и побил бы его.

Гамлет:
Так давай, ударь меня.

Королева:
Опять ты за своё! Постарайся быть более почтительным!

Король:
Гамлет…

Все уходят, оставляя Короля и Гамлета наедине.

Король:
Гамлет, сядь рядом со мной. Не хочешь? Тогда стой где стоишь. И я тоже встану и буду говорить. Гамлет, ты действительно вырос! Слушай, да ты примерно такого же роста, как и я! Уверен, что ты ещё будешь расти, во многих отношениях, чтобы стать мужчиной. Но тебе надо, пожалуй, набрать ещё веса. Ты что-то слишком худ. И лицо твоё в последнее время бледновато. Заботься о себе! Подумай о великой ответственности, которая тебя в будущем ожидает. Давай-ка найдём время и поговорим, ты и я. По правде, я как раз ждал возможности поговорить с тобой наедине. Я скажу тебе честно, что я думаю, и мне хочется, чтобы в ответ ты сказал то, что ты хочешь сказать. Не стесняйся. Как известно, неважно как сильно два человека любят друг друга, они не когда не узнают об этой любви, если не выскажут её словами. Я понимаю, как мне кажется, философа, который сказал, что люди созданы словами. Так что давай сегодня глубоко побеседуем друг с другом. Я был довольно-таки занят в эти последние два месяца и не имел возможности поговорить с тобой. Ни минуты не было отдохнуть. Прости меня за это. Мне кажется, что ты, в свою очередь, изо всех сил старался меня избегать — или я неправ? Как только я заходил в твою комнату, ты разворачивался и уходил. Знаешь ли ты, как печально мне это было, каждый раз? Гамлет! Подними подбородок. И ответь на мой вопрос внятно и серьёзно. Я хочу тебя спросить. Ты меня ненавидишь? Теперь я тебе отец. Ты презираешь такого отца как я? Не выносишь меня? Ответь мне! Одного слова достаточно. Скажи, что думаешь

Гамлет:
«Чуть больше, чем родня, и меньше, чем родной»

Король:
Что? Я не расслышал. Не надо со мной шутить. Я тебе задаю серьёзный вопрос. Не отвечай мне, пожалуйста, глупыми каламбурами. Жизнь — это не какая-то там пьеса!

Гамлет:
Я говорю тебе то, что я думаю, Дядя! Ты был мне милым дядей, но…

Король:
но отец из меня плохой?

Гамлет:
Ну, я не могу лгать о том, что я чувствую.

Король:
Нет-нет, не надо. Я тебе очень благодарен за это. Ты всегда должен говорить со мной столь же ясно. На честные слова я никогда не рассержусь. На самом деле, я испытываю к тебе похожие чувства. Ну-ну, не нужно краснеть и щурить на меня глаза. Ты весьма театрален в выражении своих чувств, правда? Всегда очень строго говоришь о других, но как только кто-то хоть слово скажет о тебе, ты вскакиваешь и начинаешь поднимать шум. Конечно, все молодые люди таковы, но ты когда-нибудь задумывался о том, что чувствуют другие, когда ты говоришь говоришь им резкости?

Гамлет:
Но я никогда… это глупо. Я говорю такие вещи, только когда теряю голову и когда загнан в угол. Я никогда не нападал ни на кого словами.

Король:
Я хочу только сказать, что ты не единственный, кто может так чувствовать. Все мы так говорим, когда теряем голову! Каждый старается выжить. Может, тебе кажется, что у нас полно энергии и мы лучимся уверенностью, но мы чувствуем то же, что и ты! По большей части то же самое. Мы благодарим Бога каждый день, что не случилось несчастья. В конце концов, я тоже рождён в этой семье и унаследовал кровь Гамлетов. Как тебе известно, кровь гамлетовской королевской семьи обладает качествами нерешительности и слабости. Мы оба, прежний король и я, с самого детства были плаксами. Когда послы других королевств видели, как мы играли во дворе, они принимали нас за девочек. И мы оба были болезненными. Я слышал, как придворный врач сомневался, что мы сможем вырасти и стать нормальными мужчинами. Но, путём самосовершенствования, прежний король смог стать добродетельным правителем. Я верю, что можно изменить свою судьбу силой воли. Прежний король — хороший пример этого.

И сам я всё ещё пытаюсь изо всех сил. Я бы хотел стать прочной опорой датского государства и делаю всё, что только могу для этого. И ты знаешь, что причиняет мне сейчас больше всего страданий — уверен, что ты можешь угадать — это ты. Ты только что сказал что-то типа «человек не может подделать свои чувства»  и я, на самом деле, ощущаю так же — что я не могу убедить себя в том, что ты мой сын. Позволь мне сказать это яснее. Ты был моим дорогим племянником. Я всем сердцем любил тебя как умного и способного мальчишку. И пока прежний король был жив, ты был вполне дружелюбен к этому своему козлолицему дядюшке. Именно ты, милый мой племянничек, впервые указал, что моё лицо похоже на козлиное. Будучи твоим  дядей, я подыгрывал тебе и стал «Старым козлом». Как же я тоскую по тем денькам. А теперь мы с тобой стали Отцом и Сыном. Но наши сердца на тысячи, нет, на миллионы миль далеки друг от друга. Любовь, связывавшая нас в прежние дни, превратилась в чёрную ненависть. Несчастье свалилось на нас, поскольку мы стали Отцом и Сыном. Но, Гамлет, мы не можем оставить всё как есть. Я хочу от тебя только одного — просто притворись. По крайней мере, пока рядом с нами вассалы — просто спрячь свои истинные чувства ко мне. Притворись, что мы с тобой ладим. Может быть, тебе это не по нраву. Может, тебе это неприятно. Но иного выбора у нас с тобой нет. Раскол внутри королевской семьи подорвёт доверие наших вассалов и омрачит сердца нашего народа. И в конце концов нас перестанут принимать всерьёз иностранные королевства.

Королева правильно сказала несколько минут назад: мы не распоряжаемся сами собой. Всё должно быть для Дании — для земли, где лежат наши предки — и мы должны забыть о своих эмоциях. Однажды все земли Дании, её моря и её народ перейдут в твои руки. А сейчас мы должны работать вместе. Я не скажу, что ты должен меня любить. Я ведь открыл тебе, что я и сам не нахожу достаточно любви в моём сердце, чтобы заключить тебя в объятия и назвать моим сыном — поэтому, когда мы одни, я не прошу тебя делать усилие и выказывать любовь ко мне. Только когда вокруг нас другие люди. Для нас обоих это будет тягостной обязанностью.  Я думаю, что такова воля Неба. Мы должны подчиниться. Господь больше порадуется за нас и вознаградит нас, если мы подчинимся долгу, чем если мы станем искать искренней любви. К тому же, хотя своими приветствиями мы будем лишь внешне демонстрировать любовь, может случиться и так, что со временем истинная любовь проникнет в наши отношения и расцветёт.

Гамлет:
Понятно. Могу даже согласиться с этим. Просто мне это больно. Но мне хочется, чтобы ты дал мне чуть больше времени. Дядя, у меня есть одно желание. Разреши мне снова отправиться в школу в Виттенберг.

Король:
Не возражаю, если ты называешь меня Дядей, когда мы вдвоём, но ты должен обещать, что когда рядом Королева или вассалы, ты всегда будешь обращаться ко мне Отец. Мне неприятно и неловко придираться к столь обыденной вещи, но даже от таких мелких формальностей зависит судьба Датского королевства. Разве я не просил тебя быть внимательным к такого рода вещам?

Гамлет:
Понимаю… Хорошо.

Король:
Удивляюсь, почему ты такой. Как только я говорю что-то, хоть самую малость критичное, ты надуваешь щёки и выдаёшь легкомысленный ответ, только чтобы ускользнуть от меня.

Гамлет:
Дядя — нет, Король, — ты тоже ускользаешь от моих желаний. Я хочу в Виттенберг. Это всё, чего я хочу.

Король:
Да ну? Думаю, это ложь. И поэтому делаю вид, что не слышу тебя. Вернуться в университет — не подлинное твоё желание. Это лишь отговорка. Ты просто говоришь это,  пытаясь противостоять мне. Мне это чувство знакомо. Самонадеянные крылья юности — они стремятся порхать без всякой цели. Борешься, борешься — и всё впустую. По мне, это что-то вроде животного инстинкта. Воешь и стонешь на различные идеалы, и логика справедливости связывается с этим животным инстинктом. Для меня это несомненно. Будь прежний король жив, ты, вероятно, бунтовал бы против него. Скорее всего, ты чувствовал бы презрение к нему, ненавидел бы его, жаловался бы на его несправедливость и постоянно причинял бы ему беспокойство. Просто твой возраст таков. Твой бунт обусловлен телом, а не разумом. И если даже ты отправишься сейчас в Виттенберг, я знаю, что будет дальше. Твои товарищи встретят тебя как героя. Тебя будут приветствовать как друга чести — как чистого и праведного принца, восставшего против своей отсталой семьи и сразившегося со своим упрямым бессердечным отчимом, чтобы вернуться в университет и быть свободным; тебя осыпят тостами и поцелуями. Но как назвать такого рода необычное возбуждение? Я бы назвал его физиологической сентиментальностью. Это похоже на то, как собака, впадая в полубезумие, всем телом трётся о тот или иной сорняк. Быть может, это несколько грубое сравнение — я не хочу критиковать любое такого рода юношеское возбуждение. Короче, это пора жизни, дарованная нам Богом. Огненное море, через которое каждый из нас должен пройти.

Но ты должен стараться выползти оттуда как можно скорее. Это же очевидно. Будь настолько сумасшедшим, насколько хочешь: обожги себя этим огнём, и тогда ты проснёшься намного быстрее. Это всего лучше.  Как тебе известно, я тоже не был мудрецом.     Нет, говоря по правде, я был жалким идиотом. Даже и теперь я не могу сказать, что пробудился полностью. Но я просто не хочу, чтобы ты потерпел крах.


(Перевод с английского)