Ч. 5, гл. 5

               
                ФУТЛЯР ДЛЯ МОЛНИИ

                Я ТЕРПЕЛИВО ЖДУ ПЕРЕРОЖДЕНИЯ,
                КОГДА ПРИДЁТ - МОЕЙ РУКОЙ ВОДИТЬ.
                И БУДУ В НОВОМ ИЗМЕРЕНИИ
                БЛУЖДАТЬ, СМЕЯТЬСЯ И ЛЮБИТЬ...

Эта ночь оказалась поворотной. Наступил резкий слом. Даари проснулась, точно от толчка, едва удержавшись от крика. Вернее, протяжного вопля. Ей хотелось выть и бросаться на стену от нестерпимой жажды открытого пространства.

За последние две недели её внешний облик и физиология изменились окончательно и бесповоротно. Спина, покрытая шерстью целиком, которая зудела и горела, теперь ощущалась комфортной и защищенной: отдельные волоски потрескивали едва слышно, накапливая статическое электричество, готовые отдать его при неосторожном прикосновении чужой фамильярной руки.

Кисти рук сводило всё это время нещадно, они не желали распрямляться, потому что ломило суставы; деформировались подушечки пальцев, превращаясь в гибкие кармашки, в которые могли убираться её ногти, превратившиеся в когти: они заострились, скрючились, стали твёрдыми, как сталь, и острыми, как бритва. Она царапала стену, оставляя в деревянных панелях глубокие борозды, и даже не замечала этого. Такими же стали и пальцы ног – она давно уже отказалась от земной обуви и потребовала открытые сандалии из крепкой, металлизированной кожи.
Безумно болела голова, потому что перерождались дёсны: нынче она умела управлять ими так же, как и ногтями, молниеносно выдвигая клыки и так же мгновенно пряча. Гибким и подвижным стал нос, он теперь улавливал столько запахов, что достаточно было бы одного только нюха, чтобы существовать в этом Мире. Ничуть не хуже был слух.

Подбородок сузился, и от этого зубы, заметно выросшие всего за неделю, стали упираться в изнанку губ. Да и сами губы неуловимо менялись на глазах, чтобы не стать помехой для изменившихся зубов. Участилось сердцебиение, ускорился обмен веществ.

Благодарение Творцу, метаморфозы происходили по ночам. Она не спала и мучилась от боли, корчилась на своей великолепной постели и грызла подушку, чтобы не кричать в голос. Зато к утру изменения приобретали завершённость и наделяли новым качеством. Даари таким образом удалось сохранить в секрете мобильность клыков, способность регулировать качество и состав слюны и секрета особых желёзок в основании когтей.

Она даже заставляла себя передвигаться как можно медленней, ибо плавная скользящая походка позволяла это, чтобы невозможно было заподозрить её исключительного быстродействия.

Что ж, она достаточно долго держалась, но энергия Леоллы иссякла в ней, медитации больше не спасали, а попытки подключиться к полю Земли давали результат мощный, но неожиданный и прямо противоположный.

Она понимала – пройдёт ещё совсем немного времени, гораздо меньше месяца – и она больше не сможет контролировать метаморфоз, и окончательно перестанет походить на человека. Она не вернётся в изначальное состояние, это ясно, однако что с ней будет затем – неизвестно даже Творцу. Но вряд ли на Земле найдётся тот, кто сумеет придать её новому естеству новый смысл.

Всё утро она металась и не желала разговаривать с Джонсом – ни через терминал, ни один на один.

А день стал гимном всем, желающим уйти. И очередным провалом Джонса.
Решение у Даари созрело мгновенно. А вкус живой, тёплой крови, однажды попавший ей на язык, придавал ей вдохновения, решимости и сил.

Она сознавала, что силы у неё пока маловато, чтобы справиться с совершенным оружием и обученными и натасканными охранниками. Нужно брать хитростью, осторожностью, быстротой.
 
Что ж, учись! Красться, сдерживать себя и выжидать, прятаться, затаиваться, нападать исподтишка – теперь твой удел!

Приближался обед. Дождавшись, когда сдвинется засов, Даари, соорудив улыбку, которая стала поистине устрашающей, быстро, словно радуясь пище, но совершенно неслышно пошла по направлению к двери. Но в последний момент с быстротой молнии метнулась за косяк и затаилась. Конструкция двери в этой комнате была не слишком-то продумана для содержания такой особенной и сложной заключённой. Будь она, эта дверь, раздвижной, или имей раздаточное окошечко, манёвр Даари мог бы и не удастся с такой лёгкостью.

Она знала, что следящий глаз посылает сигналы на центральный монитор обо всех её передвижениях по комнате, вплоть до процедур самых унизительных – посещения туалетной и ванной комнат. Не утешало даже то, что эти данные впрямую не просматривал никто, они обрабатывались и контролировались исключительно компьютером. Этот следящий глаз оказался самым главным врагом. Но в силах Даари нынче было создать блокирующий фантом.
 
Теперь за её манипуляциями не уследит никто: за такой короткий промежуток времени – несколько секунд, надобных санитару, чтобы ввезти тележку с обедом в комнату, - он просто не успеет отреагировать на сигнал о немного необычном и тревожащем перемещении жилицы.

Итак, в крошечную прихожую наполовину въехала тележка с обедом. Столовых приборов было по два комплекта – значит, сегодня к ней явится Джонс, будет вздыхать, много говорить о том, как прекрасна Земля, как он несчастен и одинок, и как одинока Даари, которую он понимает, как никто другой. И потому – им ничего другого не остаётся, как поддерживать друг друга и пытаться найти единственное верное решение – вернуться в Иномирье: Даари – как его старожил, и Джонс – как её спутник и спаситель.

Похоже, Джонс искренне полагал, что эти беседы «по душам» способны приостановить перерождение и смягчить нрав законспирированной обитательницы дома. Даари даже слегка симпатизировала этому неуёмному человеку. Ведь он не боялся её, входил в комнату с располагающей и сочувствующей улыбкой. Словно говорил всем своим видом: видишь, я открыт душой, я доверяю тебе, я люблю тебя, ты не можешь сделать мне ничего плохого, я даже испытываю чувство вины за то, что вынужден вооружаться, но это всего лишь парализатор, который не убивает насовсем, а лишь на время выводит из строя…

… Даари рванула на себя тележку, и охранник в громоздком прорезиненном костюме, надетом на спортивный костюм и распахнутом по случаю жары на груди, едва помещающийся в узкой прихожей, влетел внутрь следом за ней, словно бестелесный мотылёк. Он не успел отдёрнуть руку, она оказалась прижатой к металлическому краю тележки. Охранник тихонько взвыл и схватился за парализатор, но Даари уже прыгнула ему на грудь, раздирая прорезиненную ткань и впиваясь зубами в горло.
 
Достаточно было одного укуса. Охранник повалился на пол, хрипя и булькая перекушенным, точно взрезанным ножом, горлом. Даари вновь с наслаждением изведала долгожданный, вожделенный глоток крови – и обезумела ещё больше. Она уже не хотела себя контролировать. Она ощущала сладкий вкус перерождения, необыкновенную, звериную силу и могущество – теперь её никто не сможет удержать. Довольно она терпела в этом доме. Много больше, чем возвращения на родину, она жаждала теперь свободы!

Она подхватила парализатор и шмыгнула в открытую дверь. На неё тут же упали ловчие металлизированные сети, но  Даари запросто прорвала их. Она могла бы разить лучом парализатора налево и направо, но в этом не было никакого удовольствия, всё её существо жаждало свежей, тёплой крови и схватки. Что ж, на очереди – очередной враг! И этот враг таится за белой, глухой дверцей, где с Даари вытворяли вещи постыдные, жестокие, болезненные: исследовали кровь и ткани, исследовали мозг, зрение, кости, гениталии и разум…

Очередным врагом оказался доктор Черби. Это он смотрел на неё с профессиональным любопытством и пренебрежением, словно на бесчувственную куклу или диковинное, уродливое насекомое. Он не считал её за разумного человека, подвергал унизительным для далаянца испытаниям и обследованиям, не давал сосредоточиться и уйти в медитацию, чтобы поймать на земных струнах нужную информацию или целительную ноту для восстановления сил. Он глушил её разум и душу транквилизаторами, от которых тело невыносимо, отвратительно немело, наливалось чугунной тяжестью, зрение, слух притуплялись, память словно переставала существовать, мозг рождал кошмары.

И это он называл лечением!

Даари открыла дверцу одним рывком – дверца коротко звякнула колокольчиком. Доктор вскочил из-за компьютерного стола в дальнем конце помещения – но никого не увидел, только услышал странный шорох: женщина уже скользнула за ближайший металлический шкаф с реактивами. Её интересовал только доктор! Где же он?

Даари неслышно продвигалась вглубь обширной лаборатории. И взгляд её наткнулся на нечто совершенно невероятное, вызвавшее замешательство и шок. Высокие светящиеся колонны-сосуды с вращающимися зародышами. Нет! Только не это!
Даари ощутила, как сердце, её неуязвимое сердце, средоточие гнева и ярости, содрогнулось. Она постигла смысл исследований Черби. Эти зародыши были её крохотными копиями!

Доктор Черби, побледнев, смахнул капли пота со лба и схватился за комбинированный парализатор. Он всё понял. Непонятно было лишь одно – почему не сработала сигнализация и автоматическая защита, почему следящий комп не показал картину побега? Диверсия в доме?
- Две секунды – и я стреляю, - хрипло сказал он. – Но это не страшно и не опасно, это всего лишь усыпляющее средство. Не советую делать глупости и провоцировать на более жёсткие меры. Я – не Джонс. Мне дорога своя жизнь в первую очередь.

Черби ждал реакции, ответа, но Даари молчала.

- За пределами этого поместья опасно, очень опасно, не советую покидать его. Каким бы ты ни была могучим охотником, всегда найдутся охотники сильнее тебя, - продолжал Черби, едва заметными шажками пятясь к тому концу стола, где находилась сигнализация, кнопка опускания защитного экрана, а также ручной рычаг для блокировки главного выхода.

- Стой, не двигайся, док. Я успею плюнуть в тебя раньше, чем ты успеешь это понять, и ты умрёшь мгновенно. Я могу сделать слюну ядовитой для вас. А ты, кажется, дорожишь жизнью?

- Тогда мы погибнем оба, - криво усмехнулся Черби, страстно мечтая смахнуть со лба ледяной пот. Он водил парализатором из стороны в сторону, проклинал Джонса и собственное любопытство, приведшее его в этот дом, проклинал нерешительность – сколько проблем решилось бы, выстрели он сейчас! Только ни один парализатор в мире не пробьёт металл. А он искренне восхищён находкой Джонса и совсем не желает её дырявить. Она ему ещё пригодится. - Ты слышишь меня, девочка? Давай разойдёмся полюбовно. Мы можем быть полезны друг другу. Я хорошо тебя изучил.

- Ты излишне самонадеян. Ты не знаешь и десятой части. Я умею пронизывать Пространство. Сейчас я буду за твоей спиной. Следи за воздухом вокруг себя, док! Крутись волчком! Спорим, что ты не успеешь крутануться и полраза.

- Это блеф! Чепуха! На это даже ты не способна. Иначе тебя давно бы уже не было тут. – Черби, не желая того, ощутил страстное желание оглянуться или спрятаться под стол. Время! Надо тянуть Время! Почему медлят охранники? - Что тебе надо?

- Твоей смерти, док.

- Но ведь это я спас тебя, я! К тому же, у меня для тебя имеется сюрприз, иномирянка. Если ты согласишься сотрудничать, у тебя будут братья и сёстры! Обещаю! Такие же могучие, как и ты!

- Мои новые братья и сестры продемонстрируют тебе те же самые способности, в которые ты не веришь. Уверяю – они будут еще круче! В моих силах сделать их твоими врагами, док. Тебе ничего не обломится от бывшей пленницы!

- Иномирянка… Даари… Неужели ты не понимаешь? Мы станем непобедимой армией! Мы завоюем Землю!

- Соблазнительно. Но твоя армия тебя же и уничтожит. У меня уже есть настоящие братья и сёстры, док. Они в Иномирье. И они не желают воевать. Лучше бы ты дал мне умереть, док. Было бы безопасней для всех – и для тебя тоже, в первую очередь!

- Умереть? Это не поздно устроить.

Черби нервно вздрогнул, пытаясь подавить дикий зуд в спине, которую будто сверлил чей-то ядовитый взгляд.

- Поздно! Я вернулась в Жизнь! Прощай, док! – прошептала Даари.

 Даари выскользнула из-за угла в тот момент, когда Черби не выдержал, повёл головой и попытался исполосовать пространство парализатором. Она сорвалась с места убийственно, невозможно быстро, достала его одним молниеносным прыжком, не страшась ни выстрелов, ни чужой силы. Доктор рухнул с перегрызенным горлом. А веерный заряд голубоватых молний ушёл в потолок. Великолепно!

Пролитая кровь доктора Черби развеселила и взбодрила её. Теперь ей хватало пары глотков, чтобы насытиться и впитать информацию. Но пировать – не время. В коридоре, слева, слышался бег охранника - она подхватила тяжёлое, полное тело доктора, выступила из двери лаборатории и со страшной силой швырнула его в бегущего. Тот упал навзничь. Одновременно она шмыгнула следом и в мгновение ока взрезала когтем его шею.

Теперь оставалось пробираться к выходу. И оба мертвеца ей помогут – ибо наконец-то включилась аварийная защита, завыла сирена, замигали лампочки. Держа тело дюжего охранника над собой, как зонт, а тело доктора – перед собой, как щит, она продвигалась по последнему коридору, и окровавленные тела продолжали вбирать в себя выстрелы, парализующие дротики, разряды – все сюрпризы дома Джонса.

Того, кто до последнего, согласно приказу Джонса, стоял у входа, она с яростью «расстреляла» из парализатора, нажимая на кнопку до тех пор, пока он не перестал дёргаться. Выход был свободен!

Тогда она выскочила из дома и рванулась вдоль аллеи к дальнему концу парка, преображаясь на бегу – выпуская когти и двигаясь огромными прыжками, зависая в воздухе, - туда, где стена слегка обвалилась после нападения байкеров.

Затем скрылась внутри старого, полуразвалившегося гостевого домика со сторожевой башенкой, пережидая, жадно вбирая запахи – вокруг неё врагов оставалось мало, до смешного мало!

Она дождалась, когда на дорожке показался Джонс. Он вмиг одряхлел и осунулся. Коленки его подгибались, но он упорно толкал ослабевшие ноги вперёд. Увы, он засиделся, совсем перестал тренироваться, запустил ноги – застой крови, нарушение венозного оттока, варикозное расширение вен – последовательная цепочка. Теперь – заставить себя открыть рот и приступить к уговорам. Мягче, ещё мягче, нежнее, тише, не испугать, не травмировать, не надломить, не вызвать бурю – словно с ребёнком… нет, со зверем. Как хорошо рассуждать и теоретизировать.

- Даари, мы не причиним тебе вреда, - уговаривал Джонс. Он затравленно озирался, не зная, откуда ждать напасти. Спрыгнет ли его гостья с крыши, вылетит ли стрелой из двери или пророет, подобно кроту, земляной ход прямо ему под ноги.
Ему хотелось плакать. Почему он не применил смирительные меры вовремя? Проклятая жалость и благодушие! Если иномирянка продолжит буйствовать, он будет вынужден встретить её шквалом огня.  Расстрелять в упор. Убить. А он не хочет. Видит Бог – искренне не желает ей смерти. Желать ей смерти означает желать смерти и себе тоже.

Охранник – всего один. Прижавшийся к стене дома. Если он двинется с места, достать его выстрелом легче лёгкого. Бесполезный, оглушённый охранник - и Джонс. Их всего двое. Всего-навсего. Те, кто спрятался в подвале, не в счёт. И те, кто движется по дороге сюда – не в счёт. Все они не успеют. Значит, надо тянуть время.

Даари показалась на пороге. С парализатором, направленным на Джонса.

Она нажала на кнопку – оружие лишь слабо всхлипнуло. Его заряд был исчерпан. Она перестаралась, в ярости выпустив весь заряд в одного-единственного человека. Она отшвырнула парализатор и схватила пистолет.

- Неужели ты выстрелишь в меня, иномирянка? Я лечил тебя, вспомни!

- Но сначала ты убил меня, – возразила Даари.

- Я раскаиваюсь в этом. Я хотел сделать тебя человеком, создал все удобства, строил прожекты на дальнейшую жизнь. Ты стала мне дочерью. Ты не можешь желать мне зла, ведь я тоже не хочу причинить тебе вред, я привязался к тебе, чёрт побери!

- И поэтому заключил в тюрьме этого дома?

- Драгоценность требует роскошного футляра, – попробовал пошутить Джонс, но губы и руки его дрожали. – Не стреляй… Брось пистолет!

- Но ведь ты тоже готов стрелять! – прошипела Даари, брызгая слюной. Они стояли друг против друга, сжимая пистолеты, последние, оставшиеся в живых, и оба обладали достаточной реакцией, чтобы выстрелить, опережая противника. Их шансы были равны, и каждый это знал.

- Я готов бросить оружие, Даари. По-существу, мне не так уж много и нужно в этой жизни – продлить её, эту продажную, изменчивую тварь, понимаешь, Даари, я просто её люблю, эту сучонку! Люблю жить! Неужели это порок или грех, скажи? Ну, не молчи, иномирянка, ответь – ты готова заключить перемирие? Ведь мы хотим одного и того же – уйти в Иномирье! – Джонс почти кричал от отчаянья и бессилия. – Давай, бросим оружие одновременно. Ну? На счёт три, Даари!

- Поздно, - едва слышно прошептала Даари. – Поздно, Фил. Меня забыли. Я ушла слишком далеко по дороге отчаяния и боли. Я больше не человек. Знаешь, в чём твоя ошибка? Ты пытался создать футляр для молнии…

Даари была ужасна, и при этом потрясающе красива – порождение чьего-то изощрённого воображения и созидательной силы Иномирья. Светящиеся алыми огнями огромные глаза, умевшие швырять молнии, излучали нетерпение, в них метались жаркие сполохи. Тонкая, гибкая фигурка её налилась нечеловеческой силой, клыки нетерпеливо выдвигались и втягивались снова, когти впились в бетон.  Выражения круглых глаз было не понять, однако Джонс не чувствовал в них для себя ни малейшего шанса, ни малейшей надежды на спасение.

- Не стой на моём пути, Джонс, и я, так и быть, оставлю тебя в живых, ты слишком мелок для меня, - голос Даари снова стал жёстким и хриплым, она вполне овладела собой.
Джонс нажал курок, но пистолет вдруг раскалился и дал осечку – это Даари взглядом расплавила пули. Джонс с проклятиями выронил пистолет. Даари захохотала.

- Жаль, глупый землянин. Мне тебя жаль. Прочь с моего пути! И ты будешь продолжать жить своей никчемной жизнью! Или желаешь еще раз испытать судьбу?

Медленно отступая, Джонс нащупывал обожженной  правой рукой на запястье левой пусковой механизм игольника. Кто знает, поможет ли он остановить неукротимую иномирянку, убьёт ли, или только разъярит ещё сильнее, подобно тому, как пуля гневит огромного, живучего медведя, от боли теряющего чувство самосохранения.
В тот момент, когда игольник выстрелил, она ринулась прямо на своего «владельца».

…Джонс оказался достаточно благоразумен, чтобы не встать на пути Даари, а откатиться в сторону и затихнуть, после того как она лёгким щелчком вышибла из его рук игольник, одновременно перебив левую руку в локте, и отбросила в сторону. Мощная кисть руки, которая ещё не превратилась в лапу, но уже обзавелась железными когтями, лишь чуть скользнула по его щеке, сдирая кожу и оставляя глубокие, рваные борозды, зато взгляд опалил огнём – и волосы Джонса занялись.
 
Пока Джонс пытался одной рукой сбить пламя с волос, Даари, постанывая, выдёргивала из руки иглы – те, которые не прошли навылет, а застряли в кости, ибо Даари отпарировала пучок игл ладонью.

Затем женщина-оборотень молнией взлетела на огромный дуб, затерялась в листве – и исчезла навсегда, перемахнув стену со всеми её уродливыми приспособлениями – оголёнными электропроводами и колючей проволокой. Только тогда онемевший от ужаса охранник ожил и ринулся к лежащему Джонсу.