Огонь

Рутюнова мучила Бессонница.

Раньше Рутюнов был другим. А сейчас взял фамилию деда, бывшего белого офицера, который отсвистел в сталинских лагерях девять лет и семь месяцев, как враг народа и любимец начальника Стрюкаченко да прочей политическо-уголовной швали, потому как выращивал практически за полярным кругом табак и ставил "Гамлета" в руководимом им же театре "Баракъ".

Деда Рутюнов любил за всё, в том числе и за пластмассового ослика, которым припечатал деда по обожжённой лагерными морозами лысине.
И за бабушку Звёздочку, красавицу, боготворимую дедом, тоже очень любил дедушку.

И за алюминиевую кружку, единственную свидетельницу лагерной одиссеи.

Рутюнов плюнул на современность.
Она не достойна биографии деда.
Жалкая ничтожная современность, обремененная действительностью.
Тьфу.

Толпы безумцев, отсиживающих задницы в так называемой Сети.
Бросить бы вас на задыхающуюся в огне тайгу, когда вертухаи снимают тебя и тебе подобных с вышки без зазрения совести – огнём из ручных пулемётов.

И зэки лижут землю, уткнувшись мордами в вечную мерзлоту, малость оттаявшую меж двух огней – взбесившейся, вопящей в первородной стихии тайги и нелюдей "самоохранников" с вышек –  так ведь за "снятого" скостят полгода!..

Бог с ними.

Рутюнов медленно выдохнул.
С детства привычка – вдохнуть, набрать в лёгкие побольше воздуха, и не дышать.

Странная привычка, ей-Богу.
Словно с ангелами беседуешь.
А они тебе шепчут:
– Рано, Рутюнов, рано. Ты всего не пережил. Мы в тебе не нуждаемся.
– Вы что же? Забираете только души пожившие? А как же детки?
– А детки разные попадаются, Рутюнов. В ваше-то время иной взрослый как зародыш недоразвитый, а иной ребенок – уже и царь небесный... Так что ты не торопись, Рутюнов...

И Рутюнов живёт дальше.
Правда, мучает его одно обстоятельство.

Много вокруг бестолочей.
Вот, как бы от них оградить детей, а?
Чтобы оставались дети детьми и, не дай Боже, не превращались ни в царей небесных, ни в вертухаев, поливающих себе подобных первородным огнём бесчестия.

Рутюнову ещё жить.
Да и ответы он знает.
Хватило бы времени.



Тридцать три книги, читанные и перечитанные мною в начальной школе.

1. Робинзон Крузо. Даниэль Дефо.
2. Пеппи Длинныйчулок. Астрид Линдгрен.
3. Золотой ключик. Алексей Толстой.
4. Артёмка. Иван Василенко.
5. Три мушкетёра. Александр Дюма.
6. Армянские народные сказки. Сборник.
7. Белеет парус одинокий. Валентин Катаев.
8. Я, бабушка, Илико и Илларион. Нодар Думбадзе.
9. Без семьи. Гектор Мало.
10. Тимур и его команда. Аркадий Гайдар.
11. Два капитана. Вениамин Каверин.
12. Сказки Ганса Христиана Андерсена.
13. Приключения Гекльберри Финна. Марк Твен.
14. Аэлита. Алексей Толстой.
15. Мой добрый папа. Виктор Голявкин.
16. Волшебник Изумрудного города. Александр Волков.
17. Гномобиль. Эптон Синклер.
18. Белый Бим Чёрное ухо. Гавриил Троепольский.
19. Рассказы Антона Павловича Чехова.
20. Сказки Александра Сергеевича Пушкина.
21. Путешествие на "Кон-Тики". Тур Хейердал.
22. Очень страшная история. Анатолий Алексин.
23. Лев ушёл из дома. Юрий Яковлев.
24. Белый клык. Джек Лондон.
25. Пятнадцатилетний капитан. Жюль Верн.
26. Повесть о настоящем человеке. Борис Полевой.
27. Старик Хоттабыч. Лазарь Лагин.
28. Вот какой рассеянный. Самуил Маршак.
29. Песенка Савояра. Нора Аргунова.
30. Сверстники. Марджори Киннан Ролингс.
31. Динка. Валентина Осеева.
32. Белый пудель. Александр Куприн.
33. Баранкин, будь человеком! Валерий Медведев.

4 августа.


Кофе с корицей
постмодернистская фантазия

– Что? Тоненькие?
Я, вообще-то, молчал. Разглядывал одну из книг. Держал в руке, листал.
Большой формат. Твёрдая обложка, иллюстрации цветные. Броские.
В принципе – обычная современная книга для детей лет пяти. Бумага хорошая. Издано за бугром.
– Не молчите, скажите что-нибудь!
Она нетерпеливо смахнула чёлку со лба.
Лоб из тех, что в морщинках, когда волнуется обладательница лба.
Волосы ровные. Словом, как водится,  девушка и её книги идентичны.
А книг много. Целых семь.
– Ммм, – ответил я.
А что говорить?
На каждой странице по три-четыре предложения.
Читаю, а думаю про шнурки на её прикиде. Блузка, что ли, такая?
Предложения в книге, как эти шнурки. Беспомощные.
– Вы что от меня хотите услышать? – неожиданно спросил я.
Сам вздрогнул, от собственного голоса.
Сиплого, противного, с угрозой.
– Я их раздам! – неожиданно заявила она. – По детским домам и больницам.
А я кивнул и спросил:
– Тогда пошли пить кофе? Здесь, в буфете, хороший кофе.
Мы говорили обо всём, только не о книгах её.
Может, ещё сочинит что-то стоящее.
Рассказчица-то она хорошая.
Словно кофе с корицей.

30.07.


Ребята,
- пока вы будете мириться с вопящими в три часа ночи во дворах, так сказать, тинэйджерами;
- пока по дорогам будут носиться мопеды без глушителей;
- пока на детских площадках будут распивать, в лучшем случае, энергетики;
- пока: равнодушно, пофигистки, мимо и т.п.;
...пока в школах не переведутся церберы...
...пока мат не рокирнётся хотя бы с патом...

Словом, не удивляйтесь гвардейцам кардиналов.

Я не знаю, кем стал один из подростков, который мочился прямо под окнами своего, да и нашего, девятиэтажного дома в конце девяностых, но другой из той бравой компании шестнадцатилетних эволюционировал в полицейского, третий в продавца фейерверков, а тот, кого первые трое, потехи ради, загоняли и запирали в помещение для сбора мусора, до сих пор ходит с мамой.
Я тогда "лечил" этих (простите, всё-таки произнесу слово дебилоид) дебилоидов, правда, делал это излишне эмоционально, меня потом избили так, что месяц валялся:))
– Сань, ну у тебя же дома туалет!
– А чё? Собакам ведь можно!
– Сань, но ты ведь не собака!
– Да ладно, чего вы...

Страна, породившая себя такой,
Спасение пока только в хорошей Литературе.
Читай. Много. Очень много.
Быстро читать, ётич!
Марш в библиотеку, если дома только флаеры из пиццерии!

OTIUM SINE LITTERIS MORS EST ET HOMINIS VIVI SEPULTURA:
Досуг без книги – это смерть и погребение заживо.

30.07.19


Рецензии