Легенда об Игроке. Начало Истории. Глава 24

Я старался казаться расслабленным и уверенным, но внутренне был напряжен и готов к чему угодно.
– Откуда тебе знать о моем ожидании? Я рассматривал два варианта, и при любом из них я бы выиграл.
Она ласково улыбнулась:
– Ты такой милый в своей самоуверенности, – и покачала головой: – Мне несложно проследить за ходом твоей мысли, ведь я-то осведомлена о происходящем. В первом варианте ты смог получить бы лишь жалкие крохи почти бесполезной информации. А во втором… ты бы проиграл. Мгновенно и весьма болезненно. Ты всерьез рассчитывал справиться с ней?
Так странно было видеть перед собой Элй’арин, такую знакомую Элй’арин: ее хрупкую фигуру в расшитом серебром пышном платье, ее черты лица, ее синие глаза, ее увенчанные диадемой волосы – и при этом всем существом ощущать, что это кто-то отличающийся. С другой мимикой, жестами, позой, манерой речи. Изменился даже тембр голоса, он стал более глубоким, грудным. Разум отчаянно бунтовал против такой «подмены» и не хотел сосредотачиваться.
Наверное, поэтому мне начинало казаться, что она права.
Я сжал челюсти и ехидно осведомился:
– А ты, значит, неведомый третий вариант. Мой счастливый шанс, да?
– Да, – спокойно подтвердила она.
– И как же мне к тебе обращаться?
Ладно, допустим, что мы можем вести диалог. Но нужно еще посмотреть, куда именно мы этот диалог приведем. По крайней мере, мне необходимо сначала выяснить, с кем я столкнулся, а потом – чем она может быть мне полезна или опасна.
– Элй’арин. У меня никогда не было никакого имени. Но так звали ту, что решилась слиться со мной и дать мне возможность воплощения, так что я принимаю ее имя.
– Секунду, – смешался я. – Ты сейчас говоришь о принцессе?
– Нет! – рассмеялась самоназванная Элй’арин и отбила пальцами веселый ритм на подлокотнике. – Она ведь тебе так и не рассказала… Принцесса – в некотором роде реинкарнация другой Элй’арин, основательницы нынешнего рода Верховных жриц. Кстати говоря, – она заговорщически наклонилась вперед, не давая мне времени переварить полученную информацию, – ты чувствуешь хоть какие-то позывы совести или стыда от того, что уже не первый раз используешь принцессу, милую доверчивую девочку, для нужд своего расследования?
Я не счел нужным отвечать на этот вопрос, глядя на нее поверх сцепленных пальцев.
– И что мне с тобой делать? Ты слишком болтлива и несерьезна, чтобы я мог рассматривать тебя как удобный источник информации. Скорее похоже, что ты будешь дразнить меня весь день, выдавая сведения по крупицам и перемешивая их с тем, что не представляет для меня прямого интереса.
– Вот тут ты неправ, маг, – моя собеседница поерзала в кресле, попыталась сесть боком и закинуть ноги на подлокотник, а когда это не удалось из-за юбки, вернулась в прямое положение. – Ты хочешь знать, что происходит? Я с радостью поведаю тебе. Но не гневайся, если пока сам не видишь, как мелкие части огромной картины соединены между собой. Кроме того, – она бросила раздраженный взгляд на юбку, и ее часть просто растаяла, обнажив ноги до середины голени. Вневоплощенная Элй’арин удовлетворенно закинула ногу на ногу и продолжила: – Разговор – это улица с двухсторонним движением, знаешь ли. Не только ты хотел бы со мной поговорить, но и я с тобой. Иначе бы не пришла.
Я отвел взгляд от изящных лодыжек и снова посмотрел ей в глаза. Они смеялись.
Я дернул бровью.
– Только вот у нас есть проблемка. Я тебе не доверяю.
Из глаз вневоплощенной пропал смех, и они сделались очень серьезными и темными. Она оперлась руками о подлокотники и подалась вперед:
– Ты думаешь, что не знаешь меня, Король магов, что мы только встретились, но это не так. Я всегда здесь. Принцесса Элй’арин – суть есть я, хоть я – это не суть принцесса. Ты знаешь меня, о, ты знаешь мою суть, как никто другой. Разве нет?
Она не прикасалась ко мне, вообще больше не шевельнула ни единым мускулом – но я вдруг почувствовал, как меня медленно, словно объятиями, окружают знакомые жемчужные потоки магии. Их становилось все больше, они занимали уже всю комнату. На короткий миг я успел испугаться грядущей боли отторжения, а потом эти силы хлынули в меня.
– То, что ты чувствуешь сейчас, – это не доверие, не привязанность, не дружба и даже не то, что называют любовью, – прозвучал шепот. – Но разве оно не самое правильное?
Я не мог ответить, не мог даже кивнуть. Но я вдруг понял, что, даже если вся Вселенная разлетится на куски, даже тогда это чувство будет служить мне опорой.
Я был словно старой растрескавшейся скалой, каждую трещинку которой заполняло молоко жемчужного цвета, переливаясь через края и стремясь дальше, к самой глубокой и предвечной бездне одиночества, которую я всегда скрывал внутри. Она была бездонна – но и она стала переполнена. Меня затопило. Меня не стало.
Я слышал собственные стоны удовольствия, слышал, как слезно молил убить меня, лишь бы блаженство никогда не прекратилось, лишь бы мне не пришлось возвращаться к обычной жизни – но слышал все это со стороны. Я не хотел становиться прежним – хоть и не помнил, кем прежде был, – я чувствовал, что осталось еще немного, и я сольюсь с этой силой окончательно. Последняя крупица черно-серого песка вот-вот затеряется в жемчужном потоке.
Но эта крупица вдруг вспыхнула, и я понял, что она не черная. В этом черном слилось множество оттенков всех цветов – так же, как и в жемчужно-белом, который теперь отступал, освобождая место для растущих потоков песка, рожденного из той одной песчинки. Моя сила! Она пробуждалась, увеличивалась, заполняла пространство внутри меня… и бережно переплеталась с жемчужным потоком, принимая его и отдавая ему себя в ответ.
Меня вытолкнуло в сознание резко, как волна порой выталкивает утопающего на поверхность воды. По вискам стекал пот, рубашка липла к спине, а я сам практически сполз на пол. Вневоплощенная сидела напротив меня все в той же позе, и ее глаза были все так же глубоко серьезны.
– Что это было? – просипел я.
Ее поза снова стала расслабленной, и она откинулась на спинку кресла.
– Еще один фрагмент той огромный картины, частью которой мы все являемся. А теперь, коль уж мы достигли взаимопонимания и будем говорить честно, быстрый вопрос, – она хитро прищурила глаза: – Хочешь меня поцеловать?
– Нет. Ты безумная? – я все еще пытался прийти в себя.
– Не я. Что ж, жаль, – вневоплощенная обиженно надула губы и непосредственным тоном поделилась: – А то мы, – в смысле, я и принцесса, – мы ведь никогда не целовались. Я, конечно, располагаю воспоминаниями и опытом всех акмантовых жриц, которых Верховная Элй’арин привела ко мне, но, сам понимаешь, это все же не мой опыт и не мои переживания. Хотелось бы как-то самостоятельно понять, в чем соль.
Я рассмеялся фыркающим смехом, вдруг поняв, что меня беспокоило:
– Да ты не безумная. Ты скорее ребенок!
С такой точки зрения кое-что в ее поведении становилось на свои места.
– Хвалю за догадку! – хлопнула вневоплощенная в ладоши. – Только ты промахнулся. Я не «скорее» ребенок. В определенной степени я и есть ребенок.
– Так не пора ли прояснить, кто ты такая? – она заставляла меня нервничать, и одновременно вызывала жгучее любопытство, которому было сложно противиться.
– Не торопись. Это очень, очень длинная история, к которой так просто не подступишься, и перед этим я тоже хотела бы удовлетворить свои запросы, – вневоплощенная пружинисто поднялась на ноги, в два шага преодолела разделяющее нас расстояние и пристроилась на моем подлокотнике, положив руку на спинку кресла.
– Интересные же у тебя… – я хотел сказать «запросы», но тут она внезапно уткнулась мне в шею и втянула носом воздух.
– Будь хорошим мальчиком, и я тебе расскажу то, что ты хочешь знать, обещаю, – ее «успокаивающий» шепот щекотал кожу.
– Боюсь, мне несвойственно быть хорошим, – отстраненно поведал я. Не знаю, чего именно она от меня ждала, поэтому логичным решением показалось избежать какой бы то ни было реакции вообще. И особенно – не думать о том, что это, собственно говоря, Элй’арин.
– Тогда будь плохим. Только не перестарайся. И можешь начинать задавать свои вопросы, – вневоплощенная Элй’арин просто продолжала сидеть и жадно вдыхать мой запах.
– Зачем тебе это?
– И таков твой самый важный вопрос? – ее смешок легонько зашевелил волосы на затылке. – У материального существования столько плюсов, Безымянный Король магов, ты даже не представляешь. Наслаждайся, пока можешь. К тому же, это не для меня. Я исполняю желание слишком воспитанной принцессы. Должна же она получить хоть какую-то компенсацию за нашу длинную и увлекательную беседу? Так пусть у нее останутся приятные воспоминания.
– Скорее уж, она будет в ужасе от подобных воспоминаний, – я усмехнулся, представляя, какие громы и молнии потом обрушатся на мою голову, за то, что не остановил бессознательную ученицу и «пользовался ситуацией». А что тут скажешь? Вневоплощенная Элй’арин играла со мной, а я люблю игры.
– Одно другого не исключает, – вневоплощенная распрямилась, давая мне возможность задрать голову и встретиться с ней взглядом. И снова безотчетное замешательство: лицо Элй’арин, каждую черту которого я могу воспроизвести с закрытыми глазами, очень близко, но при этом с совершенно незнакомым и непонятным выражением. – Чем я для тебя пахну? Это важно.
– Цветочными духами, – тут и думать нечего. – В целом приятно, но, на мой вкус, сладковато. И что в этом важного?
– Да нет же, – она раздраженно махнула рукой, и запах духов полностью пропал. – Как теперь?
Я закрыл глаза и вдохнул. Ответ пришел сразу же, но я помедлил с секунду, силясь понять, почему он именно такой.
– Звездной ночью.
– Это и есть часть ответа про то, чем я являюсь. Что такое звездная ночь? Это пора, когда тебя не ослепляют солнца, и ты можешь вглядеться в самую глубь Вселенной и даже, – вневоплощенная резко отстранилась и соскочила с подлокотника, манерно расправляя пальчиками юбку, – за ее пределы.
Я раздраженно потер переносицу. Она вроде бы и отвечала на вопросы, но отвечала загадками. Попробовать снова перехватить инициативу?
– Принцесса просила спросить тебя о том, почему ты воплотилась как полукровка с двумя видами магии.
Вневоплощенная вскинула брови и задорно рассмеялась.
– Двумя видами магии? Я тебя умоляю! Этот вопрос сам по себе не верен, – она прокрутилась на месте в танцевальном па и небрежно сбросила с ног обе туфли. – Два вида магии существуют в этой Вселенной, потому что Судьбы таким образом, – разговаривая, она не переставала танцевать, – разделили сферы влияния между собой. Но что касается меня…
Оказавшись за спинкой своего кресла, вневоплощенная, прикрываясь им, собрала юбку и внезапно подняла правую ногу вверх, прогнувшись в спине и удерживая стопу ладонями.
– Смотри, как я могу! – восторженно воскликнула она, пока я пытался подобрать челюсть.
– Что ты творишь?
– Играю с тобой, что же еще.
– Играет она… Девчонка!
– Ничего, у меня еще будет время повзрослеть. Но согласись, гибкость акмантовых жриц производит впечатление? Так вот, что касается меня, – вневоплощенная Элй’арин опустила ногу, одернула юбку на место, обошла кресло и снова в него уселась, – для меня не существует «двух видов магии». У меня просто есть моя собственная сила, которую можно свободно использовать внутри всего репертуара, предлагаемого данной Вселенной, как, впрочем, и за его пределами. Поспеваешь за мыслью, Безымянный Король магов?
Мысль давалась тяжело. Очень тяжело. Следующие из ее слов логические построения вступали в непримиримый конфликт с тем, что я знал о Вселенной. Конфликт, пережить который должно было только что-то одно. Уж слишком все выглядело…
– Нереально.
– Именно таковым оно и является. Но «реальность» – понятие весьма узкое и ограничивающее, в то время как Космос в своих проявлениях бесконечен. Вот, например, – вневоплощенная поболтала ногами, – взять хоть туфли. На мой взгляд, придумать настолько неудобную и непрактичную обувь и ввести в порядок, чтобы все женщины это носили, – вот уж что абсурдно и нереалистично. А тем не менее…
Я, будто в трансе, невидящим взглядом смотрел на то, как вокруг ее стоп закружились потоки воды и замерли так, будто ноги стояли в невидимой бадье. В довершение, на поверхности стали плавать лепестки цветов и засушенные травы, а от воды повалил легкий пар. Вневоплощенная пошевелила пальцами ног.
– Вот, теперь прекрасно. Знаешь, какой я заметила недостаток обучения магов? Вас начинают учить в более-менее осмысленном возрасте, и вы привыкаете, что магия – это набор инструментов, что-то, пусть и очень послушное, но все же какое-то постороннее. В то время как это часть вас, вашей природы. Нужно учить магии раньше, чем ходить и даже ползать. Только тогда размоется граница между магией и «не-магией»: все, что ты делаешь, будет магией, и магией же будет каждый вдох мира…
– Ты не из этой Вселенной, – тяжело уронил я. Мои знания об устройстве Вселенной проиграли и осыпались черным песком.
Она прекратила болтать, сверкнула улыбкой и положила подбородок на сложенные ладони.
– Молодец. Что дальше?
– Не знаю, – я отвернулся и взъерошил волосы. – Ты мне скажи. Ты говорила, что тебе что-то от меня нужно.
Послышался плеск воды. Я почувствовал, как носком ступни она прочертила линию по моей ноге, оставляя на штанине мокрый след, и остановилась, положив свою пятку мне на колени. Но в этот раз мне действительно было все равно на ее действия и фривольные поддразнивания. К первой ступне на моих коленях присоединилась вторая.
– Думаю, ты уже понял, что ввязался не просто в серию ритуальных убийств какой-то мелкой страны. Это самая настоящая дележка власти во Вселенной. И даже выходящая за ее пределы.
Среагировав на серьезный и ласковый голос, я наконец поднял на нее тяжелый взгляд.
– При всех своих несомненных достоинствах и мании величия, я все же простой смертный маг. Не считаю, что мне имеет смысл продолжать быть «ввязанным».
– При всей твоей мании величия, ты себя недооцениваешь.
– Ну надо же, как лестно, – мой голос прямо сочился сарказмом. – Я нужен убийце, я важен тебе, я очень значимая фигура, но сам я что-то не заметил, чтобы хоть демона знал или мог сделать!
– Но ты хочешь знать, – это был не вопрос, а утверждение. – И хочешь сделать.
– Да, – я скорее выдохнул, чем сказал.
Вневоплощенная взглядом указала на свои ноги, все еще лежащие у меня на коленях.
– Серьезно? – я вздернул брови, не скрывая ехидства. – Такова-то плата за знание шокирующих вселенских тайн? И, разумеется, Элй’арин и об этом будет помнить?
– Я ведь говорила, что для нас, нематериальных существ, очень ценны ощущения физического тела, которых мы лишены. И да, разумеется, будет.
– А дальше что? Попросишь еще постельку тебе согреть, для полноты полученных физических ощущений?
– Глупый Король магов. О таком не просят. Это либо происходит, либо нет. Но тебе в любом случае нечего бояться: со мной у тебя не возникло бы твоих… «индивидуальных проблем».
Я напрягся:
– Что ты об этом знаешь?
– Что вижу, то и знаю. Вопрос в том, что важно знать для тебя.
– Мне не нравится, что ты постоянно диктуешь свои правила.
– Знаю. Тебе нравится диктовать свои. Ты намеревался так сделать и в этом разговоре, когда призывал меня. Но если я позволю тебе играть по твоим правилам, то ты никогда не выберешься за пределы твоих привычных игр в Игры посерьезнее. И уж тем более не сможешь в них выигрывать. А тебе это необходимо.
– Разве?
– А что, есть сомнения? Если хочешь играть, действительно Играть – ты должен знать всех участников игры, их мотивы и правила, по которым они играют. Ну так что, примешь на некоторое время мои правила?
Поздновато прозвучал этот вопрос, конечно. Но пора прекращать препирательства, время не бездонно. Я взял ступню Элй’арин в ладони и принялся со знанием дела разминать. Вневоплощенная испустила довольный вздох, прикрыла глаза и откинулась в кресле поудобнее и заговорила глубоким спокойным голосом:
– Все это началось очень давно, целую бесконечность времени назад, по меркам людей. Тогда вся Метавселенная была устроена иначе, чем сейчас. Все Вселенные были постоянны друг относительно друга, и не было никакого прямого способа связи между ними. В таком совместном положении их удерживала некая космическая сила, назовем ее «Сила, Связывающая Вселенные». И она же служила между ними границей. Таков был вечный порядок вещей, наверное, от самого начала времен.
Вневоплощенная Элй’арин прервалась, чтобы отпить неведомое содержимое появившегося в ее руках кубка (который потом опять исчез). Я внимательно слушал, радуясь, что загадки пока кончились, и не забывая работать руками – это по-своему расслабляло и даже помогало сосредоточиться на рассказе.
– Тогда в одной из бесконечного множества Вселенных жил бог. Хотя тут важно понимать кое-что, что смертные не могут постичь полноценно в силу своей природы. Не совсем верно говорить, что «бог правит Вселенной» или «во Вселенной есть богини». Боги и богини являются сами по себе всей Вселенной, в которой они якобы «живут» и «правят»: каждой частицей почвы и воздуха, каждым живым существом, каждой его мыслью и поступком. Но чтобы тебе проще было представить, я буду использовать привычные для людей термины. Итак, в одной из Вселенных жил бог. Большинством Вселенных правят несколько богов. А этот был один и, судя по всему, слишком остро переживал свое одиночество. Даже если он пытался бы поискать кого-то, кого он мог найти? Во всей Вселенной не существовало никого и ничего, кроме него самого. Ведь Сила, Связывающая Вселенные, была также Силой, разделяющей их!
Я потрясенно наблюдал, как из-под полуприкрытых век скатилась слеза и замерла на бледной щеке.
– Он был так одинок… – прошептала она едва слышно и заговорила так, что было видно, как тяжело ей дается спокойный тон: – Чувства этого бога, каковыми бы они не являлись, оказались столь велики, что он сделал первую «нереальную» вещь, которую только помнит Метавселенная. В стремлении изменить существующий Космос, он взорвал свою Вселенную изнутри. Взорвал самого себя.