Легенда об Игроке. Начало Истории. Глава 25

Я застыл, неосознанно сжав ступню Элй’арин, но вневоплощенная даже не ойкнула. Она продолжила рассказывать мне то, что уходило за грань возможного все дальше:
– Ударная волна этого взрыва была огромной мощи, она прокатилась по всей бесконечной Метавселенной. И, как и желал тот бог, она навсегда изменила Силу, Связывающую Вселенные, разметав Вселенные, обращая известный порядок в хаос.
Вневоплощенная замолчала. И мне тоже нужна была пауза, чтобы переварить услышанное. Мой разум, разум смертного, с трудом вмещал такие масштабы, такие поступки и их последствия.
– А что сам тот бог? Он выжил, что с ним сталось? – спросил я наконец.
И получил в ответ грустную усмешку:
– Выжил ли он? Он пожертвовал собой, так невыносимо было ему его существование и так сильно было стремление к цели. Он разорвал себя на неисчислимое множество осколков, от большого до мельчайших, и именно они ударной волной и разлетелись по Метавселенной. Это сложно обозначить словом «выжил». Но тем не менее, – она открыла глаза, и я встретился с взглядом, полным уверенности и… обожания? – он продолжает существовать. Он существует в каждом разлетевшемся осколке и во всех тех Вселенных, с которыми они соприкоснулись.
Я попытался это представить.
– То есть он существует в… так сказать, разобранном состоянии? Но разве это можно назвать существованием? Если его частицы столь малы, то это просто осколки силы, и любой другой бог может просто растворить их в себе и своей Вселенной.
– Верно, Король магов, ты мыслишь верно, но лишь отчасти. Ведь бог, о котором я рассказываю, сотворил нечто невозможное, немыслимое и ужасающее с точки зрения других богов. Они стали называть его «Безумным богом», «богом-Разрушителем», пытаясь скрыться от самого главного вопроса. А бог ли это вообще? Может быть, он был иной, пока неизвестной силой? Или того больше: он не был богом, решившим взорвать свою Вселенную изнутри, а был метабогом, решившим изменить свою Метавселенную изнутри? Никто не знает, чего ждать от Безумного бога, никто не знает, чего будет стоить попытка ввязаться в его планы. Ведь сам он рассказать об этом уже не может…
– А ты считаешь иначе, чем боги? – я со смешком пощекотал ей пятки, надеясь как-то разрядить потяжелевшую атмосферу. Должного эффекта это не возымело.
Я заметил, что моя собеседница говорит о богах так, будто к ним не относится. Тогда кто же она сама такая? И какое место занимает во всей истории? Что ж, надеюсь, я скоро это выясню.
Вневоплощенная отвернула печальное лицо в сторону окна и пожала плечами.
– Для меня нет значения, каково его происхождение. В любом случае, после всего произошедшего его суть изменилась, и он точно не бог, даже если и был им когда-то, но он пока и не что-то иное, – она внезапно снова повернулась ко мне, и я едва заметно вздрогнул, таким пронзительным был ее взгляд. – Так какая разница, кем мы были прежде? Гораздо важнее понять, кто мы теперь и каково наше место в Метавселенной.
– Ты одна из его частиц? – тихо спросил я.
Вневоплощенная улыбнулась углом рта.
– Нет, Безымянный Король магов. Я – ответ на его вопрос. Я – начальная причина его пути и я же – конечная цель.
В этих словах не было ни самоуверенности, ни надменности, они были спокойными и обращенными внутрь, будто бы она произносила молитву.
Я прекратил массировать вневоплощенной Элй’арин ступни и поднял руки в знак того, что не собираюсь продолжать выполнять ее условия, пока она говорит размытыми загадками. Но вневоплощенная в ответ лишь спокойно убрала ноги с моих колен.
– Благодарю, мне достаточно, – она устроилась в кресле, поджав ноги под себя. – Надеюсь, тебе это не причинило излишнего дискомфорта?
– Ну что ты, – усмехнулся я. – Я ведь доставлял девушке удовольствие и параллельно слушал недоступные простым смертным истории о божественных деяниях. Что может быть лучше?
– О, всегда есть варианты еще лучше! Знаешь, о чем медитируют монахи, стремясь постичь Сияние Судеб в своих закрытых мужских общинах в горах?
Тут как-то внезапно обнаружилось, что юбка платья все это время потихоньку укорачивалась, и теперь уже едва прикрывала округлые коленки. Я изогнул бровь, догадываясь из контекста:
– Постичь Сияние Судеб, значит? На моей памяти это иначе называется.
– У тебя просто неверные сведения. Любой приличный монах тебе скажет, что божественный свет наполняет тебя благодаря приходящим в видениях прекрасным и обнаженным аюреннам. Это крайне благодатный и высокодуховный процесс приобщения к богиням.
Я «рассерженно» хлопнул ладонью по бедру:
– Так и знал, что что-то с этими аскезами воздержания не то!
– О да, ты пропустил самую вкусную часть. Всегда дочитывай инструкции до конца, чтобы не пришлось потом страдать и сожалеть.
Я устроился в кресле поудобнее, вытянув ноги.
– И все же, кто ты такая? Кажется, ты не богиня и абсолютно точно ты не из этой Вселенной, но как-то сюда попала и тебе что-то нужно. И все это связано как с той давней историей про бога-Разрушителя, так и с нынешней заварушкой. Здесь явно не хватает нескольких крупных фрагментов, и один из них – ты.
Вневоплощенная Элй’арин вытянула ноги параллельно моим и вздохнула:
– Помнишь, я говорила о той силе, что обеспечивала вечный порядок Метавселенной, пока бог-Разрушитель не взорвал все к Хаосу и Вселенные не начали свое нынешнее беспорядочное движение?
– Сила, Связывающая Вселенные, – кивнул я.
– Сила – потому и сила, что у нее нет своей личности, сознания или воли. Она просто существует и проявляет свою природу. Однако произошел взрыв, который разорвал связи между Вселенными. Осколки бога-Разрушителя, преисполненные его непримиримой воли, его страстного желания, его устремлений, столкнулись с Силой, Связывающей Вселенные, – и разрушили саму природу Силы. Эта сила обрела самосознание, желания, а в конечном итоге и личность. Так появилась Я.
Я открыл рот. Закрыл. Потом снова открыл и выдал очень длинную нецензурную тираду. И в конце резюмировал:
– Ситуация переросла все грани проблематичности.
– А можешь еще раз повторить, пожалуйста, через какое место должен вывернуться космический кракен, чтобы его покрыла демонова мать? – с хладнокровным любопытством уточнила вневоплощенная. – Я не успела отследить.
Я повторил и даже продолжил для закрепления материала.
– Это так мило, что ты не стесняешься при мне выражаться, в отличие от общества принцессы. Думаю, это говорит об особой интимности наших отношений.
– Почему только мне здесь не до шуток?
– Издержки молодости, – казалось, ничто сейчас в этом мире не занимает ее больше собственных ногтей.
– Ты, кажется, называла себя ребенком.
– Я сказала «в определенной степени». В качестве вневоплощенного существа, в том смысле, который подразумевал ты, когда призвал меня. Это первое мое смертное воплощение, у меня нет предыдущего личного опыта проживания человеческой или какой еще материальной жизни. Так что в этом качестве я ребенок по сравнению с другими вневоплощенными сущностями. Но не по возрасту, Король магов, не по знаниям и не по могуществу.
– А я еще считал, что Элй’арин ведет себя иногда по-детски наивно… Знал бы, кто за ней стоит, относился бы куда как терпимее, – пробормотал я и попытался собраться с мыслями: – И что же ты делаешь в этой Вселенной? Участвуешь в дележке власти или как ты это называешь?
– Представь, что ты видел всю Метавселенную. Как бы ты воспринимал разборки между богинями одной маленькой Вселенной?
Долго думать не пришлось.
– Как мышиную возню.
– Я уже говорила тебе, что для меня более всего другого важно осознать, чем я теперь являюсь, и создать себя. А также помочь в этом освободившему меня богу. Я хочу в ответ навсегда освободить его от одиночества, принесшего такие страдания.
Есть выражение «раздевать взглядом». Вневоплощенная Элй’арин взглядом снимала кожу, мясо и вынимала все нервы вместе со спинным мозгом.
– И я пришла сюда вслед за ним.
– Ты сказала, осколки Безумного бога разлетелись.
– Верно. Но желанием отчаявшегося бога, за которое он заплатил такую большую цену, было оказаться где-то еще, где есть кто-то, кроме него. Поэтому ядро его личности оказалось в той Вселенной, которая была самой ближайшей в момент взрыва. Единственная часть, которая способна осознать себя отдельной сущностью и найти свой новый путь. Но пока мой бог, увы, не помнит себя… Собственно, именно его и делят местные хозяйки.
– Ты говоришь, что пришла сюда за богом-Разрушителем, но, похоже, сама о нем почти ничего не знаешь. Даже его имени.
– У него нет имени. Как и у меня. Имя смертного определяет его сущность. Имя бога определяется его сущностью, а множественные имена – проявлениями этой сущности. Знание имени смертного дает над ним власть. Знание имен бога или богини дает доступ к его власти. Но забывший себя бог больше не знает своей сути, а потому не в состоянии постигнуть свое имя. Другие боги зовут его Разрушителем, Безумным, и тот священный ужас, что он внушает, бережет его. Ведь страх делает их всех слепцами и не позволяет увидеть истину.
– Почему ты так уверена, что ты ее видишь?
– В тот момент, когда произошел Великий взрыв, я познала своего бога. А он познал меня.
Только сейчас я заметил, что сидел в очень напряженной позе, подавшись вперед, и откинулся назад с резким выдохом:
– Все-то у вас богов не как у людей. Хорошо. Попробую подытожить. Твоя цель – это проникнуть в самую середину заварушки, подхватить своего обожаемого бога на ручки и по-быстрому свалить с ним в бескрайние метавселенские дали.
Она наклонила голову набок и негромко рассмеялась:
– Слишком буквально и субъективистично, но допустим, что моя затея в этом и состоит. Однако при этом я подвергла себя саму нешуточной опасности, чем кое-кто не преминул воспользоваться. Ведь мы здесь из-за этого, не так ли, Безымянный Король магов? Потому что ты хочешь подхватить юную жрицу на руки, вынести из самого центра заварушки и отправиться с ней на бескрайние мировые просторы? – пока вневоплощенная говорила, ее тонкие пальцы запорхали по волосам, одну за другой вынимая шпильки из прически.
– Что будет с душой Элй’арин, когда вы со своим Богом Разрушения соединитесь?
– При наилучшем развитии событий? То же, что бывает при слиянии двух галактик, – входящие в них звездные системы, а уж тем более планеты в большинстве своем никак не чувствуют произошедших изменений. Их размеры для этого слишком незначительны, – сущность с телом Элй’арин, лицом Элй’арин и силой Элй’арин потянулась до хруста в плечах и глянула на меня искоса: – Вы ведь неравнодушны друг к другу.
Я холодно дернул плечом:
– Расскажи лучше то, о чем не знает последняя кляча на королевских конюшнях. Подобное случается, ну так что ж? Я позабочусь о том, чтобы Элй’арин ничего не грозило, и отправлюсь своим путем, а она останется править Чалоном.
– В тебе умер романтик.
– Главное, чтобы не начал разлагаться и вонять.
– Не делай вид, будто тебя не волнует, что принцесса влюблена, – сделала она еще одну попытку нарушить мое каменное спокойствие.
– О, это именно то, чем обычно и занимаются благовоспитанные семнадцатилетние девушки. Влюбляются в саркастичных самоуверенных проходимцев. К счастью, большинство со временем взрослеют и потом вспоминают наивность молодости как страшный сон, радуясь, если сумели не натворить глупостей.
Молниеносное движение – и вневоплощенная Элй’арин нависла надо мной. Черные волосы рассыпались и окружили нас шелковым покровом.
– Забери ее, Король магов, – жарко зашептала она. – Возьми то, что хочешь, и назови своим – чего проще? Вырви из привычного мира, заставь забыть, что вообще есть что-то важное, кроме тебя. Пусть она думает только о тебе, пусть дышит тобой, пусть живет тобой и всю себя отдает тебе… Ты ведь хочешь этого! Я знаю твои мысли и твои желания.
Я взглянул в знакомые темно-синие глаза и погладил Элй’арин по щеке, задев большим пальцем нижнюю губу.
– Ты и правда совсем ребенок и мало что понимаешь в людях. Если мне и хочется подобного, то разве что в самом искалеченном, эгоистичном и несчастном уголке моей души. Но этот угол – не весь я. Я догадываюсь, чего ты добиваешься, и сразу скажу: не стоит.
– И чего же я добиваюсь? – она казалась оскорбленной, но не уменьшила дистанции.
– Из-за твоей огромной силы Элй’арин уже чуть не умерла в детстве. Как это часто бывает, приблизившись к грани, она теперь всегда немножко готова за нее шагнуть. И нужен огромный стимул, очень важный смысл, который якорем удерживал бы ее в этом воплощенном мире. Она придумала для себя, что должна жить, чтобы стать королевой Чалона и нести в человеческое общество высокие идеалы. Но с этим возникает очень много проблем, что ставит весь замысел, а значит, и смысл жизни, под удар. Ты хочешь дать ей другой якорь, более сильный. Так? Однако я им не стану.
Вневоплощенная прикусила губу, выпрямилась и сделала пару нервных шагов, утопая босыми ступнями в ворсе ковра.
– Ну почему?
Неужели ей так нужна живая Элй’арин для ее замысла? Или же, скорее всего, это ее первая воплощенная личность (а может, и последняя), и хочется сделать все правильно? Если она и соврала о душе Элй’арин, я никак не смог бы этого понять.
– Не мне упрекать богиню в недальновидности… – мягко начал я.
– Но я и не богиня, – вневоплощенная раздраженно махнула рукой.
– И то верно. Нельзя жить только ради другого человека, Элй’арин. Это верный способ стать несчастной, путь в никуда. У каждого должна быть его собственная жизнь. Другие люди приходят и уходят в твою жизнь – и ты все равно в своей сути всегда одинок. Думать иначе – это самообман.
– Тогда зачем это все? – она резко развернулась ко мне. – Зачем тебе помогать принцессе, зачем мне искать разрушенного бога? Зачем, по-твоему, если не ради них?
– Ради нас самих. Мы делаем это, только потому что сами что-то с этого получаем.
– Я никогда с этим не соглашусь.
Элй’арин. Теперь я ясно видел, что это она, вневоплощенная или воплощенная, это всегда она: идеалистичная, самоотверженная, светлая, хрупкая.
– Я знаю. Поэтому и спорить не о чем. Садись на место и продолжим строить хитроумные планы по спасению смертной принцессы и обезумевшего бога из лап коварных Су…
Мой рот оказался запечатан прежде, чем я закончил фразу.
– Заговариваешься, Король магов. Многие вещи теперь нельзя произносить даже мысленно, чтобы не привлекать внимания, не то что вслух. Но ты ведь это и так знаешь?
Я кивнул, ругая себя за оплошность. Слишком много наш разговор выбивал меня из колеи. Хорошо, что есть кто-то, разделяющий мою параноидальность.
– Скажи, я прав относительно угрозы, нависшей над тобой и особенно твоим воплощением? – я указал глазами на стоящую на полке статуэтку принцессы-жрицы, внутри которой хранилось мое специальное заклинание.
Вернувшаяся в свое кресло вневоплощенная ответила мне таким полным сожаления взглядом, что слов не потребовалось.
– Понятно. И что же мне сделать, чтобы помочь тебе?
– Увы, но прямо сейчас ты ничего не можешь поменять. Тропу, проложенную богом или богиней, способен повернуть лишь другой бог.
– А как же ответвления? Ведь они создаются в моменты выбора человека.
– Но не самим человеком. Ответвления тоже создаются богинями. Хочешь верь, хочешь нет, но когда-то в этой Вселенной-Цепи не существовало Деревьев. Они появились относительно недавно.
– Относительно чего?
– Относительно богов, конечно же. Для людей это целая вечность. К тому же, любые изменения, происходящие в устройстве Вселенной, люди не запоминают, это неподвластные человеческому уму мерности. Внутри них просто соскабливается один текст, пишется другой – и они считают, что так было всегда. Всегда на небе сияло два солнца, а не три. Всегда были Деревья. А на самом деле Деревья появились для самозащиты. Вселенная трепещет перед разрушающей силой неуправляемого заблудшего бога. И множит, множит себя, создает запасные варианты, копирует все сколько-нибудь важное. Позволяет разрушаться бесконечному количеству слабых ветвей, будто отдавая их в жертву ради сохранения более крепких. Вот что такое на самом деле ответвления.
– Если все так безысходно, мне что, просто сидеть сложа руки и ждать? – на меня нахлынула злость. – К чему тогда был весь этот разговор?
– Нет, совсем нет! Ты должен двигаться, Король магов. Ты должен собирать силы и знания, чтобы быть готовым к моменту, когда маски спадут.
– А потом что?
– А потом тебе понадобится бог, чтобы разыграть свою партию.
– Ты? – я с иронией выгнул бровь.
– Увы, я пока не дозрела до богини. У меня не так много власти внутри этой Вселенной, чтобы в одиночку повернуть тропу.
– Тогда… Твой Бог Разрушения? – негромко спросил я. Вневоплощенная кивнула. – Ты предлагаешь мне положиться на того, перед чьей непредсказуемостью в ужасе дрожит вся Вселенная?
Она как-то странно и с неуместной насмешливостью на меня посмотрела.
– Он слывет безумцем, этого не отнять. Но воззвать к нему – это твой единственный способ переиграть сам-знаешь-кого.
– Какой оптимизм. И как я найду того, кого даже ты не можешь найти?
Вневоплощенная Элй’арин потянулась ко мне и положила мне ладонь на предплечье. Я подался вперед в ответ.
– Я не говорила, что не могу его найти. Однако мне не дано заставить его пробудиться. В отличие от тебя. Я научу тебя очень древней магии, Безымянный Король магов. Она называется «Истина в глазах смотрящего». Это кажется затасканной мудростью, но за ней скрывается мощная сила. Каждый, кто смотрит на Вселенную, меняет ее своим взглядом. У обычных людей это почти незаметно, но чем сильнее душа, тем больше она обнажает взором. Ты замечал, как меняешься рядом с принцессой? Это потому что она тебя таким видит, и она очень сильна. Мастера Магии были единственными, кто мог создать королей магов, потому что видели в вас прежде всего не опасность, а ваши возможности и вашу ответственность.
Для меня внезапно стало ясным то, что я интуитивно чувствовал всегда. Я смог взять под контроль свое безумие, затолкать его куда подальше – именно потому что Учитель видел меня способным на это.
– Я должен увидеть в окружающей Вселенной бога-Разрушителя?
Она покачала головой:
– Со временем ты научишься осознанно пользоваться этой магией, я обещаю. Но твоих сил, сил самого могущественного короля магов, не хватит на то, чтобы увидеть потерявшегося бога.
– Тогда как?..
Вневоплощенная сжала пальцы на моей руке, ее лицо было совсем близко к моему.
– Тебе не хватит сил, но хватит кое-кому другому. В нужное время на скрытого бога будет обращен взор Создательницы. А ты должен будешь увидеть Его отражение в ее глазах. И тогда, отразившись и будучи увиденным дважды, Он сможет пробудиться.
– Звучит, как какое-то туманное предсказание.
– Да. Поэтому тебе не стоит о нем думать, пока не придет час. Уж я об этом позабочусь, – от прикосновения ее пальцев по моей коже побежали мурашки.
– Ты заставишь меня забыть этот разговор, – шокировано прошептал я, когда понял, что происходит. И вскочил, вынудив и ее подняться: – Не смей, слышишь, не смей! За эти часы я узнал едва ли не больше, чем за всю свою жизнь. Я не хочу забывать!
В темно-синих глазах стояла насмешка.
– Ты не хочешь забывать то, что узнал, или меня? Не бойся, мне ведь не нужно, чтобы ты забыл совсем все и тем более навсегда. Ты просто будешь помнить нашу беседу обрывочно и расплывчато.
– Ты единственная, с кем я мог говорить открыто. Тебя я тоже буду помнить обрывочно и расплывчато?
– Прости за это. Но несмотря ни на что, ты ведь знаешь, что я всегда здесь, – вневоплощенная легонько похлопала себя по груди. – Я остаюсь рядом с тобой. Пообещай мне кое-что. Когда Он пробудится, не дай Ему забыть самого себя. И меня. Никогда.
Я кивнул и заслужил в ответ хитрую полуулыбку:
– Тогда остался последний вопрос, Безымянный Король магов. Я спрошу тебя снова: ты хочешь меня поцеловать?
– Это будет странно, если я отвечу да? – неожиданно для самого себя глухо произнес я. И, не дожидаясь ответа, обхватил ее лицо ладонями, зарываясь пальцами в волосы, и наклонился.
Вневоплощенная Элй’арин не приукрашивала. Судя по всему, она и впрямь обладала опытом многих перерожденных жриц и проявляла его с искренним удовольствием первооткрывателя.
Однако я не удивился тому моменту, когда ее горячечный азарт начал спадать и через секунду замешательства сменился сопротивлением. Предсказуемая подлянка. Первой моей реакцией стало прижать принцессу покрепче и сменить страсть на нежность. Было уже поздно отступать и фальшиво оправдываться, но что-то в моей голове стучало: «Это неправильно». Глас совести победил и, совладав с собой, я наконец выпустил Элй’арин.
– Бей.
Однако и без моего спокойного «разрешения» ее ладонь взлетела и отвесила мне жгучую пощечину. Я мог бы увернуться, но не стал.
– Извини, – бесцветно сказал я принцессе, в глазах которой стояли злые слезы.
– И это все?! Да ты вообще понимаешь?..
Я отрезал:
– Понимаю. Для меня это был просто поцелуй… ну ладно, допустим, самый искусный в моей жизни поцелуй, но он все равно являлся не более чем взаимной игрой. И виноватым я себя отнюдь не чувствую. А для тебя это был первый девичий поцелуй, на который ты к тому же не давала осознанного согласия. Все верно сказал?
Элй’арин открыла рот, но сразу не нашлась что сказать, а додумать я ей не дал.
– У меня нет другого способа компенсировать произошедшее, кроме как предложить тебе выразить на мне свое праведное негодование или же стереть тебе память о произошедшем. Так что выбирай из имеющихся вариантов, пока я пытаюсь понять, что в моей собственной памяти сохранилось от прошедшей беседы.
Мы помолчали. Я ожесточенно потер хмурящийся напряженный лоб. В голове витало какое-то рассредоточение и, как и предсказывала вневоплощенная, воспоминания были обрывочными и расплывчатыми. Я никогда не испытывал на себе стирание памяти, но знал, что именно таким должен быть результат великолепно проделанной работы по блокированию памяти: когда не знаешь, что именно забыл, потому что вообще не чувствуешь обрывков или пробелов и даже не ощущаешь, что с твоей памятью что-то не так – ведь в жизни столько незначительных моментов, которые блекнут и выветриваются моментально, это абсолютно естественно.
Не иначе как из-за специфического чувства юмора воплощенной, лучше всего я помнил только избранные моменты…
– Рэйден, а я должна что-нибудь помнить из этого разговора? – вдруг настороженно спросила принцесса.
– Полагаю то, что твоя вневоплощенная часть решила тебе оставить как самое, с ее точки зрения, для тебя нужное.
Я готов был спорить на свои бесценные клинки относительно содержимого ее воспоминаний. Те же «избранные моменты» постоянных фривольных приставаний.
Элй’арин спрятала лицо в ладонях и чуть слышно повторила ту длинную нецензурную тираду, что я выдал ее вневоплощенной сущности. Дословно. Похоже, вневоплощенная классифицировала это тоже как полезный и крайне необходимый опыт.
– Одной пощечины не хватит, да? – сочувственно поинтересовался я, стараясь не допустить неуместных смешков.
– Я тебя ненавижу, – пробормотала она, не поднимая лица.
– Даже всего моего благородства не хватит, чтобы целиком взять на себя ответственность за произошедшее.
У меня сейчас не было никакого настроения играть в пьесе про невинную девицу, морально пострадавшую от совращения коварным соблазнителем. Тем более после того, как я несколько часов стоически сдерживался, не позволяя нашему разговору свернуть в куда менее информативную, но куда более приятную сторону. И что я имею в итоге? Ни информации, ни удовлетворения – зато есть оскорбленная девушка. Великолепно, нечего сказать.
– Что ты имеешь в виду? – принцесса вскинула голову и прожгла меня негодующим взглядом.
Условия для адекватного диалога явно не лучшие. Поэтому я решил поступить так, как и поступил бы на моем месте классический «коварный соблазнитель» – сбежать с места «преступления». И начал пятиться.
– Предоставляю тебе поразмыслить о произошедшем самостоятельно и выбрать ту форму компенсации, которая тебя устроит. Потом мы ее обсудим, в более спокойной обстановке и уравновешенном настроении.
Уже оказавшись у двери я на прощание окинул Элй’арин взглядом с ног до головы: ошеломленную, босую, в непотребно коротком платье до середины колен, с распущенными волосами… и не удержался:
– Кстати, на будущее. После нежеланного и неприятного поцелуя первейшим порывом является по меньшей мере вытереть рот. А еще эффективнее было бы начать с укушенного языка. Это придает достоверности последующим возмущениям.
И вот после этого я окончательно с позором бежал, едва успев захлопнуть дверь, за которой что-то мощно бухнуло. Стряхивая с волос осыпавшуюся штукатурку, я поймал себя на том, что широко улыбаюсь.
А ведь и верно, демон побери. Я целовался практически с богиней – и это был без прикрас лучший поцелуй в моей жизни. За это я даже готов простить ей то, что она оставила меня в дураках.
И еще, пусть я наверняка забыл большую половину о богинях и потерявшем память Безумном боге, эти воспоминания не стерты – они лишь заблокированы до времени. Они все равно внутри меня. Любая информация является энергией и, попав в разум, меняет его. Так и мой разум будет меняться под влиянием этой беседы. И кто знает, что может проявиться из него в самое ближайшее время, в сознании или во сне?
***

Я стоял в лучах считывателя и с бешеной скоростью шевелил и шелестел чешуйками, выпускал и втягивал когти на разную длину. Все вместе это складывалось в фразы, а фразы – в очередную запись в дневнике. Уже нет никакой нужды записывать такой бред, как мои сны или чувства, но за десятилетия ученой деятельности постоянно вести дневник стало не просто привычкой – зависимостью. Никогда не знаешь, в каком бреде умудрилась спрятаться новая идея, и какая из идей послужит твоим целям.
Поэтому я писал, писал все своим быстрым и смазанным от постоянной писанины почерком. После моей смерти потомкам придется очень потрудиться, чтобы разобрать все это – и лишь для того, чтобы выяснить, что Рргхд, прославленный и обожаемый, ставший идолом Первый Астроконструктор, до тошноты ненавидел их всех. Что же, наслаждайтесь этой истиной, следующие поколения! Если вы вообще появитесь и будете жить.
От удовольствия я втянул когти больше, чем надо. Пришлось исправлять. Ведь если цель – истина, то данная запись очень важна, чтобы ее передать во всей полноте. О да.
«Мне снова снился этот сон. Я был один, подвисший в космосе, словно сброшенный из астрокапсулы мусор. И на бесконечности вокруг – никого. Ни единой живой души. Ни единой живой мысли. Одиночество и… страх? Или все же злость?
Я бесконечно мал и затерян где-то во тьме этого многомерного анти-шара, зовущегося Вселенной. И, одновременно, я простираюсь на всю его величину. Я могу ощутить каждую его точку и лишь потому знаю с абсолютной уверенностью, что я один. Никто не придет ко мне на помощь. Никогда, ни в прошлом, ни в будущем. Только не здесь.
Внутри меня такая же бесконечная мгла, что и снаружи. Иногда, в приступе отчаяния, мне даже начинает казаться, что это я ее создал… От этой мысли я начинаю ненавидеть и себя, и все сущее только сильнее. Нестерпимо. До боли.
Я ненавижу свой космос.»