Наследники именитых землепроходцев

     Удивительное дело: критические публикации в отношении «подвигов» Ерофея Хабарова вызывают  порой возмущение  ортодоксальных читателей, - можно ли так говорить и писать о «нашем национальном герое». И  я снова возвращаюсь  к мысли о том, что лучший способ оценить   историческую значимость действий какой-либо личности, это посмотреть, что еще было сделано им самим и его потомками, и как это оценили  их современники.

     Архивные источники говорят о том, что у Хабарова и его племянника  Петриловского остались на Лене сыновья. У Ерофея, - Андрей и Максим, у Артемия, - Алексей. Не стану утруждать читателя гинеологическими выкладками, он и сам сможет путем несложных умозаключений убедиться в том, насколько маловероятно, что это были сыновья от жены Ерофея - Василисы.
     Насколько можно судить по сохранившимся первоисточникам, до 1652 года сыновей у Ерофея не было,  Василиса же могла оказаться на Лене не ранее 1653 года после более чем двадцатилетней разлуки с мужем и в возрасте уже около 40 лет. Впрочем, и это лишь предположительно. В архивах не обнаружено документов, свидетельствующих о том, что она на Лену приехала.

     Более вероятно, что сыновья Ерофея были от другой его жены, - сибирской аборигенки. Были такие жены и у Семена Дежнева и у Парфена Ходырева, енисейского атамана Ивана Галкина и томского атамана Дмитрия Копылова, многих других сибирских служилых людей.  Вряд ли Ерофей был среди них исключением.
     Сын Ерофея Максим был всего лишь пашенным крестьянином. Что касается Андрея, то на первых порах он числился илимским посадским человеком, потом был поверстан в казаки, и в 1706 году, то есть уже в весьма зрелом возрасте числился в Якутске рядовым казаком с годовым окладом 5 рублей 25 копеек. То есть ничем особым дети Ерофея себя не проявили.

     Зато Алексей, - сын Артемия Петриловского оставил в истории не только след, но, можно сказать, глубокую борозду. Став в 1714 году приказчиком Камчатки, Алексей Петриловский  превзошел всех своих предшественников в жадности и лютости.  Вот что писали о нем историки:
     «…совсем уж нестерпимым был приказчик Алексей Петриловский, пришедший на Камчатку в 1715 году … Он «процарствовал» два года, и каждый день его правления был подчинен одной только цели - скопить как можно больше пушнины. Петриловский не стеснялся в средствах. Узнав, что отряд Колесова-Енисейского разгромлен в Аклане коряками, он выменивает у корякских вождей часть отбитого ими у казаков ясака и присваивает его.

     В руках приказчика была и вся камчатская торговля. Цены он вздул такие, что народ волком взвыл. За фунт табака, например, требовал 60 соболей - и попробуй, откажись, не купи, когда есть царский указ, - курить это зелье.
     Но и этого ему было мало. В своих мечтах он прибрал к рукам мягкую рухлядь, накопленную на Камчатке старожилами-казаками,  нужен был только повод….
Обвинив Козыревского в смерти трех камчатских приказчиков, Петриловский  начал  новое следствие по этому делу.

     Прежде, чем продолжить эту историю ознакомим читателя с тем, кем был  этот Козыревский.  Иван Петрович Козыревский  (1680–1734) - казак и мореход, сын якутского казака и внук поляка, один из первооткрывателей Курильских островов. В 1700 году  он в составе "охочих людей"  прибыл на Камчатку для усмирения большерецких камчадалов.
     Весной 1711 года участвовал в бунте казаков против своих начальников и косвенно был причастен к убийству В. Атласова в Нижнекамчатске.

     Выбранный казаками есаулом, в августе 1711 года вместе с атаманом Д. Анциферовым плавал от устья реки Большой до мыса Лопатка. Новый приказчик Камчатки В. Колесов в 1712 году жестоко подавил бунт казаков, в котором принял участие и  Козыревский, но его лично  помиловал. Летом 1713 года   отправил его из Большерецка на судах "для проведывания от Камчатского Носу за переливами морских островов и Апонского государства".

     На байдарах во главе небольшого отряда казаков Козыревский переплыл на остров Шумшу,  посетил остров Парамушир. На основе  расспросных сведений  составил описание  Курильских островов и острова Хоккайдо. Впоследствии он писал об этом походе: «… следовал туда мелкими судами, без мореходов, компасов, снастей и якорей. На ближних островах живут самовластные иноземцы, которые не сдавшись на сговор наш, дрались с нами. Они в воинском деле жестоки,  имеют сабли, копья и луки со стрелами.
     Милостью господа бога и счастьем его императорского величества мы оных иноземцев имали в полон,  и брали их платье шелковое, и дабинное, и кропивное и золото».
 
     Поход положил начало открытию Курильских островов. Впервые было составлено географическое описание трех северных островов, а также южной оконечности Камчатки. В кратком своем описании  курильского похода Козыревский почти ничего не писал о самом путешествии,  ограничился только сообщением, что в Японии главный город Еддо и что японцы привозят на острова разные товары. В качестве своей личной доли Козыревский вывез с островов разного рода пожитков  на несколько тысяч рублей,  то есть стал весьма состоятельным человеком.
     В исторической литературе бытует версия, что Козыревский предпринял эту морскую поездку, чтобы загладить свое участие в восстании против В. Атласова в 1711 г., когда  он был убит.

     Так вот Алексей Петриловский,  прибыв на Камчатку в роли нового приказчика и обвинив Козыревского в смерти трех камчатских приказчиков,  начал  новое следствие по этому делу.
     Тщетно пытается доказать бывший есаул, что за причастность к убийству Атласова он был оштрафован и приказчик Колесов снял с него вину за мореходческий подвиг, совершенный им во славу России.

     Но Колесов был мертв. Да и наплевать было Петриловскому на то, оправдан или нет Козыревский, убивал он или не убивал приказчиков. На дыбе, и на правиле, прижигая тело казака каленым железом, срывая щипцами ногти с пальцев, он требовал только одного признания: «Укажи, где твои потайные амбары с пушниной ….  Знаю, что привез ты с тех полуденных островов…». И вслушивался, не слетит ли с запекшихся губ его жертвы желанное слово. Дождался-таки Петриловский: открыл Козыревский часть своих тайников….

     А Петриловский разорял уже других, применяя кнуты, батоги, пытки, заковывая в кандалы и забивая в колодки. Одного из служилых людей заколол вилами. Чувствовал себя Петриловский на Камчатке, как рыба в воде, и не очень-то боялся «охочих до бунтов» казаков-камчатцев.
     Не зная меры в граблении, хищении и мучительстве, награбил  в короткое время такое богатство, которое превосходило  двухгодовую ясачную казну со всей Камчатки. 

     Но возмездие все же пришло. Казаки сняли его «с приказу»,  посадили под караул, а пожитки отобрали в казну. Взято было у него, кроме многого числа собольих и лисьих шуб, одной только  мягкой рухляди 5669  соболей, 1545 красных лисиц  и 161 сиводушная лисица, 207 бобров, да 169 выдр.
     На следующий год бывшего приказчика на судне доставили в Охотск, а оттуда отправили на суд в Якутск». Видно, не напрасно говорят на Руси, - яблоко от яблони недалеко падает.

     Из исторических документов неясно, чем завершилась  история с Петриловским, однако вряд ли он избежал наказания. Дело в том, что  молодой государь Петр 1, удрученный масштабами мздоимства и казнокрадства в стране, искренно желая достигнуть скорейшего уничтожения, или, по крайней мере, сокращения злоупотреблений, в 1711 году  учредил в государстве фискальную систему.
     Во всех губерниях и уездах были введены должности фиксалов, - своего рода «царева ока», обязанных доносить в столицу обо всех злоупотреблениях должностных лиц на местах. Приказано было отправить на эти должности «особливо честных людей» для розыска по упомянутым беззакониям, оповещению по всей стране «кто дерзнет сие учинить, то весьма жестоко на теле будет наказан, всего имения лишен, ошельмован,  из числа добрых людей извержен, или  смертию казнен будет».

     Этот указ приказано было вывесить не только по городам и острогам,  но и в каждом зимовье. В октябре 1713 года государь объявил, что всякому лицу «от первых лиц до земледельцев» дается право доносить лично ему о грабителях народа. За справедливое доношение  доносителю было обещано все движимое и недвижимое имущество грабителя.
     Виновным во взяточничестве грозила смертная казнь.

     По всей стране в эти годы прокатилась волна казней и беспощадных телесных наказаний. Не щадили ни именитых царедворцев, ни воевод и приказчиков, ни, тем более, простых людей. Как известно, в 1721 году  был приговорен к смертной казни и повешен в Петербурге сибирский губернатор князь Гпгарин, в 1722 году та же участь постигла иркутского  воеводу Ракитина.
     Трудно сказать, уцелел ли в этой круговерти Алексей Петриловский. В исторических источниках на эту тему  ничего не обнаружено.