Седьмая вода на киселе

   Пышная туя наклонилась в сторону развалин дома. Рядом лежит большой, плоский камень. Вокруг, местами завалившийся забор, из сетки.

   Она поняла, что беременна и призналась тётке. Родители давно погибли. После их похорон выяснилось, что пятилетнюю девочку, или  в детдом надо определять, или кто-то из родственников оформит опеку над сиротой. Опекунство оформила женщина, которая не была близкой родственницей, так, седьмая вода на киселе. Она переехала из общежития в коммуналку, в комнату, которая принадлежала родителям ребёнка. Девочка называла её тётей. Тетка вырастила девочку, выучила, и вот теперь, когда мечтала выдать замуж, узнала, что та беременна от мальчишки, которому и восемнадцати нет.

   Он из детдомовских, пэтэушник, проходит практику в бригаде строителей.  Парень узнал, что девушка, с которой встречается, забеременела, а её тётка сказала, что ребёнка поможет растить, но малолетнего папашу  за километр не подпустит, ни к ребёнку, ни к его матери. Бригадир заметил, что практикант ходит хмурый, у него всё валится из рук и вызвал на разговор. У парня никого из родных не было, участие взрослого тронуло, и он  всё рассказал бригадиру. Обсудили в бригаде эту новость и решили помочь парню, всей бригадой построить жильё для молодых.

   Договорились с председателем пригородного совхоза, он  разрешил использовать ветхое строение. Раньше эти земли принадлежали колхозу, на этом месте стояла птицеферма. Потом колхоз  переименовали в совхоз. Птицеферму разобрали, а помещение, в котором хранили разный инвентарь, оставили. В совхозе выращивали овощи, поля обрабатывали техникой. Этот участок невозможно трактором обрабатывать, его пересекает ручей, и кусок земли был заброшен. Разобрали старую постройку до фундамента.  Из бракованных строительных материалов, которые в умелых руках можно  пустить в ход, на фундаменте  построили небольшой домик. Бригадир был разведён, и, на правах свободного человека, познакомился с тёткой девушки, начал ухаживать. Он не один раз привозил сюда тётку, и рассказал, для кого строится дом. Да она и сама уже догадывалась. Тётка работала кастеляншей в детской больнице, договорилась с завхозом, кое-что из списанной мебели подремонтировали, покрасили. Чашки-ложки, кастрюли жёны строителей собрали. Из бытовки  привезли  буржуйку, обложили кирпичом, получилась печь, можно еду готовить и обогреваться. Чтобы не привлекать внимание, наружную отделку не делали, а изнутри  отштукатурили, покрасили. Возле дома посадили саженец туи. Решилась  проблема и с водой, рядом была скважина, ещё от колхоза осталась.  Подремонтировали, поставили ручной насос. Не было только электричества, но в  городе ещё существовала керосиновая лавка, и продавались лампы со стеклянными абажурами. 

   Округлялся живот, и приближалось совершеннолетие будущего папаши. Всё произошло в один день: родилась дочь,  и отцу исполнилось восемнадцать. В вестибюле роддома зарегистрировали молодых родителей: восемнадцатилетнего отца и двадцатилетнюю мать. Свидетелями были бригадир и тётка. Из роддома встречали всей бригадой, отвезли в новый дом. Так началась жизнь молодой семьи.

   Шло время, росла дочь, отец стал квалифицированным строителем, мать работала надомницей, на вязальной машине вязала свитера на продажу. Отцу, как бывшему детдомовцу полагалось жильё от государства, но очередь двигалась медленно. Домик, в котором жила семья,  нигде не был зарегистрирован. Город расстраивался,  теперь  земля, на которой он стоял, перешла городу.  Надо было думать  о новом жилье. К этому времени поженились бригадир с тёткой, у них родился сын. Обе семьи вступили в кооператив, и через три года въехали в новый дом, их двухкомнатные квартиры были на одной лестничной клетке.

   Прошло время, в заброшенном домике поселились представители новой формации – бомжи.  Они устроили пожар, выгорел пол, стропила, окна и двери. Рядом уже проходила окружная  автострада. По ней проезжали кортежи с городским начальством. Кто-то из чиновников обратил внимание на обгоревшие остатки дома.  Кусок толя с обгоревшей крыши, как крыло гигантской птицы,  хлопал по трубе, торчавшей наружу. Был приказ, установить хозяина строения и обязать его разобрать обгоревшие остатки. Хозяина не нашли. Подогнали бульдозер, повалили стены, осталась торчать труба. Потом кто-то разобрал кирпичи и сдал металлическую буржуйку на металлолом.

   Однажды к развалинам подъехала машина. Мужчина помог выйти из машины беременной женщине. Следом вышли дети: девочка лет пятнадцати и мальчик, лет пяти. Отец с матерью обошли развалины, вспомнили прожитые здесь годы. Дети устроились на большом камне возле пышной туи. Девочка рассказала, как летом она раскладывала свои игрушки на этом камне, а зимой, отец насыпал около камня снег, утрамбовывал, заливал горку,  и можно было скатываться на фанерке. Семья уехала, а через неделю к развалинам  подогнали КАМАЗ и бульдозер. Подцепили камень ковшом, погрузили в кузов машины. Потом окопали тую, вместе с комом земли тоже погрузили в кузов, на кусок брезента. Загнули брезент, обмотали округ ствола, закрепили верёвками, и машина медленно  выехала на трассу.

   На территорию  дачи, которая была построена на двоих хозяев, въехал КАМАЗ, а за ним бульдозер. Осторожно сняли тую, пересадили в заранее вырытую яму.  Рядом уложили большой камень. Потом хозяева и гости собрались за большим столом. Вспоминали, как строили домик на заброшенном поле, как посадили рядом тую. На большом, плоском камне играли дети. Хозяевами дачи были две семьи, они считали себя родственниками, пусть не кровными, а как говорится, седьмая вода на киселе, но родственниками. Их породнила судьба.