Узница Аушвица под номером 40156

Узница Аушвица под № 40156


«Главное – не покоряться,
не пасть на колени перед врагом!»
Д.М. Карбышев. 1944 год. Освенцим

Ежегодно 11 апреля во всем мире отмечается международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Именно в этот день в апреле 1945 года были освобождены заключённые концлагерей Бухенвальд и Дора. 2 апреля – Заксенхаузена, 29 апреля – Дахау, 30 апреля  – Равенсбрюка.
Орловская учительница Нина Савельевна Гусева прошла через немецкий плен и каторжные работы  в  нацистских концлагерях Аушвиц – Биркенау и Равенсбрюк. О её героической, смертельно опасной подпольной деятельности в антифашистском Сопротивлении долгое время на Родине ничего не знали.
До войны
 Родилась  Нина Гусева 28 января 1918 года в деревне Стаи Руднянского района Смоленской области. В 1935 году окончила педагогическое училище, работала учительницей в Ольшанской средней школе на Смоленщине. Жизнь складывалась счастливо – замужество,   рождение  сына Виктора.
Но летом 41-го года началась война. Семья Нины Гусевой оказалась на оккупированной территории. Муж, Петр Захарович Шарупич, директор Ольшанской школы стал подпольщиком. Осенью 1941 года вместе с другими 46 патриотами он был схвачен фашистами и расстрелян. Беда не приходит одна. Вскоре заболел и умер маленький Витя. Кажется, зачем жить, когда не стало самых дорогих людей на свете? Но Гусева находит в себе силы не только пережить трагедию, но и включиться в борьбу с немецкими оккупантами.
Подпольщица
Рискуя жизнью, она собирала данные о численном составе, вооружении и дислокации немецких войск, находившихся в гарнизонах города Рудня и Руднянского района.
В своей исповеди «Этого забывать нельзя…»  Нина Савельевна пишет: «На Стаинском кладбище я стала встречаться с комиссаром отряда 17-й партизанской бригады М. Е. Прудниковым. Получала задания: разведать охрану моста через реку Черница, расположение складов, выяснить численность войск в селе, на станции Заольша, в городе Рудне. От него я уходила с листовками, газетами — этими бесконечно дорогими весточками Родины... И когда под откос летели фашистские эшелоны, взлетали на воздух оружейные склады, я знала, что в этом есть и моя доля. В общей борьбе как-то растворилось, затихло мое горе. Я больше не чувствовала себя одинокой».
 В гестаповской тюрьме
Летом 1943 года после одной из партизанских акций, в село прибыли каратели. По доносу предателя были арестованы 6 подпольщиков, в том числе, Н. С. Гусева. Её бросили в гестаповскую тюрьму города Рудня.
Из воспоминаний Н.С.Гусевой: «Первый допрос длился с утра до 6 часов вечера. У меня добивались, куда ушли партизаны и  кто, кроме меня, помогал им, где находится отряд, кто из жителей имеет с ним связь... Били резиновыми палками. Я на все вопросы отвечала: «Ничего не знаю». Изнемогшую от побоев и издевательств меня бросили в камеру... Через два дня к тюрьме с передачей пришла моя старшая сестра Ольга. Ее схватили, нам устроили свидание. Сделано это было для того, чтобы сестра «повлияла» на меня, уговорила меня выдать товарищей. После свидания с сестрой меня допрашивал сам шеф гестапо. Я вернулась в камеру, не досчитавшись двух зубов».
Затем Н.С.Гусеву перевели в Витебскую тюрьму, где вместе со взрослыми содержались дети. Нина Савельевна рассказывала о маленьком мальчике Шурике, который  плакал и  всё допытывался, где его мама.  А мать Шурика ежедневно вели на допрос, добиваясь признания о связи с партизанами.
Нину Гусеву и привезенных с нею товарищей уже не допрашивали, только мучили голодом. Маленький кусочек хлеба, грамм 50—70, и пол литра баланды из бурака — вот и весь дневной рацион.
14 октября 1943 года заключённых погнали на вокзал, затолкали в вагоны с решетками, и повезли на чужбину. На каторгу Нина Савельева ехала с Шуриком на руках: мама его была так истерзана, что еле передвигала ноги.
Мелькали поруганные города и сёла Белоруссии и Польши. Ехали в телячьих вагонах, без воды, без пищи. На остановках из вагонов сбрасывали трупы.
 Это был Освенцим
Ночью поезд с заключенными подошёл к концентрационному лагерю Аушвиц – Биркенау, более известному в России, как  Освенцим.
Нина Савельевна вспоминала: «Мы увидели большое здание, из широких труб которого валил густой едкий дым. Временами вырывались языки пламени и лизали черное беззвездное небо. Воздух вокруг был пропитан сладковатым запахом гари…Это было здание крематория, которое работало круглосуточно». 
Гусева вместе с другими узницами, остриженная наголо, оказалась в бараке №7: «Всем заключенным на левой руке накололи тушью порядковый номер, детям, даже самым маленьким, накалывали номер, следующий за номером матери. Это было очень больно, поэтому слышался громкий плач маленьких мучеников. Потом всех одели в полосатые платья, вместо обуви дали деревянные колодки, выдолбленные посредине… Так мы стали каторжниками».
Шурик
Вначале Шурик был вместе Ниной и матерью. Вскоре, его забрали, перевели в 10-й барак. Новички, они ещё не знали, что в этом бараке чудовища в медицинских халатах экспериментируют над людьми.
Нину Савельевну послали работать в команду, которая убирала трупы с территории лагеря. Однажды возле десятого барака среди других тел они подобрали скрюченный детский трупик.  Боясь утвердиться в своей догадке, Нина осторожно перевернула его. Искаженное гримасой предсмертной боли, туго обтянутое желтой кожей лицо ребенка было ей незнакомо. На тоненькой ручке темнел номер. Чтобы не позабыть, Нина выцарапала его на своей руке.
Вечером она рассказала об этом  в бараке. Прочитала вслух номер и увидела: как подкошенная упала на землю мать Шурика.
Ад Освенцима
После карантина женщин погнали на тяжелые земляные работы. Полный отчаяния и горести рассказ Нины Гусевой, узницы № 40156,  дополняет картина лагерной жизни: «Каждое утро команда в 150 человек, окруженная конвоирами и овчарками, выходила на работу. Это был адский труд. Уходя из барака, мы везли с собой пустую тележку, возвращаясь — забитых до смерти товарищей. А били и убивали в лагере за все: а то, что мало взял земли на лопату, за то, что не вовремя разогнул спину, и просто потому, что этого хотелось нашим палачам».
Позднее узники узнали о существовании так называемого барака № 25. Эсэсовцы, желая насытиться зрелищем человеческих страданий, помещали туда обреченных на смерть, оставляя их без глотка воды и пищи, и держали в таком положении 3—4 дня. Сквозь решетку виднелись искаженные муками лица, тянулись руки и слышались крики: «Пить! Воды!»
Как-то зимой среди смертников узницы увидели девочку. «Кусочек снега! Маленький!» — молила она.
Одна из заключенных немок не выдержала — бросила девочке комок снега. Какой радостью засветились ее глаза! Девочка с жадностью ухватилась за него, тут же стала делить снег между заключенными.
Кроме барака № 25, в лагере были и другие страшные места, например помещение, в котором отбирали заключенных для медицинских опытов. В барак, зараженный чесоточным клещом, помещались совершенно здоровые люди. Через некоторое время чесотка поражала всю кожу человека.
Производились опыты по кастрации мужчин, стерилизации женщин, испытывались на людях действия удушающих газов.
«Катюша»
 На протяжении почти двух лет, проведенных в лагере, Нина Гусева не помнила дня, чтобы не дымили трубы крематория. Железная дорога подходила к самому крематорию. Приехавшие не догадывались, что прибыли к месту своей гибели. Да и как можно было догадаться, ведь вокруг здания — клумбы с цветами, дорожки, обсаженные зеленью. А у главных ворот играет оркестр.
В один из летних дней 1944 года в Аушвиц прибыл транспорт с советскими военнопленными.
Н.С.Гусева рассказывала: «Нас отделяла от них только колючая проволока, и раненые хорошо могли различить букву Р (русские) на наших лагерных робах, - пишет Гусева. Они приветливо улыбались нам, махали руками и просили спеть нашу «Катюшу». Под мерные звуки песни, ничего не подозревая, шли они к месту ужасной смерти. Мы запели «Катюшу». Как было не исполнить последнюю просьбу обреченных, шедших дорогой смерти! Спазмы сдавливали нам горло, и из груди вырывались рыдания.
Последнее, что видели отправленные на смерть солдаты – это измученные лица узниц, их слёзы и звучание любимой «Катюши», олицетворяющей несломленную Родину и скорую встречу с любимыми, которых им не суждено больше увидеть.
Не прошло и пятнадцати минут после того, как военнопленные вошли в здание, и вот из трубы повалил густой черный дым… Видела ли история человечества что-либо более ужасное? Нет, никогда!».
Сопротивление
Тяжёлый физический труд, полуголодное существование, бесчеловечное содержание и унижения не смогли сломить моральный дух узниц.
Женщины развернули подпольное движение, используя при этом текст письма-обращения генерала Д. М. Карбышева, содержавшегося в то время в концлагере Аушвиц и замученного нацистами в Маутхаузене  в феврале 1945 года.
Как рассказывала Нина Савельевна: «Обращение было передано мне в женской зоне концлагеря Биркенау через заключённого Николая Раевского, лагерного ассенизатора. Начиналось оно тепло, дружески: «Дорогие сёстры, советские женщины и девушки, томящиеся в аду Освенцима! Фашисты оторвали вас от Родины, обрекли на нечеловеческие страдания и лишения.  И нам лучше погибнуть, но не осрамить своего  имени, не пасть на колени, не унизить достоинства советского человека. Враг жесток потому, что он слабее нас, узников.  Крепите связь с лучшими людьми других стран, любых национальностей, боритесь за человека, берегите его!»
Заканчивалось письмо  карбышевским призывом: «Главное — не покоряться, не пасть на колени перед врагом!»
В руководящее ядро интернационального подполья вошли русские  Нина Гусева и  Надя Котенко, полячка Ванда Якубовская, француженка Мари Клод Вайян-Кутюрье, чешки Марта Диамант и  Власта Верова  .
Движение Сопротивления объединяло и сплачивало женщин разных национальностей и политических убеждений, углубляло интернациональное чувство солидарности и  помогало выжить. 
В каждом блоке, в каждой команде возникали подпольные группы. Женщины распространяли сводки с фронтов. Эти  сведения  проникали из мужского лагеря, где заключенным удалось спрятать радиоприемник. Принося в лагерь добрые вести, подпольщицы поддерживали моральный дух узниц и  веру в скорое и неизбежное освобождение.
Всеми способами женщины боролись за жизнь узников, за сохранение их человеческого достоинства. Француженка Мари Клод умело организовала помощь медикаментами через французских врачей. Ослабевших, людей прятали, укрывали от осмотров, так как им грозила неминуемая гибель. Через девушек, работавших в огородной бригаде, удавалось достать для особенно истощенных овощи: лук, капусту, картофель, брюкву.
Через много лет французский политик, деятель Международного демократического женского движения, выступившая свидетелем на Нюрнбергском процессе по обвинению нацистских преступников Мари Клод Вайян-Кутюрье, очень тепло будет вспоминать Гусеву: «Я помню руку дружбы, которую протянула мне в тяжкую годину каторги русская девушка Нина Гусева – учительница из Орловской области, боевой участник нашей лагерной подпольной организации. На её руке значился номер 40156. Я не забуду руки этой девушки, как  не забуду лица первого русского солдата моего освободителя». 
А Ванда Якубовская, известный кинорежиссер, которая в Освенциме работала с Ниной Гусевой в одной команде, а в послевоенные годы вела с ней переписку, говоря о Гусевой, называла её «отважною женщиной, которой многие обязаны жизнью».
Подопытные Иозефа Менгеле
Самыми беззащитными жертвами фашистской машины смерти были дети, ставшие объектом жутких экспериментов врачей во главе с Иозефом Менгеле. «Доктор Смерть» на маленьких узниках испытывал лекарства, удалял несчастным зубы и делал попытки растить новые, пытался менять цвета глаз. Медицинские опыты и донорство приводило к неминуемой смерти малолетних узников.
Узницы Освенцима: женщины, матери, все были охвачены единым стремлением помочь детям. Из воспоминаний Н.С. Гусевой: «Тяжело смотреть на страдания взрослых людей, но ещё страшнее видеть восковые ребячьи лица, большие голодные глаза, угловатые плечики, вздрагивающие от холода, и сознавать, что ты по-настоящему даже не можешь помочь ребенку. Через подпольщицу из Югославии Стефу нам с Надей Котенко удалось устроиться в детский барак уборщицами. В этом бараке, где было более ста ребят, я ни разу не слышала детского смеха. Иногда мы с Надей пробовали петь детям советские песни. Малыши встрепенутся, бывало, но тут же опасливо озираются вокруг... Чтобы как-то облегчить участь маленьких узников мы учили детей грамоте, счёту, рассказывали им о Родине».
В детском бараке была печь, но топлива не давали и не разрешали топить. По холодному помещению гулял ветер, который,  врываясь сквозь дощатые стены, уносил маленькие беззащитные жизни в небытие. Нина Гусева вместе с другими узницами ночью ползком  пробиралась к складу с топливом, набирала в подол уголь и, придерживая зубами край юбки, чтобы не рассыпать, ползла обратно.
Рискуя жизнью ради спасения детей, женщины из команды «Канада», работавшие на складах в разборке вещей заключенных, похищали тёплые вещи для детей; из огородной команды старались пронести в лагерь какие – либо  овощи. Чешки, польки, француженки, получая посылки Красного креста, делились содержимым с детьми.
 Подпольному центру через узников — мужчин, работавших в женском лагере водопроводчиками, монтёрами, удавалось получать из мужского лагеря хлеб и медикаменты для детей. Но это было недостаточно: из детского барака каждый день выносили трупики.
«Помни имя своё»
В семейном архиве Ирины Викторовны Филинской, внучки Н.С. Гусевой хранится фотография Людочки Безлюдовой. Девичье милое лицо. На обороте надпись: «Дорогой и любимой тёте Нине». Эту белорусскую девочку, разлучённую с матерью, спасала от смерти в Аушвице Нина Савельевна. Малышка была такая прозрачная от истощения, что казалось, просматривались косточки. Всё было от того, что у детей брали кровь для немецких солдат. Чем меньше ребенок, тем ценнее была кровь. Спала Людочка на нарах вместе с Ниной Гусевой, доверчиво прижималась к ней, а Нина согревала малышку своей заботой и теплом.
После войны Н.С.Гусева разыскала девочку. Её удочерила и вырастила польская женщина, давшая ей имя Хана Косиньская.
Из воспоминаний Н.С.Гусевой: «Ничего-то она толком не помнит об Освенциме — малышка! Говорит только, что и до сих пор ещё вздрагивает, услышав собачий лай. И что помнит, будто в детском бараке спала на нарах со своей мамой. И помнит, как маму однажды забрали от неё. А матери её в Освенциме и не было».
В 1963 году девушка разыскала в Орше (Белоруссия)  свою мать, братьев и сестёр, с которыми была разлучена в Майданеке, (отца малышки казнили в Борисове), но Людмила Безлюдова (Хана Косиньская) всё же осталась в Польше.
Судьба Людочки Безлюдовой перекликается с сюжетом фильма «Помни имя своё», в основу которого положена подлинная история разлучённого с матерью белорусского мальчика, сына узницы Аушвица Зинаиды Муравьёвой. Фильм режиссёра Сергея Колосова вышел на экраны в 1974 году, а консультантом на съёмках фильма  была Н.С.Гусева.
Марш смерти
Но вернёмся к событиям 45-го года.
Утром 18 января 1945 года, всего за 9 дней до подхода к лагерному комплексу Освенцим советских войск, заключенных, в числе которых находилась  Нина Гусева, построили в колонну по пять человек и погнали на запад. Заснеженная дорога до Равенсбрюка была усеяна трупами. Но в лагере не оказалось места. Три дня  узниц продержали  на морозе под открытым небом. И снова в путь, в концлагерь Мальхов (филиал  Равенсбрюка). 25 апреля 1945 года Нина Гусева наряду с другими узницами была освобождена  бойцами 1–го Украинского фронта.
Возвращение в СССР
Она, как и все, бывшие в плену, до дна испила чашу горечи и страданий — сна¬чала от фашистов, я потом, и от своих. В любой анкете вопрос о пребывании в плену и оккупации определял судьбу человека. Штамп «был у немцев» стал каиновой печатью для миллионов ни в чём не повинных людей, обрекая их на не¬доверие, а порой и  презрение.
После освобождения и возвращения в СССР в августе 1945 года Н.С. Гусева переехала на Орловщину. Вышла замуж. Её супруг Александр Леонтьевич Джумков работал зоотехником в совхозе «Хомутовский».
Благодаря  поддержке мужа, любви, заботе в большом и малом смогла Нина Савельевна выстоять и состояться как личность: окончила педагогический институт, работала учителем литературы в Мансуровской школе Новодеревеньковского района, стала  безукоризненной матерью для  дочерей своего мужа от первого брака Светланы и Людмилы (их мать умерла во время войны). Вырастив дочерей, по словам её внучки Ирины, «была самой любящей на свете бабушкой».
 Накануне официального визита Н.С.Хрущёва во Францию участники французского антифашистского движения Сопротивления лично обратились к главе советского государства, с просьбой разыскать бывшую узницу Аушвица Н.С.Гусеву.
Писатель Сергей Смирнов и первый директор орловской областной детской экскурсионно-туристской станции, участник Великой Отечественной войны Зелик Аронович Бонкс включились в работу по поиску Нины  Савельевны Гусевой .
Только тогда и стала известна героическая и трагическая судьба советской женщины, прошедшей через ад концентрационных лагерей, но нашедшей в себе силы, презрев смерть, сохранить веру в будущее, доброту и человечность.
Из Мансурово Н.С. Гусеву пере¬вели в Орёл, где она работала сначала в областном отделе народного  образования, а затем вплоть до ухода на пенсию заведовала отделом учебных заведений и науки областного комитета  партии.
Общественная деятельность
В 1960 году Нина Савельевна Гусева была включена в состав делега¬ции, сопровождавшей Н.С. Хрущёва во время его официального визита во Францию, и была представлена Шарлю  де Голлю.
С делегацией бывших узников Нина Савельевна вновь побывала  в Освенциме.
В 1961 году её воспоминания о пережитом в Аушвиц – Биркенау были изданы на русском, польском, французском и немецком языках.
В апреле 1963 года Нина Савельевна была избрана делегатом Всемирного Женского Конгресса.
Перенесённые во время оккупации и пребывания в фашистских концлагерях страдания подорвали здоровье Нины Савельев¬ны. Она ушла из жизни 7 февраля 1982 года.
Учащиеся лицея №18 г. Орла в рамках проекта «Орловцы – узники Аушвица» встретились с внучкой Н.С.Гусевой Филинской Ириной Викторовной, разработали одноимённый сайт https://uorl.h1n.ru и взяли шефство над захоронением узницы Освенцима и Равенсбрюка на Троицком кладбище.
Память о Н.С.Гусевой будет жива, как и память об одном из самых страшных злодеяний XX века, допустить повторения которого мы не имеем права.






Фотографии из семейного архива И.В. Филинской


Марина Самарина, член Союза журналистов России, г. Орёл