Тортик для участкового

Тортик для участкового

14 января 1958 года.
До тортика ещё 60 лет, впереди удивительная жизнь простых советских людей, полёты Гагарина и Терешковой в космос, строительство Байкало-Амурской магистрали и катастрофа на Чернобыльской АЭС.

Но это в будущем, а сейчас маленький рабочий городок замело снегом, стоят почти крещенские морозы, а свет фонарей разгоняет лиловый сумрак возле клуба, в котором только что закончились танцы. Молодые люди с шумом и смехом расходятся по своим домам. Да и какие это были дома? Бараки на несколько семей без каких-либо удобств. Что удивительно, люди той эпохи вспоминают о бараках с любовью и с нежным сожалением о безвозвратно ушедшей юности.

Две девушки весело и бодро спустились с крылечка клуба и пошли под ручку в свою сторону, скрипя колючими январскими снегами. Нинка смеялась, бабушка тоже. Вскоре они догнали двух парней, Нинка кинула в них снежком и попала в дедушку. Мороз и молодость иногда подталкивают нас на курьёзные шалости. Дедушка был красив и высок. Когда я разглядывала семейные карточки, я видела в нём киноактёра из советских фильмов. Ему было 22 года, в этом городке он проходил военную службу, но должен был вернуться в Азербайджан, где жили родители и сёстры. Все были русскими, из-под Рязани, но в 1940-х уехали на заработки и прижились. Союз был большой и безграничный.

Нинка влюбилась в дедушку мгновенно и кружила возле него всю дорогу до бараков. Она ещё не знает, что это не её история и не её жизнь, что она — лишь чья-то рука, так ловко кинувшая январский снежок 1958 года. Бабушка тоже пока ничего не знает… В мае ей исполнится 18 лет, она красива и озорна, она ведёт провожающих парней не к своему бараку, а к тёткиному, чтобы не узнали её адрес. Распрощались на пороге, а сами час смеялись в гостях у тётки, час согревались чаем после трескучей стужи, час оставался до новой жизни…

А дедушка ждал её на улице. Он сразу всё понял: и что дом не её, и что именно она будет с ним все следующие года.

Не было ни слов, ни обещаний, просто гуляли вместе, а в ноябре дедушка спросил:
— Поедешь со мной?
— Поеду.
Собрались и вместе приехали в Азербайджан, через две недели сыграли свадьбу, через два года родилась дочка, ещё через три года — сын. Много и честно работали, дружно отдыхали, строили светлое будущее своей семьи и страны. Вернулись в маленький рабочий городок, столицу химии, получили хорошую квартиру. Любили друг друга.

Дед научил меня кататься на велосипеде, свистеть в зазор между большими пальцами и клеить на нос листик во время жары. Когда в 90-е родители пропадали на работах, меня воспитывали бабушка и дедушка. В той любви, которая окружала меня и наполняла дом, нельзя было вырасти мрачным или скверным человеком. Никогда и нигде больше я не встретила такую любовь.

На их изумрудную свадьбу (55 лет совместной жизни) под руководством мамы устроили им грандиозный сюрприз: купили изумрудные скатерти и ленты, тарелки и разные элементы декора, заказали еду в азербайджанском ресторане, пригласили соседей со стульями, родственников и друзей, привезли огромный свадебный торт и шары, подарили всем памятный коньяк, на котором вместо этикетки была наклеена их фотография (два дня отдирали и переклеивали).
Я помню их во главе стола такими счастливыми, и это счастье заполняло всё пространство, и не было в том ноябре никого изумруднее.

Через 4 года снова пришёл ноябрь...
С ноябрями так и бывает, что они приходят из года в год. Но этот пришёл со страшным диагнозом — рак IV стадии. Через 4 месяца дедушки не стало...

В стране повальная эпидемия рака, но об этом молчат. И я молчала, когда врачихи со скорой отчитывали бабушку за вызов («такие уколы самим нужно делать»), а дедушка извинялся за то, что побеспокоили. А потом они уходили, оставляя на чистых полах грязные следы, уезжали, наглухо запечатанные в своей бумажной системе отчетности. Ничего они не видели: ни фотографии пяти поколений, которыми увешаны стены, ни живых людей, связанных единой жизнью и диагнозом. Вся эта медицинская история разных инстанций —  о тотальном безразличии, повсеместном хамстве и желании скорее перекинуть пациента на другого специалиста. Участковый врач, молодая девочка, ищущая ответы в телефоне или во взгляде медсестры, только разводила руками и обещала всё выяснить и позвонить. Не звонила…

•••
Маленький рабочий городок замело снегом, я стояла на кухне и смотрела в окно: огромные снежные хлопья летели вверх и казалось, что мой привычный мир, засунутый в игрушечный стеклянный шар, перевернула чья-то рука... Вот и летят февральские хлопья в противоположную сторону, вот и летят... и нет им конца, и начала нет. Эта ли рука соединилась с Нинкиной рукой более полувека назад и кинула снежок? В этой ли руке неуёмно дрожит церковная свечка, освещая бабушкино лицо?

…А на следующий день бабушка купила в магазине самый дорогой тортик. Мы медленно шли с ней к поликлинике и молчали.
— Вот сюда, на второй этаж, тут наш участковый. Ты меня в коридоре подожди, я недолго, только скажу спасибо за Володеньку.   

— Поедешь со мной?
— Поеду.

© Анна Сеничева

#аннасеничева