Мишкины университеты Гл. 19 Сибирь, страна бичевая

                Глава 19. Сибирь – страна бичевая

      Контора строительно-монтажного поезда «Связьрем – 15» располагалась, в одноэтажном деревянном здании барачного типа.  Найдя в полутёмном коридоре дверь с табличкой «Отдел кадров», Мишка, решительно открыв её, вошёл в кабинет.  Хозяин кабинета, мужчина лет пятидесяти, с белой от времени головой, с кем-то разговаривал по телефону. Когда он, положив на рычаг трубку, узнал, что перед ним приехавший по направлению молодой специалист, то очень обрадовался. «Вы будете работать на строительстве железной дороги «Хребтовая - Усть-Илимск. Очень важный объект, комсомольская стройка, хороший коллектив, но к сожалению, там не хватает квалифицированных специалистов. Для начала оформим вас монтёром связи пятого разряда, а если проявите себя, то поставим мастером», – сказал он Мишке. Подготовив приказ о приёме на работу, кадровик, считая, что теперь он имеет полное право называть парня на ты, произнёс: «Чтобы тебе не терять времени, дожидаясь «бичевоза», поедешь на первом проходящем в сторону Лены поезде. Я сейчас позвоню дежурному по станции, и тебя посадят на тепловоз до Хребтовой. А от неё, до Новой Игирмы, доберёшься на товарняке – другого транспорта там нет. Наш прорабский участок в Игирме найдёшь быстро – вагончики стоят прямо напротив вокзала». 
      Через час, парень сидя в задней кабине тепловоза, разглядывал проплывающие за окном таёжные пейзажи. Железная дорога петляла между сопок, поросших остроконечными елями, Тайга была сурова и угрюма. Спустя четыре часа он приехал на станцию Хребтовая. Станция была совсем небольшая. Крохотный деревянный вокзал, в котором, по всей видимости, не было даже зала ожидания, и несколько путейских построек, вытянувшихся вдоль рельсов. За вокзалом виднелся, прилепившийся к станции, посёлок, состоящий исключительно из приземистых бараков, население которых жило и выживало за счёт железной дороги и лесозаготовок.
       Дежурная по станции, молодая улыбчивая женщина в красной фуражке, увидев парня, засмеявшись, спросила: «Что, романтик, небось в Игирму собрался?» «Да», – ответил Мишка. «Вон видишь состав? Как соберём, так и поедешь. Чтобы не просквозило, ищи тормозную площадку по ходу поезда», – ответила женщина. «А когда вы соберёте?» – спросил парень. «Через полчаса, если составители не подведут, отправим», – произнесла дежурная. Мишка, уже собиравшийся последовать её совету, вдруг, услышал урчанье в своём животе, и вспомнив, что у него во рту с утра не было ни крошки, задал вопрос дежурной: «А где у вас можно поесть?  Столовая где?» Окинув его с ног до головы оценивающим взглядом, женщина, улыбнувшись ответила: «Ты небось с утра не евши? Нет здесь столовой. Пойдём ко мне, я тебя чаем напою».
     В тесной дежурке, куда женщина привела Мишку, с трудом умещались стол, стул, шкаф и диван. Дежурная налила из ведра в литровую банку воды, опустила в неё кипятильник и включила его в розетку. Дождавшись, когда закипит вода в банке, она разлила её в две алюминиевые кружки, и бросила в каждую по щепотке грузинского чая. Затем, достав из шкафа, завёрнутые в промасленную бумагу, пирожки, сказала: «Давай поснедаем, мне одной скучно, бывает всю смену к еде не притронусь. Ты откуда приехал?» «Из Харькова», – с жадность набросившись на пирожки, ответил парень. «А чего тебя с такой дали занесло в наши края?» – снова спросила женщина. «По распределению, после техникума», – не прекращая жевать, ответил Мишка. «Вот так и я, когда-то приехала по распределению на три года, а осталась навсегда», – думая о чём-то о своём, произнесла дежурная.
      Дверь в помещение без стука отворилась, и на пороге появился рабочий в засаленной до блеска спецовке: «Марь Степанна, состав на Игирму собрали, можно отправлять». Махнув рабочему рукой, женщина, широко улыбнувшись, сказала Мишке: «Ну что хоть маленько подкрепился? Теперь, беги занимай место согласно купленного билета!»  Обжигаясь об алюминиевую кружку, парень, поспешно допил чай и помчался к стоящему на третьем пути товарняку.
      Грузовой поезд, следующий в Новую Игирму, состоял всего лишь из восьми вагонов, в которых везли цемент, уголь, арматуру и металлоконструкции, а также щитосборные финские дома. С трудом отыскав тормозную площадку, Мишка, примостившись на откидное сиденье, закурив папироску, стал ждать отправления состава. Наконец, маневровый тепловоз дал гудок, и поезд тронулся. Парень, исколесивший пол страны, ждал, что как обычно, состав, вырвавшись за пределы станции, наберёт крейсерскую скорость, и разбивая гудками девственную тишину тайги, помчится к месту назначения. Но не тут то было – товарняк тащился со скоростью, не более, двадцати километров в час.
       Дорога, по которой ехал поезд, была недавно построенной, однопутной, и скорее всего находилась во временной эксплуатации.  Откосы насыпи ещё не успели зарасти травой, рельсы были не отрихтованы, и вагон, на площадке которого ехал парень, на всём протяжение пути подозрительно наклонялся то в одну, то в другую сторону. Вспомнив, как начальник отдела кадров «Связьрем -15», напутствуя его, сказал, что от Хребтовой до Новой Игирмы расстояние всего шестьдесят километров, и он доберётся до неё быстро, Мишка про себя усмехнулся, и закурив новую папироску, стал смотреть по сторонам. Картина, открывающаяся с тормозной площадки, впечатляла: стальные рельсы плавно вписываясь из поворота в поворот, петляли между поросшими лесом сопками, через каждые девять, десять километров, встречались большие ручьи и речки, переезжая через которые, парень видел, что в них течёт кристально чистая вода. На протяжение всего пути до Нижней Игирмы, Мишка не заметил ни только ни одного человека, но даже признаков человеческого жилья. Природа вокруг была девственна, безлюдна и неповторима, и только как шрам на красивом молодом теле, нарушала эту идиллию вновь проложенная железная дорога. Пробыв в пути почти три часа, парень добрался до места назначения около шести вечера. 
     Станция Новая Игирма находилась в процессе становления: строились вокзал и здания железнодорожных служб, в промежутках между путями, там и тут были прорыты траншеи и лежали барабаны с кабелем. На запасных путях стояли неразгруженные вагоны с оборудованием и стройматериалами.
    Полтора десятка вагончиков «Связьрем- 15», располагавшихся на последнем запасном пути, Мишка, увидел ещё до того, как остановился товарняк. Схватив чемодан, он спрыгнул с поезда, и направился к ним. С первого взгляда парню показалось, что связьремовский городок ничем не отличается, от виденных им ранее, но внимательней присмотревшись, он не обнаружил таких обязательных атрибутов кочевой жизни, как телевизионные антенны, и развешенное на верёвках белья. В городке было пусто, и Мишка, не зная у кого спросить в какой теплушке находится контора прорабского участка, растерянно озираясь по сторонам, пытался решить эту задачу самостоятельно. Внезапно, дверь одного из вагончиков открылась и в дверном проёме появился русоволосый мужчина средних лет.  «Эй, парень, тебя зовут Михаил Быков?» – спросил он. «Да. А вы откуда знаете?», – ответил Мишка. «Из Вихоревки звонили. Сказали, что ты сегодня должен приехать. Я прораб, зовут меня Виталий Сергеевич. Заходи ко мне, знакомится будем», – пояснил мужчина.
     В вагончике, куда по лесенке поднялся парень, одно купе занимала контора участка, в другом жил Виталий Сергеевич. Пока прораб оформлял, инструктировал и вводил вновь прибывшего в курс дел, под окнами остановился автомобиль, и из него стали выпрыгивать, одетые в спецовку, рабочие. Городок, сразу ожил и наполнился шумом голосов, смехом и гомоном. «Вот и мужики с трассы вернулись. Пойдём я тебя познакомлю, заодно и определю на местожительство. Жильём мы, слава Богу, обеспечены. Можно тебя даже в отдельную теплушку поселить, а можно – к молодым ребятам, из новгородского училища. Ты то сам как хочешь?» – спросил Виталий Сергеевич. «К ребятам», – не задумываясь ответил Мишка. Через полчаса, получив на складе постельные принадлежности, спецовку и инструмент, он, обустраивался на новом месте.
        Его соседями, как и говорил прораб, оказались трое молодых парней, весной окончивших ПТУ (производственно-техническое училище), и приехавших, в этот таёжный край, по распределению. Все они были на два года моложе Мишки, но несмотря на это, на правах сторожил, глядели на него чуть свысока. Ребят звали Генка, Толик и Санька. В их небольшой компании явно верховодил Генка – худощавый, среднего роста паренёк с быстрыми глазами. У этого острого на язык, непоседливого и живого пацана, имелось звучное прозвище Чекист, на которое он охотно отзывался.  Чекист и Санька – пухлощёкий, белобрысый увалень, занимали одно купе, а во втором, куда и вселился Мишка, жил Толик – кареглазый, крепко сложенный парень. Познакомившись с соседями, молодой специалист, измотанный дорогой и бессонной ночью проведённой на вокзале в Вихоревке, не успев коснуться головой подушки, словно в чёрную дыру, провалился в сон.
      На следующее утро Мишка проснулся в шесть утра от стука дверей и звяканье рукомойника. Открыв глаза, и увидев над головой, закопчённый до черноты табачным дымом, потолок теплушки, он только тогда вспомнил где находится. Вставать не хотелось, но от запаха шкварчащей на сковородке яичницы, которую жарили за стенкой, засосало в желудке, и он, усмехнувшись подумал: «На сале жарят, как я люблю». Стряхнув с себя остатки сна, Мишка поднялся.   Посмотрев в окно, он увидел стоящую сплошной стеной, почти у самого вагона, тайгу.
     «Ну ты здоров спать, почти полсуток продрых! Умывайся, позавтракаем и на трассу», – сказал, заходя с полотенцем в руках, Толик. За завтраком, Мишка узнал, что столовая в посёлке есть, но там почти всегда большие очереди, поэтому ребята сами, закупают продукты и готовят еду. Они предложили, и ему присоединиться к общему котлу. Ещё парни рассказали, что на участке вместе с механизаторами, работает двадцать пять человек. Треть из них – заняты на прокладке кабелей, и монтаже оборудования на самой станции, а остальные трудятся на трассе – строят воздушную линию связи в сторону Усть-Илимска. Мало того, Мишка узнал, что кроме машины для перевозки людей, автокрана и ямобура, на прорабском участке были трелёвочный трактор и лёгкий гусеничный вездеход ГАЗ -47.
         Перед тем, погрузиться в автомобиль, чтобы ехать на трассу, прораб сказал, что вновь прибывший молодой специалист, будет сегодня работать на ошкуривание столбов. Услышав это, все почему-то заулыбались. Для Мишки же, удивительным было то, что столбы для строительства линии связи пилили в тайге, рядом с трассой. Специально выделенные для этой цели, рабочие выбирали подходящую сосну, и бензопилой «Дружба» спиливали её и обрубывали сучья. Свалив с десяток деревьев, цепляли их к трелёвочнику и вытаскивали на трассу. Здесь обрезали их до нужной длинны и очищали от коры (ошкуривали). Затем уже ошкуренные столбы развозили к пробуренным ямам. 
         Забросив необходимый инструмент в кузов машины, монтёры связи расселись на откидные скамейки, вдоль бортов, и полноприводной ГАЗ-66, подпрыгивая на ухабах и кочках, запылил, по разбитой тракторами и большегрузными автомобилями, грунтовой дороге. И хотя тряска и пыль на располагали к созерцанию пейзажей, Мишка, вертя головой во все стороны, с интересом рассматривал места, где ему предстояло жить и работать. По обе стороны от вновь проложенного железнодорожного полотна, стояла дикая, угрюмая, непроходимая тайга, населённая непугаными зверями и заваленная буреломом. За время пути, автомобиль, не снижая скорости уверенно, форсировал три неглубоких, кристально чистых, и видимо студёных ручья. Парня поразило то, что плавающие в заводях этих ручьёв, дикие утки и гуси, ничуть не напугались проезжающую недалеко от них машину.               
    Примерно через полчаса, ГАЗ-66 остановился, у сиротливо стоящего на обочине дороги, трелёвочного трактора. Забрав инструменты, из кузова на землю спрыгнули Мишка, и три бородатых мужика неопределённого возраста и тракторист. У мужиков были потухшие, словно выключенные лампочки, глаза. Проводив отъехавший автомобиль задумчивым взглядом, они сразу же приступили к делу: два стали собирать валежник и разжигать костёр, а третий, отыскав спрятанную по елью, полулитровую жестяную банку из-под томатной пасты, набрав в неё, из ближайшей лужи, воды, поставил на костёр. Мишка, не зная, что ему делать, растерянно переводил взгляд с одного на другого. Тракторист, увидев его растерянность, засмеявшись сказал: «Парень, не обращай на них внимание – это бичи. У них ритуал такой – они без чифира работать не могут. Сейчас чифирка заварят, глотнут и будут пахать, как одержимые – не угонишься».
     И действительно, когда закипела вода, один из мужиков, достав из-за пазухи пачку азербайджанского чая, открыл её и стараясь не просыпать, бережно, высыпал весь чай, в кипящую воду.  Уже через несколько минут бичи, передавая банку из рук в руки, обжигаясь, по очереди глотали тёмно-коричневый живительный напиток. Минут через десять, у них в глазах появился блеск, лица разгладились и покраснели. Допив чифир, они затоптали костёр и встали. Тот что был с седой бородой, взвалил на плечо бензопилу «Дружбу и посмотрев, на тракториста и Мишку, воскликнул: «Ну, что сидим, сачки? Работать надо!» Не оборачиваясь, он пошёл, по просеке, в глубь тайги. Следом за ним двинулись и его связчики. «Меня зовут Володя, а тебя. как зовут?» – спросил парня, тракторист. «Миша», – ответил тот. «Бери топор, Миша, пойдём сучки рубить. Всё равно пока они десяток сосен не свалят, нам делать нечего», – сказал Володя.
       И закипела работа. Бичи, испытывая от чифира прилив сил, под натужное завывание пилы «Дружба», играючи, валили одну сосну за другой. Тракторист Володя, Мишка и третий бич, по прозвищу Профессор, не успевали за ними рубить сучки.  Когда был сделан задел из десяти спиленных деревьев, Мишка и Профессор, накинув петлю из троса на несколько стволов, прицепили к трактору, и Володя выволок деревья из тайги. Перетаскав все десять стволов, или хлыстов, как их называл тракторист, парень и бич, специальными скребками, начали их очищать от коры. Несмотря на то, что Профессор лет на тридцать был старше Мишки, работал он намного быстрее. Пока парень, возился с одним хлыстом, бич успевал ошкурить два. Но вот время стало подходить к обеду, и Профессора, словно кто-то выключил из розетки: движения его стали вялыми, глаза потухли, а лицо сморщилось, будто печёное яблоко. Мишка же, полный сил и энергии, с удивлением смотрел на своего напарника. Не успел он открыть рот, чтобы спросить Профессора, не заболел ли тот, как в тайге замолчала бензопила, и на просеку вышли два других бича. Вид у них был такой же жалкий, как и у Мишкиного напарника. Повалившись на землю они минут десять, пятнадцать лежали без движения.  Затем поднявшись, повторили утреннюю процедуру по приготовлению чифира. Попив живительного напитки, бичи до конца рабочего дня работали с удвоенной энергией.
     После работы, вечером за ужином, соседи перебивая друг друга, рассказали Мишке много очень интересного про бичей. Оказывается, слово бич расшифровывается, как бывший интеллигентный человек, и таких людей, по воле случая или добровольно, ведущих бродяжнический образ жизни в этих местах много. В тёплое время года они, странствуют по сибирским просторам на поездах, попрошайничают, подворовывают, перебиваются случайными заработками, а при приближение зимы, стараются пристроиться куда-нибудь чтобы пережить холода.  Многие садясь на бичевоз в Тайшете, не знают, что впереди, на станции Лена, их ждёт тупик, и обнаружив, что железная дорога закончилась, не знают, как жить дальше. Проникнуть на пароход или теплоход невозможно, и тогда бичи начинают искать где бы перекантоваться зиму. Кто-то подскажет, что на комсомольской стройке требуются рабочие, и они всеми правдами, неправдами рвутся на стройку. Приехав в Игирму, они в первую очередь натыкаются на наши вагончики. Жильё есть, прораб принимает на работу по любому документу: справка об освобождение, профсоюзный билет, и даже вообще без документов, и его тоже можно понять, зимой кто-то должен выполнять план, в мёрзлой земле копать ямы под столбы и пилить лес. В общем взаимный интерес прослеживается, он им даёт жильё и работу, закрывает глаза на их штучки-дрючки и выходки, а они пашут, как папы карлы. А как только пригрело весеннее солнышко, бывшие интеллигентные люди, как перелётные птицы, без всякого расчёта, бросая всё нажитое за зиму, снимаются с места и растворяются во времени на необъятных просторах Сибири. Когда мы весной приехали сюда, на участке работало около десятка бичей, и вдруг в одночасье, они исчезли, как талый снег. Вот увидишь, скоро опять они начнут прибиваться к жилью, дело то идёт к зиме.       
       И парни в своих предсказаниях оказались правы, где-то дней через десять, прораб заселил в свободную теплушку пять новых рабочих, все они были бичи. И хотя Мишка, за десять дней, уже вполне освоился на заготовке столбов, научился шкурить, рубить сучки и даже пилить деревья, Виталий Сергеевич, его, как специалиста, хорошо умеющего лазать по столбам на «когтях», снял с заготовки и перебросил на вязку проводов. А на его место, дав им ещё одну бензопилу и удвоив план, поставил вновь принятых на работу. Новая работа Мишке была хорошо знакома, и нравилась, поэтому решением прораба он остался доволен.
        Рабочий день подходил к концу, и парню, чтобы выполнить норму, оставалось завязать провода на шести опорах. День был по-летнему тёплый, ласково светило солнышко, загадочно молчала тайга, настроение у Мишки было просто замечательным. Затянув потуже монтажный пояс, повесив на шею монтёрские «когти», он переходя от столба к столбу, не торопясь делал своё дело. Впереди, на небольшом взгорье, показались палатки студенческого строительного отряда МГУ, и парень вспомнил, как неделю назад, в этом лагере случилось происшествие – залюбовавшись ярким оперением сойки, ушёл за ней в тайгу, и по сей день не вернулся темнокожий студент из Конго. В посёлке был развёрнут штаб по поиску пропавшего бойца стройотряда, целую неделю над тайгой кружили два вертолёта, местные охотники-промысловики исходили все окрестности, но несмотря на все старания, негра они найти не смогли. И скорее всего теперь уже не найдут – тайга просто проглотила беспечного чужестранца. Задумавшись о судьбе темнокожего, Мишка не заметил, как подошёл к месту свалки пищевых отходов, которую стройотрядовцы, выкопав в реденьком ельнике неглубокую яму, устроили в метрах пятидесяти от своего лагеря. От свалки шёл нехороший запах, и парень, чтобы быстрее проскочить мимо неё, ускорил шаг. Приблизившись к свалке метров на десять, он до того смотревший под ноги, подняв глаза, заметил, что у ямы кто-то шевелится. Ёлки мешали рассмотреть, кто и что делает на свалке, и Мишка подумал, что это может быть кто-то из студентов пришёл выбросит отходы. Но подойдя ближе и присмотревшись, он увидел, что «студент» выбрасывающий отходы, стоит на четвереньках и одет в коричневую шубу. «Медведь!», – похолодев весь внутри, догадался парень.  Застыв на месте, Мишка, чтобы узнать далеко ли до столба, стараясь не шуметь, повернул голову назад. До столба, который был позади его было метров двадцать. «Нужно потихоньку, пока он не заметил, уходить назад», – подумал парень. Но было уже поздно, когда он стал разворачивать голову в обратную сторону, монтёрские «когти», висевшие на шее коснувшись цепи монтажного пояса, звякнули, и медведь, услышав посторонний звук, поднял голову. Мишку прошиб холодный пот, не жив не мёртв, он затаив дыхание, как статуя, застыл на месте. Лёгкий ветерок дул со стороны хищника и тот не учуяв запах человека, снова принялся копаться в пищевых отходах. Не сводя с медведя глаз, парень стал потихоньку отходить назад. Двадцать метров до столба, показались ему длиннее жизни. Добравшись до опоры, Мишка, надев «когти», осторожно полез вверх.  Поднявшись до проводов, он, пытаясь пристегнуться к ним цепью, зацепился карабином за изолятор. Медведь, услышав звук, встал на задние лапы, и завертел во все стороны головой. Парень, затаив дыхание, замер в неловкой позе на высоте шести метров.  Не обнаружив ничего подозрительного, зверь снова вернулся к своему занятию – рыться в помойке. Дождавшись, когда медведь успокоится, Мишка, чтобы не свалиться со столба, пристегнулся к проводам, и поудобнее устроившись, стал рассматривать зверя. Это был взрослый, крупный медведь с длинной тела не менее двух метров, сколько весил, этот громадный, обросший бурой шерстью зверь, парень не мог даже представить. 
     Повисев на столбе минут пятнадцать, Мишка, почувствовал, что у него начали затекать ноги, болеть спина, и долго находиться в таком состояние он не сможет, а медведь всё что-то разгребал лапами в яме и с причмокиванием ел, и явно не собирался уходить. Ещё через десять минут, парень совсем не чувствуя занемевших ног и спины, решив будь, что будет, уже хотел было забраться на провода, как вдали раздался шум приближающегося автомобиля. Услышав посторонние звуки, медведь перестал копаться в отбросах, и прислушался. То, что он услышал, видимо не понравилось ему, и зверь с неохотой, но не теряя достоинства и важности, скрылся в чаще леса. Через несколько минут к столбу на котором висел Мишка подъехал ГАЗ-66.  На негнущихся ногах парень с трудом спустился вниз и забрался в кузов автомобиля. Опасаясь насмешек товарищей, рассказывать про медведя он не стал.
    Время шло, Мишка уже настолько привык к новому месту, что иногда ему казалось, будто бы на белом свете нет больше ничего кроме маленького посёлка Новая Игирма, затерянного среди бескрайней сибирской тайги. Справедливости ради нужно отметить, что сам посёлок был необычным. Во-первых, в посёлке совсем не было стариков, во-вторых, большая часть населения Новой Игирмы жили не в домах, а в вагончиках и палатках, и в-третьих, здесь, впрочем, как и по всей трассе, действовал «сухой закон». Спиртное, включая пиво можно было купить только по специальному разрешению властей на свадьбу или похороны. Развлечений в Новой Игирме не было тоже, за исключением клуба, располагавшегося в длинном щитосборном доме. В нём, три раза в неделю показывали кино, а в субботу и воскресенье, были танцы под радиолу и баян. Желающих посмотреть кино, всегда было много и связьремовском ребятам, это не всегда удавалось, зато на танцы они ходили частенько. Но по правде сказать, в посёлке был большой перекос в сторону мужского населения, поэтому танцевать парням особо было не с кем.
  Как-то в пятницу получив первую зарплату, которая Мишку очень обрадовала (шутка ли, двести пятьдесят рублей за неполный месяц), Мишка, Чекист и Толик, побродив в темноте по посёлку, возвращались домой. Уже подходя к связьремскому городку, парни увидели, что несмотря на поздний час в теплушках где жили бичи, ярко светились окна. «Выпить хочешь?»  – спросил Генка Чекист, обращаясь к Мишке. «Да не отказался бы. Да где вот только взять?» – ответил тот. Усмехнувшись, Генка сказал: «Сегодня же у нас была получка, значит бичи выпросили у прораба вездеход и сгоняли в Михайловку за спиртом. И теперь они будут гулять пока всё не выпьют. И угощают всех без разбора. Они так каждую получку делают. Ну что зайдём в гости?» – остановившись перед вагончиком с ярко светящимися окнами, произнёс Чекист. «Зайдём!» – согласился Мишка.
       Распахнув дверь теплушки, ребята, нос к носу, столкнулись с Профессором.  Запах жареного мяса, исходящий со сковороды стоящей на электроплитке за его спиной, ударил в ноздри парням, заставил судорожно сжаться их желудки и сглотнуть слюну. Увидев Мишку, бич широко улыбнувшись, радостно воскликнул: «О! Напарник! Заходи дорогой, сейчас мясо пожарим, и гулять будем!» Парни, поздоровавшись, прошли в купе. Там, посреди помещения, за столом застеленным газетой «Гудок» и заставленным бутылками с питьевым спиртом, сидели три бородатых мужика с подрумяненными, от выпивки, лицами. Не успели ребята расположиться рядом с ними, как Профессор занёс и водрузил на стол большую сковороду хорошо прожаренного мяса. Налив самому себе, сколько принимает душа, бичи со знанием дела, разбавили спирт водой и со словами дай Бог не последняя, чокнувшись, вылили содержимое стаканов, куда-то в бороды.
        Мишка, никогда в своей жизни не пивший напитка крепче водки, с опаской посмотрев на бутылку с синей наклейкой, тоже плеснул себе в стакан спирта, но в отличие от мужиков разбавлять его водой не стал. Посмотрев по сторонами и увидев, что все уже выпили, он лихо опрокинул содержимое в рот. Тёплая жидкость, обжигая слизистую рта и пищевода, струйкой расплавленного свинца скатилась в желудок. Словно рыба, выброшенная на берег, выпучив глаза, хватая ртом воздух, парень, чтобы погасить пожар бушующий внутри него, схватил графин и обливаясь, стал жадно пить воду. Сидевшие за столом мужики глядя на него снисходительно улыбались. Переведя дыхание, Мишка, наколол на вилку сразу два куска мяса и с удовольствием стал его пережёвывать. Мясо было сочным, хорошо прожаренным, но как показалось ему с каким-то непонятным привкусом. Через считанные минуты, спирт растворившись в крови разлил по всему телу приятное тепло и «ударил в голову». Парню стало хорошо и ему очень захотелось выпить ещё.
     Как это всегда бывает после выпитого, собутыльники закурили и оживились. Начались разговоры о том, о сём, о жизни и работе. На фоне общего шума, сквозь затуманенное алкоголем сознание, Мишка, вдруг услышал, а услышав насторожился, как сидевший рядом с ним бич, в ответ на слова Профессора, о том, жаль, что не удалось найти специй, а то бы блюдо было ещё вкусней он какое вкусное он приготовил блюдо сказал: «Если бы я их не поймал, то вообще никакого бы блюда не было.  Я ещё приметил, бегают две бродячие по посёлку. Завтра поймаю и мясо будет, и унты на зиму сошью». Одурманенной алкоголем мозг парня, хоть и зафиксировал этот разговор, но не сразу сообразил о чём говорят его собутыльники, и лишь через некоторое время в голове запоздало промелькнула мысль: «Так это же они говорят о собаках! Они накормили нас собачатиной!» От этой мысли в желудке у Мишки что-то заурчало, и он вскочив из-за стола выбежал на улицу.
     В вагончиках бичей все выходные и понедельник, пока не кончился спирт, пили и закусывали антрекотами из собак. Во вторник, один из них сходил на почту и скупил все свежие газеты за последние три дня, а на оставшиеся деньги чай, и бывшие интеллигентные люди, весь вторник выгоняли похмелье чаем и читая газеты, повышая свой политический кругозор. Вечером, этого же дня, возвратившиеся с трассы, рабочие, застали следующую картину: прораб Валентин Сергеевич, на крыше вагончика, под губной аккомпанемент бичей, отплясывал «Цыганочку». Мишка, впервые увидевший такое, от удивления открыл рот, Но Генка Чекист объяснил ему, что это происходит каждый месяц – после очередного загула бичи соглашаются выйти на работу, только после того, как начальник спляшет на крыше вагона. «Привыкай, Сибирь – страна бичевая!» – назидательно сказал он в конце. На следующее утро бородатые мужики, с потухшими глазами, снова варили чифир, валили и шкурили сосны и так до следующей получки.
       В середине сентября на юг потянулись караваны перелётных птиц и пошёл мокрый снег, а в конце месяца, по ночам, начались заморозки. На Газ-66 натянули новенький брезентовый тент, и теперь выезжая на трассу уже не только бичи разводили костерки, но и все остальные. Ночью в теплушках было холодно и приходилось топить печку. Уголь для отопления вагончиков, вовремя не завезли, пилить дрова в тайге было лень, поэтому выход из сложившегося положения нашли быстро. Из букс грузовых вагонов, парни вытаскивали пропитанную маслом ветошь, и её обогревали своё жилище. В середине октября наступила настоящая зима. Ночью морозы давили до двадцати пяти, днём отпускали до восемнадцати. Снег шёл ежедневно и покрыл землю сантиметров на сорок. Но несмотря на это работы на трассе не останавливались ни на один день.   
     Переловив всех собак в посёлке, бичи выезжая на трассу, стали ставить силки на натоптанных зайцами тропах и каждый день возвращались с работы с одним двумя зайцами. День становился всё короче и короче, а жить – всё веселее и веселее.
     Однажды приехавшему вечером с трассы Мишке, прораб вручил повестку из военкомата на призыв в армию. Отправив маме все заработанные деньги, парень раздал всю свою одежду ребятам, и попрощавшись со всеми надев на себя рваное тряпьё и поехал отдавать свой долг Родине. Добираясь на товарняке до райцентра, ёжась от холода на тормозной площадке, он думал: «Вот и закончился, Миша, очередной этап твоей жизни. И что тебя ждёт впереди знает один только Бог. Но это не беда, ведь жизнь продолжается!»
                Конец книги.               

                П. Увильды,  Февраль 2018г. – июль 2019г.