Честность - это закон человеческий или глупость и

       - Видишь, Александр, сказал  Леонид, - единственно подлинная свобода здесь, в тюрьме.
   С этим я, бывший мэр приморского города  - Молотов Александр Борисович, согласиться не мог и заметил, что мы находимся взаперти, что противоречит понятию свободы.
   - Но все мы взаперти в этой стране, - возразил беззубый и низкорослый Владимир. – Кто-то на большем пространстве, кто-то на меньшем. И все навеки заперты внутри себя.
   Леонид пожурил меня за неблагодарность.
   - Ты же слышал, что говорили охранники. Если бы о нашей счастливой жизни в колонии № 13 узнали преступники по всей стране, сюда бы все ринулись сломя голову. Надо тихо радоваться, что мы здесь вдоволь всего имеем  и для нас это место – сущий рай. Мы как бы избранные судьбой.
   - Но сейчас, например, ситуация с наркотиками меняется, заметил заключённый армянин. – Несмотря на то, что истина скрывается и тюремное заключение преподносится правительством как нечто такое, чего следует страшиться и избегать, люди потихоньку узнают правду о безбедной, и, лишённой трудностей, отсидке.
   - И это ставит власти в затруднительное положение, - вставил другой кавказец. – До сих пор тюрьмы заменить нечем, хотя одно время грозили карать за любое преступление очень строго, но не часто. Но эта затея провалилась, потому что пагубно сказалась бы на военном и экономическом потенциале государства. Вот потому приходится посылать людей в тюрьму – в то единственное место, где можно укрыться от трудностей жизни и приобрести навыки для борьбы с невзгодами честной жизни.
   Все заключённые тут засмеялись, потому что, будучи преступниками, любовались парадоксами правосудия. А здесь проявилось величайшее извращение – совершить преступление против общества и взамен получить счастливое и обеспеченное существование.
   Я чувствовал себя как во сне, словно находясь во власти ужасного кошмара – мне нечего было возразить этим людям, отягощённым счастливым нахождением в тюрьме.
  Наконец в отчаянии я воскликнул:
  - Возможно, вы свободны и живёте в наилучшей тюрьме, но у вас нет женщин!
  Заключённые нервно захихикали, я наверное, затронул щекотливую тему, но  Леонид спокойно сказал:
  - Твои слова верны, у нас нет женщин. Но это совершенно несущественно.
  - Несущественно? – удивился я.
  - Абсолютно, - подтвердил Леонид. – Может быть, некоторые и ощущают поначалу определённые неудобства, но люди всегда приспосабливаются к обстоятельствам. В конце концов, одни только женщины считают, что без них нельзя обойтись. Мы же, мужчины ещё с древности знаем, что это не так!
  Все находящиеся в камере дружно и горячо выразили своё согласие.
  - Настоящие мужчины, - продолжал Леонид, - нуждаются лишь в обществе себе подобных. Если бы здесь находился адвокат Женя Галактионов, он объяснил бы тебе всё гораздо лучше. Но, к великому нашему огорчению и его многочисленных родственников, Евгений лежит в больничке с двойной грыжей. Он, безусловно, растолковал бы тебе, что жизнь в обществе невозможна без компромиссов. Когда компромиссы становятся непомерны, возникает то, что мы называем тиранией. Когда они незначительны и терпимы, как этот малосущественный вопрос о женщинах, мы называем это свободой. Помни, Александр, совершенства нет нигде.
   Больше я спорить не стал, желание покинуть тюрьму как можно скорее усилилось.
   - Я устрою тебе побег, - сказал Леонид. – Это будет для всех хорошо. Тюремная жизнь не для того, кто её не способен ценить.
   - Однажды ночью, меня разбудил Леонид и свободно через подземный туннель  выпроводил  за пределы тюремной территории. И, ошеломлённый, совершенно сбитый с толку, я оказался на городской улице.
   - Вскоре я обо всём позабыл, потому что, впереди светили большие дела при больших деньгах. Судьба моя стояла у порога и приглашала войти в мир, где нет места бедности и унижения человеческого достоинства. Так я утратил веру в честность, бывшую для меня дороже золота.