По ягоды

Ваня ещё не проснулся, учуял печёные пироги, манящий аромат, наверно на весь «чумазон» ветерком разнесло с утра пораньше. Поднялся полусонный, слегка умылся, зевнул и к другу, прихватив связку вяленных чебачков.
Сто шагов и вот он – я. Закрыл за собой калитку. Дорожка к дому исписана какими-то иероглифами, - парочка обнявши стоит.
- И встали тут посредине, ни пройти, ни обойти, и кто такие? – пробурчал Ваня, повернул к яблоне.
Кто из них показал кулак, мол – проваливай по добру по здорову.
Под яблонькой стоит «четырехсотый» драндулет: правое колесо спущено, фары в разнобой, зеркало в небо, краску отшелушили наверно под покраску. Мишаня ковыряется в двигателе.
- Здоровенько, Мишаня. Это кто у тебя?
- Ты чево? Ваня, это же Танюшка с Серёжкой со вчерашнего туточки стоят.
- Да ты шо! Вот это борщ, с крапивой. Не узнал! Хошь сказать, шо я тоже был таким же идиотом?
- А как же иначе. Они тоже пьяные от любви, один без другого теряют точку опоры. Пускай лучше тут стоят под силой земного притяжения.
- Ого! Ты на этот драндулет новый аккумулятор  приобрёл шесть вольтов, Тюменский. Редкий.
- Хватит Ваня ботву жевать. Провертай коленвал, зазоры клапанов ругулировать бум.
Первый цилиндёр, поршень в верхнюю мёртвую точку. Ешо чуток. Впускной ноль пятнадцать мулиметра. Ага, таперича третий. Выпускной клапан, зазор ноль двадцать мулиметра. Ого! Четвёртый клапана хлямбают. И так второй. Ваня, шо у тя всё из рук выпадает – дырявые? Щуп в траву, ключ в траву заныкались. Не проснулся ешо?
- Чую пироги. Слюнями исхожу. Какая закусь, а золотого запасу у нас кот наплакал.
- Пироги Рафисовна печёт с рыбой акулой. Я с акулы шкурку снял, высохла – наждачка, краску с машины отшелупонил.
- Да ты шо? – удивился Ваня, вытирая руки. – Щас, в горле промочу. Щас.
Отошёл к раскрытому окну кухни.
- Здравствуй, Ларисонька, сногшибающий запах!
Будь добра водички холодненькой. Вот спасибо. Тебе от моей Надюшки большой привет.
- А мы с Мишей за ягодами собирались сьездить.
- Ты шо, Рафисовна такое говоришь, за ягодами вам седня ни как нельзя – предупредил Ваня и состроил испуганную рожу, - леший колесо отчекрыжит, замотает он вас, заплутаете, а вот по грибы, по воду, по ягоды, по девкам – это да, по нашему, - святое дело по девкам.
- Иди ты, смеется Лариса, подойдёт ему тарелку с пирожками и кружку какавы. (како)
Ваня подошёл к молодым, хотел предложить перекусить, но девичья ладошка махнула – отмахнула, - мол, - не мешай - заняты важным делом, некогда тут какаву распивать. Он отошёл, пожал плечами, хмыкнул в задумчивости о чём то. Родилась мысля.
- Мишаня, вытирай руки, надо подкрепиться. Пирожки вкусняцкие, горячие сами напросились на употребление.
- Миша. Может верховному главнокомандующему позвонить?
- Не будем! Отвлекать его от работы.
- Тогда, есть план стратегический. Игра стоит свеч. Вот ежели?..
- Ваня действуй!


Ваня перекрестился ладошкой и подошёл к ребятишкам.
- Сергей Михалыч, ежели, как по уставу положено, то добрый час и я согласный ради вас идти, подвиг совершить парламентёром. Седня святой день – сосватаю!
Перед Ваненым носом нарисовался кулак – вот это борщь с крапивой! – кулак разжался на ладони купюра со священным Ярославлем и герб, медведюка с топором.
- Вот это другой разговор! Вот это по-нашему, совсем другой коленкор! Я надеюсь мамка с папаней не против? А ежели, рогами упрутся, надо меж рогов консенсус определить.
В ответ вновь кулак под нос с телефоном.
- Ага! Понял! Алё, алё чего дома высиживаете? Ага, где ваш Серёжка? Ага, где?! На спортплощадке гоняет элементарные частицы. Я куда попал? Физкультурой с широтно-импульсной модуляцией занимается. Вот это борщ с крапивой. Ага, похоже, я хрену объелся. Тут такое, а вы дома сидите. Вы сюда ходите, при параде. Зачем? – за сеном! Хомут ему на шею примерять. Пресвятая богородица, поднимите задницы. Читаю до трёх. Ихний ребёнок дома диссертацию пишет, а здеся кто? Не! Я так не умею, я в недоумении. Сергей Михалыч, ты уж как ни будь определись по адресу, - ты щас где? Там или здесь, если там тогда кто тут, а ежели ты здеся, то кто тама дома? Не морочьте  мне голову. Танюша, ты с которым, или тем, а этот диссертацию пишет. Гоняет элементарные частицы и заставляет их физзарядкой заниматься. Не, пошёл, я. Щас. Я без поллитры аналогово – цифрового преобразования не разберусь.
Во дворе тишина – это не просто так.


Ступая босыми ногами Лариса подошла сзади к Михайле сидящему на табурете. Положила ладони на его плечи и, склонившись, уткнулась в макушку.
- Вы что-то затеваете снова, а мы с тобой собирались съездить в лес по ягоды?
- Нет, мы лишь забегаем вперёд. Съездим мать лет через сто, часом позже, часом раньше. У нас с тобой ещё всё впереди. А тишина – шо то будет. Накрывай на стол персон на десять.


Калитка распахнулась – во! – Ваня с Надюшей - подмога, обошли Серёжку с Танюшкой.
- Лариса, что вы затеяли, - спросила Надюша, и с удивлением разглядывая дорожку, - что это у вас исписано по всей дорожке к дому и в окно иероглифы, чертежи? Тутахтамон в гости заходил? Хрену покушать?
- А это Серёжка когда на него вдохновение найдёт, он остановиться не может, диссертацию научную пишет. А то ещё ночью нелегально в потёмках столкнётся с котом и у них на весь «чумазон» разборки, мурлычут – кому в окно лезть к Танюхе. Серёжка и в комнате на стенах обои расформулировал, мало ему бумаги, так он поршивец, по всей Танюшкиной спине в округ и на заднице формулами исписал. Ерохин, ты чево молчишь?
- Шо я должон сказать? Танюша, покажи недостижимое – свою изумительную попку.
- Щас! Папа, вы чево хрену объелись, - осердилась для виду Танюха. – Трусы снять? – формулу рассекретить. Это государственной важности тайна в недостижимом укромном месте. Только верховному главнокомандующему могу показать. Ничего смешного.
- Ну вот, пожалуйста! – утвердил Ерохин. И Сергей Михалыч младший научный! Сотрудник с головой дружит. Серёжа давай руку пожму из уважения. Прошу к нему с уважением – наука требует! И точка. Танюша, к тебе друг пришёл, холодильник полный, на стол накрой, - ночь полночь, накорми – что чувствовал – как к себе домой и обогрел. А то собираюсь утром на работу, а кто-то мои котлеты сожрал, сардельки – мой НЗ неприкосновенный!


Девчонки идите, накрывайте на стол, щас мы подоёдем.
- Дядя Миша, - просит Сережа, - вы это того не говорите моим чево я тут у вас с Танюшкой. У меня дистанционное управлением через телефон, - я как бы дома, - что б их понапрасну не беспокоить. И младшой братишка меня прикрывает. Они скоро приедут.
- Вы, как бы того, дурачите родителей в вдвоем. Хорошо, в этом отношении заметано.
Ваня уже под яблоней на столике поляну накрыл, заначку откупорил, скатёрку «Челябинский рабочий» за семьдесят девятый год расстелил, пирожки, огурцы, лучок редиска, соль в спичечном коробке и, ага! – стопарик наполненный ждём.
- Ну, Мишаня, не задерживай.
- За молодых! – Выпили, закусили, и пошли в дом, на ходу вспоминая как они в семьдесят девятом под столом пешком ходили.


У дома остановился «Мерседес». Это нифига себе.
Немного погодя, послышались чьи-то голоса – это Сережкины родители.
- Встали тут посреди. Ох, и молодежь пошла невоспитанная. Ни пройти не дадут, ни проехать – строгий голос Елены Виктороны.
- Всем по местам стоять – командует, улыбаясь, Ерохин и приоткрывает входную дверь.
Вошёл в очках, с лысиной на голове Михаил Иваныч, за ним Елена Викторовна; - потрясающее сходство с женой последнего генсека Советского Союза Раисой Максимовой. Какая женщина! А какая геометрия привлекательная.
- Ваня! Ваня очнись, твой час пробил, - трясут за рукав Ваню засмотревшегося на вошедших.
- Здравствуйте, уважаемые, прошу до нашего шалаша.
- Ах, оставьте ваши неуместные шутки, - строго произнесла Серёжкина мама. – Где наш ребёнок? Что вы с ним сделали.
- Секундочку. Это который мимо которого, то ваш ребенок влип по самые гланды. Там кто? – спрашивает Ваня в недоумении и, выглянув, в окошко в приказном тоне кричит! – Дети! Домой!
Вошли, притихли дети держаться за руки.
- Сыночек, а мы тебя не разглядели, как вырос, повзрослел. А девушка, с тобой какая красивая, чья такая? Познакомь – говорит несколько удивленно Елена Викторовна.
- Ах, ах, какая встреча. Ах, они проглядели родного сына, - с удовольствием передразнивает и Ваня, подняв руки к небу, выходя в сад. Наломал цветов, но больше поистоптал – ох задаст она ему трепку, перепадёт ему от хозяйки. Вернувшись в дом, протянул Сергею два букета цветов. Но передумал, обошёл ребятишек в округ.
- Этот девушке, а этот её мамке, - они прижались друг к другу. Нет, на оборот это девушке, а вот этот, а какая разница они совершенно одинаковы. – Это от тебя им. И так, нонче я главный! – bitte halt die Klappe!(перевод: пожалуйста, заткнитесь!) Сегодня в сей святой светлый день, Сергей принял героическое решение!
Ваня торжественно подвёл Сергея:
- Михаил Василич прошу руки вашей дочери.
Михайла взял Серёгину руку и, ага, щас! Вот чего она егоная дочка, в данный момент в потолке увидала? Чего нахмурилась? И какого хрена руки за спину спрятала?
- Дай руку, дай сюды, ещё трепыхается, - веретено, не вертись!
Всё-таки ухватил Танюшкину правую руку и сложил ихние руки вместе. Слегка поклонился и предупредил:
- Держи её крепче, - его за в юбке!
В протиреворечивой тишине послышались радостные вздохи. Ваня предложил. Ваня предложил:
- Таперича, за стол присаживался. За согласие сговоримся от разногласия.
Михаил Иваныч галантно усадил Елену Викторовну.
Поднялся Ваня. Постучал вилкой по пустому стакану, стакан звонко запел, привлекая внимание.
- У всех налито? Ага. Ну за молодых, - чтоб у их усё было, шито-крыто. Ваше здоровье!
И опрокинул, Иваныч не пьёт, он за рулём, и не курит – вредно для здоровья и у него камни в почках обнаружили, ему в больницу. – Предупредила Елена Викторовна, на секунду отвлекаясь от женского разговора, строго посмотрела на мужиков, - за ними, как за малыми детьми глаз да глаз нужен.
Кого она напоминает, что-то знакомое, где то встречался этот строгий взгляд? Помимо жены, мамки на память, до того – тоже не то – ого! Строгая, как учительница в первом классе, - это на всю жизнь, это её глаза.
По столу вслед за салатом передвигается «раскалённый до красна» настоящий настоявшийся борщ. Ваня потёр ладони, предвкушая процесс большого удовольствия, вдохнул аромат и произнёс:
- О, это борщ с крапивой! И где крапива хрен её знает.
Он то знает, что крапивы в ём два листочка на кастрюлю, - днём с огнём не сыщешь, а вот мяса с сальцем, - ого!
- Серёженька, родненький сначала груздочёк солёненький или огурчик малосольный с домашним ржаным хлебушком, - мамка пекла. – Объясняет Танюшка своему будущему и подтягивает ему поближе и накладывает по больше, - заботиться. – А теперь вот борщ откушай, сметанки – она – ого! – по больше. Сметанка домашняя из деревни. Смотри: - она втыкает ложку в сметану, ложка стоит; шепчет ему на ухо:
- Видел? От такой сметаны не сгибаемая осанка у мужского достоинства, - так стоит! Серёженька, давай я тебя сальца положу, - скушай за меня, а то я его не очень. Ты такого никогда не кушал. А то ты у меня исхудал. Недосмотрела. И не отвлекайся, ну их! Исхудал он у нас.
Она опустошила содержимое своей тарелки в Серёжкину. Серёга мокрый от пота – желудок перешёл на запредельное рабочее состояние – управляемый термоядерный синтез. Танюшка повешала ему на шею полотенце вытираться.
- Хлебушек у вас необычно вкусный. Танюш, а тоже? Того, умеешь печь?
- Серёжа, я тоже того! Ты меня оскорбляешь, я не с дуба шандарахнулась, меня аист принёс! Тот, который надо аист! – Шутя, возмущалась Таня.
- Заметно, и откедова принёс. У нас аисты не летают, у нас журавли.
- Пусть будет журавль, от тедова принёс. Кушай. Молодой организм растёт.
- Вот ты мне скажи на милость, куда я буду пирог укладывать после борща?
А тут и Ваня с Серёжкиным папаней непонятки разбирает.
- Бедолага, Михаил Иваныч ну на какой хрен тебе они нужны? Огурцы свои с грядки. Булыжники в почках? И редиска своя. Ты в своём уме? Со сметаной помидорчики, взрослый человек таскаешь в себе каменюки! Салат вкуснотища. Ты слушай сюда: химия в ботанике – это сила, это зверь! Берёшь лимоны и дома начинаешь их прессовать, они истекают соком. – Ваня объясняет в натуре показывает уперев кулак в ладонь втирает осмысление.
- У нас соковыжималка есть, - предупредила Елена.
- Ещё лучше. Сок разбодяжил с водой и выпил, особливо хорошо на ночь глядя.
Ваня помотал стакан круговым вращением, выдохнул из себя и выпил.
- Опосля, из тебя песок так и посыплется, много песку будет. И никаких больниц.
- А сантехника надо будет вызывать? - за беспокоилась Елена Викторовна, - канализация забьется?
- Оно  конечно, но есть другой профилактический вариант, - предлагает Ваня, - Берешь бутылочку  другую и к нам. У нас тут такие сливы растут, месяц другой и поспеют и пригодны к употреблению. Бадью набираем, садишься в кресло под яблонькой и кушаешь, а мы проконтролируем. Но есть еще вариант – механическое извлечение, щас, и приступим.
- Ваня. Перекур.
Мужики вчетвером выходют во двор, вытирая полотенцами пот – это пока еще после борща.
               
Елена Викторовна, обалдеть, как бы невзначай достала и на стол, бутылочку шотландского виски « TALISKER ».
- В Шотландии проездом на живописном острове Скай, взяла в вискикурне. Попробуем, между нами девочками.
На пять минут отвернутся нельзя, девчонок без присмотру нельзя оставлять, никак!
               

Ваня выискал в гараже на полке, неизвестно откуда, такой – никакой сапожный молоток с исковерканной гвоздодеркой, и кривым бочком. По лежащему на пеньке огрызку рельса ударил, звук пренеприятный. Достал изогнутое в бараний рог зубило и кусок измятой проволоки шестерки. Кошмар.
  - Лысый, ходи сюда, доставай пиксель, бум извлекать твоикаменюки и крушить их механически.
Мишаня держи его.
Миша, который с камнями, лысый отступил, спиной к яблоке, готовясь как кот вскарабкаться на самую верхнюю ветку спасаясь от докторов – инквизиторов.
  - Мужики, вы чево?
  - Ваня, не пугай человека, - успокоим Михайла,- закашлявшись от табачного дыма, - мы шуткуем!
  Выбрал самого крупного чебалка, протянул Сережке.


- Ваня наливай, - предложил Ерохин, - Михаил Иваныч, как насчет, замахнешь? Вы чебачек шушоный.
 - Давай – согласился Сережкин папаня. - Бог не выдаст, свинья не съест.
Выбирая для Серёжки следующего чебачка по крупнее Ваня вдруг вспомнил.
- Серёж у меня к тебе такой вопрос возник, но между нами. Вот у меня на «сморчке» на счету ещё вчерась достаточно денежек оставалось, а сёдни нету, и никуда не трезвонил. Вечером мне кто-то взякнул.
- Дядя Ваня, к гадалке не ходи, тебя, похоже, приложили. Ты куда, без задних мыслей, вчера заходил? В платное приложение?
- Ну было, чего греха таить, но она сама пришла! Подмигнула, показала цацки и поманила: - «пойдём со мной, я такое покажу, номерочек набери, пойдем, познакомимся, приложи денежку, я тебя познакомлю к которой приложится». Я и растерялся сходу. Пока слюни пускал, она меня куда-то завела, и – «давай бабло!» - денежки умыкнула. У моей Надюхи «фасад» гораздо привлекательней.
- Дядя Ваня, давай твой телефон! Ты повёлся на подсадную утку. – Серёга взял у Вани егоный смартфон и начал тыкать по кнопкам. – От слюней протрём, чичас мы их образумим, и они к вам дорогу забудут. Цацки у ей резиновые на липучках приклеены.
- Да ты шо!
- И фотокарточка у ей резиновая, - их у ей много. А меж ног у ей металлические клещи. Терминатор. Ежели туда, что то впихнуть! – то она оттяпает причиндалы по самые не хочу. В натуре.
- Да ты шо! – сконфузился Ваня, побледнел, прикрыл свои причиндалы. – Ненадо.
- Всё, больше они не прейдут. – Серёжка отдаёт телефон.
- Ваня. Вы чево? – зовут Михаил и второй Михаил.


Не заметили, прохлопали ушами, а Надюшка вот рядом. Ваня сделал вид, что он тут вообще случайно, он тут в небе ищет вчерашний день. Миша, который лысый поперхнулся, но Ерохин успел его голыми руками не возьмёшь!
- Мальчишки, чево тут? – спросила Надюша, мило улыбнулась. – Вы чево втихаря?
Михайла палец в небо тыкнул и повертел, сопровождая объяснением.
- Наденька, у Михайла камни! Вот тут, в пузыре, а у меня под это дело вдруг лекарственная настойка 3 года выдержки. Пользительная.
Она глядит на то место где камни, и в такан там что то и на бутылку, в ней, что-то плавает типа чесночные зубки.
- Миша балда, третий год настойке. На такие места не пришёл, как с завода. Идёмте за стол.
- Надюшка, ну когда я врал? – оправдывается Михайла. – Ну обшибся самую малость – плюс минус сто лет. Вот, святой крест. – Он креститься ладонью и идут хором в дом.
- Серёжа, остывает жареная картошечка со сладкими грушами. Ты одну ложечку когда-нибудь кушал груши с картошкой? Нет! Такое лакомство пальчики оближешь, только тётя Надя готовит – объедение ребятишкам. Не надо на меня так смотреть. А ещё и утка, докрякалась запеченная с яблоками. Ты понюхай. В ней ещё морковка, лаврик, горошек зелёный, само-собой перчик. И не теряйся ещё румяный пирог с рыбой. А жаренных хрустящие карасики со сметаной.
- Танюша, тебя – однозначно журавлик принёс хде он тебя нашёл? Вот ей богу, в цветной капусте.
- В капусте! Серёж, голубцы я тебе в другой раз приготовлю. Сережа, ты чево под стол плачешь или смеёшься?


И так господа родители таперича вам следует обговорить – когда и где венчание? На это выпадает ближайшая знаменательная дата на первое сентября. Как сейчас помню: «Ваня к доске! – в первом классе, наша учительница арифметики!»
- От чего под первое? – не согласилась Елена Викторовна. – Лучше на 25 августа.
- Пусть будет 25. – Лена, как вы о том чтоб сомной в лесу прогуляться, попутно само собой по грибы, ещё там чево? Ах, какая будет закуска сверхсолёные груздочки. В кафе…
- Извините Ваня. Нет! В лесу маршрутизатор зависнет, - говорит, не соглашаясь, Елена Викторовна, - и мы с моим Мишей заплутаем в трех соснах, а повстречаются камеры, клещи меж пеньков? И ни каких кафе, не может быть и речи, мы в каком столетии живем, договариваемся и свадьбу в ресторане. И почему вас слушают?
- Потому, шо он Ваня! Артиллерист! Не до лёт перелёт просчитал, пристрелочный и точно без промаху между… - рассказал Мишка о способностях друга, ладонью указав на женские ноги.
- Ерохин! – сердится Лариса. – Туда – между – в другой раз. – Погрозила пальцем.
- А, я шо, я молчу, - оправдывается Миша. – Ванюша, за какие заслуги перед нашим славным отечеством, едва отслужив полгода в учебке, за шо дали с разбегу внеочередное звание старшина и в вдогонку отпуск? А потому, что?
Ваня доел пирог, вытер руки и признался:
- Потому, что дурак. Тогда, да! Сгореть со стыда за легкомысленность цветущую в нашей строне. Елань – глухомань, танковая дивизия, а в топливных баках – засуха и в боеукладке всё для стель бы из рогатки и пожрать бы чего. Комаров вскормили видимо – невидимо, тучи. Полгода и рядовой Никитин наводчик гаубицы М – тридцать крупного колибру, сто двадцать два мулиметра. А осенью отцы – командиры собрались посмотреть, чему нас научили. Экзамен по стрельбе. Прости меня господи. Расчёт орудия восемь дохляков голодных, едва вдвоём снаряд двадцать два кило осколочно – дугасную гранату закорячили. Отвлёкся от панорамы – Герца, надо же, а над нами свежее мясо, целая стая диких жирных уток на юг пролетела. А у меня дед охотник, батя охотник и в моём желудке несогласие ёкнуло. Прости меня господи! Угол горизонтали увёл с мишени, навожу вертикаль, упреждение, рассчитанное на скорость подвижной мишени. Помирать так с музыкой, под пение осколочного, - запел! В улёт и четыре вспышки, пятый подранок влево в кусты заныкался. Шо тут было! Командир батареи прибёг: «Ты куды, сукин сын, навёл?» На кудыкины горы! «Снарядик, - вру, - попался нетрадиционной ориентации – ни богу свечка, ни черту кочерга». «Давай, говорит, бегом на КП там ком полка с командивом объективный вопрос имеют относительно кочерги». Явился, так точно, не запылился. Так что докладываю и, как дед мой научил дистанцию определять, руку вытягиваю поднимаю большой палец, навожу через ихнюю амбразуру на сбитую мною цель: на дистанции 694 метра находится пораженная выстрелом мишень, метевшая на скорости 93 км/ч, на высоте 27 метров, в количестве пяти диких уток. Ежели вру определитесь по дальномеру! Тут все отцы – командиры на КП в состоянии – не ожидали. Комдив подходит, руку мою отпустил, на меня хмуро посмотрел и горит:
- Чего орёшь? Ежели не врёшь, и таковые имеются, то за каждую утку присвою звание. Но ежели промашка, не взыщи, не жди поблажки. Послали наших с моего орудийного расчёта сбитых искать.
Обшибочка вышла, - не доглядел, притащим шесть уток, седьмого подранка в кустах поймали – ещё крякал и двух воробьёв уже поджаренных. Наш комполка репу почесал, а комдив сходу – нам такие нужны – фугасы! – давно таких не было! – Эт он обо мне. Приказ на внеочередное звание, - маловато, ещё внеочередное, - то старшина и отпуск на десять суток. Уток в столовую. Строго секретно, никому – ни-ни, - оригинально, охота на уток из гаубицы, - уму непостижимо, разглашению не подлежит. По воробьям, - где это видано!
Приказ по дивизии подписали и свалили я на десять дён – отпуск к Надюшке, как снег на голову, - ой! Как я её обнял! Родненькую, как её приголубил. Помнишь Надюша.
- А как же, - вспомнился Надя и улыбнулась, - как такое забудешь: по началу опустошил холодильник, опосля всё остальное.
На подоконнике, радом с геранью в глиняном горшке, лежит кот, - оболтус, щурится на происходящее в доме; слушает и Танюшку и бесподобный рассказ Вани, облизал лапу, вымыл лапой ухо и обалдев от восхищения правая лапа замерла на правом ухе, - отдавая воинскую честь, и взглядом сопровождая Ваню.


Ещё не вечер.
Выходили, вытирая пот полотенцами один за другим.
Ерохин в задумчивости, вздохнул о чем – то. Ваня учувствовая забеспокоился об этой задумчивости, шкодливо улыбнулся и спросил друга, а не пригодится ли ему баночка автоэмали малинового цвета? Случай, но завалявшаяся, и выделив Серёжке с Иванычем по чебачку он исчез.
Бензобак «москвича» - пальцем постучать, судя по звуку, сухой. Михайла откупорил бутылку «Ацетону» и с бульканьем вылил в бак. Нашёл на полкеодеколон, плеснув, на ладошку провёл по голове, содержимое вылил в бак.
Подошел к спущенному колесу, пнул – глухо отозвалось, пнул по- сильнее – в колесе послушно засвистело, машина медленно поднялась, выровнялась. – Знай наших.
Иваныч несколько растерянно наблюдал, сомнительные процедуры и от увиденного окончательно опьянел. Вот Серёжка уже ни чему не удивляется и не сомневается.
Всё в машине на солнышке нагрелось – дышала своеобразным запахом. Ключ в замке. Стартёр! Двигатель чихнул, пукнул и ровно заработал, как часы. «Москвич» потихоньку выехал из-под яблони по зеленому травяному коврику на забетонированную площадку посредине двора. Едва с Серёжкой столик с закуской перенесли к распахнутому окну, а вот и Ваня с пивом, чебачками и малиновой эмалью. Он то - знает: - «Водка без пива – деньги на ветер ».
   Ерохин посмотрел на этикетку на банке с эмалью и на, Танюшу, она понимает без слов. Поднялась, состроила умиленную улыбку, ладошкой показала, - щас!  И, не прошло и сто секунд, вынесла из своей комнаты аэрограф, скотч, ножницы, картон, еще чего-то.
    Ваня ерша в стакан и электрические веревки протянул. Сережка с рыбьим хвостом во рту, компрессор с «мерина» притаранил и стекла на «москвиче» залепляет, Михайла шлангочки с тройничком соединяет к камере, - как ресивер.
    Михаил Иваныч, наблюдая за происходящим, малость не соображает – не успевает, он вооще ни хрена не понимает в процессе. Бутылку пива на стол.
    Каждый при своём. Откупорил, отвернулся и нет её, но была? Ещё одну откупорил
    Танюшка с эмалями колдует:
   - Чудесно. Какая бодяга. Ах, какая прелесть. Вязкости убавим, хрену добавим. Какая мерзость. Какая дрянь. Ах! Какая мазюкалка Ja? Ja sehr gut! Wunder schon!
   Sehr gut!
   Еще одна, пива из рук исчезла,- на ходу подметки рвут. Иваныч с подозрением посмотрел на кота на подоконнике. Взгляды их встретились. Кот перекрестился:  «Ей богу не брал, непьющий»
   Удлинитель в выпрямитель, компрессор тарахтит, шипелка шипит .  Alles gepruft!
     Ершь в стакане, хорошо себя чувствует, - стакан пуст. Кто-то предупредил: «Зрителей со слабыми нервами просим удалиться!» окно прикрыли. Ерохин чистенький комбинезон принес и Танюшку в его упаковал, как космонавта. Поцеловал дочку в лоб, натянул ей на нос платок, на голову нахлобучил, эту, как её, ага, бейсболку: В почтении приложил руку к голове: «Поехали!»
   От этого, «кино» у Серёжкиного папани крыша съехала, - нервы ни к черту и он смылся. Зашёл в дом и у Ларисы спрашивает:
   - А этот ваш ретро аппарат на скипидаре работает?
   - Ой! – поковырялась Лариса в памяти и грит, - я даже не знаю. От дихлофоса, добавлять пробовали,
   - чихает; нафталин добавляли, глушитель отрывает, а вот на скипидаре что-то не припомню. Ах, да! Миша говорил у скипидара гигабайт маловато, не тянет.
    Сережкин папа сел на стул, и больше ничё не спрашивал.


Ага, затишье наступило во дворе. Ни что ни шипит ни что не тарахтит.
    Танюшка подошла к папке. Приложила руку к козырьку, устало прикрыла глаза. Ерохин снял кепку, платок, расстегнул комбез, тот свалился, она вышагнула из него. И к Сережке прижалась, уткнулась, ага сто лет не виделись, сонно зевнула.
-  Тань, ты и маляр? – спросил он её.
- Сереж, меня нашенский журавлик  притащил, и хде он меня нашёл? Что-то я малость утомилась.
    Он её на руки и унёс засыпающую, баиньки, на кровать.
    Чей-то, и остальных на сон потянуло. И солнышко на закат и барышни из – за стола засобирались.
- У вас хорошо, но дома лучше, - грит Елена, - и мы еще ни о чем, ни договорились, мы хорошо познакомились, нам у вас очень даже хорошо. В ближайшее время поподробнее обсудим. Взяв мужа под руку, вышли из дому.
  - Ах! Какая у вас машина, малиновая! – восхитилась Елена, удивляясь обошла её вокруг, прикоснулась пальчиком.- Ах, как это мы не заметили, ретро игрушку?
   - Это Леночка, модель  «Андроид 400» образца тысяча девятьсот сорок шестого году, - ляпнул Ваня, зевнул и обнял Надежду Николаевну. 
   - Да вы что? – удивилась Лена, - уже тогда «андроиды» производились?
   - А как же, - убедил её Ваня.
Сережа не спеша упаковал мамку с палкой в «мерс».
    Уехали. И Ваня с Надюшкой ушли.


В тишине, однако, на кухне Лариса моет посуду; а вечерком в небе ревут пролетающие самолёты.
    Мишка бросил на подоконник старые, потрепанные документы на «москвичёк», собранные для покупателя.
    Подошёл к Ларисе сзади, обняв и попросил:
   - Ларис, ты разбуди рано на рассвете.
   - Хорошо. Запросто. Ты же завсегда раньше просыпаешься.
   - Ну да пока все спят мы с тобой убегём по ягоды в Каштакский бор. Там есть полянка хде ягод видимо - невидимо, а грибов вот - такие! Большущие,  и сами пристают к грибникам: «Ну, возьми меня с собой, ну возьми лучшие по хорошему».
   - От кого убегём? – никого, Танюшке долго отсыпаться.
   - От самих себя! – грит Ерохин, уткнувшись ей в светлую голову.






















Примечание.
1. « Чумазон » - ЧМК, ранее ЧМЗ с 1942 по 1983.
2. Согласно УКРФ ст.137 « Нарушение неприкосновенности частной жизни ».
3. г. Челябинск п-т Свердловский д. № 54 ЗАГС
4. Alles gePruft gthtdjl. нем – всё проверено.