Би-жутерия свободы 96

      
  Нью-Йорк сентябрь 2006 – апрель 2014
  (Марко-бесие плутовского абсурда 1900 стр.)

 Часть 96
 
Чтобы катомки не поминали лихом, Садюга попробовал напрячь свои, превышающие по весу тургеневские, мозги, но масляная краска залила шаровидную ёмкость его лица.  Впервые за годы пребывания в не любимой им Гомерике, в киоске у пакистанца он купил напичканную сомнительной информацией газету «Новая Утруска и Усушка Утрусского Слова», от которой он за все эти годы так и не смог дистанциировать себя.
В разделе «Нечеловеческие невзгоды», выходящем за границы дозволенного, под редакцией Гастона Печенеги, Амброзию Садюге едким каустиком в глаза бросилось нестандартное по стилю объявление. Оно отдалённо напоминало пошловатые (по его мнению в стиле Хармса) опусы Опа-наса Непонашему, скрывающегося под псевдонимом Л.Т.М.: «Клуб Интимных Встреч нуждается в новых членах. Вступительные взносы золотыми яйцами или Фаберже. Справки по телефону 382-1113. Предъявителям сего предоставляется умеренная скидка по усмотрению устроителей»
Это объявление не совпадало с непристойным: «Ищу женщину туговатую на ухо» и с «Декларацией прав обезьяны (сначала налоговой, затем анархической свободы)».
С помятым после пьянки лицом, прополоскав бельё потёртых воспоминаний о серийных попойках, Амброзий прикрыл покрасневшие слезящиеся глаза и ринулся в магазин «Для  художника привычка вторая натура, в особенности если он не рисует с неё». Там он скупил имеющуюся в наличии золотую краску, отыскав в информационной жужелице книги «Полноценная Виагра и продолжительность любви на продлёнке» ненавистный адрес, чтобы свалиться СНеГом на голову ничего неподозревающему бардопоэту, и опять же другу детства.
Теперь он устроит тому допрос с пристрастием, не его ли это прадед садист-звонарь, бивший во все язычные колокола закончил не то Сорбонну, не то Бастилию, и не собирается ли Опа-нас Непонашему творчески потеряться из виду в лесу догадок дремучих идиотов, или где-нибудь посередине бушующей Атлантики на паруснике в каюте на одного, терпящим кораблекрещение?
– Теперь у меня не будет конкурентов. Наконец-то я добеРусь до беспардонного исказителя утрусского языка, с его членом не выходящим за рамки чисто внешнего раздражителя, вворачивающего фразишки, сдобренные солдафонскими шуточками, приводящими нервы слушателей во взвинченное состояние. Я напою его фирменным кофе «Бурда», которое экспертно удаётся мне  по рецепту «Гонококковый перепляс», украденному из профи-лак-тория для лейбористов.
Сам же я буду вечен, так как интеллектуал моего ранга, у которого мало что оседает в мозгу, имеет право умереть, не прочитав «Тошноту» Жан-Поль Завтра, тем более, что собак в доме не держу, предпочитая им подкову под кроватью, на случай, если ко мне просто-напросто заявится выводок людей в ратиновых пальто с регланом и обыском. Не найдя подковы, они потребуют, чтобы я переложил малосольные огурцы в другую банку под более выгодный процент. Но меня не заарканить, хотя история гонений началась с заключения в трубы рек (пример тому Неглинка поперёк Петровского пассажа). Одноклеточных, как я, трудно одолеть и рассадить в разные камеры за предпринимательство в межпланетной электронной почты. А пока всё во мне бурлит и клокочет, и... некому привернуть огонь в конфорке, – Садюга наморщил обширный лоб и неистово задумался на измордованную тему, что зачастую приводило у него к  неадекватным литературным всплескам. Мстительный текст: «Секси – это аромат воображения от левого бедра до правого» он начитывал в скрытый в набалдашнике микрофон, не подозревая, что проводя время в погоне за деньгами, пришлось преодолеть множество препятствий, совершая преступление против себя как двуличности.
Он колотил посохом в дверь и не заметил, что батарейки сели... в ожидании на ступеньки. Садюга прекратил изрыгание скопившейся ненависти, в коей преуспел, сочиняя пасквили на власть, переходившую из рук в руки, не снимая перчаток. На её попечении он и сам находился, забыв, что она его выпестовала между снятием сливок и накипи в столовой «И волки сыты и салфетки целы».
В тот момент к общеизвестному Клубу танцевальным шагом приближалась Фрума, которую Садюга наметил захоботить,  после того, как она нашинковала подробности вещего сна, в котором её выписали из больницы за неправомочные требования доставки подсадной утки в кровать и увлечение порнографической поэзией Чарльза Буковского с его начертательной сантиметрией в словарной фаллусологии.
Не поэтому ли Мося, тянувшийся за Фрумой на поводке, выглядел спущенным на воду кораблём, о нос которого расшибли бутылку шампанского. Со стороны можно было заподозрить, что им только что выдали в ЗАГСе «Меморандум Любви» за лихачество в общественной столовой «Прибаутки на удилище». И тут Мошка вспомнил свою первую любовь – сучку Шиксу.

(см. продолжение "Би-жутерия свободы" #97)