Потомок Тамерлана из России

       Жил-был в Америке богач, да такой богатый, что мог бы сплошь вымостить золотыми монетами всю Красную площадь, что находится в столице России. Впрочем, он этого не сделал, потому что  был старым евреем и деньгам знал лучшее употребление: если он тратил доллар, то обратно получал не менее двадцати. Да, молодец был богач! Но и он не смог избежать родства с юным прожигателем жизни  из России.
    Это был Тимоша - сын подпольного российского ювелира Бориса Хитрова. Сын унаследовал все деньги ювелира и зажил весело: каждый вечер гулял, в ресторанах, заказывал каждый месяц новые дорогие автомобили, делал щедрые подарки девицам.
    Разумеется, деньги должны были таять, да они и в самом деле таяли. В конце концов, у него осталось всего несколько тысяч рублей, а из одежды остался джинсовый костюм да пара кроссовок.
     Друзья перестали интересоваться им, так как им неудобно было показываться с ним на улице, но один из них, человек добродушный и помнящий доброту, прислал ему старый автомобиль и поручил передать: "Езди на здоровье!" Да легко сказать: «езди!» без ремонта. Так как денег не было, то потомок ювелира превратил свой авто в такси и заработал, таким образом, на кое-какой ремонт.
     Несмотря на свою старость, это был удивительный автомобиль. Стоило надавить на педаль газа, и он прямо взлетал. Минутами дно авто зловеще трещало, и Тимоша сильно боялся, как бы автомобиль не разбился вдребезги – хорошее бы ему тогда пришлось делать сальто-мортале! Боже упаси!
    Однажды он довёз богатого узбека до Ташкента. Автомобиль оставил рядом с чайханой, поставив на сигнализацию, а сам отправился бродить по городу. Это можно было сделать свободно, как так  в столице Узбекистана почти все лица мужского пола ходили одетыми подобно ему: джинса и кроссовки.
    Вот он встретил седого аксакала и спросил у него:
    - Уважаемый! – обратился он к нему, - что это за огромный замок у самого города с такими высокими окнами?
    - Там живёт дочь американского президента, - ответил аксакал. – ей предсказано, что она будет несчастна из-за милого, и потому к ней никого не пускают в отсутствие отца богача.
    - Благодарю! – ответил Тимоша, а ночью пролез через окно к дочери президента – Саре.
    - она лежала на большой кровати и спала; она была так хороша собой, что он не удержался и поцеловал её. Сара проснулась и сильно испугалась, но он объявил ей, что он потомок великого Тамерлана, - и это её прельстило.
    Вот они уселись бок-о-бок, и он стал говорить ей истории об её глазах – будто дивные, тёмные озёра, в которых мысли плавают, словно лебеди. Он рассказывал ей о её лице, будто бы представлявшем собой снежную пору с самыми пышными залами и картинами; рассказывал ей так же и об аисте, приносящем людям прелестных малюток.
   Да, чудесные были истории! Ах, как она была наивна!
   Под утро он ей предложил руку и сердце, и она немедленно выразила согласие.
   - Но вы должны явиться сюда в воскресенье, когда мой отец будет в Ташкенте, они с моей мамой в полдень будут со мной здесь наслаждаться восточными сладостями. Им будет очень приятно узнать, что я получаю в мужья потомка Тамерлана! Но припасите им какую-нибудь славную сказку, потому что сказки мои родители любят больше всего на свете!
   Мать предпочитает нравственные и великосветские рассказы, отец же любит что-нибудь весёленькое про богатство, над чем можно посмеяться.
   - Милая, я не привезу иного свадебного подарка, как сказку! – и с этими словами разлучились, причём Сара подарила ему саблю, осыпанную золотыми монетами, которые ему в дальнейшем очень пригодились.
   Для встречи с родителями Сары он посетил дорогой магазин одежды, где купил себе новый костюм, затем в гостинице Арт Палас, усевшись удобно в кресло, стал сочинять сказку.  Сказку нужно было сочинить не позже воскресенья, а это было не так-то легко.
   Когда она была готова, - глядь, уж настало и воскресенье! Отец и мать Сары и все сопровождающие лица ожидали его за обеденным столом. Его приняли чрезвычайно любезно.
   - Не расскажите ли вы нам сказку? – промолвила мать Сары. – Какую-нибудь глубоко мысленную и назидательную!
   - Но чтоб можно было посмеяться! – добавил президент, он - же отец Сары.
   - Ну, конечно! – ответил Тимоша и стал рассказывать. Послушаем его сказку!
   «Много лет назад жила-была пачка серных спичек, чрезвычайно гордившихся своим высоким происхождением. Их прародительница огромная сосна, частицу которой представляла собой каждая крохотная спичка, была большим старым деревом в лесу недалеко от уральского города Березники.
    Спички лежали на боковой полке кухонного шкафа между зажигалкой и фарфоровым заварным чайником, которой они рассказывали о своей юности:
    - Да, когда мы были на зелёной ветке, - говорили они, то уж это была настоящая зелёная ветка! Каждый вечер и утро нас угощали бриллиантовым чаем из росы. Весь день мы пользовались солнечным светом, именно когда  светило солнце; - а все птички должны были рассказывать нам истории. Не трудно было заметить, что мы очень богаты: лиственные деревья бывают одеты лишь летом, у нашей же семьи достаточно средств, чтобы ходить в зелёном платье и летом, и зимою.
   - Но вот пришли дровосеки, произошла революция; всё наше семейство распалось.
   Прародитель получил место главной мачты на роскошном барке  «Крузенштерн», который при желании плавал вокруг света; сучья получили другие места, а на нас возложили задачу зажигать газовую плиту для приготовления пищи для людей и животных, если в доме такие имеются. Вот каким образом знать древесная попадает на кухню.
    - Ну, у меня другая песня! – объявил фарфоровый чайник, возле которого лежали спички. – С тех пор, как я увидел свет, меня не раз чистили и заваривали. Я забочусь о самом важном в жизни – чаепитии, и, собственно говоря, частенько являюсь первой персоной в этом доме! Единственное моё удовольствие – быть после чаепития чистым и изящным на полке в шкафу и вести разумную беседу с товарищами. Но если исключить самовар, который время от времени выносят с кухни в  комнату вместе со мной, то мы всегда живём за закрытыми дверьми. Единственным поставщиком новостей у нас является базарная авоська; но она, слишком крамольно, выражается о правительстве и о чиновниках. Вот, совсем недавно один старый горшок с пряностями от её речей упал со страху на пол и разбился вдребезги! Могу вас уверить, что это был самый благодушный парень!
    - Ну, замолол! – проговорила зажигалка и сильно ударила о кремень, так что посыпались искры и появился огонь. – Давайте, проведём вечер повеселей!
    - Да, конечно, будем говорить о том, кто здесь важнее! – промолвили серные птички.
    - Нет, я не люблю говорить о себе! – возразил фарфоровый чайник. – Я предлагаю такое развлечение: я начну первый и что-нибудь расскажу такое, что каждый переживал. Это все поймут, будет очень весело! Итак, слушайте!    
На Балтийском море, под буками Куршской косы.
    - Отличное начало! – вскричали хором тарелки, - это, наверно, будет история, которая нам понравится!
    - Да, там я провёл мою юность в одном тихом семействе; мебель у них была полированная, пол чисто вымытый, и каждые две недели вешали чистые гардины.
    - как интересно вы рассказываете! – заметила щётка. – Сейчас видно, что говорит женственная натура. Во всём чувствуется прилежная опрятность!
    - Да, это чувствуется! – вмешалось ведро с родниковой водой и от радости сделало такой прыжок, что паркет затрещал.
    Фарфоровый чайник продолжал рассказывать, и конец рассказа был не хуже начала.
     Тарелки дребезжали от радости, а щётка вытащила из красивой коробочки листик зелёного чая и увенчала им фарфоровый чайник. Она знала, что это раздосадует прочих. «А если я увенчаю его сегодня, то он увенчает меня завтра!», - подумала она и успокоилась в приятном ожидании.
    - Ну, я хочу плясать! – объявил веник и пустился в пляс. Боже милостивый, как ловко он подбрасывал то одну пылинку, то вторую вверх! Обивка старого кресла, стоявшего в углу, чихнула от пыли и лопнула.
    - Ну, что же, увенчают меня? – спросил веник. И его увенчали.
    - Какая отвратная публика! – думали серные спички.
    Теперь  настал черёд самовару запеть, а он отговаривался простудой, - он будто бы мог петь только в кипящем состоянии; но это уже было чванство! Он хотел петь только перед господами!
    На столике у окна стояла старая настольная лампа, которой пользовались, если нужно было писать ручкой. В ней не было ничего замечательно, за исключением того, что она имела обыкновенную лампочку, но именно потому она и заважничала. – Если самовар не желает петь, объявила она, - то пусть молчит. Вон там сидит в клетке соловей, он умеет петь! Конечно, он не учился; но сегодня вечером мы не обратим на это внимания!   
    - Я считаю крайне неприличным, - возразил чайник, исполнявший кухонного певца и бывший сводным братом самовара, - слушать чужую птицу! Патриотично ли это? Прошу базарную авоську высказать своё мнение на этот счёт!
    - Меня это огорчает, объявила базарная авоська, - меня это так огорчает, как вы себе и представить не можете! Неужели так проводят вечер? Не разумнее ли было бы поставить дом на своё место? Тогда каждый получит подобающее ему место, а я займусь распоряжениями!
   - Да, давайте позабавимся! – закричали все разом. Вдруг дверь раскрылась, - это вошла служанка, - и все умолкли и не шевелились. Но все знали себе цену. «Да, стоит мне только захотеть», думал каждый,  «и мы провели бы превесёлый вечер!».
    Служанка взяла серные спички  и зажгла их. Помилуй бог, как они засверкали и запылали!
    - Ну, теперь все видят, что мы первые здесь! – подумали спички. - Какой блеск, какой свет изливаем мы! – И они выгорели.
    - Какая чудесная сказка, - промолвила мать Сары, - я мысленно совсем перенеслась к серным спичкам, в кухню. Несомненно, теперь ты достоин нашей дочери!
   - Я тоже согласен, - добавил президент, - ты получишь в жёны нашу дочь.
   Таким образом, день свадьбы был назначен, и накануне все мировые средства массовой писали об этом. Американским военным в этот день во всём мире было приказано вести себя мирно и славить семью президента и восхищаться его зятем.