Кнопка

    – Ты какого помёта, девочка?
    – Я из шестнадцатой серии. Неограниченного использования…
    – Знаю. Функции уточнять не надо… Так ты, красавица, уже вышла из срока годности.
    – Не ваша правда. У меня ещё четыре года. Программа увеличения срока годности использованных изделий «сэк онд ноу». Введена правительством на шестьсот двадцать седьмом съезде партийных лидеров.
    Бурундуков в дальнем конце комнаты откинулся в кресле:
    – Молодцы! Научились неликвид дольше продавать. Просто бумажки написали себе, что можно, и всё. Ни конструкцию омолодить, ни программы новые ввести, ни интерфейс обновить. Так просто – циферки срока годности перебили, и гори оно всё синим пламенем! Кто такой ушлый «свой» у них в правительстве?
    – Так Шустов же, – ответил Горний. – Шустов у них свой. Любые затырки им и проталкивает. Надо с рыбы пошлину мясную снять – снимет. Надо водку в лекарства перевести – переведёт. Причём, в биоактивные добавки. Чтоб уж совсем из-под акцизов увести. Более скажу, он подключил ГосПищКачество – этих ГэПэКа – и они в исследованиях подогнали водку к обезжиренному молоку повышенной градусности. Продают, как сыворотку. И пофиг…
    Теперь, вон, за девок взялись. Уже со складов, подготовленных на утилизацию, и тех вытащили обратно. Лишь бы деньги грести… С любого мусора…
    – Я вам не мусор, – ответила кукла.
    – Да молчала бы, – оборвал её ГОрний. – Ты изначально создана… – и он махнул рукой: – Была бы хоть гейша – и то пользы больше! А так… – и он опять махнул рукой и подошёл к Бурундукову.
    – Дай прикурить. Свои дома забыл.
    – Ну, хорошо. Неликвид, срок годности увеличен, можно работать, документы в порядке… А делать-то что? С этим идти к главному с докладом, что команда собрана?
    – Мдэ уж, ситуация, – почесал затылок Горний.
    – А поменять нельзя на новую модель? – спросил Бурундуков, поднося огонь для прикуривающего Горния. – А то и вправду: задание есть, бригада собрана и готова, а неликвид на старых программах…
Стоит и улыбается! Вдруг с новыми прогами нестыковка выйдет? Я премии лишаться не хочу…
    – Я хорошо подготовлена. Я на винде трёхсотой…
    – Да молчи уж, женщина… – Горний затянулся и наполнил комнату клубами ароматного дыма:
    – Заменить нельзя. Мы пломбу сорвали. Уж не девица она, выходит, – пошутил Горний, – возврату не подлежит, как продукт просроченный, но с продлённым сроком годности… Да ещё вскрытый…
    – Да прокатит, – вмешался в разговор Серёга. – Не таких дуболомных кукол подключали. А замкнёт, так и хрен с ней. Не жалко.
    Барышня обиженно хмыкнула и бросила на Серёгу такой взгляд, что он забыл, о чём хотел сказать:
    – Вот блин, всё понимает!

    Горний опять затянулся и выпустил клубы дыма.
    – А давайте их перепрограммируем, – философски затянул он: – Сделаем умнее, и сдадим в аренду, как сырец для подготовки секретарши. Там мозгов много не надо, а остальное у барышни есть, и на месте.
    И он окинул её довольно непристойным взглядом...
    – Да я уже думал об этом, – ответил Серёга. – Но они же в реестре, под акцизой каждая наперечёт. Пробьют номера и оп-па –  билетик в бесплатный санаторий, со сроком за подделку бабы.
    – Пф… Когда это он стал бесплатным? Залетел, и сиди, оплачивай по тарифу содержание. Каждый год собирают на колючую проволоку…
    – Так что докладывать шефу? – прервал Бурундукова Горний.
    – Да так и доложи: команда собрана. К выполнению миссии готовы. Есть баба – дура –  прошлогодняя, порченная, но с продлённым сроком годности. Но она – ничего!  Сочная, при формах, с сорванной пломбой, и молчит. Самое что надо для женщины.
    Задачу выполним в срок. Без потерь и с наслаждением. Мамой клянусъ, – пошутил Бурундуков. – Для миссии же она пойдёт. Одеть только по уставу, а не в заводской упаковке оставлять. И вперёд, на передовую…
   
    Девушка стояла молча. Бурундуков тоже замолчал. Серёга ходил по комнате туда-сюда, а Горний курил, затягиваясь уже второй подряд сигарой.
    – Мама, роди меня обратно, – процедил Горний, и взял код связи со штабом.
   Короткие гудки…
    – Опять ЖЫждина базарит со своим хахалем! Достала уже правительственную связь занимать! – И он попросил телекрона пробить линию связи поверх и вклиниться в разговор.
    – Жыждина! – заорал он, – заканчивай понтоваться своей принадлежностью к высоким политическим кругам! Хватит базарить по правительственной связи! – рявкнул Горний. – Ты стрит-министр, или Дуська офисная!? – и тут же попросил телекрона соединить его с главным.
    – Ну, братцы, сейчас будем зависать…
 
    В ожидании линии связи Серёга остановился и остался стоять там, где застал его момент. Барышня невозмутимо смотрела куда-то вдаль, а Бурундуков невзрачно, но монотонно постукивал носком туфли.
    Горний молчал.
   
    Прошла вечность. И тут вместо гудков раздалось:
    – Горний, мать вашу, где вас черти носят?! Что с докладом? Где команда?! Что за саботаж!!! Ты совсем охренел?! – и в эфир понеслись ругательства, повторять которые здесь не рекомендовано. Часть из сказанного имеет отбивочку «совершенно секретно».
    – …Вы должны стоять на ковре перед столом, а я – плеваться в вас за опоздания!!! Где вы?! –  гаркнул генерал, закончив двухминутную тираду, и бросил трубку. Связь оборвалась. Телекрон хмыкнул, пискнул и извинился, что оборвался разговор. 
    В комнате зависла тишина. Лишь слышно было, как сизый дым от сигары шелестел и хрустел, ломаясь в завитках и клуба;х…

    – Порфирий, что это было?! – неуверенно спросил Бурундуков. – Какой доклад, и где мы должны уже стоять?
    – И правда, – подхватил Серёга,– мы разве уже с докладом в министерстве должны быть?! На ковре? – переспросил он, обратившись к Горнию.
    – Сам нифига не понимаю, – произнёс Горний, потряхивая часы и прислушиваясь. – Вроде идут…  Эй, календарь, что молчишь? Когда встреча? – обратился он тут же к часам. Но те учтиво, или трусливо, молчали…
    – Нафига мне эта электронная приблуда, раз она ничего не помнит?! 
    Горний выругался, снял с руки часы и протянул барышне:
    – Забирай. Тоже просроченные, и тоже тупят…
   
   Вдруг пискнул сигнал связи и на прямой линии опять заскрежетал голос генерала:
    – Горний, Горний! У меня тут секретарша цифры перепутала. Жду вас с докладом в двадцать шесть, пятнадцать. Чтобы как штык! – и тут же донеслось, удаляющееся от трубки: – Министр ждёт, а эта дура цифры перепутала… – и связь оборвалась. Телекрон опять извинился и закрыл линию.
         
    – Нифига не понимаю… – растерянно выговорил Горний. – Двадцать шесть, пятнадцать – это сколько? Нам с докладом когда идти?
    – А говорили, что я глупая, – вставила барышня. – А тут в министерстве и похлеще дуры сидят! – и она хихикнула.
    – Ой, ой, ой… Умная, блин! Молчи, просрочка! И часы верни, – зыкнул Горний и отобрал их обратно.
   
    Он закурил третью сигару. Серёга как стоял, так и продолжал стоять, словно звонок из министерства зацементировал его.
    Бурундуков устал стучать носком туфли и тихо шевелили коленкой, пошатывая. Барышня лишь хлопала ресницами…
    – Ну, так и что делать будете, господа? – прервала она молчание. – Доклад никто не отменял. На смену надо выходить. Дело требует решения…
    – Затараторила… – недовольно фыркнул Бурундуков и встал. – Я думаю, надо делать звонок, высылать отчёт, и выдвигаться на ковёр с докладом.
    Самое умное лицо среди нас – я. Но руководитель группы – Горний. Поэтому отчёт с него и звонок с него. А Серёга… – и Бурундуков махнул рукой, – …ну, пусть в сторонке постоит. Вон, вместе с куклой…
    Серёга ничего не ответил. Он всегда считал Бурундукова отличным специалистом, но далеко не самым хорошим человеком. Поэтому на колкость того просто промолчал.
 
    Горний сделал четыре молчаливые затяжки, напоровозил дыма клубами, и мрачно протянул:
    – Мдааа… Что такое двадцать шесть пятнадцать? Когда это? – задался он вопросом вслух, и ещё раз сочно пыхнул.
    – Ну не перезванивать же в министерство и уточнять… – неуверенно высказался он, но в ту же секунду оживился:
    – О, я подбригадному отзвонюсь, ситуацию обрисую! Люлей, конечно, накидает, но на кол не посадит. Но подскажет, если что… Телекрончик, соедини-ка меня с подбригадным. Подполковник Миронов, в че;тверть-восьмо;м отделе!
    Горний с этими словами встал и молча удалился в соседнюю комнату.
    – О, важнюкА строить пошёл, – съёрничал Бурундуков. – Чаз будет командора включать и выключать…
    – Мужчины, может, кто предложит даме сесть? – вдруг активизировалась барышня.
    – Молчи, кукла. Твоя пломба сорвана… – отшутился Серёга и, не обращая внимания на Бурундукова, сел в кресло рядом.

    За дверью затеялся разговор.
    Сначала общение было невнятным и плохо различимым. Но потом из-за двери обрывочно и довольно чётко стало доноситься:
    – Бля… Так вышло… Хер, а не глаза… Да мудак он… Дура… Да как молочный шоколад – говно одно… – Горний был на оправданья хлёсток.
    – Во, сыпет! Как Лермонтов перед дуэлью, поэтично, – заметила барышня и улыбнулась.
    Мужики сидели молча, думая, каждый о своём, и делая вид, что их не интересует громогласное за дверью.
    Вдруг всё оборвалось. Телекрон крякнул и сказал спасибо за звонок.

    Через секунду из комнаты, молча, с лицом, полным кладбищенского кислого позитива, стеклянной походкой выплыл Горний.
    Он, ничего не говоря, с потухшей сигарой в зубах, парящим лебедем подплыл к Серёге и с досады, что есть сил, пнул по стенке кресла!
    – Ты чего! – подскочил Серёга, словно ошпаренный и отпрыгнул в сторону.
    Он недоумённо посмотрел на всех, словно ища поддержки. Бурундуков лишь повёл бровью. А барышня как стояла, так и продолжала стоять.
    Горний, словно проглотивший пыль пылесос, поперхнулся, осёкся и выдал:
    – Серёга, у нас операция как называется?! Ты ведь в курсе был? Ты же ответственный за сбор команды? Я-то задание в штабе получаю и меня при докладе должны в курс дела ввести…
    – Ну, – ответил Серёга.
    – Что ну?! Как операция называется?!
    – Так секретно же…
    – Да пофиг уже на секретность, если мне подбригадный пистоны вставил! Скажи всем кодовое название операции, для которой мы здесь собрались!
    Серёга замялся, какое-то время не решаясь… Всё же секретность для него было далеко не последним понятием. Но, увидев внимательные и требовательные взгляды Горния и Бурундукова, он собрался с духом и произнёс:
    – Трое в лодке, не считая собаки. – И тут же покосился на Бурундукова.
    Горний хмыкнул:
    – Любят наши министерские классику. Генерал название придумал… Операция «трое в лодке, не считая собаки»,  – повторил он.
    – Ну, и?! Нас – трое… – и Горний широким жестом обвёл всех присутствующих и с деланным любопытством обратился к Серёге: – А собака где?!
    Серёга замялся…
    –Так пришла уже… – он встал и подошёл к столику, открыл верхний ящик и достал карту товара.
    – Сейчас, вот… Получен биоактивный гиперробот «собака», породы ИнфанзИр томский. Сферы применения: поиски взрывчатки, биовзрывчатки, нановзрывчатки; наркотических веществ, включая электронные миозОфы; поиск  галантерейных изделий, электронных боевых микрочипов; поиск микро и макрозаймов. Подходит для службы поводырём и охраной, как в закрытых помещениях, так и на открытых пространствах улицы. Цвет и рельеф поставленной собаки могут отличаться от указанного на кромогрАфии. Ну, и инструкция прилагается… Читать? – Серёга протянул карту Горнию.
    Бурундуков, уже понимая, что произошло, тихо захихикал в углу…
    Серёга замялся, чувствуя подвох, и уже неуверенно спросил:
    – А что не так-то? Вот, собака… пришла… – и он обратился к барышне, словно ожидая от неё ответа:
    – Ведь пришла же?...
    – Серёга, ты, когда документы подписывал, куда смотрел? – сквозь накатывающий смех спросил Горний. – Ты вообще видел, что то не собака вовсе, а девушка?!
    Горний еле сдерживался от смеха, хотя ситуация была скорее глупая, чем смешная. Бурундуков уже скрутился, хихикая сквозь силу, и сдерживаясь, чтобы не расхохотаться открыто и громко. А Серёга всё ещё не понимал, что такого произошло.
    – Ну и как с такой собакой идти на доклад? – Горний посмотрел на Серёгу. – Расскажи нам, специалист?
    – А чего не так-то? – недоумённо спросил Серёга. – Служба доставки пробила – всё строго по номеру. Заказ соответствует выбранному в каталоге. А вид и цвет могут чуть отличаться…
    – Серёга, да всё не так! Это же баба! Девка, тётка, женщина, фемина, мамзель, стерва, дура, суч… – оборвался Горний.
    – А мне какая разница? По документам – собака. Значит – собака и есть. И что, мне теперь каждый раз биокоды проверять, запросы в продовольственную палату делать, и ответы ждать месяцами?! Дали приказ собрать команду, я и собрал! И ничего смешного не вижу. Ну, собака – другая по форме и цвету. Ну и что?
    – Да ничего, – сквозь смех парировал Горний и тут же впал в задумчивость:
    – А если взаправду, то и не совсем смешно это. Точнее, совсем не смешно… Но, блин, Серёга! Перепутать бабу с собакой!... – и он снова засмеялся. 
    – Да не перепутал я! – резко ответил Серёга:
    – У неё программа собаки активирована. По бинопсилОидному коду активность. Вот ты хохочешь, Горний, а сам бы взял и спросил её, что да как…
    – И спрошу! – зявкнул сквозь смех Горний. – Потому что ещё фиг знает, что с докладом делать – как-то надо успеть к непонятному времени. А теперь ещё идти с командой и собакой – красивой такой сучкой. – И Горний переспросил:
    – Ну, барышня, ты какой программы установки? Выдай фейк…
    – Я – битрОид первого поколения. Восстановлена по программе «собака породы Инфанзир томский». Широкого применения спектра. Язык общения сохранён оригинальный. Добавлены функции лая: предупредительный, пугающий, ласковый, оскорбительный. Вас какой интересует? – и она как гаркнет по собачьи!!! Бурундуков от неожиданности даже под стол снизу ногой двинул! А Горний застыл в изумлении…
    – Афигеть…

    Серёга радостно хлопнул в ладоши:
    – Я ж говорил – нормальная собака!
    – Так тогда какого чёрта ты молчал, пока мы принимали барышню? – косо посмотрел Горний на Серёгу. – Мы тут распинаемся, характеристики ей вывешиваем, спецуху подбирать собрались… А она вообще – собака! А ты чего молчишь, дурёха? – зыркнул он в сторону барышни.
    – Да просто на вас забавно смотреть, – ответила она и гавкнула.
    – Да уж, – сказал Бурундуков, очнувшись от такого театра. – Это вам не двадцать шесть пятнадцать. Здесь, оказывается, целая собака несобачьего вида, с прелестями женщины и лающая, как сумасшедшая… Интересно, а если бы торговцы продлили ей срок годности программой лягушки, её через трубочку надуть можно было бы?
    И Бурундуков выругался:
    – Идиоты! Жажда прибыли совсем ума лишила. Ни разума, ни маразума – одни дыры денежные!
    Серёга выдал лишь многозначительное «гы», а Горний молча сел в кресло и задумчиво протянул:
    – И что говорить генералу?

    В его голосе была обречённость и неуверенность. Никогда ещё он не был в таком тупике… Баба за собаку по номенклатуре генералу может и сойдёт, и бухгалтерия пропустит – им важен документ, а не фактическое изделие – но как её собакой выдать в оперативной обстановке операции, Горний не знал! Никто же не поверит?! А выдвигаться приказ сегодня, сразу после доклада, в самое утро. Группу ещё до прихода в министерство уже в дверях засекретят. Сведут в информации с новой легендой и забросят в оперативное пространство. Без собаки операция будет провалена. А других собак нет…
    – О, – словно очнулся Горний, – Подбригадный же объяснил, что может означать время двадцать шесть пятнадцать. Это два часа ночи и пятнадцать минут. Но может быть и другое. Если двадцать шесть перевести на двадцать четыре часа, то это двадцать четыре часа и два лишних, которые минусуем и выходит двадцать два часа пятнадцать минут. Сверим часы. Кукла, верни мои обратно…
    – Вы уже забрали! Их у меня нет, – тихо ответила барышня.
    Горний растеряно посмотрел на руку. Часы были на месте.
    – Мда, – выдохнул он, и тут же отчеканил:
    – На моих – девятнадцать тридцать.
    – Девятнадцать тридцать, – ответил Бурундуков.
    Серёга буркнул, что тоже. Но тут же подвёл свои отстающие часы…
    – Половина восьмого, – добавила барышня…
    – Да йопть… Ты-то молчи, раз собакой создана! – выпалил Бурундуков. – Тоже мне, умная нашлась…
    – Времени почти не осталось. Выдвигаемся через восемь минут! Прошу подготовиться… – скомандовал Горний. – Собака, а ты – с Серёгой! – закончил он, а про себя отметил какой-то непостижимый феерический маразм и полную абсурдность этой ситуации…



    На доклад в министерство группа Горния прибыла строго ко времени.
    После небольших формальностей, они были перепроважены в Первый отдел секретности, где получили новую легенду и документы. С этих пор группа Горния осталась существовать таковой лишь для внутренних докладов министру. А для мира бытовой жизни отныне они стали семьёй Шиловых-Каспийских, приехавших на отдых по программе клонообмена. Отец с сыновьями и с собакой…
    Горнию по этому поводу примакияжили бороду с усами, а Бурундукову ввели нанорастворитель морщин, омолодив его до пятнадцати лет. Побрили в блеск и установили чип, прекращающий рост и развитие волосяных фолликул. Собаке дали поводок-компьютер и изъяли одежду… Ну, работникам-то пофиг на всё обычно, но сейчас они немного удивились тому, что Инфанзир томский вместо обильного шерстяного покрова оказалась собакой лысой…
    Но, служба – есть служба. Никто вопросов не задавал и особого внимания не выказывал.

    Так и вышли на ковёр к генералу, перед докладом министру. Отец – Шилов-Каспийский – пожилой человек, участник первой космической экспедиции к Крону. Его старший сын тридцати двух лет – двадцатилетний лейтенант Серёга. И младший – пятнадцатилетний пацан, что был ещё час назад сорокалетним полковником Бурундуковым. Ну и конечно, битроид – мультифункциональный робот восстановленного действия по программе «сэк онд ноу», из ранее списанных в утиль – собака, внешне очень похожая на голую барышню с ошейником…

    Представление группы генералу и последующий доклад министру прошли в штатном режиме.
Получив легенду, электронные кратфОрмы памяти и лучевую травЕрзу биографии, группа была приглашена к министру в зал, на короткий фуршетный диалог. Почти домашнее общение под шампанское с ананасами и колбасой, без галстуков и с возможностью не одевать тапки.
    
    В самый разгар общения, под шипящее умиротворение только-только налитого шампанского, к Горнию подошёл министр:
    – Я знаю о вашей проблеме с собакой. Я читал ваш доклад и понимаю переживания. Операция создана исключительно под использование робота-собаки. Иначе быть не может! Ваша группа должна выполнить задание. Любой ценой…
    – Но что нам делать?! Вы же видите, что собака на собаку, мягко говоря, не совсем похожа?!
    – Ну почему же не похожа, – перебил министр, – очень даже похожа! Ошейник хорошо сидит, холка статная. Порода видна. Сучка. А если она на четвереньках пойдёт… – министр аж вспотел, не отводя глаз от скромно стоящей в углу барышни…
    Горний удивлённо посмотрел на министра и с такой эмоциональной миной, что тот сразу осёкся:
    – Да вижу я, что это барышня! – тут же выдал он. – Не считайте меня глупцом. Пошутил я, пошутил, – и министр отпил шампанское, но тут же сморщился и почти сплюнул: – Опять кислятину закупили... Но проблему вашу понимаю. У нас нет интереса всё провалить! Задача – исполнить задание успешно и вернуть вас целыми и невредимыми. Нам другой результат не нужен, иначе смысла в операции я не вижу.
    Я приказ подписал только под гарантии возвращения всей вашей группы, господин Горний! Не стоит недооценивать уровень министерства! Здесь далеко не дураки сидят. – И он наклонился к Горнию ближе, и дружески похлопав по плечу, сказал:
    – А проблему с собакой я вашу решил. Не беспокойтесь. Генерал не в курсе и посвящать его в это я не намерен. Выдвигаться вы будете с настоящим Инфазиром томским. Мы программу уже продублировали и робот готов. Доставить должны через, – и министр кинул взгляд на часы, – через восемь минут. Так что расслабляйтесь, дорогой друг. Операция сложная и опасная, и вам нужно отдохнуть и расслабиться. Я верю в ваш успех!!!
    – Спасибо, – искренне отблагодарился Горний. – А как вы собаку-то на замену нашли?
    – Та… – махнул рукой министр. – Не берите в голову. Отдыхайте. 
    Горний разом выпил бокал с шампанским, и на душе у него, словно ниоткуда, вдруг появилось умиротворительное чувство спокойствия. И такая положительная волна подступила, что он подхватил стул и сделал с ним несколько танцевальных па…

    Горний уже забываться стал. Дружеское общение с министром в окружении соратников и членов закрытого клуба, причастных к операции, раскрепостили всех. Шутки, анекдоты, смех… Министр морщился, но пил шампанское, заливая по бокалам виски и хохотал, раскрасневшись. Он постоянно рассказывал какие-нибудь скабрезные анекдоты, и сам смеялся. Генерал уже храпел в кресле.
    Бурундуков уже наобещал жениться на грудастой майорше из шифровального отдела, когда вернётся. Забавно было наблюдать, как пятнадцатилетний юноша обхаживал пятидесятилетний рыхлый десерт… И на что Горний про себя подумал, что лучше Бурундукову назад не возвращаться.
    А Серёга почти отрубился, усевшись с ногами за чайным столиком и заливая в себя шампанское раз за разом. Его очень забавляло, что его носки похожи на эклеры с шоколадной глазурью, которые теперь лежали вокруг его ног.
    Кукла, став собакой, спокойно стояла. Она довольно грубо отшила несколько молодых офицеров из секретного, и больше к ней никто не приставал. Она ничего не говорила, ни на кого не лаяла, а только молчала.
    «А она ничего, – подумал Горний, всё больше не отрывая с неё глаз, чем обращая внимание вокруг, – я бы замутил с этой собачкой. Да, на коленках она вообще…» – едва только сладко замечтался он, как неожиданно подошёл министр и одёрнул:
    – Горний, собака прибыла. Идёмте, я вам её покажу!
    Министр быстро широким шагом направился к комнате, а Горний засеменил за ним. Он уже как бы и сожалеть стал, что их собака с ними не пойдёт. Что-то заунывное в нём заскрежетало… Красивая она, блин… Но и предвкушение серьёзной настоящей собаки заставляло Горния трепетать не меньше. Задание – есть задание! Выполнить его и не пропасть в застенках врага – это ли не цель?! А с настоящей собакой и операция пройдёт идеально…
    – Не поверите, Горний, – заговорил министр, подходя к двери. – Моему сыну как раз Инфазира доставили три дня тому назад. Настоящего, породистого. Не то, что ваша лысая, на барышню похожая… – и министр приоткрыл дверь:
    – Я как ваш доклад прочёл, проблему уяснил, сразу про своего пса вспомнил. Тут же распорядился подготовить его по всем пунктам операции и перепрограммировать на работу с вами и вашей группой. Теперь я за вас спокоен! А вашу собачку оставлю себе. Ну, голая, ну и что?
    И с этими словами министр широко раскрыл дверь и жестом показал на пса…               
    Горний поперхнулся! Шампанское пошло носом, он сам закашлялся и едва смог захватить хоть немного воздуха, чтобы не задохнуться! У него подкосились ноги, и он едва не потерял рассудок… Перед ним стоял коренастый, невысокого роста, совершенно обнажённый, но весь покрытый волосами, мужик, лет сорока пяти, кавказской внешности, в ошейнике и с татуировкой «инфазир томский»… Он негромко и настороженно рычал…
    – Принимайте, Горний. Вот он, настоящий робот-пёс породы Инфазир! – и министр с силой хлопнул Горния по спине, чтобы тот прокашлялся.
    – Он по документам с родословной. Такой, что вам и не снилось, мой друг! Настоящий, породистый… От сердца отрываю! Ногу задирает. Не кастрированный. Так что будьте внимательны, если рядом будут сучки. С поводка не отпускайте. Что ещё… – задумчиво кхмыкнул министр. – Да, пожалуй, и всё. Вам в операции этого достаточно.
    Министр передал поводок в руки Горнию и, ещё раз похлопав его по плечу, дружески приобнял, секундой замер, и тут же отпустил: – Берегите себя!...
    – И да, – крикнул министр, удаляясь, – его зовут Кнопка!

cyclofillydea 2019