Город

Это был Большой и Страшный Город. Город, который медленно поедал своих жителей. Вытягивал из каждого силы и рос, разрастался. В нем появлялись все новые и новые дома. Огромным блином город растекся по свободной территории. Он словно перекатывался вперед, все дальше и дальше, оставляя за собой огромное кладбище.

За яркой стороной Большого и Страшного Города, который привлекал людей, словно мух нектар плотоядного цветка, скрывалась мрачная сторона — черно-белый Город Могил. Он был выцветшим. И казалось, что нет конца этому кладбищу. Этому Городу Могил.

Его редко кто посещал — Большой и Страшный Город поглощал своих жителей, уводил от реальности яркими неоновыми вывесками.

На кладбище приходил один человек. И человек никогда не встречал среди могильной тишины и мемориальных плит другую живую душу. Люди умирали, Город хоронил их. И никто о них не помнил. Не желал помнить.

Могилки были неухоженными, погрязшими в пыли и земле. Плиты — поизношенными, кресты — погнившими, а сама земля заросла сорняками.

Человек носил на единственную не поросшую сорняками могилу цветы. Желтые лилии. Каждый понедельник. И по воскресеньям — пурпурный гиацинт.

Человек никогда не забирал цветы — те исчезали сами. Выцветали, становились черно-белыми и медленно исчезали.

Кладбище становилось все больше, Город полз все дальше, а человек раз за разом с упорством отыскивал нужную могилку. Возлагал цветы и стоял, натыкаясь на одни и те же буквы на черной с белыми крапинками мраморной плите. Буквы не менялись. Человек касался пальцами изогнутой верхней стороны ее, стирая легкую серую пыль.

Человек приходил все реже, плутая меж могил. Страшный Город уже был так далеко от Города Могил, что огни были видны только на линии горизонта. Маленькие яркие огоньки, озорно помигивающие и днем, и ночью.

И одним днем человек пришел поздней ночью. Он долго стоял возле могилы, смотря на плиту. После улыбнулся и кивнул, словно соглашаясь с молчаливым собеседником. Возложил цветы и побрел прочь, зная, что уже не вернется. Никогда.

Город все рос и разрастался, пока не стал таким большим, что с кладбища не было видно ни огней, ни начала города.

И только на одной могиле, так и не поросшей сорняками, лежали черные розы. Насмешливые серые буквы на черной мраморной с белыми крапинками плите не теряли своей новизны:

«Это Твоя могила, человек».