***

МАТЬ
Где-то в горно-алтайской, Богом забытой, деревне, возле границы с Монголией, где почти заканчивается трасса р256, названная Чуйским Трактом, стоял маленький, рубленный дом. Жила в нем Евдокия Ивановна Петрова. Была она одинокой: муж Игнат лет десять назад поехал на заработки со старателями, да так и сгинул, с тех самых пор ни одной весточки от него Евдокия не получила.
Зато был у Евдокии сынок Алешенька, и так она любила его, что описать эту любовь или словами выразить было невозможно.
Лёхе исполнилось восемнадцать, и из Барнаула пришла повестка явиться в военкомат, якобы долг Родине отдать. Что ж… молодость – время бесшабашное, и начал Лёха готовиться к армейской службе.
А Евдокия ревела белугой неделю, но, как и все простые люди, ничего она придумать не смогла, чтобы как-то задержать сыночка, не отпускать от себя в армию.
Сосед Семён на своей машине довез Евдокию с сыночком и еще двумя деревенскими парнями в Барнаул, а там их и забрали у бедной, взахлеб ревущей, Евдокии.
Домой Лёха писал часто, Евдокия почти до дыр зачитывала письма от сына, представляя, как он там… И плакала по ночам…
А через полгода Леха написал, что отправляют их в Чечню на войну…
Евдокия не могла успокоиться: какая Чечня, где она, какая война – она не могла этого понять, а от непонятных ей страшных слов, становилось не по себе… И снова Евдокия плакала долгими ночами…
Месяца три от сына не было ни весточки, а еще через месяц Евдокию вызвали в военкомат.
Старик-военком, как мог, объяснил Евдокии, что Лёха и еще двое парней попали в окружение и их взяли в плен, а сейчас просят за них выкуп.
Евдокия, как и любая другая мать на ее месте, просто рухнула после услышанного на пол, как подкошенная.
Вернувшись в родное село, она продала дом, корову, собрала свои нехитрые вещички в небольшую спортивную сумку, а потом, зашив вырученные деньги в лифчик, села в Барнауле на московский поезд.
До Москвы она добралась за неделю, а в столице, заплатив взятки постовым милиционерам, проверяющим на каждом шагу документы (уж сильно она бросалась в глаза, сразу было видно – не москвичка), Евдокия пересела на поезд, направляющийся в Чечню.
Поезд дошел до какой-то станции в Чечне, а дальше по причине военных действий не пошел.Евдокия на попутных армейских машинах добралась до Гудермеса, нашла командира своего сына, от которого и узнала, что Лешенька в плену у полевого чеченского командира по имени Иса, а по кличке Хищник, и держит он их еще с двумя ребятами в ожидание выкупа.
В то время боевики промышляли этим подлым занятием.
Но где находится база боевиков – никто не знал, даже предположить не могли.
Евдокия, даже не отдохнув с дороги, продолжила поиски сына. Проходя по неподконтрольной федералам территории, она спрашивала в основном у женщин. Но сочувствия и помощи ни от кого не было.
Однажды на дороге возле Евдокии остановился джип с пулеметом на крыше. Из него вылез здоровенный чеченец с бородой, опоясанный лентами с патронами, и с большим горским кинжалом на боку:
- Ты что здесь делаешь, женщина? – обратился он к Евдокии.
- Сыночка ищу, добрый человек. Подскажи как Ису-хищника найти, у него сыночек мой. А я выкуп привезла…
Ей завязали глаза и куда-то повезли…
А когда глаза развязали, она оказалась перед небольшого роста человеком, ч черной бородой и злыми прищуренными глазами… Руки у него были здоровенные, а взгляд… На нее смотрели глаза садиста… Одет он был, как и все боевики, в камуфляжную форму, а за ремнем был огромный нож…
- Как зовут сына? – спросил страшный чеченец.
- Алексей Петров, - ответила Евдокия.
- Есть такой кафир, мать шайтана! Дэньги давай, - играя скулами, грубо, почти каким-то зловещим шепотом, произнес орел гор.
Евдокия отвернулась, достала из потайных мест все деньги и вывалила их на грубо отесанный стол.
Бандит оценил взглядом сумму выкупа, засмеялся, а потом грубо выкрикнул:
- Ты что, мать шайтана, издеваешься? Здесь только треть суммы, что я озвучивал в долларах, а не в ваших деревянных рублях. В общем, не принесешь все деньги (и в долларах), получишь только голову сына.
Услышав такое, Евдокия шлепнулась на колени, обхватила ноги бандита и заголосила. Иса грубо ногой оттолкнул бедную женщину и, повернувшись, произнес:
- Месяц тебе даю, потом – секир башка, и расхохотался над своей шуткой.
Шатаясь Евдокия брела по горному аулу, а в голове крутилась единственная мысль: где найти деньги. Ей снова стало плохо и женщина упала. Открыв глаза, она увидела, что лежит на кровати, где-то вроде сарая, а над ней склонилась пожилая женщина. Женщина была совсем седой, худой, с большими глазами и правильными чертами лица.Вечером, разговорившись, Евдокия узнала, что женщину зовут Тамарой, живет она одна, а мужа и сына в меж - усобицах убил бандит Хатаб. Еще она узнала, что Тамару в ауле считают полоумной.
Тамара поведала Евдокии, что пленных русских солдат выводят каждый день с раннего утра на работу месить саман.
Утром Тамара и Евдокия из козьего загона стали наблюдать за дорогой, по которой должны были везти пленных. И вот, Евдокия увидела Алешеньку, своего родненького и единственного сыночка, худого, босого, в оборванной солдатской форме, с огромной ссадиной на лице.
Евдокия чуть было не заголосила, но Тамара зажала ей рот ладонью и прошептала: Тихо, сестра.
Рядом с Алексеем шли такие же оборванные доходяги – два мальчишки-солдата.
Тамара объяснила Евдокии как вернуться по руслу реки к федералам чтобы привезти подмогу.
Тамара ненавидела Ису и его отряд, она точно знала, что они были вместе с Хатабом, когда те убивали ее родных.
Евдокия по руслу дошла до первого блок-поста русских. Вид у женщины был жутким: спутанные волосы, изодранный подол платья, разбитые в кровь ноги.
Обратно она шла в армейских ботинках, таких-же армейских штанах, ведя за собой группу спецназа.
На подходе к аулу их заметили. Завязался бой. Группе пришлось вызывать подмогу с воздуха.
Когда самолеты стали бомбить территорию боевиков, Евдокия пробралась к сараю, где сидели пленные пацаны. Самолет отбомбился, сделал разворот и снова зашел на цель. В тот самый момент, когда Евдокия обняла сына, рядом разорвалась авиабомба. Евдокия почувствовала резкую боль в ноге, увидела, как одного солдатика переломало и отшвырнуло в сторону. Лёшка и другой парнишка лежали в крови, было непонятно, куда и насколько сильно они ранены.
К вечеру аул был взят. Недалеко от аула десантники обнаружили раненную женщину, полком волочившую двух раненных солдат. Они уложили всех троих на носилки и отправили на вертолете в медсанбат в Гудермес. В знак уважения к матери солдата десантники сняли береты и поклонились.
Долго еще рассказ о Евдокии, о солдатской матери, простой русской женщине, переходил из уст в уста… Пацаны рассказывали друг другу, в душу гордясь и вспоминая своих матерей.