Походный роман

Как же она умела целоваться! Больших подробностей не помню, но длилось это вечно.
Дело было в горном туристическом походе на Кавказе. Я был руководителем похода. Она сама меня нашла уже перед самым выездом, может быть за неделю. Просто взяла и пришла ко мне домой. Мы гуляли в парке вместе с женой и дочкой. Идет навстречу девушка живая, симпатичная.
- Вы Олег?
- Да…
- А я  Рита. Возьмите меня в поход.
Дерзкие улыбка, горящие глаза. Не знаю, что уж там подумала жена…но мне ничего не сказала.

Компания у нас была небольшая,  сложившаяся еще со студенческих времен, – женатая пара Юрик и Марина, да мы с Сашкой.  Теперь еще Рита, которая была на 5 лет младше.
Те, кто бывал в походах, понимают, насколько близко людям приходится сходиться за 10 дней, проведенных в горах. Двадцать четыре часа в сутки вместе: пешком километров 15 в день, потом разбивка лагеря, заготовка дров, костер, готовка еды.
Ко времени нашего похода я уже много лет ходил в горы. Знал об этом все или почти все. Это  позволяло мне получать авансом ее признание и уважение. Что не мешало, однако, ей дерзить.
Она мне нравилась, чем дальше, тем больше. Скуластое лицо, черные волосы, крепкая фигура, сильная спина и ноги, маленькая грудь – не сказал бы, что она была идеалом женской красоты. Но живые, подвижные глаза, природная веселость и непринужденность  делали ее очень привлекательной. Уже через два три дня отношения были установились весьма теплые.

Спали мы в одной палатке с Сашкой  и Ритой. Она, как девушка, посередине. Спали в так называемом  «конверте» - большом  спальном  мешке на трех человек, чтобы теплее было и меньше веса тащить в рюкзаках. Лежали плечом к плечу, плотненько. Ночи в горах холодные и хочешь, не хочешь, а стараешься прижаться поближе к товарищу.  Тем более, если товарищ девушка.
Начиная с первой же ночи, спал я мало. Темная южная ночь, едва слышный шум реки. В палатке холодно, а спальнике уютно. Тут, совсем рядом она. Через тонкую ткань спортивного костюма чувствую ее тепло, мерное дыхание совсем рядом, запах волос. Хочется протянуть руку, погладить, обнять, согреть. Но я помнил, что женат.
Борьба с собой продолжалась две ночи. К тому времени мы уже перезнакомились основательно, и третьей ночью мне  казалось, что ей  хочется большего тепла, и она ждет от  меня активности. А может это был лишь плод моей разгоряченной фантазии.  Мы лежали на боку друг к другу лицом. Осторожно обнял ее за плечо, притянул ближе к себе – она поддалась, уютно уткнувшись мне в плечо.  Наклонившись вперед, прикоснулся губами к ее щеке,  нашел ее губы, робко поцеловал, потом еще. Рукой гладил ее волосы, шею. От неожиданности она вздрогнула, потом ответила, сначала робко, как бы нехотя, потом сильнее, еще сильнее. Ободренный теплым приемом, прижимал ее все крепче. Рука, осмелев, поглаживала спину, опустилась на талию девушки.  Ее горячие мягкие губы, казалось, делают то, что мне хочется больше всего.  Я просто расплавился, растворился в ней, забыв где я и кто я. Повинуясь острому желанию, моя рука залезла под резинку ее штанов, дальше в трусики, и я уже гладил ее попу. Затем чуть перевернул ее на спину, накрыл ладонью холмик, покрытый волосиками, и начал нетерпеливо поглаживать.
Она первая пришла в себя. Ведь рядом лежал Сашка. Она легко,  но настойчиво отстранила мою руку, подтянула трусы.
- Ты что? Я так не могу, - прошептала. Повернувшись спиной ко мне, затихла.

Только в полудню следующего дня, идя рядом, мы оказались на некотором удалении от остальных и у меня была возможность с ней поговорить.
- Ты чего дуешься. Обиделась?
- А ты представляешь, что ты делаешь? Зачем ты начал приставать!
- Мне показалось, что ты не против…
- Почему это я не против, ты женат, что у нас с тобой может быть?
- Ты мне очень нравишься… Ладно, прости, не прав.

В конце концов, после длительных уговоров, и обещаний,  нам удалось помириться. Похоже я ей тоже нравился, просто она не предполагала, что я осмелюсь ее трогать в присутствии Сашки.

Следующие три дня прошли в полной гармонии. Я ухаживал за ней целыми днями. Мы о многом  говорили, шутили, дурачились, не злобно переругивались. Вели себя, как влюбленная пара. А ночью, сдерживая данное обещание, хранили нейтралитет. Разве что я позволял себе слегка приобнять ее за плечи.

Затем была дневка – это день, когда мы стоим на месте, никуда не идем, отдыхаем, любуемся природой. Денечек выдался погожий, припекало солнышко, и ,несмотря на грозный вид покрытых снегом вершин со всех сторон, было жарко. Мы стояли лагерем на зеленой поляне с ручьем, стекающим между живописных камней. Чуть выше по тропинке была небольшая каменная  площадка, закрытая скалами от ветра. На ней-то наши девчонки и устроились позагорать. Вскоре подтянулись и все остальные. К этому дню наши теплые с Ритой отношения, думаю, уже не были секретом для остальных. Но вслух об этом никто тактично не говорил.

Я впервые видел Риту  в купальнике. Она лежала на животе, любуясь фантастическим видом на долину. А я не мог оторвать взгляда от ее сильной спины, потрясающе красивых мускулистых ног.
Безумно хотелось погладить, потрогать, ощутить прикосновение ее кожи.
- Можно я сделаю тебе массаж, - сказал запинаясь.
- Давай! – легко согласилась она.
Очень скоро наши деликатные друзья ушли в лагерь под разными предлогами.
Я легонько тер ей спину, больше гладил, чем массировал, не оставляя без внимания прилегающие к спине части тела.
- А давай и я тебе!
Вскочила, дурачась, повалила меня на спину, села верхом. Сильно потянув за руки, я опрокинул ее себе на грудь,  крепко прижал. Нейтралитет был нарушен, мы опять целовались, и опять земля уплывала под ногами, опять я потерял контроль, и на этот раз она отбилась.
- Подожди, я не могу у меня месячные...не могу.

Следующий день был трудный, Маринка тяжело шла, Юрик героически ее сопровождал, да и мы с Сашкой тоже плелись рядом. На спуске с перевала резвая Рита ушла далеко вперед. Я пошел быстрее, боясь, что она потеряет тропу и заблудиться.
Нагнал ее через полчаса. Тропа шла по пологому дну долины, среди буйства горных трав. Загорелая, с румянцем во все лицо, в обтягивающем трико и легкой майке, Рита выглядела потрясающе. Мы сбросили рюкзаки, и я опять накинулся на нее.
- Как там твои месячные, - прошептал ей на ухо, прерывая поцелуи.
- Похоже, закончились,  - улыбнулась она.
Перспектива обладать ей прямо сейчас опять сделала меня неуправляемым.  Я запустил обе руки ей в трусики, резко потянул их вниз, вместе с брюками. От неожиданности она села на рюкзак. Ухватилась обеими руками за край трусов и стала тянуть их вверх.
- Ну не надо, я прошу тебя, они сейчас будут здесь.
- Да нет, они далеко еще, ну ты же сама этого хочешь.
Навалившись на нее, я не давал ей одеться.
- Отпусти, я так не могу…
Из глаз брызнули слезы обиды. Мне стало жаль ее.
В борьбе я не рассчитал и порвал резинку на ее штанах.
- Извини, прости, я не хотел тебя обидеть. Ну, я ж не насильник…
Я гладил ее по голове, обнимал. Мы помирились. Не успела она еще привести себя в порядок, как мы увидели на тропе Сашку, шагающего в нашу сторону. Ну и быстро же он ходит. Она опять оказалась права.

Маринка повредила ногу и вместе с Юрой была вынуждена сойти с маршрута. Они ушли следующим утром вниз по долине и к вечеру должны были добрести до ближайшего селения. Мы остались втроем.
Следующий день был просто кошмаром. На маршруте мы постоянно ругались с Сашей, по мелочам, не из-за чего. Рита,  чтобы компенсировать Сашкино одиночество, постоянно принимала его сторону. Это был последний день нашего похода, мы должны были зайти на перевал, спуститься вниз  в долину и завтра уже уехать на машине геологов. Всего отмахать километров 20.
Весь день шел дождь, противный и мелкий. Промокшие и злые, около шести часов вечера, мы, наконец, спустились с перевала. По карте тропа упиралась в реку, нужно было переправляться вброд. Достаточно спокойная в  обычное время, река от дождей превратилась в быстрый стремительный поток. По-хорошему, надо было ждать до утра, когда спадет вода, и тогда уже переправляться. Ждать не хотелось, завтра надо уезжать, тем более хорошие ровные площадки для палатки были всего в часе ходьбы после переправы.
Решили идти сейчас. 
Пошли шеренгой, обхватив друг друга за плечи прямо с рюкзаками. Чтобы не снесло, шаг должен делать один человек, остальные же в это время должны упираться что есть сил против течения, во что бы то ни стало, стараясь удержаться на ногах.  Не дойдя еще до середины реки, я пожалел. Грязно бурая вода неслась с огромной скоростью, и уже доходила нам почти до пояса. Движение замедлилось. Все силы тратились уже на то, чтобы удержаться, а не на продвижение вперед. Вдобавок в ледяной воде ноги быстро теряли чувствительность. Мы уже на середине, и отступать поздно, развернуться тяжелее, чем идти вперед.
В какой-то момент, я почувствовал, что ноги Риты, которая шла посередине оторвались от каменистого дна реки и их течением начинает сносить вниз. «Неужели это с нами, неужели конец».
- Сашка, держаться! Держим ее.
Что есть сил, мы уперлись навстречу течению и с большим трудом удержались на дне. Медленно по сантиметру мы продвигались к берегу. Наконец, добравшись до берега, рухнули на рюкзаки, благодаря судьбу, что выбрались.
Уже почти стемнело. Быстро переодевшись в сухое, побежали вниз, стараясь согреться движением. Через час, уже в полной темноте, мы увидели костер, и две палатки рядом. Это была группа питерцев.
Наспех поставив палатку, и поев ужин, любезно предложенный питерцами, сидели вокруг костра, глядя на огонь. Сил не было говорить, только сейчас каждый осознавал, насколько близко мы были к беде. Сумасшедшая сила потока, рюкзаки на плечах, наступающая ночь вряд ли оставляли нам много шансов выжить, не удержись мы на ногах.
Сидящий рядом Сашка, вдруг наклонился ко мне и тихо сказал:
- Иди  с ней в палатку, я посижу здесь.
Вот она благородство друга! И это после всей  той ругани и злости, что была между нами целый день.

Оказавшись вдвоем в  палатке, мы словно обезумели. Все барьеры рухнули. То ли от того, что это  наша последняя ночь, то ли от пережитого на переправе.  Уж не помню -  что мы друг другу говорили, в чем признавались и что обещали. Мы спешили, понимая, что вот вот придет Сашка.
Утопаю  в ее поцелуях, голова кругом, она подо мной, вся уже мокрая от желания. Вставшим членом тычусь ей в низ живота, нахожу щелочку, пытаюсь вставить. Не получается.
- Больно, - шепчет она.
- У тебя когда-нибудь это было?
- Один раз, случайно, в Новогоднюю ночь, да и пьяная я была, не помню ничего…
-Давай попробуем сзади, должно получиться.
Ставлю ее на четвереньки, лихорадочно ищу детский крем в клапане рюкзака, пытаюсь вставить.
И опять входит только головка. Тихонько двигаю туда-сюда. Чувствую, что возбуждение достигает своей верхней точки. Не в силах сдержаться, вынимаю член и  тихонько кончаю. Она ничего не поняла.  Ложусь рядом, сдавливаю в объятьях. Поспешно  целую всю с ног до головы, ласкаю языком щелочку между ног, пока в ответ не слышу тихий сдавленный  стон удовлетворения.

Следующие полдня мы ждали попутную машину, это могли быть автомобили геологов или лесорубов, которые раз в несколько дней поднимались вверх по долине. Настроение у нас с Ритой было совершенно романтическое. Мы вели себя словно новобрачные в медовый месяц, не стесняясь  Сашки. К вечеру мы добрались до Невинномысска. Здесь наши пути расходились – мы с Сашкой на поезде до Минвод и дальше по долине в сторону Эльбруса, на который собирались взойти, а Рите на поезде в наш родной город. Ритин поезд отправлялся только утром. Рита осталась в гостинице, а мы с Сашкой двинулись на вокзал. Мы стояли на перроне. Подошел поезд шедший в совсем не в сторону Эльбруса, куда мы собирались. Сашка, неожиданно заявил:
- Наверное, я не хочу в этот раз на Эльбрус, поеду ка я домой.
Я не очень то возражал, поскольку на восхождение надо идти хорошей командой, а у нас  отношения были крайне натянутыми после всего, что было.
Сашка быстро подошел к вагону договорился с проводником и уехал.
Надо отдать ему должное, за все последующие многие годы нашего с ним знакомства он ни разу не вспомнил о Рите, о наших отношениях с походе.
Через месяц после моего возвращения из похода, Рита опять появилась в нашем городе. Я встретил ее на вокзале. Она была прекрасна. Задорный румянец, горящие глаза, длинное платье колоколом из тонкой обтягивающей ткани с открытыми руками. Мы сели в тесный набитый  людьми троллейбус, нас прижало друг другу, чему мы были только рады и уже через пять минут хотели друг друга. Целый день до вечера мы гуляли по городу. Зашли в какое то кафе, Рита попросила заказать вино, но у них ничего не было. Сейчас, вспоминая все это, я удивляюсь себе – девушка, за которой я ухаживал, захотела вина, а я не смог ее угостить. Бред какой –то. Может быть дело в том, что это было начало 90-х и вокруг была полная разруха. А может в том, что я вот такой отморозок, что не умею ухаживать за девушками.  Целый вечер я пытался найти укромный уголок, чтобы побыть с нею поближе. Помню в парке  мы сидели на уединенной скамейке, обнимались целовались. Бешено горя желанием я увлек ее чуть в сторону, за деревья и кусты. Она поддалась. Потом  полез ей под платье, пытался снять трусы. Тут она начала возражать, хотя я думал, что она смелая девушка. Вечером долго стояли под зонтом у ее общежития, где она поселилась у подруги. Не могли никак расстаться. Оба мы понимали, что наш роман обречен, что будущего не будет. Она уезжала в другой город, у меня семья.
- А хочешь, мы сейчас вот расстанемся и я больше тебе не напишу и не позвоню, - весело и  шутливо сказал я.
- Ты шутишь, как такое может быть? – сказала она смеясь.
Но так и получилось, мы расстались и больше не виделись  и не общались очень много лет.

В то время  я был женат всего лишь 6 лет.
Целый месяц я провел в мучительных угрызениях совести. Я не хотел вранья между мной и женой, понимая, что соврав однажды, буду врать всегда, и тогда, прощай наши чистые отношения.  Я решил признаться ей во всем, наивно надеясь на понимание, снисхождение, прощение.
Был поздний вечер, дочка уже спала. Мы сидели за столом в маленькой убогой кухне нашей коммунальной квартиры. Видимо мое волнение передалось и ей.
- Я тебе хочу сказать что-то важное… Я тебе изменил…
-  Как это? – спросила она, улыбнувшись , видимо, не в силах поверить в реальность происходящего.
- Да, это было в походе. С Ритой.
Скандала не было. Тихим ровным голосом она подробно расспрашивал обо всем. Я рассказывал, честно, как на исповеди, не пытаясь что-то преуменьшить или оправдать.
Потом наступило тягостное молчание. Каждый из нас не знал, что дальше надо делать.
Душа моя была полна раскаяния.
Затем были три тяжелых дня.  Мы почти не разговаривали. На третий день она сказала:
- Если бы я могла, я бы ушла от тебе, но я понимаю, что идти мне некуда. Что было, то было, давай забудем все это и никогда больше не будем вспоминать.
Постепенно мы помирились.  С тех пор я понял, что не все можно говорить жене, потому что ревность очень сильное чувство.

А с Ритой мы увиделись снова через 17 лет. Дело было на вокзале  - множество наших друзей ехало в поход в Крым. Позднее наша общая знакомая спросила, почему я не поздоровался с Ритой. К своему стыду я просто ее не узнал. И даже позже, когда я уже знал, что это она, я никак не мог узнать в этой женщине ту юную девчонку. Так мы с ней и не поговорили.