Отчаяние

Этот крик повторялся снова и снова в моей голове. Будто бурлящяя агония, которая продирает тебя насквозь, до костей мозга... Это страшное, дикое чувство. Но оно отпечатолось в тот момент, когда мой сын умер. Я потерял своего любимого сына... Мой мальчик... Мой дорогой мальчик... Джейсон.
Когда боль притупилась, в мои мысли вкрались и другие мысли. Первой была обида. Она словно небольшой ожог – сначала больно, затем рана начинает щипать. Я чувствовал глубочающуюю обиду. Не за смерть моего сына, а из-за того что не смог защитить его от обыкновенного бандита. Как плохо, что в стране, некогда бывшей надежды на свободную, и безопасную жизнь, сейчас на каждом гребанном углу можно найти оружие. Оружие что убило моего сына отпечатолось и на мне... Я был в его крови... На самом деле, все мы в некоторой степени находимся по уши в ней... В крови... Без войны не было и мира. Иронично, ведь самый долговечный мир всегда был создан с помощью оружия. Дальше не было боли. Была лишь пустота. Словно самый бескрайний космос, словно темнееший из темнеешего цвета. Вы можете подумать, чего я так распинаюсь об этом, будто бы ничего и не было... Было. Уже было... И будет лишь только хуже, поверте мне на слово…
8 Декабря... Четверг. Я в дребезги пьян. Хорошо что этот чертов компьютер имеет автокоррекцию. Было бы забавно пробовать писать, когда твоя рука трясется как только-что купленный вибратор. Прошло 2 года, с тех пор, как мой сын умер. Я опустился на дно. Жуткая банальность, но так и есть. Меня уволили с работы, хотя, чего мне жаловаться... Я давно уже не хотел работать в этом дурацком офисе. Как же меня достали, все эти сранные рожи, смотрящие мне прямо в глаза, и вечно спрашивают у тебя с застывшей, во всю ширь ублюдской, лицемерной улыбке, “Как у тебя дела?”, как будто им это действительно интересно. Вопросы ради вопросов... Бессмысленное дерьмо. Пустой треп... Я выпил еще стакан виски и улегся спать на кушетку.
Позже этой ночью. Я снова слышал этот крик. Звук агонии, крик — а затем выстрел. Я видел океан крови, и словно я плыву в нем. Я видел мертвое тело Джейсона, пытался до него добраться, но сила заполняещего словно бесконечный бассейн, выталкивало меня на поверхность. Я сопротивлялся, пытался нырять еще глубже, но я не мог больше удержаться. Я медленно всплывал, наблюдая как Джейсон махает мне, прямо из глубины. Внезапно я увидел свет. Сначала он был еле видимым, с легка красным оттенком, а затем вдруг все вокруг озарило ярким светом. Я переродился... Я не мог ничего говорить, лишь громко плакал, и лишь тогда я увидел себя со стороны. Это было сложно описать, как будто я переродился. Я был младенцем, которого мягко обняла моя мама. Она лишь лаского улыбнулась, и прошептала: Просыпайся Фрэнки, просыпайся!
Я проснулся весь в поту, и со страшной головной болью. Это был страшный сон. Очень странный ночной кошмар... Если бы он что-нибудь значил...
Позже тем же самым днем... Страшно болела голова, я пытался отвлечься но беспокойные мысли не покидали мою и так изрядно замученную голову.
Придя в себя, я решил прогуляться по городу. Я взял с собой блокнот, который я подарил сыну на его прошлом дне рождении. Он так и не успел ничего в нем написать... Решил продолжать вести дневник здесь. На первой странице было написано: “В случае потери, вернуть:“ Фрэнку Стилворту, я неровно вывел на бумаге. Я быстро набросал свой номер телефона, и положил ручку на скамейку.
Я очень часто бывал в этом Парке. Этот парк всегда был памятным для меня. Здесь я впервые встретил свою любовь, и впервые успел разочароваться в ней. Я был студентом. Дело было в 96-ом году. Раньше здесь ходили автобусы, я ждал свой автобус. Вдруг я вижу молодую, красивую девушку. Меня что—то привлекло в ней, я решил подойти к ней, но увидел как к ней подбегают несколько молодых ребят, и она уходит, уничтожая мою мимолетную влюбленность. Раньше я был художником, с романтичной натурой. Но потом меня нашла моя будущая жена. Мегги. Она была прекрасна. Я помню тот миг, когда она спросила меня своим нежным, милым голосом:
«Вы художник, не правда ли?»
«А что вы рисуете?», моментально добавила она.
Я застал себя на том, что я не мог оторваться от ее прекрасных, чистых голубых глаз.
«Вас», соврал я.
Удивительно как я из сущего романтика превратился в такого побитого жизнью циника, спрашивал я сам себя. Наверное меня действительно побила жизнь... Но плюс жизни в том, что она всегда дает нам второй шанс. Я отвлекся на секунду, и посмотрел вокруг меня. Все куда-то шли, чем-то занимались, в общем, жизнь кипела. В тот момент действительно ты мог призадуматься, остановиться. Этот парк, словно бальзам на душу, наводил спокойствие. Впервые за долгие годы я чувствовал умиротворение. Я вспомнил кое-кого. И мне захотелось с ним поговорить. Я достал свой мобильник, и открыл вкладку «контакты». Через секунду я нашел имя Луи в списке и позвонил ему.
«Да?», раздался сонный, но немного грубоватый голос.
«Узнаешь старого друга?», спросил я.
«Не может быть! Да это же старый, добрый морской волк Фрэнк Стилворт!», проорал в трубку обрадованный Луи.
«Давно не виделись дружище!», сказал я.
«Это точно...» Луи сделал небольшую паузу. «Слушай друг, я слышал что случилось с твоим сыном...» Он сделал небольшую паузу перед тем как продолжить: «Мне очень жаль что так случилось».
«Все в порядке Луи», уверил я его.
«Ты свободен?», спросил меня мой лучший друг.
«Да. Волен как птица!», сказал я.
«Круто. Не хочешь поехать ко мне на пару дней во Флориду, А?», спросил меня Луи.
«С удовольствием», сказал я.
«Пока, дружище!», сказал на последок Луи.
Я убрал телефон в карман, встал со скамейки, и пошел обратно к себе домой. Моя квартира находилась чуть дальше от центра, в одном из спальных районов Бруклина. Это была маленькая двухкомнатная студия, где я жил вместе с сыном после того как меня бросила жена. Я открыл ключом дверь своей немного обшарпанной квартиры, и по привычке стоял у входа ожидая прибытия всегда веселого и жизнерадостного Джейсона, но его не было там. Я захлопнул за собой дверь, и погрузился в мысли.
Я чувствовал дискомфорт. Как будто что–то щемило у меня в груди. Эта боль всегда остается с тобой, неважно где... Неважно когда. Она будет преследовать тебя. Она словно волна цунами – когда тебя накрывает, она тянет тебя на дно. В том сне я видел это...
19 Декабря. Смириться со смертью Джейсона очень трудно. Снотворное и алкоголь решают проблему, но не надолго. Думаю мне стоит развеяться.
21 Декабря. Рылся в старых вещах на чердаке. Удивительно, что столько памятных вещей теперь просто пылятся невесть где. Нашел свой старый мольберт. Думаю стоит попробовать порисовать... Я достал старые кисточки и нашел тюбик на удивление все–еще полный краски. Я установил холст на мольберт и просто смотрел на него. До чего же это непривычно, начинать заново то, чего не делал более двадцати лет. Я закрыл свои глаза и начал думать. Не знаю о чем я думал, но моя рука машинально сделала мазок. А потом еще. А затем еще и еще один. Я рисовал перекресток, в центре которого сидел человек с сигарой в зубах. Я выдавил немного белой краски на палитру и смешал ее с черной. Получился серый цвет. Я начал рисовать очертания домов. Шаг за шагом, мазок за мазком, я придавал себе уверенность в том, что у меня выйдет написать что нибудь достойное. Наконец спустя час работы на чистом энтузиазме, я докончил рисовать дома. Они выглядели так как я хотел. Серыми и неприступными. Они символизировали неприступность наших очагов, а так же наше безразличие к тому что происходит вне этих домов. Все мы чувствуем себя хорошо дома, но для некоторых людей улица стала домом. Улица иногда бывает жестокой. Также как и жизнь бывает несправедливой. Я нарисовал красный, словно кровь закат. Я оставил холст высыхать.
22 Декабря. После рисования стало легче. Я чувствовал себя опустошенным, но в хорошем смысле. Впервые за долгие два года, я чувствовал что ко мне возвращаются силы. Появилось настроение. Скоро будет рождество, и мне на душе как то легко. Можно будет отдохнуть и повстречаться со своим лучшим другом.
23 Декабря. Сегодня я собрал все свои вещи, кинул их в чемодан, вышел на улицу, поймал такси, и поехал в аэропорт.
Когда я приехал туда я осознал насколько это ужасно не выбираться из своей скорлупы. Когда тебе больно, ты зарываешся в песок, подальше от всех тревог, боишся каждого долбанного шороха, не понимая что ты уже по пояс в трясине. Я вылез из зоны комфорта. Это было тяжело осозновать, и по началу я даже хотел расхотел ехать, но пересилив себя я купил билет на самолет. Я ехал туда чтобы повеселиться и немного отдохнуть. Нельзя быть вечно в трауре... Даже от него иногда приходиться отдыхать.
На следующий день я прилетел во Флориду. Когда я вышел с аэропорта меня встретил Луи. Он сильно изменился с тех пор когда я видел его в последний раз.
«Здарова  Луи», я поприветствовал своего товарища.
Луи рассмеялся своим заразительным, жизнерадостным и немного хриплом смехом и со всей свой силой обнял меня.
«Как жизнь, старый волк?», спросил я его.
«В полном порядке, дружище», кивнул он.
«Сам как?», спросил меня Луи, выхватывая чемодан из моих рук.
«Нормально», все постепенно приходит в норму, заверил я его.
Луи немного постоял, почесал голову, затем открыл багажник, положил туда мой чемодан, а потом сказал:
«Ты че, так и будешь тут стоять, или наконец полезешь в машину»
Я сел в его Хаммер и мы поехали.
По пути мы болтали.
Мне никогда не было так легко на душе за последнее время.
Но вдруг Луи задал мне вопрос, на который мне было тяжело ответить.
«Извини что спрашиваю, но я слышал что твой сын умер». Он сделал небольшую паузу.
«Мне очень жаль, но все же, мне интересно, как ты справился?»
Я задумался на мгновение, а затем сказал:
«Самое главное, неважно как больно тебе не было от утраты, это уметь прощать. Он умер, и его уже не вернуть. Не надо забывать про свою боль, ибо она всегда будет преследовать тебя. Надо смириться с ней и жить дальше».
Таков мой совет. Самое важное что можно понять, так это то, что надо жить дальше. Неважно как тяжело тебе не было. Просто живи и наслаждайся каждой секундой твоей жизни.