Зеркала на Плутоне. Рассказ. Окончание

Окончание. Предыдущий фрагмент - http://www.proza.ru/2019/08/01/1264
Начало - http://www.proza.ru/2019/07/30/1088

7

Ласло Бринёв вытирал потный лоб.  Директор был снова в обмороке.  Проверили весь экипаж – «паутинка» больше ни на кого так не влияла. Оставались непроверенными двое – пилот Зер и жена директора Марьяна, но они на Плутоне и они же эту злосчастную «паутинку» нашли. Судя по их деятельности, там в обмороки не падали. На самом директоре сканеры никакой «паутинки» не находили, это явно была психическая кодировка. Дим Шум составил целый список возможных кодовых слов для пси-блока, уточнял его по связи с Землёй, но результатов он не дал.
Над дверью медицинского отсека зазвучал бодрый сигнал общей трансляции.
- Нашли! – радостно сообщил голос боцмана Зелёного. – Целую кучу! В старом воздушном фильтре! Смотрим теперь пылесосы.
- Экипаж, при поисках всем надеть респираторы! – сразу вмешался голос Шума. – Боцман, жду в ЦУПе! Старший врач Бринёв, жду в ЦУПе!
Уже по пути в ЦУП врач встречал членов экипажа в респираторах, которые возились у панелей обшивки коридоров. Снимки, которые показал боцман, сомнений не вызывали, да, это те самые «шарики»,  какие обнаружили в транспортёре на Плутоне. Оценить, сколько их на самом деле было сложно: датчик эндоскопа не мог проникнуть глубоко в поры фильтра. Пока боцман со старшим помощником обсуждали технические вопросы, Бринёв рассматривал снимки. Наконец Шум обратился к нему:
- Доктор, у нас с вами – самая сложная задача. Вы работали с пси-блоками?
- Я – космомедик общей практики, всего понемножку. Распознать пси-блок я смогу инструментально, но убрать или открыть его – вряд ли.   Потом,  мои личные экстрасенсорные возможности для такой работы недостаточны. Вы думаете, что директору поставлен пси-блок?
Шум кивнул головой.
- Я хочу проверить, - сказал он и взял в руки один из снимков. – Ласло, вы сможете сделать плацебо этих милых комочков?
- И показать директору, когда он очнётся? – догадался врач.
- Именно. И ещё одно… Я запросил Плутон, они выслали контейнер с тем объектом, который нашёл пилот Зер. Вот вам  особое задание. Предполагается, что тот объект – настоящий. Его оставили инженеры с Марса, которые брали транспортёр. Но сам факт, что они это оставили, кажется странным, мы знаем, что они носят «паутинки» пожизненно. Прибыло и улетело два человека, никто не умер. Есть другая гипотеза, что  это объект инопланетного происхождения.  Попробуйте разобраться, Ласло. Но вам придётся работать в условиях полного защиты вашего отсека. 
- А директор? Он же очнётся через какое-то время.
- Ласло, решите сами, - махнул рукой Шум. – Поскольку ни на кого больше, кроме директора,  вид этих комочков не действует, то общий карантин мы снимем, но только после ваших заключений. Не тяните.
Вернувшись в медицинский отсек, Бринёв нашёл директора уже очнувшимся. Маринкин сидел на кровати, свесив ноги. Появлению врача он обрадовался.
- Доктор, я вас ждал. Мне нужно с вами поговорить.
Врач покорно сел на стул рядом с кроватью.
- Доктор, как директор станции я не могу допустить, чтобы на ней распространялись всякие бредни. Вы меня понимаете?
- Н-не совсем, - совершенно искренне признался Бринёв.
- У меня был старший помощник  и сказал, что станцию хотят взять под чужой контроль и её надо спасать! Что за бред! Кто хочет взять?
- А вот они, - мгновенно соориентировался врач и протянул директору один из прихваченных из ЦУПа снимков. Через несколько секунд он едва успел подхватить и уложить внезапно обмякшее тело.  Плацебо можно было не делать, и так ясно. Лихорадочно закрепив на голове директора шлем диагноста, Бринёв успел поймать картинку волн мозга, характерную для пси-блока. На этот раз директор очнулся через полчаса.
- Кто хочет взять станцию под контроль? – Ласло даже вздрогнул от властного голоса. Он бросился к нему и ногой запихнул под кровать упавший на пол снимок с «паутинкой». Маринкин смотрел своим «фирменным» взглядом, от которого, как говорили станционные остряки, «не хотелось быть съеденным заживо».
- Только вы, директор, - нашёлся Бринёв. – Станция под вашим контролем. Я провожу плановую диспансеризацию экипажа, поэтому прошу извинить и пройти полную экспресс-диагностику. После неё вы сможете взять станцию под полный контроль, как хотите.
- Хорошо, - вдруг согласился Маринкин, отвернул голову  и закрыл глаза. – Проводите свою диагностику.

8

Отправив на орбиту к станции капсулу с шариком «паутинки» Алексей испытал облегчение. Как в старом анекдоте: пусть они теперь не спят. В благородном порыве самопожертвования он чуть было не сотворил глупость и не поднёс шарик к тому месту за ухом, где он сам прилипал к коже и начинал выпускать тончайшие нити, оплетая голову. Марьяна молодец, не допустила… Пилот ощутил, что краснеет.  Вчера или позавчера она почувствовала его волнение и процитировала:

Ко мне не привыкай.
Я – скверная привычка!
Как кофе, как коньяк,
как горький шоколад.
Люби, но по чуть-чуть!
Непрочна перемычка
от нежного "ты мой…"
до скорого "все в сад!"*
 
- Чьё это? – спросил он.
- Не помню, прицепилось откуда-то когда-то, - ответила она. – Прекрасные точные строчки!
Марьяна… Она была старше его лет на двадцать, и настолько же моложе мужа-директора. Юноша пытался прогнать всякие мысли, но они сами, сами лезли! Завтра можно отправляться на  ледник. «Гибралтар» готов, транспортёр погружен.  Марьяна хочет понять,  для чего два инженера с Марса размечали вершины гексагонов на леднике. Шум говорил, что искали ориентацию на Марс. Пилот интуитивно чувствовал, что между этим и зеркалами в пещере есть связь.
- Алеша, - голова Марьяны появилась снизу из круглого лаза в наблюдательную башенку, где он сидел, - отправил посылку?
- Ушло, - кивнул он. – Жду от них подтверждения.
- Можно к тебе?
- Здесь тесно двоим будет…
- Ничего, поместимся. – Она не стала подниматься в узкую башенку, села на полу, свесив ноги в люк. – А здесь уютно, как дома.
- А у меня никогда не было дома, - вдруг сказал Зер. – Я же «ребёнок общества», были дома в которых я просто жил. Ко мне прекрасно относились, я даже не задумывался, только когда повзрослел, понял, что жил, как в гостинице. Дом – это дом. Его нельзя иметь, в нём надо жить, любить. Растить детей…  Знаешь, однажды по секрету узнал, что у меня мог быть брат. В Генофонде часто рождаются близнецы. Если брат жив, он где-то во Внеземелье. Детей общества разделяют…
Марьяна промолчала. Юноша кинул взгляд в круглое окно на Плутон, вздохнул и закончил:
- Знаешь, я дал себе слово, что если у меня будет союз, то брошу Космос к чертям! Семья должна быть на Земле. Детям по Земле надо бегать… На Земле не меньше дел, чем на небе. Извини, это так, думы.
- Хорошие думы, - прошептала женщина.  Откровенничать ей не хотелось совсем. Ну что она скажет этому мальчику? Что бросила на Земле своего родного сына? Зачем ему знать? Но после той непонятной ни для кого встречи в ледяных зеркалах пещеры с землянкой, совсем юной девочкой, нарастала необходимость с кем-то разделить этот груз. Муж для этого не годился. Неожиданно для себя, она стала рассказывать, и рассказала всё.
- Я найду на Земле твоего сына, объясню ему, он поймёт, - тихо сказал пилот, когда она закончила свой сбивчивый рассказ. – А ты специально не ищи его. Само собой всё отыщется.
- Всё, в следующий раз не со мной, а с девушками нашими полетишь, - неожиданно сменила Марьяна тему. – На станции хорошие красивые девушки есть.
- Знаю, - несколько растерянно ответил Зер. – Марек рассказывал. И сам видел – водятся такие. А ты с кем?
Вместо ответа Марьяна протянула листок с сообщением от Шума. Пробежав текст глазами, пилот понял, что им предлагалось ускорить изыскания, поскольку директора хотели отправлять на Землю. Ясно – тогда она летит с ним.
За круглым окном под мёртвенно-белым светом прожектора морщинился и бросал тени коричневато-красновато-сизоватый ночной Плутон с посыпанным пеплом далями. Чужой, чуждый мир, какое ему дело до дикой сложности человеческих отношений?  Это на Земле хоть к берёзке прижаться и поплакаться можно.  А тут – на консоли рыдать, что ли? Алексей боялся шевельнуться. 

«Привычки горек вкус,
когда она не вечна,
когда её экстракт
осадком дня на дне.
Где истина?.. в вине?
Моя вина беспечна!
Моя душа пуста.
Не привыкай ко мне!»*
   
- закинув голову, но не смотря на него, снизу продекламировала Марьяна. – Я спускаюсь. Приказ получен, будем обследовать только три последних гексагона, которые они там наездили. И первый, чтобы понять, чего у них сразу не пошло.
Заверещал сигнал и на консоли зажглось сообщение о прибытии посыльной ракетки на борт орбитальной станции.  Алексей потушил свет и стал спускаться, ощупывая ногой каждую ступеньку, словно делал это впервые. Хорошо, что никто не видел.
Ледниковая равнина Спутник могла претендовать на скучнейшее место на всём Плутоне. Планетологи от неё были в восторге. Алексей пытался вспомнить, на что она похожа, – ба, да почти как на земном высохшем озере в пустыне Блэк-Рок, если его льдом залить. Транспортёр мог бы поноситься над ней, но Марьяна велела не спеша ездить строго по маршруту, оставленному теми инженерами. Сама она сидела в салоне за своими приборами, молчала и прерывалась только на еду и на душ, чтобы стряхнуть усталость. Она предложила оставить её в транспортёре одну, всё равно ведёт автопилот, но Алексей отказался наотрез и затих в своём кресле перед консолью. Обзорный экран он выключил, там смотреть не на что, лёд да звёзды. Сейчас их украшал диск Харона с голубой окантовкой, было красиво, но тошно. От нечего делать пилот начал панорамы, отснятые автоматической камерой во время спуска «Гибралтара». Под углом пепельно-серебристый ледник не казался идеально ровным. Его украшали редкие призрачные спиральные фиолетовые и зеленоватые туманы, поднимавшиеся от подступивших с одной стороны холмов, а на самом льду низкое далёкое Солнце, похожее здесь на полную земную луну в морозную ночь, рисовало мягкую интерференцию слабых теней. Один снимок привлёк внимание юноши – продолговатый бугорок. Проверив несколько раз, он подозвал Марьяну.
- Смотри, словно лежит там что-то, - показал он.
- Ну, может, намусорили планетологи, - отозвалась она. – Мы же с тобой не первые.
- Странно совпадает с серединой последнего гексагона, - сообщил пилот. 
- Проверим! У меня тоже попался странный след. Посмотри, как вмятина шестигранником.  Встретилась на вершине, которую мы проехали час назад, - сказала Маринкина. – Замкнём периметр, потом решим, ехать в центр или идти пешком. Посмотри на мои снимки пока. Чётко видно, что на лёд ставили нечто на шестигранном основании.
- Марьяна, - позвал пилот через некоторое время. – Это похоже на опору домкрата. У транспортёра такой в днище есть. Поднимает машину метров на десять.
- А зачем её поднимать?
- Ну мало ли что… Ремонт в пути, или препятствие преодолеть надо. Полезная вещь.
- Я не спорю, что полезная. Этим инженерам зачем было её поднимать именно на вершине?
- Ну вот доедем до следующей, если там тоже этот след, давай сами поднимемся. Кстати, судя по граням отпечатка, они поднимались так, чтобы машина носом была ориентирована  на центр гексагона.
Пилот снова углубился в панорамы, но больше ничего не находилось. Марьяна методично сканировала каждый метр – на экране перед ней ползли линии анализа. Наконец, транспортёр остановился. Отпечаток был. Зер перешёл на ручное управление, повернул машину и начал подъем домкратом, открыв на экранах полный обзор.
- Максимум, - лаконично сообщил он через несколько минут.
Плутон оставался Плутоном, обзор, правда, был красивее. На льду появились краски.
- Убери светофильтры, - посоветовала Марьяна.
И они увидели.  Прямо перед ними с поверхности льда вырастала почти невидимая пирамидальная фигура. Было похоже, что это два пирамиды, надетые друг на друга. Одна грань тянулась прямо от них. Вершина растворялась в чёрном звёздном небе, но чувствовалось, что она была.
Алексей закрыл глаза, открыл снова – видение не исчезло.
- Ты сообщишь на орбиту? – спросил он Марьяну.
- Нет, хочу дождаться следующей вершины. Если там то же самое, то сообщу.
До следующего поворота оставалось два часа. Пилот опять предложил ускориться, но Марьяна отказалась, сославшись на необходимость тщательного сканирования.
- У меня подозрение, что они искали наиболее чёткое видение. Есть желание сразу пройти по последнему маршруту, но давай убедимся, - решила она. – Ты про свой бугорок не забыл?
- Забыл… - растерянно признался Зер.
Через два часа Дим Шум получил сообщение с Плутона. Почти около центра последнего гексагона пилот Зер обнаружил скафандр, точнее – одну внутреннюю оболочку без шлема и заспинного горба системы жизнеобеспечения. Она оказался пуста и сильно сплющена, словно испытала большое давление. Судя по слою пепельно-серебристого снега, лежала здесь давно.   Из-за этого заметить её на ровной поверхности удалось не сразу. По сохранившемуся коду быстро выяснилось, что скафандр принадлежал директору станции Гранту Маринкину, когда он совершал вылазки на Плутоне. Эта находка немного потеснила другую – рядом была выемка в форме двух совмещённых пирамид – шестигранной и трёхгранной, направленных вершинами вглубь Плутона. Сканеры показали, что она была выплавлена во льду как раз в то время, когда тут были инженеры с Марса.

9

Дим Шум не мог собрать экипаж в ЦУПе, поэтому выступление директора, на котором он настоял, проходило в конференц-зале жилого сектора.  Собралась треть экипажа – все свободные от вахт и сна.  Были здесь и Марьяна Маринкина с пилотом Алексеем Зером, накануне вернувшиеся с Плутона.
Последние несколько суток для Шума выдалась бессонными – вместе с директором он вёл консультации с Землёй. Задержка составляет девять часов, о мгновенной подпространственной связи пока только мечтать можно. Спасало то, что переговоры велись сразу с  большим числом специалистов  – с врачами, по спецканалу с  генерал-коммандером Петровичем, даже с Председателем Союза Континентов Земли пришлось общаться. Параллельно Земля присылала досье, с которыми тоже приходилось знакомиться. Прервали всю телеметрию, чтобы расширить канал.  Шум уже дважды прибегал к ускоренному гипносну, а директор (они работали в медицинском отсеке) был под строгим контролем доктора.
Земля прислала информацию про аномальную зону в некоем посёлке Соловей, возникшую после неудачного пространственно-временного эксперимента в Церне. Но выброс темпоральной энергии тогда был, направлен он был на Плутон, от которого должен был отразиться на Марс. Марсианская станция должна была зафиксировать время получения сигнала, часы были синхронизированы.  Марс зафиксировал два импульса – один почти мгновенно, а второй – с обычной расчётной задержкой. Но на Земле был взрыв установки, и получилась аномалия. Совершенно секретно Служба безопасности Земли сообщала про установление контакта с неким инопланетным существом. Подробностей не было, но и от  этого у директора и Шума зашкалил выброс  в кровь эндорфина, дофамина, окситоцина и серотонина, как сказал врач.  Директор забыл про свой имидж и ликовал как мальчишка. Когда ликование улеглось, Шум в привычной для него нейтральной манере спросил про просьбу марсиан опустить на Плутон резервный грузовоз.
- Вот им! – директор неожиданно сложил известную фигуру из пальцев. – Дим, ты не понял, что этот инопланетянин был здесь?! Дим, я - осёл, что не придал значения рассказу жены про видение в пещере. Это он!  Посмотри их отчёт! – директор снова вскочил и энергично потряс пачкой видеостраниц с отчётом Марьяны и Зера. Пещера с зеркалами – это станция связи! Узел связи! Дим, дорогой мой, мы начинаем новую страницу в истории Человечества, мы, на окраине Солнечной системы! Я выступлю перед коллективом и расскажу, как есть! – громогласно заявил он.
Дим Шум бросил отчаянный взгляд на доктора, но Ласло Бринёв уже сам нёс директору стакан с питьём и лекарством. Маринкин быстро успокоился. В таком состоянии он воспринял доводы старшего помощника, что Служба безопасности поделилась  информацией, которую не следует пока афишировать.   
- Хорошо, ты прав, - признал он. – Но я всё равно выступлю. Есть о чём сказать.
После этого он долго молчал и сосредоточенно работал, пока  доктор не отправил в сон, сославшись на незыблемые устои Медицинского Кодекса. Когда он заснул, Шум попросил Марьяну зайти к ним.
- Что, летим на Землю? – сразу спросила она.
- Нет. Директор остаётся, - ответил старший помощник. – У меня к вам просьба… Мы пришли к выводу, что на Марсе по леднику Спутник катались трое марсиан, а не двое. Вы с Алексеем нашли скафандр и «паутинку» от третьего. Есть ли какие соображения, кем он мог быть? 
Женщина подняла на него красные от напряжённой работы глаза.
- Есть. Один из тех инженеров.
- Я серьёзно спрашиваю…
- Я тоже вполне серьёзна, Шум. Они не могли рисковать своим скафандром, взяли скафандр Гранта. Убит клон был в транспортёре в том самом отсеке, где мы нашли его «паутинку». Потом его упаковали, вытащив оболочку из скафандра, положили в центр той пирамиды, выплавили в нём усилитель и отправили. Куда – не знаю, возможно, на Марс. В скафандре его нет, в отсеке транспортёра тоже.  Вместо него на станцию и на Марс отправилась кукла. Принтер у них был, сделать ничего не стоит. Все записи их прибытия с Плутона и отбытия со станции показывают две фигуры, неподвижно сидящие в креслах. Если стоит или ходит, то только одна из них. Что ещё нужно для доказательства успешно проведённой нашими марсианами операции с натурным экспериментом? В свете полученных результатов просьба посадить на Плутон грузовоз кажется вполне последовательной и логичной. Они нашли канал, Шум. Подпространственный вход.
Она перевела дыхание и продолжила:
- Я их, правда, хорошо понимаю. Думаю, что они не знали, куда будет отправка. Замена пакетиков с органическими отходами на человека, пусть даже клонированного, далась им нелегко. Думаю, что были жаркие дебаты или это был просто осознанный выбор Вейка Шеддарда. Мораль не позволила отправить к звёздам какашки.   
- Мы же люди, - устало улыбнулся Дим Шум.

______________
* Использовано стихотворение Северинки https://www.stihi.ru/2006/03/09-909

3.08.2019 Рассудово