Русская История Глава25 Прозрения Хомякова

Русская История

Глава 25

Русский Гений Хомяков.

Вот Мы с Вами и дошли до обсуждения великоруских прозрений мысли  Алексея Степановича Хомякова.

Алексей Степанович Хомяков выделяется в ауре Русского Мiра, как Гений, огромная глыба великоруской мысли. Круг умственных и практических занятий Хомякова был чрезвычайно широк, он и богослов, социолог, историк мировой цивилизации, экономист, автор технических новшеств, поэт, врач, живописец. Вообще в этом плане на русском небосклоне Хомякова сравнивать не с кем, настолько грандиозны и самобытны его прозрения во всех сферах русской жизни.

Огромное значение для Русского Мiра имеет пророческая мысль Хомякова о двух Началах Духа и соответственно двух Видах психофизиологической физиономистики социальности человечества. Здесь, на этом духовном поле, великорус Хомяков до сих пор не понят и не оценен по достоинству никем из официоза русской мысли. А вот типичная лжеоценка нынешнего официоза блестящих прозрений Хомякова о видовом различии человечества по психофизиологии «коллективного безсознательного», как типологии социальности: -

«Самая замечательная идея Хомякова, положенная в основу его «Записок о всемирной истории», - это деление действующих в истории деятельных сил (а не народов В.М.) на кушитство и иранство.


(вот это Хомяков, а далее изтолковательная ложь либеральной «хомяковщины», разбавляемая редкими вставками прозрений Гения В.М.)

Из стихии кушитства выходит религия (не религия, а природный врожденный Дух «коллективного безсознательного» безпочвенного кочевничества В.М.) необходимости, власти естества, магизма. Из стихии иранства выходит религия свободы, творящего духа.

 (стихия иранства, его «коллективное безсознательное», живет ощущениями Со-Вести с Творцом в Созидании своей Мировой Типологической Имперской Культуры; вот это по  своей непосредственной со-вести пророчески выводит Хомяков В.М.).

Во всех почти языческих религиях (но в каких именно не говорится, а это основа прозрений Хомякова, он видел типы Мировых типологических Культур и делал их сравнительный анализ Духа В.М.) видит Хомяков торжествующую стихию кушитства. Дух иранский всего более выражен в религии еврейской.


 (корневая идеологическая ложь иудохазарского «историзма», прислоняющая произвольно и губительно для Русского Мiра совершенно несопоставимые и несовместимые с ним Ветхозаветные Начала иудаизма и природные Начала Русской дохристианской Культуры Вед, мощный природный Дух которой, до сей поры, сохранило в себе коллективно русское старообрядчество В.М.).

Христианство же есть окончательное торжество иранства, религии свободы, религии творческого духа, победившего все религии необходимости, - религии магии естества. Иранство создало мировую литературу, поэзию, священные письмена (такие как русская буквица и глаголица В.М.), Слово (имеется в виду сборник мистических преданий мировых Культур – Библия, но она никакого отношения не имеет к самому типологическому иранству В.М.). В иранстве есть (первоначало В.М.) Логос.

 (природное ощущение Божественого замысла всего Сущего, его предтеча, примитивно и ложно истолкованное в Библии, как идеологическая категория либералистики – Слово, на которой потом строится все ее мировоззренчество В.М.)

Кушитство, (как бездуховный культ материалистичности и внешнего выражения своего могущества, через непреодолимые для ее социальной Сущности материалистичности, не создало ничего Созидательно-почвенного, и здесь не кушитство, а индоевропейское иранство В.М.) создало громадные вещественные памятники, архитектуру и скульптуру (как отзвук Прозрений индоевропейской Греческой Мысли Аристотеля Платона, Сократа и прочих В.М.). В (социальном безпочвенном В.М.) кушитстве нет Логоса (как ощущения сущностной гармонии всех Основ Типологии Имперских Культур В.М.). Это коренная мысль Хомякова.

Паразитический аппарат пропаганды от РПЦ МП вещает устами Протоиерея В. Зеньковского: -

«Первая основная особенность философского творчества Хомякова состоит в том, что он исходил из церковного сознания при построении философской системы.

Церковь, по учению Хомякова, есть «духовных организм», воплощенный в видимой («исторической») своей «плоти», но самая сущность Церкви, ее основа, есть именно духовный организм — «единство благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». Она — «многоипостасна», но все члены Церкви органически, а не внешне соединены друг с другом. В единстве двух моментов (духовности и органичности) заключена сущность Церкви как «наследия духовной жизни, унаследованного от блаженных апостолов», — поэтому она не есть просто «коллектив» («соборная церковь», по выражению Хомякова В.М.), не есть и некая «идея», отвлеченная или скрытая во внешней жизни церковной, а целостная духовная реальность, обнимающая в живом и конкретном единстве видимую и невидимую свою сторону.

Существенно в этом богословском построении Хомякова то, что «видимая Церковь существует (в сегодняшней России, как «учреждение», то есть Хомяков под понятием «соборная церковь» имел в виду государственную типологическую систему нравственности и естественного положительного Права; отсюда его «русский Христос», как русская жизнь по евангельским заповедям В.М.), только поскольку она подчиняется Церкви невидимой (то есть врожденным качествам типологической имперской социальности от Духа Божия В.М) и, так сказать, соглашается служить ее проявлениям». Здесь заложено основание учения Хомякова — очень смелого и яркого — о том, что «Церковь не авторитет,.. ибо авторитет есть нечто внешнее для нас; Церковь (государственная имперская система построенная, как «соборная типологическая церковь В.М.) не авторитет, а истина…». «Крайне несправедливо думать, — читаем в другом месте, — что Церковь требует принужденного единства или принужденного послушания, — напротив, она гнушается того и другого: в делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть». Отсюда, из отрицания «авторитета» в Церкви, вытекает у Хомякова решительное отрицание всякого «главы Церкви», кроме самого Христа.

 (ложное идеологическое построение, Хомяков напрочь отрицает Церковь в которой существует нынешняя церковная иерархия и Христос здесь не Глава Церкви, а Сущность Духа ее социального и духовного устройства В.М.)

«Если свобода верующего не знает над собой никакого внешнего авторитета, — пишет Хомяков, — то оправдание этой свободы — в единомыслии с Церковью» (ставьте здесь и далее понятие «соборной церкви» по Хомякову, как Сущности типологической русской социальности; и только тогда проясняется сама пророческая мысль Хомякова и этой вырванной из контекста общего смысла цитаты, как и последующих В.М.). Вне Церкви отдельный человек не то, что он же есть в Церкви: - «каждый человек находит в Церкви самого себя, но себя не в бессилии своего духовного одиночества, а в силе духовного единения с братьями, со Спасителем. Он находит в ней себя в своем совершенстве или, точнее, — находит в ней то, что есть совершенного в нем самом». «Отдельная личность, — пишет Хомяков, — есть совершенное бессилие и внутренний непримиримый разлад». Лишь в живой и морально здоровой (природного духа В.М.) связи с социальным целым личность обретает свою (имперскую типологическую русскую В.М.) силу. Хомяков решительно отвергает теорию среды (то есть, как истинно великоруский тип видит историю народов мира в ареале отношений «особь-особь» В.М.). Хомяков был восторженным почитателем русской общины (как проявления великоруского природного духа Общинности В.М.), как раз за то, что в ней так ясно был выражен примат (великоруского В.М.) социального целого.

«Свобода и необходимость, — пишет Хомяков, — составляют то тайное (психофизиологическое В.М.) Начало, около которого в разных образах сосредоточиваются все мысли человека». Это значит, что свобода есть такой дар, которым владеть нелегко, в силу чего дух наш может уходить от свободы. Хомяков называет (в своих «Записках по всемирной истории») тот тип, в котором господствует искание свободы, — иранским, а тот, в котором господствует подчиненность (сугубой материалистической В.М.)необходимости (простых чувственных решений женского рода В.М.), — кушитским; для него вообще вся история (человеческих психофизиологических видов, как «особь-особь» В.М.) движется под знаком этих двух типов. Но это, так сказать, «естественная» типология; она не есть нечто неизменное и абсолютное, однако преодоление рабства необходимости невозможно в порядке естественном. Одно искание свободы (в иранском типе) еще не раскрывает ее в полноте, — и только на почве (русского типологического В.М.) христианства (Хомяков здесь имеет в виду нравственные образцы Русской Типологической Культуры; но так прямо тогда говорить было невозможно,  это явственно подразумевается; вот почему Хомякова и зачислял тот же Зеньковский, то есть официоз Церкви, в личину «не совсем православного человека» В.М.), в частности, лишь в Церкви (по Хомякову В.М.), как благодатном организме, в котором действует Дух Божий, торжествует дар свободы (прорицания жизненного пути личности в Со-Вести с Творцом В.М.).

Особенное значение Хомяков придает уходу от свободы, который обусловливает тот парадокс, что, будучи призваны к свободе, будучи одарены этой силой, люди вольно ищут строя жизни, строя мысли, в котором царит необходимость. В этом весь трагизм человеческой жизни — нам дано лишь в Церкви (ограде свободного Духа «соборной церкви», то есть в Русской природной Имперской Государственности В.М.) находить себя, но мы постоянно уходим из Церкви (в духовную порчу «абсолютной свободы» безпочвенной и безпредметной либералистики В.М.), чтобы стать рабами  социальной необходимости. Дело здесь не в «страстях», как обычно думают, а в извращении разума. «Разумом все управляется, — обронил мысль однажды в письме Хомяков, — но страстью все живет». Беда поэтому не в страстях, а в утере «внутренней устроенности» в разуме и неизбежной потере здоровой (природной именно типологической, в Нашем с Вами случае великоруской В.М.) цельности в духе.

Существенная критика Гегеля у Хомякова определяется его глубоким противлением (материалистическому, страусинному В.М.) идеализму новейшей немецкой философии.

(разрушение цельности нравственного сознания личности и Общества материалистическими догмами «социального закона» Гегеля, как «перехода количества в качество» породил катастрофу понижения общественной нравственности, потерю Абсолюта Духа, где добродетель стали считать на математическое число, и им же этим числом, строить иллюзорную, «кривую», относительную картину «физического» мира в области относительных, «простых, понятных решений» В.М.)

 Хомяков пришел к учению о «живом знании», которое стало семенем разнообразных и плодотворных построений в русской философии. Противопоставление рассудочного знания «всецелому разуму» слилось с противопоставлением рассудочного знания — «вере». «Разум жив восприятием явления в вере и, отрешаясь от себя, само воздействует на себя же в рассудке».

По учению Хомякова, воля в человеке принадлежит «области допредметной», и потому сама не может быть познаваема, — но это она отделяет в сознании то, что «от меня», и то, что «не от меня», то есть проводит основоположное разграничение субъективного и объективного мира.

В первоначальной (низшей) стадии своей сознание неотделимо от «действия», — хотя оно может и отделиться от него. Такое сознание (слитно связанное с вытекающим или сопутствующим действием) Хомяков называет «полным сознанием», — и как раз в нем еще не выступает функция рассудка. В этом и состоит та «цельность», которая нужна актам «живознания»: здесь сознание не отделяет себя от того, на что оно направлено. В этом смысле Хомяков говорит: «сознание не сознает явления», то есть «явление недоступно сознанию как явление»: «сознание может понять его закон, его отношение к другим явлениям, даже его внутренний смысл», — но не больше.

Хомяков отказывается признать исходным пунктом онтологии материю, так как тогда ее придется мыслить бесконечной, как основу «всего». Но понятие «бесконечного вещества» внутренне противоречиво, потому что вещество дробимо, измеримо, всегда конечно (здесь в онтологии мира Хомяков закономерно полностью сходен с прозрениями Аристотеля В.М.). Отвергая материализм как учение о природе бытия, должно признать, что «субстрат» бытия, который необходимо мыслить бесконечным, тем самым перестает быть вещественным: - «всевещество, говорит Хомяков, является отвлеченностью невещественной, не имеющей характера вещества» (как и всемирность, общечеловечность, отрицающая имперскую типологию является просто ложной абстракцией В.М.) . Динамизм бытия, так сказать, поглощает вещественность, и мир приходится мыслить в терминах силы. Если при первом приближении «мир является разуму как вещество в пространстве и как сила во времени», то в дальнейшем вещественность перестает быть изначальным понятием и становится функцией силы. «Время есть сила в ее развитии, — говорит Хомяков, — пространство — сила в ее сочетаниях». «Разум дает общее название «силы» началу изменяемости мировых явлений».

Сама наша история движется свободой и противоположной силой — свободным устремлением к оковам необходимости. Потому исторический процесс по своему существу есть духовный процесс «особь-особь», а основной движущей силой истории является Вера, то есть религиозные движения к Со-Вести с Творцом в глубине народного духа. (и она исходит из его врожденных, а не приобретенных извне качеств, например внешней космополитической религиозностью давлеющей над «коллективным безсознательным» русского народа В.М.).

 «Всемирное развитие истории, — утверждает Хомяков, — требует от нашей Святой Руси, чтобы она выразила те (природные типологические от Создателя В.М.) всесторонние начала, из которых она выросла». «История призывает Россию стать впереди всемирного просвещения, — история дает ей право на это за всесторонность и полноту ее природных начал» (как выражения Духа ее Великой Мировой Типологической имперской четырехосновной Культуры В.М.). У Хомякова было очень глубокое сознание не только особого пути России, но и «всемирной задачи России», как идеала Имперской Социальности для иных типологических имперских народов Мира.

Принцип Высокой Эстетики Духа народа его «коллективного безсознательного» есть природный социальный Абсолют Мира Народов в его Типологическом Имперском Смысле. Для Хомякова в порядке исторической реальности народ, в Духе его «коллективного безсознательного», значительнее и существеннее государства; здесь сама верховная власть покоится на том, что народ признает ее властью именно на принципах своего великоруского «коллективного безсознательного». Русский Народ, будучи источником власти, своими идеалами «коллективного безсознательного» вручает эту власть Царю, который и несет «бремя власти» в рамках великоруской типологии. Себе же русский народ оставляет «свободу мнения» об исполнении этого служения».

Сущность этого социального процесса прерогатива Божественного Мiра, самого Творца, непостижимая для его агностической Твари, но неустранимость этого процесса из социальной жизни Русского Народа и Русского Мiра вопрос явный и необсуждаемый.

Тема эта сложная и емкая и Мы с Вами еще не раз ее коснемся.