Два знакомства часть первая

               
                Д  В  А      З  Н  А  К  О  М  С  Т  В  А

(ч  а  с  т  ь    п  е  р  в  а  я)



В Москве я жил с 1944 года,  школьные же каникулы,
потом студенческие и аспирантские, а вслед и почти каждый
отпуск или, по крайней мере, часть его обязательно проводил  на
море, в своем родном городе. Там-то летом 1955 года и
познакомил меня с Василием Федоровичем Гладковым, сыном
знаменитого в ту пору писателя Гладкова, Генка Макушкин
        (ударение на "а").

Году в 1950-51 приняли меня в компанию славные 
новороссийские ребята, жившие по соседству, старше меня на
пару-тройку лет. Но разница в возрасте не ощущалась и поэтому
совершенно не сказывалась на нашей счастливой дружбе.

Это были Витька Илюхин, басистый парень выше нас
всех на полголовы, который вскоре уже стал плавать матросом
на сейнере, занимавшемся отловом дельфина, Серега Краузе,
студент строительного техникума, и Генка Макушкин, крупноголовый
крепыш, ученик газосварщика,  немногословный, но восторженный 
по малейшему на то поводу, а то и вовсе без всякого повода.

Кроме войны и голодухи, чего он в своем детстве повидал
досыта, прошу прощения за невольный и невеселый каламбур, всё
остальное у него могло быть и почти всегда было поводом для
восторгов.
 
Помню, годом или двумя позже он в  первый раз в жизни
отправился на  "России" в путешествие до самого Сочи. Тогда только
начиналось плавание пассажирских судов по Черному морю от
Одессы до Батуми и обратно с заходом в  Ялту, Новороссийск,
Туапсе, Сочи и Сухуми.

До того ничего он не видел, кроме своего Новороссийска
и Краснодара, расположенного  в 130 с небольшим километрах,
в котором он и был-то  один или два раза.
 
Болтали, что "Россия" это бывшее личное судно фюрера,
взятое в качестве трофея, и называлось оно, якобы, "Адольф
Гитлер". Потом только стало известно, что первое имя
дизель-электрохода, данное ему на судоверфи в Германии", Patria", 
в переводе с латыни "Родина".  Что в мае 1944 года оно было
передано в собственность СССР  как часть германских репараций,
где и получило при втором крещении имя "Россия".

Как видим, преемственность была сохранена - Россия
стала второй родиной для бывшего немецкого судна "Patria".

Еще одно судно, "Победа" принадлежало, и это уже не
слухи, румынскому королю Михаю Первому из династии самих
Гогенцоллернов, следовательно, родственнику российских
монархов. К концу войны король поддержал румынских
антифашистов, вывел свою страну из лагеря союзников Германии
и тем самым  ускорил разгром гитлеровской коалиции.

Сталин его заметил и отметил, после окончания войны 
в свои двадцать четыре года он был удостоен высшей советской
награды, Ордена Победы за №16, в результате чего  стал третьим
иностранцем, получившим эту награду после президента США
Дуайта Эйзенхауэра и фельдмаршала Великобритании Бернарда
Монтгомери.

В знак ответной благодарности румынский король
сделал  королевский подарок, он преподнес СССР первоклассный
по тем временам лайнер.

После отмены монархии Михай эмигрировал в
Швейцарию. Замечательно, что он жив и поныне, а 25-го октября
минувшего 2018 года ему исполнилось 97 лет. После войны он
неоднократно посещал Россию,  а в 2005 году  был приглашен
Путиным на юбилейное празднование Дня Победы.

Ну, а наш Геннадий на  якобы "А. Гитлере", в чем мы все
тогда были абсолютно уверены, отправился в Сочи. Рассказать
что-нибудь вразумительное об этой поездке  он  никак не мог. 
Он только закатывал глаза и счастливо хохотал, вспоминая свое
первое в жизни путешествие. А мы должны были обо всем
догадываться сами и разделять его восторг.

И только когда Геня в своих воспоминаниях дошел до
посещения сочинского парка  "Дендрарий" он, наконец, обрел дар
речи, но слова "дар" и "речь" здесь следует воспринимать как
идиому, т.е. устойчивый оборот речи, а, отнюдь, не буквально.

Чтобы убедить нас в том, что до этого парка надо было
очень долго подниматься в гору, эту часть своего рассказа он
превратил в многократное повторение одного  и того же слова :
"Мы шли-шли-шли-шли-шли".

Было такое впечатление,  что  он решил число повторов
этого слова приравнять числу шагов до цели. А чтобы рассказать
про то, какое разнообразие деревьев и субтропической
растительности ему посчастливилось увидеть в этом парке, он
приложил ладонь к затылку, чтобы не свалилась воображаемая
кепка, голову задрал к небу, деревья-то были высокие, и опять
забубнил  с нашим южным акцентом своё бесконечное : "А кругом
дерррээввя-дерррээввя-дерррээввя", будто пересчитывал  их все
напамять до единого. 

Снова счастливо хохотал и, всё ещё не веря в реальность
тогда увиденного, покручивал головой.
 
И еще был Сергей Краузе, мой сосед по новороссийскому
дому, голубоглазый ариец, конечно, блондин, красавец с волнистой
шевелюрой, едва доживший до сорока лет из-за исконно русского
заболевания - цирроза печени по причине неуемного пьянства.

Мой приемный отец Федор Миленный хорошо знал его
мать, пианистку из бара на пересечении бульвара нашей тогдашней
Раевской с центральной улицей Советов, до революции
Серебряковской, который он часто посещал во времена нэпа по
делам служебным и личного свойства тоже.

А я через пятьдесят лет после того самого нэпа в каждый
свой приезд на родину почитал за долг сделать визит к Елизавете
Михайловне с двумя большими бутылками портвейна №33, одна 
чтобы помянуть ее сына и моего друга Серегу, и вторая, чтобы
вспомнить добрым словом моего Герасимовича. Пили  на равных,
так было заведено в ее доме с тех пор как я помню его хозяйку.

От матери Генки я узнал, что известный советский
писатель Федор Гладков, дважды Лауреат Сталинской Премии,
автор  входившего в обязательную школьную программу "Цемента",
был уроженцем Новороссийска. 

Впоследствии, став широко известным и перебравшись
в Москву, он продолжал ежегодно подолгу жить в Новороссийске
и квартировал  на улице  Горького в доме  №3, по соседству с ними.
Кстати, это в десяти минутах ходьбы и от моего родительского дома
через Октябрьскую площадь, на которой жил Серега Краузе. Бог ты
мой, как же все тесно переплелось в этой жизни.

        продолжение:http://www.proza.ru/2019/08/06/1086