Клады Стеньки Рази и Кольки Робинзона

Как свечереет, садились мы в кружок вокруг «Профессора». Вся в буйном разнотравье толока становилась нашим таинственным миром, в котором мы жили вместе со всякими жучками, паучками, ящерицами, змеями, кузнечиками, большими и маленькими птицами, зайцами и лисами, и конечно же (!)... со всякими приведениями.
- А вы знаете, - говорил Шурка,- ни в некотором царстве, ни в некотором государстве, а у нас на Дону был такой казак-атаман - Степан Разя...
И Шурка долго рассказывал о походах того атамана с казаками. О том, что с тех походов казаки привозили богатства из заморских стран.
- То было и золото, и каменья драгоценные, и жемчуг, и всякая парча персидская, да шелка, как паутина, тонкие, - расписывал Шурка. Мы только рты раскрывали, удивляясь: «И откуда он всё это знает?»  А он продолжал:
- Захотели как-то богатеи казацкие всё добро то прикарманить только себе. Наслали видимо-невидимо войск с ружьями да пушками на ватагу Разина. Долго бились казаки, но всякой такой хитростью богатеям удалось захватить Разина в плен. Повязали они его цепями с головы до ног, в клетку посадили, в Москву на казнь повезли. А когда на месте казни палачи хотели его на куски разрубить, тут и случилось самое интересное...

Шурка замолчал, а потом и говорит:
- А про то я вам завтра расскажу.
Да кто же мог согласиться ждать до завтра?!
- Не-е, Шурка, говори сейчас же! Мы за это твою свинью хромоногую пасти будем, а ты только лежать будешь, книжки почитывать да нам расскзывать. У нас-то книжек нет!
- Ладно, - соглашается «Профессор».
- Ну так вот, как только палачи хотели рубануть Разину правую руку, вдруг раздалось страшное лошадинное ржанье и прямо к помосту, где казнь должна была случиться, конь подскакал. Белый весь, а грива - золотая. Да как стал тот конь на дыбы, да как даст копытами по тому помосту! Все палачи от страху попадали, а Степан вскочил на коня, да и был таков! Ищи-свищи казака в поле!
- Так он что?... Живой остался?
- Живой, конечно! Он же тайны волшебства знал и с тех пор не все его могут видеть. Он и клады свои так запрятал и заговорил, что их никто найти не может до сих пор. 
А Разя в лунные ночи на том коне скачет по степи, а то по Дону в ладье с шёлковыми парусами плывёт и охраняет свои клады.
В книжках написано, что если кому доведётся свидеться с ним и он коснётся твоего плеча кончиком своей сабли, - то быть тому человеку владельцем всех его кладов, в которых сокровищ больше, чем звёзд на небе!
 
Лучше бы «Профессор»  этого не рассказывал!
Колька-«Робинзон» - правнук и внук казачий, имел дух бродячий, как и его предки при Степане Разине. Тянуло его в дальние страны, тянуло на поиски и открытия и поделать с этим он ничего не мог. А теперь, после Шуркиного сказа, он не находил себе покоя. Не то, чтобы жадность его гложила, а романтика приключений не давала ему покоя.

А той романтики было вокруг видимо-невидимо. И в книжках, которые Шурка-«Профессор» читал да всем рассказывал, и в лесу, где на поляне у озера жил лесник, о котором все говорили, что он с русалками водится да с водяным в кумовьях. Говорили, что сам Олух-Царя-Небесного в волчьей шкуре по ночам в овчарню заскакивает и режет овец. А то ласкою прикинется да кур душит в курятнике.
Ой! Да куда глаз не поведи – всюду тайны тайные! И, словно бесы в уши зудят: «Робинзон», ищи!»
Как-то раз понесло Кольку на старую, заброшенную хату на отшибе от хутора. Когда-то там пасека была с омшанником. Все говорили, что там в дывным-давно жил бирюк, который по ночам выл волком. А когда он умирал, то к нему со всех буераков волки сбежались и выли на луну так до тех пор, пока он не помер.
А самый старый в хуторе - дед Грицько, говорил, шамкая:
- Что вы брешете?! Какие волки?! То был Георгиевский Кавалер, мой однополчанин. Иметь полный бант Георгия - это вам не хухры-мухры. Он после всех рубок казацких целёхоньким в хутор вернулся. Только что-то с душой у него случилось. Он выл и кричал: «Кровищи, кровищи-то сколько пролилось! А за что?..» - и хватался за голову. А вы: «Бирюк...Волки... Выл.. Типун всем вам на язык! А фамилия у него и правда бирючья была, только я уже запамятовал. А что помню, то помню - он как вернулся в хутор, поставил  себе хатёнку на краю хутора, пчёлок завёл, да и жил сам, никого не трогая. А по ночам выл. Бог его знает отчего, но выл. Тайну свою он с собой унёс.»
Вот ноги и понесли в ту хатёнку Кольку. Он размыщлял так: «Раз  был такой  геройский казак, то он со Степаном Разей должен был в походы ходить. А раз из всех походов целёхонький вернулся, значит заговорённым был, как и Разя. И конечно же, клад у него спрятан где-то...»

Обшарил Колька все углы в хатёнке, унизанной паутиной многолетней... Было страшновато. То что-то шуршало, то что-то вылетало в разбитые оконца, а мыши так и шныряли под ногами. Хорошо им там жилось, кота-то давно, как и хозяина хаты, не было! А то вдруг что-то крыльями как забьёт, как забьёт, аж дух у Кольки захватывает.

То сова там спала на старых-престарых ульях, а её разбудили не вовремя. А так как она днём почти ничего не видит, то и Кольку приняла за чудище, от которого начала отбиваться крыльями. А они у неё огромные! Колька не терял надежды найти клад.
Уже когда солнце за верхушки леса скрываться стало, вышел он из хатёнки, по окна вросшей в землю, вдруг перед ним ласточка из-под стрехи чуть крылом по носу не чиркнула и голос послышался такой добрый-добрый:
- А поворотись-ка, Колька-«Робинзон», да загляни под стреху, где ласточка живёт!
И послушался Колька гласа того вещего, обвернулся к хатке той, тайнами полной, взглянул, куда ласточка впорхнула.
  А под стрехой, вдруг, как солнцем полыхнуло в вечерних сумерках! Колька подставил под ноги дровосечную колоду, залез на неё и дрожащими руками взялся за то, что светилсь под стрехой.
Тянул долго. То оказались ножны в серебряной чеканке.
Сердце трепетало.
А когда он вытащил из ножен клинок с золотой рукоятью и прочитал - «Бирюкову Федоту Федотовичу - Георгиевскому Кавалеру. За храбрость», и по воронённой стали сабли: «Без нужды не вынимать, без славы не вкладывать!», - Колька понял - он нашёл клад!