Пещера духов. Третья глава книги Вечный Кайф

Аннотация:
Продолжение "Погружения" и "Пробуждения".
Дух-интерн, неисправимая идеалистка, попала неизвестно куда ...
Все описанное имеет реальные прототипы нашей медиа и политической среды.
Не обижайтесь, если себя узнаете.
Сатира.


Первая заповедь Создателя: «Я могу вам только открыть дверь, дальше вы идете сами».

Регги грустно смотрела в окно автобуса на бушующую метель. Все у нее, неисправимой идеалистки, неправильно в жизни. Рожденная ангелом, она мечтала лечить души и поступила в лицей ветхих нравов, став духом-интерном. И тут первый сюрприз от реальности. Бюрократы небесной канцелярии распределили ее в регистратуру отдела приемки ада проверять справедливость направления грешных, а также развлекать туристов-экстремалов и любопытных ВИП-клиентов, заглянувших туда. Вот так рушатся девичьи мечты. Она хотела лечить души и даже предположить не могла, что делают это обычно в аду.

Последнее ее задание – это эскорт-услуги по депортации беспечного короля, заглянувшего в Ад из любопытства, не имея визы от канцелярии. Она доставила его обратно в королевство, разругалась с ревнивой королевой, повздорила с шутом и, возбужденная, отправилась обратно в Ад не в открытую для нее дверь портала, а в картину на стене. И что теперь? Где она?! Даже то, что было на картине, толком не помнит. Что-то белое – кажется, снег. За окном автобуса кружился снег. Тупик.

– Тупик – не конец пути, а указатель поворота, – проскрипело у нее в голове старческим голосом.

– Не поняла, – ответила Регги. Хотя было понятно, что это местный и, судя по голосу, древний Дух. – Кто ты, философ?

– Это сказал Мастер Син, мой учитель. А я – ваш личный гид в этом дивном уголке Вселенной.

– Я не заказывала гида.

– А вы и не должны были сюда попасть, – ехидно парировал Дух. – Посмотрите на рекламу прямо перед собой.

Рядом с окном автобуса была наклеена реклама элитного клуба «Вечный Кайф», где на картинке танцевала она, Регги, и показывала на мигающую надпись: «Сейчас ТВОЯ остановка».

Ее не потеряли. Гид оказался не только забавен, но и полезен. Заблокировав себе слух, чтобы не портить настроение возмущенными криками пассажиров, Регги стала пробиваться к выходу. В конце концов автобус, смачно ругаясь, выплюнул ее наружу с наилучшими пожеланиями «здоровья и счастья в жизни».

Первое впечатление, что аборигены слишком эмоциональны и нервничают по пустякам, опровергла девушка на остановке, едва одетая, невзирая на лютый мороз, почему-то не севшая в автобус. «Видимо, наша, ведьма», – подумала Регги и решила установить контакт, как можно вежливее спросив:

– Подскажите, где тут «Вечный Кайф»?

– Тебе он зачем? – хриплым, не девичьим голосом ответила та, окинув Регги стеклянным взглядом. И добавила, усмехнувшись: – Стой тут, кайф сам приедет.

– Я имела в виду клуб…

– «Пещеру Духов»?

– Какая пещера? Клуб.

– Клуб так называется – «Пещера духов “Вечный Кайф”». Тебя не пустят.

Регги такое заявление развеселило. Обычно между ней и ее целью разумные существа не становились. И, как бы почувствовав это, девица показала в темноту узкой улицы.

– Там, где неон.

«Неон? Кто это?» Но Регги не стала уточнять. Направление задано, да и другой дороги тут не было. Двигаясь в полутьме, она усилила обоняние. Ничего нового, вокруг была обычная трэш-вонь. Пространство вокруг контролировала нечисть. Печально, ей хотелось разнообразия.

– Могла бы и у меня спросить, где клуб, – обиделся «гид».

– Докажешь преданность свою – может, и спрошу что-либо. Почему из всего автобуса ты выбрал именно меня?

– Там больше не было живых.

Да, похоже на это. От пассажиров в памяти остался неприятный букет: смесь животных инстинктов, злости, беспомощности и смертельной усталости. Место очень странное. Похоже, ей придется здесь познавать страдание и терпение. Впрочем, не так это и плохо – обычное состояние человека с душой и даже целых народов. Иногда полезно сделать чистку ауры без всякого вида повторений: яхт, замков и прочей чепухи. Надо дорожить своей молодостью. Именно повторение – причина интенсивного старения.

– Повторилась, размышляя о повторениях, – философски заметил Дух.

– Язвишь? Подожди, доберусь до чистилища, там поговорим.

– Значит, я с тобой надолго, – хихикнул Дух.

Впереди сквозь метель стал прорисовываться силуэт, похожий на ленивца, одна рука которого была поднята локтем вверх, а вторая волочилась по земле. Нет, это оказался просто алкаш с идиотской улыбкой предвкушения приключений – счастливый такой себе наркоромантик с обхватом лап на весь проход, так что мимо без его согласия не пройти.

Регги остановилась. Можно его зафиксировать, но испортить первые впечатления замерзшим трупом?! Алкаши плохо выходят из сна на морозе. А тут еще позади нее, закрыв лицо от ветра и беспечно шлепая пимами, приближалась школьница в вязаной шапочке с веселым помпончиком. Придется его успокоить, этого возбужденного героя. Свернув к обочине, она позвала:

– Иди сюда, милый.

«Милый» улыбнулся еще шире и, распахнув объятия, двинулся за ней.

– Поцелуй меня, – сакральным шепотом приказала она и прошла сквозь столб. Ленивец со всего размаха обнял столб и смачно «поцеловал» холодный металл…

Смотреть на мычащее и трезвеющее существо с мольбой о помощи в глазах было одновременно и забавно, и неприятно. Ей не было жалко его, ведь еще несколько секунд назад он был полным властелином здесь – даже над законом.

– Вли-и-и-п? – сочувственно пропела она.

«Ленивец» закивал головой, надеясь на помощь.

– Что поделать, вот такая она, любовь. Надо знать ее цену.

К ним подошла девочка и, увидев ленивца, залилась хохотом.

– Знаешь, где клуб? – спросила ее Регги.

– Тама, – ответила девочка сквозь смех, показав вперед, где сквозь падающий снег были видны еще два приближающихся «сюрприза».

«Все, достали! Почему люди так реагируют на тело? Душа намного интереснее», – как можно печальней подумала Регги. «Так я никуда не доберусь с этими разборками», – и, повернувшись к девочке, предложила:

– Полетели?

– Ага! – весело ответила девочка.

Регги сгребла девчонку под мышку и как-то быстро и весело поскакала. Было почему-то очень удобно, несмотря на высокие каблуки. Девочка, раскинув руки как птица, весело смеялась.

Оба силуэта впереди, как по команде, сначала вытянулись смирно, а затем при приближении Регги прыгнули с дороги в сугроб.

– Стой, приехали! – закричала девочка, замахав руками.

Регги поставила ее на снег. Девчонка ткнула в Регги пальцем и, еще давясь смехом, попыталась произнести:

– Я-а-а-га.

– Ага, – решила подыграть ей Регги. Маленькие девочки любят коверкать слова.

– Баба, – добавила девочка.

– Понравилось? – озадаченная оценкой ее возраста, поинтересовалась Регги.

– Ага, вам бы еще метлу, ва-аще был бы класс!

– Ты совсем не испугалась?

– Кого, дядю Леню или вас? – уточнила девочка. И, пока Регги находилась в ступоре от ответа, добавила: – Надо сказать тете Гере, чтобы сходила и отклеила.

– Ты где живешь?

– Тута, – девочка показала в сторону от дороги, во тьму.

– Я тебя провожу.

– Вам туда нельзя.

– Почему?

Девочка помедлила с ответом – видимо, вопрос был слишком серьезный для такого веселого создания.

– Рано вам сюда. Да и люди не поймут – не в своем теле вы.

– Что не так?

– А что так? Ноги выгните обратно, – хихикнула девочка.

Регги опустила глаза и обнаружила, что столб вогнул ей колени углом назад – поэтому и прыгать было так удобно.

– Черт! – огорченно произнесла она, виновато посмотрев на девочку (работникам ада запрещено ругаться и сквернословить).

– Дура, – раздался над ухом скрипучий голос. – Поймали, как курсистку. Это же Следящая.

Регги вздрогнула и под едкое хихиканье голоса выругалась второй раз в жизни:

– Гад!

– Ива! – раздался рядом громоподобный женский зов.

– Я тута, теть! – пискнула девочка.

Регги срочно выправила колени.

Из тьмы выплыла женщина необычайных размеров и с конкретным взглядом на все вокруг.

– Думаешь, я не видела? – пробасила она Регги, показав на ноги. – Иди к своим, неча шататься среди людей. Пещера духов там! – она показала на светящееся невдалеке неоновое пятно. – А ты марш домой!

– Теть Гора…

– Гера, – зарычала Гора, покосившись на Регги.

– Ты будешь Гера, если похудеешь, – невинно хихикнув, парировала девочка. – Отклей дядю Леню.

– Опять?! Блин, отправила «на подвиг Одиссея» – пива купить. Если я похудею, кто этих «героев» пьяных до дому понесет? Они и через двадцать лет не вернутся.

– Гора, не ругайся, ты же мать их, а не Падший Демон.

Регги вздрогнула. Оказывается, есть и Падшие Демоны! Видимо, они существуют недавно, коль в нашем ведомстве про них ничего не знают.

Гора, засучив рукава, ушла в сторону «героя».

– И вы, тетя, не ругайтесь, – уже серьезно сказала девочка. – И дядьке духу своему скажите, чтобы лечился: желчи много – видимо, гепатит запущенный. Вам туда, в пещеру, – и она, как и Гора, показала на светящееся сквозь метель неоновое пятно. – Вы там начинаете новую игру. Ой, отклеила! – опять хихикнула девочка, услышав дикий крик ленивца, добавила восхищенно: – Богиня!

Регги на секунду отвлеклась в сторону крика, а повернувшись, девочку уже не увидела – только темноту.

Она направилась к неону и вдруг застыла, осененная. Дух прав, девочка шла за ней! Следящая.

– Дошло, – проскрипел дух. – Благодари, что в живых оставила.

Регги громко крикнула во тьму, поглотившую девочку:

– Кто ты?!

– Тебе же сказали – Ива, – ответил женский бас.

– Это опять ты, Гора?

– Да, блин, Олимп!

– Почему вы ругаетесь, Гера? Вы же богиня!

– Достали! Мне можно – это вам запрещено!

– Тогда почему меня не наказали?

– Ты хоть и ведьма по-нашему, но сегодня тебя следует похвалить. А браниться больше не надо.

– Она не ведьма, – возразил ей голос девочки. – Юрист в Аду от Небесной канцелярии – типа таможни между Адом и Раем.

– Я плохо разбираюсь в гадах, юристах и в бюрократах, госпожа, не до них. Мне бы с героями вашими справиться. Только что чадо ленивое, герой, блин, чуть столб домой не принесло, вывернуло из земли, – ответил бас. – Пусть демоны с ангелами сами играют в пинг-понг, чья она: их или не их. Пока ничья.

Регги опустилась в сугроб. Совсем не так она представляла саму Иву и встречу с ней. С дарящей Жизнь и отнимающей ее у недостойных.

– Мы встретимся еще? – безнадежно спросила она темноту.

Ответом было молчание. Это был глупый вопрос. Конечно, встретимся, но это будет последний раз…

Она поплелась, размышляя о том, почему сквернословить можно только ангелам и богам, а интернам и демонам запрещено: мол, вежливость в сфере услуг, хотя и специфических, обязательна. Что за небесно-канцелярский подход к нравственности? Да, нет гармонии и справедливости даже на небе… Влюбиться, что ли, в «земного» и помереть с ним в один день? Притворно вздохнув, она приняла загадочный, задумчиво-романтический вид: показался клуб.

Внутри ехидно хихикнул Дух.

– Как хоть тебя звать, желчный?

– Никак, придумай сама.

– Потом, не до тебя. Над чем смеялся?

– Ты, конечно, дура, но не настолько, чтобы влюбиться.

– Знаю. А ты не настолько умен, чтобы помолчать, когда я сама с собой разговариваю и тем более мечтаю, тварь бездушная. Впредь договоримся: в душу ты не лезешь – комментируй события вокруг.

– Комментирую: пришли.

Перед ней был настоящий вход в пещеру с вывеской «Вечный Кайф». Это элитный клуб?

– Чо встала? – крякнул Дух. – Ты уверена, тебе сюда, а не к Иве? Правда, она из тебя растение сделает. Зато будешь часто возрождаться и искренне радоваться солнцу.

От слов Духа у Регги появилась хорошо знакомая усталость. Она подумала, что там, в пещере, будет как всегда – повторение всего и вся. Хоть контакта с ленивцем-алкашом и не было, но все же чувствовалась его вонь. Регги сбросила внешнюю оболочку и создала мрачную княжну под стать настроению.

– Как тебе?

– Мне изнутри все равно, – надменно ответил Дух и, фирменно хихикнув, добавил загробным голосом: – Но чую я – в печали ты, княжна.

– Придурок, ничего не понимаешь в настоящей красоте, торчок. Прекрасное – это когда не весело и не грустно.

– Мрак убери из образа, прекрасная маркиза.

На швейцаров, барменов и официантов она принципиально не наводила резкость, а иногда надо.

– Регги, вас ждут, – произнес знакомый голос, когда руки швейцара снимали с ее плеч шубу.

– Кастер? – узнала она начальника охраны короля из только что покинутого ею королевства.

Как и положено военному, он не ответил на бессмысленный вопрос о том, он ли это.

– Почему ты швейцар тут?

– Мне здесь лучше. Примите достойный вид. Это элитный клуб. Там зеркало, в нем рассмотрите посетителей. Через него не увидят ваши глаза.

– Что с ними не так?

– Не укуренные, живые они.

Регги в упор посмотрела на Кастера. Настоящие человеческие глаза, бороду отпустил.

– В клубе мертвые?

– Не совсем.

– Печальная картина, – пробормотала Регги. – Люди здесь есть?

Кастер не ответил.

– Извини, кроме тебя.

– Есть.

Дух облегченно скрипнул внутри.

– Так лучше? – Регги внесла коррективы во внешность.

– Росту немного добавь. Среди хищниц нельзя быть мелкой. Марш к зеркалу, вас уже заметили. Да, львиц не дразните, с пантерой не играйте, зайцев не пинайте, на змей не шипите.

– Обожаю армейский юмор! Я буду без тебя скучать.

Обычно объединяются во имя Веры, под знаменем Веры, за Веру или против Веры. В этом клубе все как обычно – верят в наготу и отсутствие стыда. Регги не стала оскорблять чувства верующих и моментально внесла коррективы в отсутствие стыда как сверху, так и снизу. И увеличила разрез на спине до того места, где начинается другой разрез.

Кастер был прав, ее заметила Королевская Кобра, беседовавшая с гусем. Как Регги знакома эта туша с кривыми короткими ногами, длинной шеей и выдающимся творческим носом – Мак Даун, поэт отдела пернатых во втором круге Ада. Мак ничуть не изменился, был так же напыщен и глуп, нацепил на жилетку бейджик «Босс». И при этом он плебейски рассыпался в комплиментах и даже в нижайшем поклоне поцеловал ручку Королевской Кобре, снизошедшей лишь до лаконичного ответа гибким станом, грациозно и вежливо показав, что презирает гуся.

Регги усилила слух, чтобы слышать разговор.

– Из дичи сегодня только зайцы в корпоративном зале и пара кабанов на верхнем ярусе, рядом с аристокрабами. Там ваши сородичи, – показал Мак на клубок рептилий в кальянном дыму.

– Адреналиновое – в кошачьем углу. Тут как повезет, вернее, еще никому не повезло. Львиный прайд, пантера, ну и как же без них – леопарды. Уточек, куриц и прочей шушеры нет…

– Да ну! – внимательно глядя на гуся, едко заметила Кобра.

– Считайте, что меня нет, – невозмутимо продолжил гусь. – Морские деликатесы – только пемозы остались, диетические, – Мак даже поморщился. – Вегетарианский гарнир не советую, сегодня они исключительно агрессивны из-за петтицидов – гормонов протеста. Вот сидят в специальных креслах-горшках под своей петицией «Мы не существа! Мы растения». Считают себя цветами общества. Ищут повод для протеста. Рекомендую его не давать – для сохранности настроения.

– Тут цветы, там сливки общества, – рассмеялась Кобра, кивнув на верхний ярус с фобсами и аристокрабами. Оказывается, кобры умеют смеяться.

– Ну какие они цветы? – как-то устало ответил гусь. – Уже давно все знают, что их генно модифицировали в траву. Ближе к закрытию опьянеют, про петицию забудут, и, может быть, кто-то прикурит их, если не побрезгует. Кстати, вон и претенденты на них и на все, что движется, – косые офисные беловоротничковые зайцы, корпоратив у них – так сказать, та самая дичь.

Кобра как-то вяло реагировала на предложенное меню. Но Мак не унимался и старался заинтересовать как мог:

– Что вам на десерт подать? Есть Бангхерос, видите в центре танцпола?

Регги моментально вычислила это существо, виртуоза танца бровями и бедрами с декольте до трусов.

– О нет! Воздерживаюсь от сладкого, – усмехнулась она, проведя ладонью по телу без признаков целлюлита.

– Из постных развлечений в программе сегодня ТТ и прима с приматами.

– Прима?! – Кобра нервно качнулась и выпрямилась выше гуся, волнуясь капюшоном.

– Личная просьба Аристарха.

– Он тут?

– Да.

– Один?

– Без гарема, но с деплутатами. Будьте аккуратнее с ними в свете последних политических перемен.

– Что случилось?

– Про очередного президента-клоуна слышали?

– Да, конечно.

– Теперь все политики в клоуны подались, острят постоянно.

– Но это же невозможно.

– Согласен, но смеяться над их «творчеством» нужно, хотя и будет трудно.

– Идите же к гостям, – ласково прошипела Кобра – видимо, гусь ее достал, – я недостойна такого количества вашего внимания. – И, проводив взглядом высоко поднявшего нос довольного гуся, удаляющегося в зал, резко повернулась к Регги, сверкнув огромными немигающими глазами.

«Бедняжка, – констатировала Регги про себя после сканирования взгляда Кобры. – Всю силу тратит на власть и ни грамма не оставляет на материнство. Недолго ей осталось быть королевой».

– Не вздумай приближаться к Аристарху, – прошипела Кобра и нанесла чисто женский удар – медленно сняла кардиган.

– Епипетская сила, мать ее – Нефигтити! – восхищенно прошептал Дух.

– Ты что, немощный?! Ладану давно не нюхал? Еще раз крякнешь, не подумав, – завяжу в узел и спущу в унитаз. Будешь развлекать глистов. Здесь, кроме меня, тебя могут слышать многие.

Надо отдать должное – Кобра выглядела действительно по-королевски. На голове висел умопомрачительный платок-капюшон, заканчивающийся на шее. Далее – голые плечи и платье, слепящее обилием золотых и платиновых чешуек, внушающее мистическое уважение египетским орнаментом, смысл которого не разгадан никем из оставшихся в живых. Но главное искусство Кобры – в умении создавать гипнотизирующие оптические иллюзии. Отсутствие вторичных половых признаков у себя она превратила в достоинство, привлекающее внимание абсолютно всех. Глядя на нее, приходилось решать непростой вопрос – как и на чем держится это платье без бретелек. Регги поймала себя на том, что непростительно запала на платье Кобры и, цинично окинув ее взглядом с ног до головы, подняла большой палец вверх.

Кобра немного расслабилась и прошипела:

– Извини, дорогая, после входа я не буду к тебе такой доброй.

А вот это было зря. Регги обожала схватки со змеями. Атакуют они молниеносно, только расслабься, а вот с реакцией у них плоховато.

– Ах, как вы добры, ваше величество, – притворно воскликнула Регги и, протянув левую руку, предложила: – Потанцуем?

В глазах Кобры отразился жуткий страх при виде мехового браслета на запястье. Она закрыла нос рукой и исчезла в дыму кальянной ниши.

– Что с ней?

– Понятия не имею. Какая-то глупая и плохо воспитанная королева, – притворно удивившись, пожала плечами Регги. И, понюхав браслет, добавила: – Обычный запах мангуста. Дух, почему они такие наивные? Как можно УГРОЖАТЬ мне?

– Не говори, кума. И тем более мне, – хихикнул Дух. – И зачем мы притащились в этот «гадюшник»? Запах тут…

Однако и у змей можно поучиться. Она соорудила себе капюшон для маскировки – мол, могу быть и монашкой, и коброй. Интересно, кто такой Аристарх или что это? Регги романтично захотела, чтобы это был огромных размеров бриллиант, хранитель тайн давно погибшей могущественной цивилизации, который и охраняет выжившая из ума кобра…

– Я уж подумал, что ты лесбиянка, – не унимался Дух.

– Разминаюсь с красивым телом, бестелесный, – пуританский Дух начинал ее забавлять в этом логове разврата. – Но играть с самцами намного интереснее. Эти обезьяны бывают очень забавными в своей грубости.

– Ты имеешь в виду мужчин?

– Очнись, тлен, они давно эволюционировали в обезьян.

– Как так? Дык как? – весьма озадаченно пробормотал Дух и затих.

– Вот, пожалуйста.

За стойкой бара спиной к ним сидел сутулый макак в рыжей шубе, совершенно неуместной тут, и беседовал с заплаканной девицей.

– Похож, – согласился Дух.

Рядом с макаком роились возбужденные пемозы, инстагры и папамаци. Из-за их спин заискивающе смотрели рэптоиды и неопределенного пола фрики, очень похожие на диблонов, которых в аду метят тату за отсутствие мозгов.

Макак для нее не представлял интереса, и она расположилась у другого конца стойки – напротив зеркальной стены, через которую удобно продолжить наблюдение за залом и быть незаметной. Беглая оценка публики: ни одного ангела, и все играют в демонов – видимо, мода такая.

Сразу возникла проблема. Не пнуть зайца оказалось сложно – слишком высок соблазн. Зайцы просто мазохистским образом напрашивались, суетясь под ногами, несмотря на выделенный для них корпоративный зал. Вот пара косых романтиков нагрянула в кальянную искать в дыму пушистых среди рептилий – и чудом унесла оттуда ноги. Это никак не отразилось на их позитиве, они знали только два состояния: сугубо рабочее и «торчок». Один из них примчался к Регги и нагло уперся взглядом в низ разреза. Дух не выдержал и крякнул так, что косой, отпрыгнув, чуть не попал в пасть зевнувшей или улыбнувшейся львицы. Регги не понимала светского стиля смеяться. Даже у нее заболели от этого скулы. Впрочем, львица никак не отреагировала на эту мелочь бестолковую. Она выглядела ленивой – видимо, была сытая или истощенная диетой или завистью.

Близорукий босс, пропустивший схватку с коброй, извинился за инцидент с зайцем перед всем прайдом, назвав персиковыми их «голые» платья нежнейше-телесного цвета. Львицы опять никак не отреагировали и сделали вид, что увлечены рэптоидами на сцене.

Мак отошел в сторону и в отместку послал воздушный поцелуй в темный угол, где блестели глаза пантеры. Такая вся из себя царица ночи, загадочная и непредсказуемая, с видом, обещающим неземное удовольствие при выключенном свете. Регги отметила, что шоколадным кошкам идет золото, персиковым – бриллианты, а что идет гороховым – пока загадка. В их нише только пустые бутылки из-под шампанского – похоже, леопарды на охоте в зале: любят они лазать по верхним ярусам.

– Богиня, – опять восхищенно проскрипел «знаток красоты», пялясь на пантеру, и макак, вздрогнув, повернулся к Регги.

Он абсолютно бесцеремонно, как и заяц, изучил ее спину, посмотрел в сторону ВИП-зоны на балконе и показал бармену два пальца, что означало «двойную». Сомнения не было, он услышал Духа. Макак залпом выпил джин и опять повернулся было к Регги. Но в это время в нише напротив вежливые и воспитанные шоукалоиды (Регги прекрасно знала эту псиную популяцию политуры) дружно выпили после тоста попугая во френче отца народов «за дружбу» и, немного поупражнявшись в «уважении» друг к другу, как с цепи сорвались на лай, поливая друг друга из фужеров. Дружба дружбой, а собачий инстинкт облаять из подворотни срабатывает.

Выступавшие на сцене рэптоиды замолкли и зааплодировали. К ним присоединился весь клуб. Грустно смотрящий на это макак достал из внутреннего кармана шубы микрофон и рявкнул: «Фу!» Политура вмиг замолкла, виновато улыбаясь. Попугай, почему-то очень довольный собой, объявил паузу.

Рэптоидов на сцене сменили юмористы – толстый барбоксин с тонким клизмоидом. Тусовка от макака сбежала к ним – то ли по причине их популярности, то ли спасаясь от перегара.

Похоже, правила позволяют этим двум клоунам дразнить здесь зверей. Толстый одет как попугай, только френч пошит абстрактно или спьяну. Клизмоид Регги сильно озадачил своим низом – а ля морской котик. Она долго рассматривала, пока не поняла, что это всё-таки штанишки, зауженные внизу и с огромным памперсом, видимо, на всякий случай. Наблюдая за ними краем глаза, она все-таки увидела, как из дыма кальянной вышла Кобра и что-то сказала Маку, после чего он решительно направился к ней.

Сколько раз она видела эту картину в Аду – растерянный икающий Мак, постоянно ловящий падающее пенсне и жутко потеющий при этом, а сейчас еще как-то странно вращающий головой в сторону сцены и Регги.

– Пиппа? – произнес он, наконец. – Ты почему здесь? У тебя сейчас выход. И что это за вид?

– Даун, ты совсем нюх потерял? – Регги «ласково» взяла его огромный нос двумя пальцами в тиски и наклонила к себе. – Какая я тебе Пиппа?

– Регги, я все понял, отпусти, – загнусил гусь. Освободившийся Мак помотал головой, испуганно огляделся и, жалобно смотря на Регги, прошептал: – Умоляю, не называй меня здесь Даун, здесь я босс – Дональд.

– Вот это встреча, – тихо произнес макак. И, видя, что его не узнают, добавил: – Регги, я – Фил! – и как мог широко раскрыл усталые пропитые глаза.

– Дух, держи меня руками и зубами, быть этого не может! – пробормотала она, не веря.

– Может, Регги, может. Здесь вот так. Теперь я – Шнуп, – макак услышал ее мысли, значит это действительно демон Фил Великолепный. Лощеный, упитанный, с огромными глазами филина – начальник пернатых в аду, и вот это… сутулое, худое существо с серым лицом «утро понедельника» и печатью неотвратимого цирроза, в нелепых очках.

– Почему ты здесь, Шнуп?

– Прикинь, мать, тут уже есть филин Фил, блин, с моей специализацией. И это чудо в перьях, этот сладкий перец, этот… охраняет место свое, как бультерьер. Все мне обгадил, никаких перспектив с моим именем, в лучшем случае буду Филиппок.

– А ВИП-понт, титул твой?

– О нет. Понты тут у всех – это норма. Я даже пробовал быть просто Демоном, мне ближе такое, но меня сразу зачислили в Димоны, – мол, не выпендривайся. А их тут, этих Димонов, блин, до черта.

– Зачем сквернословишь? Ты же дал клятву чести.

– Похоже, недавно тут, милочка. Аборигены, прикинь, догадываются, что чертям и всякого рода нечисти нельзя ругаться и искусно защищаются от нас матом. Приходится маскироваться, иначе начинают подозревать. Не ругаешься – все, труба, люстрация ладаном и утилизация на костре без права переписки с Всевышним. Мне с моей репутацией только одна дорога – в президенты, другой перспективы нет.

– Не смешно.

– Совсем не смешно. Да, время президентов-алкашей прошло, вот беда пострашнее подтянулась – клоуны в цене! Сначала рыжий, потом зеленый – и пошла цветная волна по миру. Видишь, бегает электорат косой? Их много, они сплоченные, скачут и пока голосуют за этот прикол. Потом могут проголосовать за косого президента, и будет он косой.

– Тебе это надо?

Шнуп и Мак переглянулись и дружно рассмеялись.

– Что ржете, конченые?

– Только без резких движений, – держась за нос, ответил Мак, – но и тебе хочется стать президентом. Ты – главный претендент.

Они вдвоем наслаждались недоумением Регги.

– Прикинь, мать… – начал было Шнуп, но Регги его перебила:

– Фил, какая я тебе мать?

– Да не бесись ты, не в Аду. Там ты у нас админ. Тут админ – мать, – как-то устало ответил макак. – Нету больше Фила Великолепного, Шнуп я. Смотри туда, – он показал на верхний ярус, – блондинку видишь, рядом с Аристархом… Вот тем бегемотом?

– Мать моя… – начал скрипеть Дух и осекся, вспомнив про унитаз.

Все, девичьи мечты покинули Регги навсегда. Бриллиант Аристарх оказался гигантским… бегемотом, и рядом с ним развлекалась она – Регги.

– Здесь ты почему-то захотела стать мадам Обу. Теперь есть политическое движение «За Обу!». А Аристарх организовал партию «Обуза». У тебя двадцать пять миллионов поклонников! У меня их двадцать. Так что давай определимся, кто из нас будет президентом, и кто премьером. Ближайшие наши конкуренты – вот эта пара ТТ, но им ничего не светит, танцевать не умеют. А у Аристарха все должны танцевать, даже на инаугурации.

– Что здесь происходит? – не веря глазам своим, прошептала Регги.

– Демократия! – в один голос произнесли Шнуп и Мак.

– Да, – продолжил Шнуп, – не вздумай меня кинуть. Это я тебя сделал знаменитой. Ты всего лишь солистка в моей группировке «Прима и приматы». Пиппа – твое сценическое имя, от Пипеточки. Догадываешься, почему?

– Что пристал к ней, окурок? – непривычно крепким басом вступился Дух. – Сам назови это слово, матерное оно.

– Ты хоть понимаешь, алкаш, что это значит? – тихо спросила Регги голосом, от которого даже Шнуп протрезвел. – Это петля времени, если я с ней, то есть с собой встречусь, то петля замкнется навсегда, и все будет повторяться.

– Мне и так конец, что тут, что в Аду – за сквернословие.

– Вам всем конец, – шмыгая носом, произнесла заплаканная девица.

– Помнишь ее? – Шнуп показал на плаксу.

– Снежана?! – Регги узнала наложницу короля. – А ее зачем таскаете с собой сквозь время? Она же человек.

– Когда ты психанула у короля и ушла в картину, мы все: и Снежана, и твое отражение Пиппа – попали в воронку времени и оказались тут.

– Вы все конченные, – повторила Снежана, тупо глядя в бокал.

– Кто ее обидел? – спросила Регги почему-то у гуся.

– Природа ее обидела – дура она! – зло ответил Мак. – Взяла поросенка, стала кормить как на убой, и вон – бегемот на балконе. После этого поймала орла и ночью подрезала крылья, чтоб не улетел. И ей пофиг, что не летающий орел – это индюк. Вон и он, вечно довольно-недовольный, с бородкой, сидит рядом с бегемотом.

– Нормально, обычная баба, – авторитетно брякнул Дух.

– Там холодно, тут жарко. Я никому не нужна. Везде ложь, – сообщила бокалу Снежана.

– Ты хочешь иную жизнь? – поддержала ее монолог Регги. – Имей в виду: жить честно – тяжелая ноша, многим она не по силам.

Снежана, не обращая внимания, продолжила беседу с бокалом:

– Честно жить? – усмехнулась она. – Покажите мне сначала Жизнь! Где она?! Почему они все ведут себя так? Не хотят ничего оставить после себя. Здесь нет воинов.

– Зачем тебе воины?

– Эти, – Снежана пнула беспечно скакавшего мимо зайца, – никогда не были на войне, но постоянно играют в войну. А воину дома война не нужна. Где Кастер? Пойду к нему…

«Вот те раз! Похоже, самые трезвые мысли философов рождаются как раз в пьяном состоянии, – заметила себе Регги. – Она права – поколение войны гуманнее поколения мира».

Дальнейшая выходка Снежаны повергла в шок клуб и даже Регги.

– К черту всех! – бокал полетел в сторону балкона. – Что вылупились на меня, твари?! – прокричала она залу. – Я – человек, одна здесь такая. И не Снежана, Эви я, Эвелина! В гробу я вас всех видала с вашим кайфом! Где Кастер? Он воин… Я – к нему, пойду делать детей, – шатаясь, она пошла на выход, шепча: – Надо дарить жизнь. Выродитесь вы все, резиновые.

– Ива, – тихо произнесла Регги.

– Да, – ответил ей голос.

– Не за себя прошу. Возьми Эви и Кастера себе, они – люди.

– Я знаю. Настоящее имя Кастера – Адаман, это древний род, я – его покровительница. Эви сделала правильный выбор.

– Спасибо.

– У вас полчаса. Выведи их на то место, где мы расстались.

Регги все поняла. Ива не зря прибыла сюда.

– Что сказала Ива? – напряженно спросил Шнуп.

– Мало времени, нам нельзя встречаться, – показала она на спускающуюся вниз Пиппу.

– Понятно, – спокойно ответил он. – «“Титаник” обречен, но музыканты должны играть», – и, взяв гитару, спокойно пошел к сцене, рявкнув в микрофон: – Пиппа, жги!

Сначала Шнуп выдал мистический гитарный риф "Зов судьбы". Тот самый, от которого у Регги всегда бабочки в животе, потом пауза и отборный мат — публика впала в экстаз. Откуда-то сверху появился завораживающий звук: объемный, мягкий и, наконец, властный, умопомрачительно сексуальный шепот Примы:– Только я знаю секрет… – и сразу нокаут тембром «Рамштайна»: – «Вечного Кайфа»!

На сцене появились приматы в рыжих шубах, и Пиппа начала вместе с ними зажигать в танце, в буквальном смысле слова демонстрируя, что девушек без огня не бывает. Кисти ее показали огонь в голове, перешли на грудь, на сердце, и вот уже она гасит радостно пляшущее пламя между ног бешеным вращением таза. Зайцы, аплодируя ушами, визжат и прыгают на одной ноге, дрыгая другой в такт ритму. Даже самка богомола пытается вращать тазом. Ради только этой дамы стоило посмотреть танец.

– Вот стерва! – удовлетворенно произнесла Регги. Ей тоже захотелось танцевать. – Все-таки все артистки немного чертовки. Уже уходя, она услышала:

Станут губы у нас как лица,

Станут груди у нас как гири,

С таким убойным инструментом

Мы возьмем все в этом мире.

«Надеюсь, что Слава простит тебя, – подумала она. – И я тоже. Знает, чертовка, что Бутса – мой кумир: похоже, тоже увидела меня, и это на прощание ей».

У выхода, обнявшись, стояли Кастер и Эви. Регги надела на Эви чью-то шубу и приказала:

– Идите за мной, у нас мало времени.

Пара молча плелась за ней. Метель не успела занести глубокие следы Геры.

– Мы пришли, – крикнула Регги в темноту.

Постепенно сквозь снег показалась огромная фигура. Гера сурово осмотрела Снежану и Кастера, ткнула пальцем и приказала:

– Вперед!

– А ты? – испуганно спросила Снежана Регги.

– Мне нельзя, там люди. Идите быстро и не оглядывайтесь.

Регги смотрела вслед, наверное, последним людям. В глазах стояли слезы, и не только от ветра. Она – вечность, только зачем ей это, если нет смысла и нет жизни? Чьи души она будет лечить? В «Вечном Кайфе» их нет, и она туда не вернется. Где выход отсюда? Дверь для нее не открыта…

– Они не последние, они будут первыми, потом! – произнес веселый детский голос.

Регги повернулась – перед ней стояла Ива в своей смешной шапке.

– Следила?

– Ага, – хихикнула Ива, – ты умница, нашла их. И Кекс молодец!

– Спасибо, госпожа, – проскрипел Дух.

– Ты, оказывается, и Кекс тоже Следящий? – усмехнулась Регги.

– Да, – в первый раз Ива ответила не «ага». – Смотри, что нашла, – и показала двух котят за пазухой.

– Красивые, – улыбнулась Регги. – Возьми с собой.

– Обязательно, – Ива погладила пушистиков.

– Почему ты маленькая, не растёшь?

– Зачем? – удивилась Ива. – Во взрослой жизни мало чего интересного, – и, как-то театрально вздохнув, заявила: – Тут все погрязло в лицемерии.

«Нельзя постоянно жить во лжи – она как болото…» – вспомнила Регги десятую заповедь ангелов.

– Полетели? – весело предложила Ива.

– Полетели, – взяв девочку на руки, сквозь слезы улыбнулась Регги. – Только колени выверну назад.

– Не-е, не надо, – Ива посмотрела вверх и скомандовала: – Вира! Мы тут уже не нужны.

Их осветил вертикальный луч, и Земля стала стремительно удаляться вниз. Регги почувствовала любимую легкость – она вырвалась из этой трясины!