Проклятье старой кокорихи часть 1

            
Часть 1
Василиса была четвертой дочерью в семье  крепкого, сельского  мужика  Кузьмы Лозового.  Пятым, наконец, народился сынок Иван.  И Матрена, жена Кузьмы, твердо сказала мужу- «Будя, старый кобель.  Еще раз обрюхатишь, близко не подпущу. Спать у меня на сеновале и зимой станешь».
 Кузьма хоть мужиком   и сильным  был, а жену свою,  побаивался.  Вернее,  слушал ее во всем. И  старался, лишний раз не расстраивать. Кузьма только с виду  занозистым казался, а на самом деле  любил свою Матрену больше жизни.
Странная это была пара. Матрена высокая, статная с темной косой до пояса. Кареглазая, гордая казачка откуда-то, из  Кубанской глубинки. А Кузьма  едва до уха жены своей дорос.  Светловолосый кряжистый сибиряк, с копной   густых, кудрей, пшеничного цвета.  Матрену в Сибирский край, он из армии привез.
Ходил слух, что в одиночку, у троих пьяных насильников  отбил девушку, когда их взвод,   в  кубанский колхоз на уборку урожая посылали. А несостоявшиеся насильники, вроде как из его же взвода были. Так это или нет, но   огня, как известно, без дыма не бывает.
 Не ведомо, какой там у них  по ночам уговор между собой был, но детей Матрена, больше не рожала.
Шло время. Старшие сестры Василисы замуж повыскакивали.  Вначале Катерина, за ней Настюха, папина любимица. Очень уж она на Кузьму похожа была. А там и Аннин черед  подошел.     К 17 летней Василиске тоже женихи подкатывать стали. Но тут грянула война.
Зятьев Кузьмы на фронт призвали. Всех троих. А его не тронули. Единственным механизатором на  весь колхоз, мужик остался. Ну, а Ванюшку, по  малолетству, тем более, не тронули. Хотя и рвался пятнадцатилетний « вояка» фашистов бить.
Один за одним, сгинули в страшной  мясорубке войны, все  зятья Лозового. Оставили неутешными  своих матерей и жен молоденьких.  У старшей Катерины трое деток, один,  другого  меньше, сиротами  остались. У Насти с Анной, тоже по  мальчонке, отцов не дождались.
 Белугами выли    в своих домишках, молодые вдовы.  А по утрам , кое как накормив детей, бежали на колхозную работу. До поры, до времени, без мужской ласки и помощи, весь вид свой женский растеряли.
Горько плакала Мотря, глядя на разнесчастных своих дочек. Но что поделаешь. Не одни они такую долю тянули. Много по Русской земле  горюшка бродило. И забрести норовило в тот дом, где стона бабьего больше было.
Послевоенная жизнь постепенно налаживалась.. Подрастали, мужали вчерашние  пацаны.  Женились на молоденьких  сверстницах, рожали своих детей.
 Старшие дочки Лозового, попривыкнув без мужей, втянулись в привычную работу- заботу.  Благо, хоть родители не оставляли своим вниманием безмужних дочек. Кузьма частенько наведывался  к ним, то   дров наколоть,  то огород вспахать. А бабушка Матрена,  с детьми постоянно помогала.  И за огородами дочек присматривала, пока они на работе уламывались.
 Настенке красавице, единственной  «беляночке» из всей семьи, так и вовсе повезло.  Нашелся ей   муж,  фронтовик вдовый.
Хоть и без левой руки, но заботливый и к сынку ее ласковый.
Все три дочери, кроме Насти, у Кузьмы в мать пошли. Чернявые, кареглазые, рослые.
 А Настенка в папочку удалась. Сдобная, как булочка, не смотря на полуголодное время. И косу имела пшеничную.  Порадовались мать с отцом   счастью Настеньки. И сестры порадовались. Без зависти и  затаенной обиды. Хороших, дружных детей вырастили супруги Лозовые.
И дальше жить стали. Каждая из дочерей, в своей семье,  своим домом.
 Только Василиса   продолжала с родителями жить.  Ванюшка армию отслужив, домой  вернулся. Парень, - девичья беда. Долго в холостяках не засиделся.  Присмотрел себе хохлушку хохотушку из  украинских беженцев. И женился на радость теще и недовольство  матери. Матрена считала, что  сынок ее единственный, мог бы и свою, сельскую девушку высватать.
 А сношенька неизвестных кровей и сама неизвестно, что могла выкинуть.
 Но время шло. И тревоги Матрены по поводу снохи, рассеялись. Хорошей она женой оказалась, не смотря на  то, что хохотушкой была.
Колхоз помог молодому трактористу Ивану Лозовому, дом поставить. Родители  телку стельную  во двор привели.
И зажил Иван своей семьей.
 А вот дочь младшая Василиса,   Матрену сильно тревожить стала   последнее время. Чем старше становилась девушка, тем сильнее портился у нее характер. На пустом месте,  скандал  устроить могла. То заплачет, бывало без причины, то закроется в своей боковушке и молчит целыми днями – вечерами.
 Работала Василиса агрономом в  своем селе. Во время войны,  скоростные  курсы окончила.
Мать, конечно, понимала «откуда ноги растут» у дочкиных причуд. 24 года девушке. В самом  соку.
Матрена,   в ее годы уже двух  дочек имела. А  младшенькая ее, до сих пор в девках ходила. Ладно бы, уродина какая-нибудь была. А то, ведь, все при ней.  Что лицом, что телом вышла.  Высокая, статная, с  темно-русой косой через плечо.  Загляденье,  да и только.
 Но унесла война проклятая всех бывших ухажеров  Василисы.   Возможно, в городе, каком  ни будь,  нашла бы себе дочка пару. Но в небольшом селе, не было  для таких как Василиса, женихов подходящих. Именно подходящих. Гордая, вся в мать, Василиса  за кого попало, замуж идти не собиралась. Не хотела девушка жить по принципу  «Абы какой, лишь бы мужик в доме».
И о принце на белом коне, девушка тоже не мечтала. Красавица Василиска, мечтала о любви. О такой, какая была у ее родителей.
Почти все ровесницы Василисы, из  села разбежались.  Кто в город подался, кто  на северные новостройки завербовался. А Вася дома осталась.
Не смотря на свои «причуды», любила девушка отца с матерью больше жизни своей. Жалела их и бросать не хотела. Матрена попыталась было уговорить дочку уехать, долю свою поискать. Но Василиса ответила матери, что если есть ее доля на свете, то она сама ее найдет.
Так и жили  Лозовые всей дружной семьей  в одном селе.
Хоть небольшим был колхоз, но прикипели  они к нему с детства. И никто  своей устоявшейся жизни, менять не собирался.
В селе их, разные люди были. Кое-кто,  из военных беженцев   здесь обосновался, как Олеся, жена, Ивана. Была парочка татарских семей. Немцы были. Из тех, кого, в тридцатые годы, из Поволжья    «попросили». Но   большинство, конечно, сибиряков  жило в  сибирском селе  Ивняки, что находилось , на границе Томской и Новосибирской областей.
 Если судить по соседним поселкам,  то Ивняки, были не такими  уж маленькими.  Школа пятилетка имелась и   клуб сельский.  Даже фельдшерский пункт имелся.
И электричество сюда, еще до войны провели. А в соседних поселках и того не было.
Летом, 47 года, в поселке произошло событие,  ставшее предметом разговоров  сельчан  надолго.  С фронта, с запозданием на два года, вернулся Николай Кокорин. Единственный внук нелюдимой старухи, которую в селе все звали Кокорихой.  «Кокориха, да Кокориха». Люди настолько привыкли к этому имени, что другого, просто не знали.
Не знали они и того, откуда Кокориха в селе появилась . Из каких краев к ним перебралась еще задолго до войны. 
Николай в ту пору, еще совсем мальчонкой был.  Запуганным,  каким-то  и как бабка, нелюдимым. При разговоре, он сильно заикался и все время, подергивал головой.
 Но со временем, немного отошел.  По мальчишке  видно было, что пережил он в детстве травму какую-то  душевную.
На вопросы о его родителях, Коля  не отвечал. Сверкал на спрашивающего злыми глазами и убегал в свой двор. Со временем, любопытство людское убавилось.  Может быть, это и на характер мальчика повлияло. Но Коля  с годами, делался все более  общительным, чего нельзя было сказать о его бабке. 
Парню было около 20, когда его призвали на фронт. Перед отъездом, он подкараулил Василису вечером у ее  дома.
Сунул ей в руку маленького, тряпичного медвежонка и торопливо пробормотал, пряча глаза -  «Васен, ждать меня будешь?»
Но девушка, никогда не принимавшая его всерьез,  вернула ему игрушку с сердитыми словами -«Я в куклы уже не играю.  Не выдумывай себе ничего. Я  никаких обещаний тебе давать, не намерена. С чего бы это?»
Медвежонок  неловко   всунутый в  руку парня, упал на землю и Коля,  со словами -«Это,  мамин  медведь!»- торопливо нагнулся, шаря руками  в траве.
А девушка, разозлившись еще сильнее, убежала домой.  За все годы войны, она ни разу не вспомнила о парне.
И вот он неожиданно снова появился в селе. И событие это, растревожило незажившие раны вдов и матерей, не дождавшихся своих родных с полей сражений. Самые плохие опасения людей о  плене или, того хуже,   трусости парня, не подтвердились. Николай   привез справку из  Ташкентского госпиталя, где он более двух лет пребывал на лечении.
 Николай был  изрешечен осколками минометного снаряда. Кроме того, был сильно контужен.  Прошедшее к началу войны, заикание в его речи, вернулось к парню с удвоенной силой.
С   первого дня появления бабки Кокорихи в Ивняках, люди не видели ее такой веселой, как в день возвращения внука.
Стоя у ворот своего небольшого дома, Кокориха, радостно улыбаясь всем мимо проходящим, зазывала их в свой дом, чтобы преподнести стаканчик настоящей , заводской водки.
Бесхитростные односельчане радовались вместе с бабушкой, от души поздравляя ее с  таким событием. А Николай, смущенно улыбаясь и подергивая головой, больше  помалкивал.  А если и отвечал  на особо настойчивые расспросы сельчан, то те сами старались прекратить нелегкий разговор.
После контузии, парень   с огромным трудом  мог выговаривать слова, без конца  повторяя одни и те же звуки.
Когда почти все жители деревни, «отметились» у Кокориной, старушка сама пришла в дом к Лозовому  Кузьме.  Справедливости ради, надо сказать, что Кузьма побывал в доме Кокорихи, в первый же день приезда Коли. Посетили Николая и Катерина с Анной, с тайной надеждой узнать что-нибудь о пропавших без вести мужьях.
Но вот Василиса, с Николаем встречаться не  посчитала нужным. И не из ложной,   девичьей гордости. Наслышавшись от отца об  увечьях односельчанина, девушка,   жалея парня, не захотела   лишний раз бередить его душу.
 Понимала   цепким умом, что Коля, скорей всего, все еще  не потерял к ней интереса.  Если бы хоть чуточку любила Василиса парня,  то никакие увечья  Николая, не стали бы для нее преградой.
Но  девушке он был все так же безразличен, как и до войны.
Кокориха вошла в их дом, когда  на село опустились ранние, осенние сумерки. Василиса только что пришла с работы  и помогала матери собирать на стол. Семья  Лозовых,  готовилась к ужину.
«Здоровья вам, люди добрые», - крестясь на пустой угол, с достоинством произнесла Кокориха.
 «И вам не хворать,  уважаемая», - отозвалась Матрена, с удивлением глядя на столь редкую  гостью. 
 А та неожиданно растерялась и неловко затопталась у порога, поправляя без надобности то платок на голове, то одергивая широкую юбку.  Ее поведение в доме Лозового, никак не вязалось с устоявшимся мнением  насчет  нелюдимости старой Кокорихи. 
-«Отужинайте с нами» - попробовала разрядить неловкую обстановку Матрена.
-«Спасибо на добром слове.  Сыта я, Матрена. С дочкой бы твоей, словом обмолвиться надобно. Пусть за ворота выйдет»- Кокориха  тут же покинула дом Лозовых.
Василиса, удивленная не меньше матери странным поведением , не менее странной гостьи, накинув   фуфайку, вышла во двор.
 Кокориха  темным пятном, маячила у ворот, поджидая девушку.
- «Что вы хотели, бабушка?  - вежливо осведомилась ,Василиса, приближаясь к старушке, - Ай, случилось чего?»
«Дарья  Федотовна меня зовут, -  хмуро отозвалась Кокориха, - Ишь, привычку взяли.   Все Кокориха, да бабушка. А у меня чай, имя  есть. Пошли, дева, проводишь меня до дому.   И поговорим по душам».
Василиса устала. Целый день она провела в поле, контролируя качество  озимой вспашки колхозных  полей.
Ей хотелось есть. И не запланированная прогулка по улице села, в обществе  странной бабки, никак не входила в ее планы.
 Она понимала, что Дарья Федотовна пришла в их дом не за тем, чтобы прогуляться с ней, по темным улицам Ивняков. А вести разговоры о Николае, Василисе тоже, не доставило бы удовольствия.
Но  обидеть отказом старого человека, ей так же, хотелось. Обреченно вздохнув, Василиса пошла рядом с Кокорихой в сторону дома  старухи.
Когда обе оказались у  дома Дарьи Федотовны, Василиса торопливо попрощалась и  попыталась уйти . Но Кокориха цепко  ухватила ее за руку.- «В хату пошли. Неча нос воротить»
-«Дарья Федотовна, у меня свои дела есть.  Я не ужинала еще и устала с работы.  Не было у меня  намерения сегодня по гостям ходить» - возмутилась Василиса.
-«А у тебя их никогда нет, намерений твоих. Брезгуешь? Королева писаная.  Почему с Коленькой поздороваться не пришла? Парень весь извелся. Или рылом не вышли мы? Коленька сам бы не пришел к тебе.  Разговора своего стесняется. А я видеть не в силах, как мучается внучек единственный.  Во сне все бормочет чего-то. Прислушалась, а он твое имя лепечет, как дитё малое. Во сне не заикается. Вот диво» - Кокориха  ослабила хватку и Василиса быстро  выдернула  ладонь из её , не по старчески, цепкой руки.
-«Не обижайтесь, я завтра зайду» - крикнула она, убегая в темноту.  Сердце девушки бешено колотилось. Ей отчего-то,  стало страшно и неприятно.  Ситуация, в которую она попала, пугала. –«Ведьма старая, прицепилась. Я ее Коленьку утешать должна, что ли? А сам он, о чем думает? Неужели не понятно, что не нужен он мне. Вот ведь,  ерунда какая. Насильно заставить хотят   ему слезы утирать, что ли? В жизнь, не пойду за него. Лучше вековухой на всю жизнь остаться, чем с нелюбым жить» - сердито думала Василиса, подходя к дому.
Не отвечая на расспросы матери,  Василиса, забыв про ужин, заперлась в своей боковушке.  Спала она в ту ночь, беспокойно.  Ни на следующий день, ни через сутки, в дом Кокориной, Василиса не пошла.
Прошло дня три, когда, возвращаясь с работы, она увидела  у своей ограды, сидящего на лавочке, человека. Это был Николай.
-«Что им надо от меня? И внуку, и бабке» - закипая, подумала Василиса.
 Решив  сейчас же, раз и навсегда закрыть неприятную тему, девушка приблизилась к сидящему парню вплотную.
 А он, видимо, настолько ушел в свои мысли, что сразу ее  не заметил. Быстро вскочив со скамьи, Кокорин  залопотал что-то совсем непонятное.
-«Успокойся Николай.  Говори медленнее»,- невольно пожалела его Василиса.
Протянув руку, Николай вложил в ее ладонь что-то мягкое. –«Мммаааамин мед.. мед..мед.. Тебе».- Он замолчал, с надеждой заглядывая в глаза Василисе. 
Солнце почти спряталось за горизонтом, но было еще достаточно светло. 
 Опустив глаза Василиса увидела у себя в руке все того же,  потрепанного временем, тряпичного медвежонка.
Жалость к покалеченному войной парню, сменилась в сердце девушки   глухим раздражением. Стараясь сдерживать рвущиеся наружу  нелицеприятные слова, она  с силой  всунула странную игрушку в карман солдатского бушлата Коли.
-«Я поняла Николай.  Это мама тебе дарила. Вот и береги его. А мне  в твои куклы играть не пристало. Я давно выросла. Или ты не заметил? Давай договоримся раз и навсегда. Мы с тобой просто односельчане. Даже не друзья. Я тебя не люблю. И никогда не полюблю. Только, не думай, что из-за твоего заикания или шрама на щеке. Просто, не люблю. Вспомни мои слова, когда ты на фронт уходил. Я же, тебе еще тогда сказала, что не буду ждать. А замуж без любви, я не пойду. Уходи, Кокорин.  И прошу тебя, не лезь в мою жизнь.  Ты сам по себе. Я сама по себе. И старуху свою, не вздумай мне больше подсылать. Это просто  смешно».
Василиса понимала, что  слишком жестока, возможно, груба с парнем. Но, по другому, она, не могла..  Понимала, что надо рвать сразу, иначе преследования парня не закончатся долго.
Резко развернувшись, девушка ушла в свой двор, успев напоследок,  поймать затравленный, тоскливый взгляд Николая.
Прошло больше месяца со дня возвращения Николая из госпиталя, а он все ещё  отсиживался в доме бабушки.  Давно пора было выходить на какую-то, посильную работу в колхозе. В послевоенное время не работать, было опасно. Можно было  и срок получить, с формулировкой «саботаж».  Или , даже, «враг народа».  Но Николая не трогали. Возможно, председатель колхоза, по совместительству, парторг   коммунистической ячейки села, жалея парня, скрывал его  не выход на работу.
 Василису Кокорин,  больше не преследовал. И она  совершенно успокоилась. Но оказалось, напрасно.
Накануне 7 ноября, великого Советского праздника, в поселке  забивали домашний скот.   Чаще, под нож попадали несчастные хрюшки.  Душераздирающий визг   свиней, проникал через глухо запечатанные на зиму окна, врезаясь в мозг.
   Кто-то вздыхал, жалея несчастных животных. Но таких было немного. Многолетняя жизнь в селе, с ее веками заведенными порядками и устоями, закалила крестьян.
Они жили по закону «Жалей людей, а скотинку Бог послал для людского прокорма».
Кузьма Лозовой, тоже решил пустить под нож своего годовалого боровка. Праздник Великого Октября, советские люди привыкли отмечать   на широкую ногу.
И когда боровок, истошно вопя, пытался увернуться от   ножа хозяина, за воротами дома Лозового, раздался не менее пронзительный  женский крик, едва ли не  перекрывший визг Васьки боровка.
Чертыхаясь вслед  сбежавшему за угол сарая боровку, Кузьма   вышел за калитку, чтобы узнать, кто там и почему с воплями ломится в их ограду.
Каково же было его  удивление , когда в распахнутую им калитку, оттолкнув в сторону хозяина, ворвалась старая Кокориха.
Отчаянно размахивая руками и выкрикивая что-то не членораздельное, старуха, вовсе не по- стариковски, взлетела на крыльцо и скрылась в доме.
 По случаю предпраздничного, выходного дня,  Матрена с дочерью белили и прибирали в доме.
 Плюнув в сердцах и предоставив «бабам разбираться самим», Кузьма вновь принялся за прерванное , неприятное занятие.
Василиса  собирала в кучу самотканые половички, когда в их дом ворвалась  Кокорина.
Весь ее растрепанный вид, глаза, мечущие искры, бессвязные угрозы, вылетающие из синюшных губ, говорили о том, что старуха в не себя.
«Что с вами?- испуганно воскликнула Василиса, -  случилось чего?»
Видимо, силы покинули старую женщину и она  свалилась у порога, закатив глаза. Василиса растерялась и испугалась одновременно. Подбежавшая Матрена, быстро плеснула водой в лицо Кокорихи из тяжелого, чугунного ковша.
-«Помоги» , - приказала она дочери, подхватывая Кокориху за плечи.
 Вдвоем женщины уложили обмершую бабку на  широкую лавку у печи.
 Матрена похлопала ладонью по  желтым щекам Кокорихи и та открыла мутные, бесцветные глаза.
-«Коленька», - прошептала она и по щекам ее покатились такие же, мутные слезы.
-«Что случилось, Дарья  Федотовна?,- холодея от страшных предположений,  спросила Василиса. Голос ее  заметно дрожал. 
«Из петли внучка  вынула.  В район в больницу увезли. А помрет если?»
 Василиса облегченно выдохнула –«Жив, значит? Ну, слава Богу». А про себя, с закипающей злостью подумала «Слабак, а  не мужик. Если каждый из-за дурости вешаться начнет, то мужиков совсем не останется».
Но вслух, девушка  усиленно принялась успокаивать старуху.
 Кокориха со стоном поднялась с лавки.  –«Выдь,  Мотря к мужику. Порося помоги поймать, мне с девкой твоей, разговор  надобно повести без ушей твоих».
Матрена ,  попробовала было возмутиться тем, что ее гонят из собственного дома. Но Василиса, ободряюще взглянув на мать, попросила ту выйти.- «Пусть выскажется бабка. Не  переживай за меня» - шепнула тихо, выпроваживая мать во двор, где смолк наконец пронзительный визг  бедного Васьки, простившегося со своей поросячьей жизнью.
Прихватив тазик под «свеженину», Матрена вышла во двор. На сердце её, было неуютно. Мать была полностью на стороне дочери.  Женщина, прожившая   не малую жизнь, твердо верила в любовь и  никогда бы не пожелала своим детям  жить в браке без любви.

Сослуживец ее Кузьмы, проживавший в Ивняках, тот, что   выболтал односельчанам  об их семейной тайне, к счастью, знал далеко не все.
 Кузьма, в положенное время , служил в городке, неподалеку от  села, где прошло детство Матрены. Она  в то время,  работала поварихой на полевом стане.
 Солдаты из взвода сержанта Лозового,  вместе с  местными колхозниками,   прибирали в стога высохшее сено. Красивая, высокая девушка с темной косой, не раз ловила на себе восторженные взгляды  не высокого  сержанта из Сибири. 
Не смотря на то, что  он не особо вышел ростом,  Матрена млела от его внимания. Только он, из всего взвода солдат, смотрел на нее  как на богиню, с нежностью и  восхищением. Остальные парни, во время обеда, норовили  ущипнуть или   погладить  ее сзади, отпуская при этом  двусмысленные  шутки.
Матрена готовила только для солдат.  Колхозники на обед уходили домой. Заступиться за девушку было некому. Строгая и сильная девушка, щедро  отвешивала зарвавшимся «служивым», чем приходилось и по чем приходилось.   Но, если рядом был Кузьма, никто из подчиненных, не смел даже глаз поднять, на местную красавицу.
Однажды, когда защитник ее девичьей части, уехал в  часть за солдатским провиантом,  Матрена, защищаясь от слишком назойливого ухажера, рассекла ему бровь  тяжелым половником.
 Его товарищу,  попытавшемуся  приподнять на ней юбку, девушка плеснула в лицо кипятком, едва не   ослепив наглеца.
К счастью, за Матрену заступились несколько порядочных  солдат, и девушка спокойно  доработала    свой трудовой день.
Негодяи, получившие от Матрены по заслугам, подкараулили ее вечером, когда она возвращалась в свое село. Идти было недалеко. И Матрена, не спеша шагала по  тропинке, вьющейся среди выкошенного поля.  То тут, то там стояли  копны  сухого сена.
Насильники спрятались за копной, что ближе других, стояла к тропе.  Их было трое. Непонятно, на что рассчитывали озверевшие подонки. Возможно на то, что девушка , побоится огласки и промолчит.  Матрена яростно сопротивлялась, пока один из негодяев, не ударил ее кулаком в висок.
 Девушка потеряла сознание. Здесь ее и нашел на следующий день, вернувшийся из части сержант Лозовой.
  Удивившись тому, что  кухарки нет на рабочем месте, он обратил внимание на подозрительное  похохатывание и перешептывание  среди  кучки солдат.
Влюбленное сердце  Кузьмы, подсказало неладное.  И он бросился в деревню, что была в паре километрах от их стана.  Проходя мимо копны сена, услышал слабый стон. Сердце парня оборвалось. Сбылись самые страшные его догадки.
Матрена лежала  в пыльном сене в изорванном платье, вся покрытая  ссадинами и царапинами.  Взвыв, как раненный зверь, Кузьма упал на колени рядом с любимой.
«Мотрюшка, милая, Мотрюшка…»- шептал он  вытирая ладонью  слезы лившиеся из глаз девушки. А потом вскочив на ноги, страшно закричал потрясая крепкими кулаками-« Кто?... Убью!!!»
Подхватив   девушку на руки, Кузьма бегом кинулся в село, где был медицинский пункт. Но Матрена, немного придя в себя, с рыданием  простонала-
 «Не позорь, не надо.  Отпусти, Кузьма.   Кто узнает, сразу в  речку нашу. В омут  головой от позора. Пусти меня.  Уеду подальше от стыда. Молода я, жить хочу. Хоть и вырвали мою душу напрочь».
Поддавшись уговорам девушки, Кузьма привел ее домой. Девушка жила вдвоем со старенькой бабушкой.   Передав ее  в заботливые руки старушки, Кузьма   как ураган, ворвался  в поле, где работали солдаты.
   Быстро оглядев  подчиненных,   безошибочно вычислил насильников.
Вырвав вилы у одного из  ребят, с диким воплем, кинулся на ошпаренного кипятком, здоровенного детину. И тот, не смотря на то, что на две головы превышал своего командира,  бросился бежать, трусливо втянув в плечи голову. Тот, что был со шрамом над бровью, тоже побежал в сторону.
Третий насильник,   завалился набок, теряя сознание. Он был, единственным из троих, кто после содеянного,  не спал ночь, мучаясь совестью.  Недомерок служил у   ошпаренного детины личной шестеркой. И подчинялся тому от собственной трусости.
 Несколько служивых, с трудом отняли вилы у Кузьмы.  Но он догнал детину и без вил отделал так, что у  насильника навсегда отпала охота  к женщинам. Избив негодяя, Кузьма с такой силой, пнул   солдатским сапогом  между ног подлеца,  что тот,  дико заорав, на мгновение лишился чувств от адской боли.
«Моей голубоньке больнее было, мразь, прошептал Кузьма , глядя на корчившегося у его ног, солдата.
Не меньше досталось и другим   «подельникам». 
 Происшествие удалось скрыть от  главного командования подразделения, где служил Кузьма.
Солидарные с ним подчиненные,  молчали.  Молчали и покалеченные насильники,  опасаясь трибунала.
Матрена больше не появлялась   на поле.
Ложный «позор» удержал девушку от заявления в милицию.  Даже в наше время, далеко не каждая девушка, пережившая насилие, отважится вынести это на   всеобщее обсуждение. А что уж говорить о временах минувших, когда женщина была, зачастую бесправна во многом.
 Вместо нее  кухарить стала  пожилая колхозница. А девушка  сидела в доме, не открывая никому дверь.  Кузьма несколько раз приходил к ее ограде, надеясь увидеть Матрену. Но вместо нее выходила бабка и  прошамкав-« Болеет Мотря»,  уходила в дом.
Перед отъездом в часть, Кузьма    сумел передать через бабку записку, в которой просил Матрену выйти хоть на минутку. И она вышла, закутанная в темную шаль до самых глаз.
-«Что ты ходишь  все? Что тебе надо? Уезжай ты ради Христа. Не мучай меня. Я навек порченная» - простонала девушка, глядя на Кузьму сухими, горящими глазами.
«Это они порченные», - угрюмо откликнулся Кузьма.  От жалости и нежности к несчастной девушке, сердце сдавило так, что дышать стало трудно.
- «Зря я сразу не прибралась. Лучше бы они меня удавили» - Матрена отвернулась от    сержанта.  -Прощай, Кузьма. Спасибо тебе.  Моя беда, это только моя беда. А ты не казни себя, что не смог заступиться.  Спасибо, что смолчал. Но все равно, на селе уж болтают  чего зря. Людям рты не заткнешь».
-«Мне в часть надо, Мотрюшка. Служба через полгода кончается. Жди меня, любимая моя.  Выкинь из головы всю память об этих недоносках. Они свое получили и еще получат. Знай и помни, что ты ни в чем не виновата. Я люблю тебя. Ты самая чистая и светлая. А порченые- это те, кто посмел притронуться к тебе».
С громким плачем, Матрена кинулась в дом. А Кузьма, несолидно глотая слезы, отправился дослуживать свой срок.
 Спустя полгода, Кузьма при полном параде, примчался в знакомый поселок.   Стояла   мягкая, вьюжная зима, обычная для этих широт. В поселок солдат приехал на попутной подводе, запряженной двумя  сильными жеребчиками.
Возница,  пожилой мужик в меховой телогрейке, на вопрос о том, как поживает  девушка Матрена, только хмыкнул неопределенно и ничего не ответил. Сердце Кузьмы заныло в предчувствии чего-то не доброго.
Он  влетел в дом Матрены,   с нетерпением влюбленного соловья, надолго разлученного со своей розой. 
И сразу же увидел девушку, сидящую на лавке с вязанием в руках.
 «Мотюшка, - выдохнул   парень, шагнув к побледневшей Матрене.
 Матрена, вскочив с лавки, прижала руки к округлившемуся животу. Взгляд Кузьмы  скользнул по ее фигуре и он понял все…
«Беременна? От сволочи насильника»  -  Холодок отчуждения, лишь на долю секунды, коснулся его сердца.
 Усилием воли прогоняя  от себя все сомнения , спросил.-«Оставила? Ну и правильно. Дитя –то, тут при чем? Мой это ребенок. Так всем и сообщи. Собирайся, голубка, в Сибирь поедем. И бабку твою возьмем».
Охнув, Матрена сползла к его ногам,  теряя силы от пережитого волнения.
 Испугавшись  за девушку, Кузьма подхватил ее на руки-« Что ты, Мотрюшка. Все хорошо, родная. Перед Богом, моя ты. И дитё мое».
 Из сбивчивых слов  Матрены, то и дело прерываемых плачем, Кузьма узнал, что бабка ее умерла  месяц назад. А ей, озлобленные, бывшие «женихи»,  разукрасили ворота дегтем.
Он привез  свою  Мотрю в далекий, сибирский колхоз.   И здесь  они,  душа в душу, прожили  вместе, уже сорок лет.
Катерину, рожденную от кого-то из насильников, Кузьма ничем не выделял из своих  детей. Девочка, выросшая в любви и заботе, не подозревала о том, что не родная  любимому «папке». И никто из односельчан  , естественно, об этом тоже не знал.
 Воспоминания,   нахлынувшие на Матрену, с болью и неувядающей нежностью к мужу, отозвались в ее душе. И она снова подумала о том, что лучше всю жизнь   жить вековухой, чем пойти за не любимого.
«Ничего, Василисушка, доченька моя, не старуха ты еще. Будет и на твоей улице праздник».
                Уважаемые читатели, обращаюсь ко всем, кто в дальнейшем пожелает читать мои повести и рассказы. На  айте "одноклассники", имеется   личная группа "АВТОРСКАЯ ГРУППА ВАЛЕНТИНЫ САРАЕВОЙ"  Для вступления в нее необходимо внести небольшую сумму 50 руб.  Я немолода и мне все труднее  дается сидение за компом. Каждый труд, в наше время, требует вознаграждения  А для любителей моего творчества, оно всего-то 50 за вступление в группу и 30 р , ежемесячный платеж    Кому не нравится такое предложение,  вам решать.Но, продолжение новой повести, вы можете прочесть только в группе. Почему-то, не могу скинуть ссылку. Видно так задумано администрацией  данного сайта ПРОЗА РУ.   С уважением , автор Валентина Сараева
https://ok.ru/poeziyaipr