Победа над собой

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".


Четыре часа ночи. Все спят. Тикает будильник, скоро вставать. Ещё минуту, ещё… всё, иду.
Вот так каждый раз, изо дня в день: годы тянутся в одну нескончаемую линию и вот – финал. Он есть у всех, у меня – такой. Начну издалека. Сегодня вечером мы отдыхаем: чистим обувь, гладим рубахи, постельное бельё – не сегодня, остальное приводим в порядок на целую неделю, будет некогда. Проходит вечер, ужин, как всегда, чай с мятой… Утро привычное, рабочее…
Как я умер, не запомнил, будто не жил ещё. Вот ворота, врата сказали бы, открыты для меня.
  - Спрашивать не буду, ты же не жил ещё? – провидец выразился моими словами.
Мне не хотелось отвечать, я заскрипел зубами и зубы стали поворачиваться во рту. Я не знал, что делать. Боли не было, лишь скрежет моих зубов.
  - Как хочешь. Ты мне интересен был год назад, а сейчас нет.
Я стал вспоминать, что было со мной годом раньше. Вспомнил: да, прогулку, в которой мне чуть не отрезало ногу. «Старший вожатый», так она называла себя мне, объяснила, что я вёл себя неосторожно и если бы ни она… Я поверил на слово, но всё же – это она заснула, когда я шёл через пути. Я не плакал от боли, хоть от удара болела рука, а нога всё ещё была под колесом, я её не чувствовал. Ещё немного и лезвие колеса отрезало бы мне конечность, так я чудом спасся. И ещё немного боли, когда резали руку, сшивали нерв: удар пришёлся по плечу: «Целое всё, - сказали, - скоро заживёт». Но рука отказывалась двигаться, операция помогла, а так… С ногой было меньше проблем: ходил на массаж – обошлось.
Опять на работе. Встречают, радуются за меня, я доволен – помнят, не забыли. Скоро втянулся, перестал замечать боль в руке – теперь всё хорошо.
Да, было неприятно, инцидент исчерпал себя – я забыл о нём, только родственники вспоминали, как боялись за меня. И теперь мой провидец говорит, что я был интересен тогда. О чём я думал, когда боялся умереть? Пытаюсь вспомнить.
  - Что ж, не держу, иди, - он отпускал меня.
Я обижаться не люблю и друзья у меня есть, были… а тут обидно стало: я не интересен. Балагур, весельчак – таким знали меня друзья и дорогие родственники… неинтересен ему.
Я уходил и кроме обиды за себя не испытывал ничего. Жизнь прошла как один день. Всё. Теперь иду в неизвестность. Ухожу.
  - Да! Вспомнил! – закричал я. - Меня ты разбудил, я понял это, когда, чуть не раздавленный трамваем, лежал под колесом. Старшая вожатая склонилась надо мной, а я подумал – это она заснула. Вожатая сказала, чтоб я относился внимательней к своей жизни, жалела меня и была рада, что я жив оказался чудом. Это был мой сон, не её!
Я говорил взахлёб, пытаясь донести свою мысль.
  - Это я спал, - повторял я, мой покровитель только усмехался.
  - Теперь иди, - сказал он другим голосом, - ты ещё спишь, но иди, ещё позову.
Скоро горе за горем: скончались мать и сестра. Сестру не увижу никогда, мне так и сказали: «Она сюда не придёт». Тогда я не знал, что это значит. Мать горевала долго: сына потерять, немолодого уже, но раньше, чем она не должен умирать. Вот она, моя мать, сидит усталая, смотрит на меня глазами полными слёз, будто радуется, нет – грустит.
  - Не надо, мама. Я здесь, с тобой, скоро будем вместе.
Она качала головой.
  - Не надо, сынок, не будем: моя радость кратковременна, мне пора уходить.
  - Мы встретимся, я знаю. Иди, я сам найду.
  - Приходи, - мать сказала тихим голосом.
  - Здесь все приходят, - хотел успокоить её, она качала головой.
Я не понимал: мама знать не может, какую кару ей предложат за грехи. Мы все понимаем это: виноват – ответь. Мама всю жизнь проработала, растила сыновей, дочь. Когда отец умер, она сказала: «Теперь сами будем думать о себе», - и трудилась ещё больше. Внуки пошли, мы болели, старели – наша мама была всегда с нами рядом, чем помочь.
Позже, узнав всё о ней, я проплакал всю ночь, просил прощенья. Она мой ангел. Не сумел простить ложь: она скрывала от меня и братьев причину разрыва с отцом. Моей сестре он был чужой, у матери был другой мужчина, отец знал, не прощал ей измен. Мы были детьми – не понимали этих ссор. Сестру он не любил, наказывал, мы не понимали за что? Вот такая непростая жизнь у нашей мамы. Когда отец умер, не плакала только она – сестра: «Больше не будет бить», - сказала. Мы не осуждали её за это. Мать продолжала заботиться о нас, а сестру отдала в детский дом, там приняли: нас много, не справлялась. С сестрой мы дружим, а матери не говорим: носим ей гостинцы. Она улыбается, рассказывает, как девочки вначале насмехались над ней, потом перестали. У сестры был дом, ей завидовали. Прошло много лет, а помню как сейчас. Я пошёл на работу, забрал сестрёнку к себе, она ещё в школу ходила, а я работал, приносил пряники, которых она не видела совсем, в своём детдоме. Мать сердилась сначала, потом простила меня: ведь деньги я не стал ей отдавать – содержал сестру. А теперь она умерла, моя сестрёнка. Что с ней стало? Не захотела меня видеть? Нет, другое… Оставила после себя наследство – двойняшек, девочек близнецов: весёлые, кудрявые, все в маму. После смерти она не захотела никуда идти, осталась, где жила. «Не хотела без дома остаться, – подумал я тогда, - или дочери держали, боялась их оставить?» Бывают не приходят так: заботы не дают. Свободный выбор.
А что со мной? Я состарился, посветлел головой, семьи не нажил. Разводился – сходился, влюблялся – разочаровывался, друзья смеялись, завидовали: «Седой как лунь, а без забот». Деньги зачислял на счёт дочерям, были девочки у жены, не мои, от старого брака, а дочки весёлые: обнимут за шею, а я кручу, чтоб весело им было. Нет её, жены, и дочерей увела, скучно без них. У братьев веселее – семьи, а мне за чужими ходить так всю свою жизнь и пришлось.
Напоследок одно скажу: как ни весело здесь, там для души теплее мне было. Здесь одно мне понравилось: люди добры ко мне. Обращаюсь – отвечают, будто всю жизнь меня знают, а так…