Жизнь без границ

«ЖИЗНЬ БЕЗ ГРАНИЦ»

     Вид из иллюминатора самолета на ночной Париж. Море огней, на этом фоне выделяется светящийся контур Эйфелевой башни. На память приходит Антуан де Сент-Экзюпери с его «Ночным полетом» и уже из «Маленького принца»: «Мы в ответе за тех, кого приручили». У нас - другое: «Мы должны, хотя бы, знать о тех, кто живет рядом с нами». За кадром звучит фортепианная музыка.
     Титры фильма: «Жизнь без границ». Самолет на посадочной полосе медленно приближается к аэровокзалу.
     Юный ангелоподобный пианист на сцене играет и поет на французском языке. Зал внемлет. Титры первого героя: Олег Аккуратов, джазовый пианист, Ростов на Дону. Выставка картин в фойе кинотеатра. На инвалидной коляске появляется второй герой фильма: Олег Попов,журналист, художник, Моздок, республика Северная Осетия-Алания. Далее – следующий герой Виктор Муль, огромный мужик в орденах, директор сельской школы, поэт, станица Курская, Ставропольский край. В пустом зале идет подготовка выставки последнего героя, Раисы Кожевниковой, городок Нефшатель ан Бре, Франция. Она оживленно беседует, руки порхают как крылья бабочки.
     Залы Лувра, сектор Денон, камера движется среди посетителей и мы оказываемся в сокровенном зале. Через плечи толпящихся у картины за пуленепробиваемым стеклом видим «Монну Лизу». Ее лицо сменяется другим, удивительно похожим лицом другой женщины, Ирины, жены Олега Попова. Неясная улыбка, покой, умиротворение и обреченность.
     Олег Попов, очевидно в который раз, вспоминает:
     - Месяц я лежал, не мог голову повернуть, в корсете. Трещина была на потолке. Лежал, смотрел – смотрел. День. Два. Неделю. С ума можно сойти. Начинаешь думать; «Для чего ты живешь?» И приходит мысль: «Наверное, все, надо заканчивать». У меня переломаны четвертый и пятый позвонки, которые отвечают за движения конечностей, пальцев. Я серьезно думал о самоубийстве. Жену просил, она не даст соврать. Но у меня крепкий тыл. Мне повезло, у меня прекрасная жена, мама, дети. Они дружно встали стеной за меня.
- 2 -
     Так три года у меня прошло, даже четыре. Надо же что-то делать. Тут информация прошла, по радио или по телевидению, о людях с ограниченными возможностями, которые занимаются живописью. Я вспомнил, что когда-то занимался, рисовал. Жена попробовала кисточку вставить, не получается, выпадает. Тогда мы придумали такую рукавицу, один палец только торчит, им я и намазываю краску. Есть такое течение в живописи, его придумали французы в начале прошлого века. Но они искали новый способ самовыражения, а я мог рисовать только одним пальцем
      Сад Тюильри. Теплая парижская зима. Зеленые газоны и подстриженные кусты, среди них обнаженные тела скульптур. Длинная и высокая, продуваемая галерея Лувра. Крупно лицо Тьерри. Он в огромном малиновом  шарфе. Титры: Тьерри Тессье, профессор Парижского института искусств, эксперт французской живописи. Говорит:
     - После Ренуара неоимпрессионисты, особенно Сера, создали «пуантилизм», то есть, располагая точки разного цвета на холсте художник создает пейзаж, портрет. С этой точки зрения использование импрессионизма и, особенно, пуантилизма позволяет выразить свою силу, свой характер. И это интересно. Мы можем видеть связь Ренуара, страдавшего ревматизмом, и Попова,  который одним пальцем на холст наносит изображение.
     Что меня лично трогает, это что жестокость жизни, ограничение возможностей дают мощь кисти и работам Попова. Мы видим, что живопись своей силой передает энергию его жизни, преодоление, продвижение вперед. Вот что делает работы Попова замечательными.
     Ангелоподобный юноша играет и поет на французском языке о любви. Вокруг него огромный концертный зал, наполненный слушателями, за ним на сцене большой академический хор. Мы еще не знаем, что юноша слеп.
     Моздок, комната Олега Попова. Специальная кровать с гимнастическими приспособлениями. Жена готовит Олега к необходимым упражнениям, вешает грузы, пеленает, обнимает обездвиженного мужа. Метаморфозы любви. В кадре появляется картина Попова: берег моря, молодой моряк в тельняшке  откинулся на песке, его крепко целует  девушка.
- 3 -
    Попов продолжает:
     - В 2007 году у меня первая картина в таком стиле родилась. А в 2008 состоялась моя первая маленькая выставка. Сейчас у меня 14 персональных выставок.
     Попов рисует, расчерчивая холст пальцем. Мама, маленькая и преданная, показывает на картину, висящую на стене:
     -  «Дай, господи!» называется (руки протянуты к небу). Я бы назвала: «Прости нас, господи!»).
    Протоиерей Артемий, благочинный церквей Моздокского округа, грустный красавец с пышной шевелюрой и густой бородой говорит;
     - Прежде всего, он находит силы, находит утешение, возможность бороться с теми обстоятельствами жизни, которые у него складываются. Это очень важно, потому что «без бога не может творить ничесоже», как написано в священном писании.
     Маленькая мама подхватывает тему:
     - Он, прежде всего, помолится, потом берется за краски. Я спрашиваю: «А что дольше будет?».  Он говорит: «Я сам не знаю, моей рукой как будто кто-то водит».
     Пламя свечи. Люди стоят у картин на выставке. Яркие краски и сюжеты. В них радость жизни и грусть по прошедшему. Руки женщины, которая делает запись в книге отзывов. Крупно – картина: смеющееся девичье лицо с развевающимися волосами. Движение ощущается в каждой черточке.
     Мама - о наболевшем:
     -  Цена холста - тысячу рублей, рамки – восемьсот, я не говорю уже о красках, полные коробки стоят. Мне хочется, чтобы нам помогли, найдется, может, спонсор. Нам нельзя останавливаться. Как бы тяжело не было сейчас материально, останавливаться нам нельзя, это – его жизнь.
      Олег Попов подводит итог, лейтмотив всего фильма в том, что все они нашли в себе силы быть счастливыми:
- 4 -
 - Я очень счастливый человек, у меня сейчас известность есть, выставки, я очень востребован как художник.
     - Ваши девочки - это ваша команда?
     - Это – мой штаб.
     Картины Попова. За кадром пение Олега Аккуратова. Мы перемещаемся на Монмартр в музей Дали. Надменное лицо мэтра с закрученными усами смотрит с автопортрета.  Панорама  сумрачного зала с точечной подсветкой экспонатов. Огромные красные женские губы - диван. Любительская съемка, ощущается нетвердая рука оператора.
    Тьерри в коридоре Лувра:
     - Я хочу передать привет мсье Попову. Я вижу силу и мощь в его работах и считаю, что было бы очень интересно организовать выставку в Париже. Может быть с помощью музея д Орсе, чтобы показать эволюцию неоимпрессионизма в России и насколько импрессионизм может быть важен для людей, которые испытали трудности жизни и знают, как преодолевать их. Еще раз. Я приветствую месье Попова.
     Вид из окна автомобиля. Зеленые поля Нормандии сменяются покрытыми инеем  распаханными полями Курского района. В низком тумане угадываются голые лесополосы. За кадром трепетный женский голос поет: «Ничего прекраснее нет родной Ставропольской земли». Седая благородного вида женщина поет. В небольшом зале станичной библиотеки собрались друзья.
     Сменяются фотографии. Потом, за столом сам герой Виктор Муль, огромный и основательный, преклонного возраста седой мужчина со звездой Героя на груди. За кадром звучат слова: «Я поменял вершины Пятигорья, на степь Курскую…» Планы говорящего героя перекрываются фотографиями.
     - В 1960 году институт закончил и мы решили с женой в глубинку куда-нибудь податься. (Читает покниге своих стихов)
     «Меня манили солнечные блики,
- 5 -
     С учительским дипломом в рюкзаке,
     В село я ехал с миссией великой,
     И вовсе не калекой, не каликой,
     С имуществом своим в грузовике».
     Вот приблизительно моя идея. Поле, лес, река, какие водохранилища. Как хорошо здесь дышится!
     Далее главное, рассказ о несчастье. Голос не дрогнул, не изменился, Виктор Муль только переносьем уперся в кулак, вспоминая:
     - В третьем классе, это было 23 ноября, я ребятам бросил портфель, говорю: «Встретимся на вокзале», а вокзал был в 200-х метрах. Вот, и прыгнул на подножку трамвая. Было скользко, лед уже был в это время. И я поехал-поехал ногами и под трамвай. После этого мне отрезали ноги.
     Отец погиб в 45 году, в госпитале умер, не давал ноги отрезать (фото отца с сыном, надпись «Новый год с отцом»), его посекло минными осколками, говорит, куда я, куда я, жене 30 лет, а я приеду к ней безногий (усмехается). И не дал. А потом уже гангрена была, уже было поздно. В Латвии, похоронен он там. И мать осталась одна, сирота. Может, если бы отец был жив, он бы приструнил мое баловство…
     - Что Вами двигало?
     - Сначала двигало то, (с юмором говорит) что на пятой точке неудобно по двору ползать. Надо было, чтобы ноги были. А когда принесли мне протезы, я хотел вскочить и бежать. А, оказывается, это наука.  Два месяца я ее осваивал. Дед мне сделал жерди длинные, я за эти жерди держался и ходил по двору. Особенно, когда почитал книгу о Маресьеве, как начал ходить по двору. Сначала с костылями ходил, потом бросил костыли. И так приспособился. Приучил себя к жизни.
     Дамы за столом внимательно слушают рассказ героя. Многие из них его бывшие ученицы.
    - Мама каждый день, каждый день беспокоилась о моем образовании. Приносила мне книги. И первая книга, которую я помню, это Гоголь был. Я
- 6 -
читал его и волосы дыбом поднимались и от Вия этого. Потом «Вечера на хуторе близь Диканьки», это все так весело, интересно было. И Маршак. Маршак мне так понравился и сами полились стихи.
     Рассказ бывшего ученика, пожилого уже дядьки Михаила Соловьева, возбужденно вспоминающего:
     - Пацаны табуном за ним ходили. Такой момент вспоминается. Гагарина, когда запустили в космос (рассказчик гэкает по-ставропольски), он выстроил всю школу, помнишь (обращается за поддержкой к другому бывшему ученику), зачитал стихи и распустил всех. То ли его стихи или еще что, но он толкнул меня к поэзии.
     - Миша, разреши, я похохмлю.,- просит тот второй, его еще не видно, идут фото Муля, и тут появляется чтец, Михаил Шелухин, смешного образа мужчина с зачесанными на лысину волосами. Он читает стихи на злобу дня:
       - Он триумфатор, он на Украине,
       А в Севастополе - Американский флот,
       Российского там не было в помине.
       С пристрастьем Порошенко руку жал,
       И все твердил: «Нам доллар дюже треба»,
       А Яценюк, он подарил кинжал
       И уверял: «Война нам краще хлеба».
       Обама словно альбатрос парил.
       «Я  - хитрый лис, поверили обману,
       В руках моих так много сил,
       Я всех куплю и все мне по карману.
       Евросоюз лежит у моих ног,
       А где Россия? Ее просто нету.
       Я все предвидел, я почти что бог,
- 7 -
       Китай и Индию сомну, как сигарету.
       И спал бы безмятежно наш Обама,
       Во сне - такой успешный и упрямый,
       Но на перо попал поэту Мулю,
      Проснулся и узрел под носом дулю».
     Фотографии молодого Муля в окружении девушек.
     - В институте я учился, всеобщий любимец был. Во-первых, красивый, девчата засматривались, одна-другая. А мне, честно говоря, ну нравились мне красивые.         
     - Они знали, что у вас ног нет.
     - А кто не знал. У меня же одна нога выше колена, а другая ниже. Так что, все равно видно. Хотя я и в волейбол играл. И на мотоцикле ездил без коляски. И на охоту мы с моими учениками ездили километров за восемнадцать. Вот такой живучий был я.
      Архивное видео: дети смотрят через застекленную дверь, Муль идет по классу среди парт.
     - Утром проснусь, думаю: «Когда мне эта школа перестанет сниться?» То я провожу совещание какое-то, то я с ребятами на экскурсию еду, и еду, и еду. А иногда не спишь и стихи пишешь. Про все и про любовь. Вы думаете, я старик, мне 78 лет всего лишь. У меня род такой, мы созреваем очень долго. Дедушка жил 97 лет, мама – 94. Вот Владимир Владимирович – молодец (речь идет о губернаторе Ставропольского края В.В.Владимирове), он мне так понравился, правда. Это просто изумительный человек. Он приехал сюда вручить мне медаль, звездочку мою любимую. Я не мог встать, он наклонился, обнял меня, ну, как отца.
        Все участники встречи собираются вокруг героя и поют песню «Я люблю тебя, жизнь». Классика жанра. Кульминация, придуманная коллективом друзей.
    
- 8 -
     Париж. Ночной вид Елисейских полей, вереницы машин. За кадром звучит французская музыка. На бульваре старый шарманщик в картузе машет нам рукой. В зеркальных витринах магазина – танцуют марионетки. Уютная площадь Вандом с двумя в гирляндах ламп елями в центре. Огни европейской столицы.
     Нефшатель-ан-Бре, юноша вешает картины, готовит экспозицию. Следующая героиня фильма в пустом еще зале энергично разговаривает руками с журналисткой. Общий план выставки. Говорит внучка Катя, выпускница Пятигорского Лингвистического Университета:
      - Получается, мы видимся, ну, раз в три года. Как общаемся? Что-то я подзабыла, но есть еще и буквы, если я не знаю жеста, я по буквам им говорю.
      Общение происходит в маленькой квартирке на третьем этаже на главной улице городка. Робкий вид из окна.
     - Целеустремленность, уверенность, нет сомнений каких-то. Вот она знает, она уверена. Она идет, она не боится, она не стесняется, потому, что не может говорить, говорит, как может. Комплекса инвалида у нее нет.
     Крупно: лицо Жака, мужа Раисы Кожевниковой, глухонемой из России. Бедовый французский хлопец. Далеко за шестьдесят, тоже глухонемой. Картины героини, если можно так назвать ее сувенирную продукцию. Разворачивается одеяло. Это часть технологического процесса. За кадром голос журналиста Татьяны Дружининой:
     - Таким людям даже в поликлинику  хода нет. «Иди и без переводчика не приходи». (Татьяна кадре, говорит о своем, о наболевшем. У нее отец и мать - глухонемые). Я свидетель всему этому. Больница, суд, полиция, любой орган, куда надо пойти, везде нужен переводчик. Знаю, что здесь язык жестов обязателен для изучения. Ты должен знать базовые вещи, как спросить: «Что у тебя болит?» (показывает), «здравствуйте», «до свидания». В основном, это – люди очень обиженные, их ершистость оправданна нашим к ним плохим отношением. Я понимаю это, они перестают вступать в контакт, потому что нет ответа. Может сейчас что-то изменится. Это - закрытый мир. (В кадре:  на подоконнике стоят четыре горшка с ростками денежного
- 9 -
дерева. За окном видны черепичные крыши домов на противоположной стороне улицы). Когда они еще молоды, им не кажется, что все так трагично. Кто-то их облаял, они не услышали, не обратили внимания. Но к тридцати годам – это огромная печаль. Мой отец хотел покончить жизнь самоубийством, хотя я уже была, он не понимал, зачем он здесь, что, вообще, ему делать. Он просто это пережил, нашел хорошую работу и в работе себя нашел.
      В квартирке суета, готовится угощение для гостей из России. Канапе с красной и черной икрой по-русски. Правда, икра искусственная по-европейски. Жак хлопает Раису по спине и пониже, Она, улыбаясь, отталкивает его. Видно, что здесь - нежные отношения. Накрывается стол, вместо скатерти отрезается специальная бумага из рулона.
     Сидят за столом: Жак, Раиса, Татьяна. Интервью с глухонемыми. Жак немного говорит трубным голосом, себя не слыша. Татьяна переводит с пятого на десятое. Оказывается язык русских и французских глухонемых отличается. Но все понятно. Они радуются жизни. Порхающие руки, трубные вскрики, монолог перевода.
     - Почему русская?
     - Во Франции женщины ленивые, плохие хозяйки.
     Жак смеется, возбужден беседой.
     - А русские все делают, ведут хозяйство. Когда увидел Раю, решил, что это его женщина. Рая говорит, что в России она задумывалась, что инвалид, а здесь и мысли такой нет.
      Вступает Саша Переяшкин, аспирант ПГЛУ, друг внучки Кати, видно готовился к встрече с завидной французской бабушкой:
      - Когда с людьми хорошие отношения, то на жестах можно элементарные вещи спокойно понять.  Языкового барьера не создается. Они не люди с ограниченными возможностями, а люди, обладающие другим миром. Когда с ними общаешься, задумываешься, как они видят мир, пытаешься себя поставить на их место.
     Теперь об истоках художественного промысла.
- 10 -
      -  Ты в Пятигорске чем-то занималась? Вязала. Вязальщицей была. Жак ей посоветовал делать картины. Он делает рамки и все остальное, продюсер ее.
     На душещипательной французской музыке виден шпиль древнего собора. Бабушка с молодежью прогуливается по брусчатке нормандского городка. Панорама крыш с окрестного холма в легком тумане.  Заснеженные горы, вдруг, слоны, обнаженные матроны. Это уже картины Раисы.
     Вступает наш эксперт Тьерри:
     - Качество живописи? Был Бюффе, который говорил об искусствотерапии, убеждал, что здесь главное не живопись, а поступок. Это не вопрос эстетики, не вопрос красоты, главное в том, чтобы делать что-нибудь. Именно это - благо!
     Снова картины. Видна их сувенирная роскошь.
     Беседа с Раймондой Лежюэ, заместителем мэра городка. Она улыбается и обнимает Раису:
     -  Она очень веселая, всегда довольна всем. О, она уже настоящая француженка
     - Для меня удивительно, что человек-инвалид, да еще в чужой стране, живет и еще выставляется, - спрашивает Татьяна.
     - Бабушка влюблена, у нее муж, это ее молодит. Когда мы влюблены, у нас нет границ.
      Руан. Классическая каменная средневековая Европа. Живые фигуры на фоне барабанного соло.
     Счастливый херувим, улыбаясь сам себе, в концертном пиджаке легко импровизирует на рояле.
      Он же, скромный, узкоплечий, в простом свитерке. Титры: Олег Аккуратов пианист, джазовый импровизатор, певец, Ростов-на-Дону.
      - Я получил джазовое образование, учился в Москве, сейчас преподаю в Ростовском колледже искусств, веду джазовую импровизацию. Есть студенты, хорошие ребята. (Глаза задумчивы, взор их обращен внутрь себя,
- 11 -
они никак не могут найти опору во внешнем мире и порой закатываются вверх. Он раскачивается). Джазом я, конечно, не сразу стал заниматься, лет с 8-9-ти. Мне очень нравятся Оскар Питерсон, Чарли Паркер, Дизи Гиллеспи другие музыканты. (Рассказ прерывается музыкальными вставками).
       Адам Адари, джазмен, контрабасист - хулиган, доцент Ростовского колледжа искусств. Опекает юного коллегу.
       - Аккуратов – это единичный случай. Мы имеем дело с гениальными способностями человеческими, плюс, он невероятно трудолюбивый. Это –мирового класса звезда. Он об этом просто еще не знает.
      Щемящие душу кадры четырехлетнего Олега, который под руководством музыкального педагога, стоя дотягиваясь до клавиш, играет «Тбилисо». Далее руки взрослого Олега. Он играет и поет импровизацию на английском языке.
      Кадры поющей на огромной людной сцене Монсеррат Кабалье. Голос Олега Аккуратова:
     - С Монсеррат Кабалье я встречался, когда мне было 8-9 лет. Концерт был в Гостином Дворе в Москве. Честно говоря, я не общался с ней, мы принимали участие, пели в хоре. Ездили с фондом «Мир Искусства», есть такой фонд в Москве, директор фонда, такой, Владислав Тетерин. Мы ездили во всякие разные поездки в Италию, Англию. 
      Кадры ночной запруженной людьми площади в Ватикане. Олег среди детей участников хора.
      - Знаю английский, немецкий, французский. Любимый, конечно, самый любимый – русский.
      Импровизация на тему русского фольклора. Адам Адари продолжает:
     - Очень много цитат Олег использует. Использует скэт американский, который родился в афро-американской среде. Он на базе этого скэта переходит на русские мелодии, темы, на всевозможный фольклор. А фольклор – это непревзойденная и неотъемлемая часть культуры.
      Аккуратов импровизирует: «некому березку заломати».
- 12 -
 - Я же еще учусь в Ростовской государственной консерватории. Я учусь там академическому фортепьяно. Заканчиваю 5-й курс. Классика - это, конечно, святое, потому что без классики  ты не сможешь играть ничего.
     Сцена филармонического зала. За роялем во фраке играет Аккуратов.
     - С 15 лет я начал заниматься уже серьезно. Потом понял, что классикой нужно заниматься постоянно, и я начал заниматься по 7, по 8, по 9 часов. Дошло до того, что классикой я стал заниматься круглые сутки.
     Классическая музыка звучит в исполнении Олега: проворные пальцы, огромный зал который он не видит, но ощущает и слышит.
     Париж из окна экскурсионного автобуса «Рэд Бас». Вереницы машин, Сена, ныряющая под мост, колесо обозрения сада Тюильри. В арке Лувра гуляет ветер. Снова эксперт Тьерри:
     - Человеческие страдания и боль существуют вечно. Проблемы людей с ограниченными возможностями существовали всегда и они выходят на первый план, потому что этих людей надо интегрировать в общество. Будь то в Англии, будь то в Германии, будь то в России. И дело касается не только искусства.  Мы начинаем давать себе отчет в важности их работы, потому что у них отличающееся от нас видение, другая сила и именно это важно для меня. Эти люди должны иметь возможность вернуться в этот мир, чтобы обогатить нас.
     Париж вечен, как мир и искусство. Фильм заканчивается обязательной панорамой снизу вверх Эйфелевой башни, близкой и при свете дня.