Русская История Глава26 Наша Государственность и е

Русская История

Глава 26

Русская Монархическая Государственность и ее Истоки.

Великий Русский Мыслитель и Творец Георгий Свиридов высказал краеугольную мысль нашего природного Бытия от Создателя, в первую очередь, важную для Нас с Вами, Бытия русского: -

«Сложность мира – необычайна на взгляд, но не для философа (русского природного мыслителя В.М.). Несомненно, есть люди, которые видят его в простоте,  ибо он прост для великого человека, видящего его скрытый механизм – то чего не видим мы, остальные люди».

Подспудно, подобные процессы пророческого взгляда на жизнь, характерны и для всего русского народа в ощущении жизненной Великоруской Гармонии природного Духа, его «коллективного безсознательного», и конечно они характерны для Гения Мысли, Русского Аристократа, Алексея Степановича Хомякова.

Алексей Степанович Хомяков был человеком истинно русской натуры. Нет в мире такой сферы мысли и деятельности, которой практически не коснулся бы Гений Хомякова. Вот и в небольшой статье его молодости о зодчестве, в которой, по поводу описания Миланского собора, Хомяков задает себе вопрос о происхождении этого искусства? И приходит к естественному заключению, что первоначальным источником зодчества была психология природных религиозных воззрений (великая мысль великого человека В.М.). И что природные Начала его нужно искать не у подражательных римлян (имеется в виду греческая Эстетическая и Этическая основа Великой Мировой Римской Культуры), а у народов Востока, в Египте и в Индии. Это глубочайшее проникновение в дух психологии народов мира и основ типологии культуры, которую Мы с Вами далее назовем индо-европейской Пракультурой, было поразительно. Они, конечно же, не были поняты и не оценены современниками. Как они не оценены Нами, Русской Мыслью, до сих пор.

Хомяков вещал Вечное: -

«Русский дух создал самую Русскую землю в бесконечном её объеме; ибо это дело не плоти, а духа, Русский дух утвердил навсегда мирскую общину, лучшую форму общежительности в тесных пределах; Русский Дух понял Святость Семьи и поставил ее, как чистейшую и незыблемую Основу всего общественного Здания; Русский Дух выработал в народе все его нравственные силы, веру в святую истину, терпение несокрушимое и полное терпеливое смирение в деятельности …»

Хомяков в своем русском богословии преодолевает католическую (для Спасения, прорицания смысла Бытия,  необходимы дела) и протестантскую (для Спасения необходима вера) богословские крайности и тем самым указывает на недопустимость дихотомии, как таковой для православного вероучения. «Посему неразумны и те, которые говорят, что вера одна не спасает, но еще нужны дела, и те, которые говорят, что вера спасает кроме дел».

(Алексей Степанович указывает на двойственность, дихотомию Основ самого Христианства, как учения, указывая на его внутреннее противоречие; здесь пока сказано, как прозрачный намек на всеобщий для всех толков, навязанный космополитизм христианства, позволяющий делать подобные умозаключения; настолько дика была эта пророческая мысль для официальной Церкви, что она рушила все устои Церковной Иерархии и ее места в Великоруской Культуре и жизни  Империи В.М.)

«В законе обычном, русской (имперской-эстетической нравственной В.М.) Вере, необходимость подчиняться этим высшим началам, это - истинно-нравственное воспитание, это просвещение в широком смысле, это развитие не только нравственности, но и ума. И так, Русская Община столько же выше английской формы, которой бедствия она устраняет, сколько и французской, которая, избегая бобыльства (индивидуализма В.М.) физического, вводит взамен бобыльство духовное, и дает городам такой огромный и гибельный перевес над селом (великое прозрение-предупреждение всем нам от Хомякова В.М.).

 (социальный расовый Гений здесь напоминает о свободном природном расовом выборе, природных наклонностях народа, на который надо опираться власти до последнего, принимая в Русском Праве основные  законы регулирующие природную социальность народа, а это и есть смысл «исполнительной власти», и только по необходимости для защиты имперского русского народа ограничительные законы; и лишь только в мерах неотложной государственной нужды, как государственной безопасности имперской типологии В.М.)

Естественно, что подобное глубочайшее великоруское типологическое духовное пророчество осталось не осознано, как и не отмечено той российской либеральной общественной западнической мыслью. Догматика восхищения «классикой» христианской космополитческой культуры затмевала этот пророческий взгляд. Я, до сего дня, нигде в российской культурологии не встречал даже попыток  культурологического анализа прозрений Хомякова с точки зрения природных великоруских позиций. Да это и понятно, прозрения Высокой Эстетики Аристократического Имперского Духа, есть удел Русского Гения. А то современное Хомякову российское общественное мнение жило в плену материалистического могущества Государственности, всемогущества материалистических прикладных знаний и пагубной идеи «прогресса», так и принудительного государственного идеологического «всеобщего образованчества» русского народа. Тогда в общественном сознании уже доминировало господство гибельной идеи либеральной мысли, сводящейся в практическом итоге к ее «демократическо-республиканской» идеологизации. Приоритетом народной жизни толковалась гибельная космополитическая безнациональная интернационализация русского расового народа, путем примитивной идеологической либералистики «всеобщей просвещенческой образованщины».

Хомяков был чужд этому публичному забесовлению, как нравственно чужды ему были и славянофилы. Его пророческая статья, как итог мировоззренческой эволюции Хомякова «О старом и новом», изначально не предназначавшейся для печати была прочитана зимой 1838-1839 годов на одной из «сред» И.В. Киреевского в Москве. Именно в этой работе Хомяковым были обозначены ключевые темы изследования Русского Мiра и постановки задач Русского Воскресения: -

«Что лучше, старая или новая Россия? Много ли поступило чуждых стихий в её теперешнюю организацию?... (и главное В.М.) Много ли она утратила своих коренных (природных от Создателя В.М.) начал и таковы ли были эти начала, чтобы нам о них сожалеть и (какие продолжают быть актуальными, и какими методами надо действовать Русскому Мiру В.М.) чтобы надо было стараться их воскресить?»

Хозяин вышеупомянутых «сред» Иван Киреевский написал на нее развернутый ответ и дальнейшие дискуссии с этой публикой стали для Хомякова нонсенсом, хотя «среды» продолжались, как и отношения со славянофилами сохранились. У меня много частых собеседников идейных либералов, которые в подавляющем большинстве считают меня чуть ли не их полным единомышленником. Эти люди просто путают свободу моих взглядов, а подобная свобода была основой духа Алексея Степановича Хомякова, со свободным хаосом мнений самой либералистики. Они веруют в либеральную догматику безусловно. А я просто не считаю нужным, и главное  правильным, какое то либо безсмысленное, принудительное или свободное, миссионерство своих взглядов в дух подобной догматики этой слепо верующей в нее публики. Что то подобное испытывал к своим славянофильским собеседникам «сред» и сам Хомяков.

А все славянофилы Кириевские, Аксаковы, Самарин, Гиляров-Платонов и прочие были в разной степени русскими западниками, интеллигентами свободных профессий, предтечами «красных» и сегодняшних «демократических» профессоров, духовно, интернационально-космополитически, безплодных «образованческих» догматиков, кабинетчиков. Вот Аксаков в комиссии состояния крестьянской веры середины XIX века ужаснулся, не пагубой системы Церкви и Государственности того времени, посягавшей на свободный старообрядческий дух религиозности подавляющего большинства самодеятельного крестьянского русского народа. И не призвал власти Государства и церковную Иерархию к мерам по согласию государственности, церкви и природного русского духа, а ужаснулся тому, что подобная государственная система может рухнуть от косности старообрядческого духа русского крестьянина.

В разделе Русский Мiръ. Мы и Они, в его работе Русская расовая мысль. От Ломоносова до Хомякова я коротко анализировал взгляды славянофилов. Программным манифестом славянофилов и Аксакова был его сборник статей «Взгляд назад».

К.Н. Леонтьев, в то время государственный цензор, дал великорускую изчерпывающую характеристику сборнику Аксакова: -

Доклад цензора К.Н. Леонтьева на заседании цензурного комитета 24 июня 1881 года.
(О сборнике И.С. Аксакова «Взгляд назад»)

«Я приступлю прежде всего к краткому изложению содержания книги «Взгляд назад». …для краткости надо начать с конца, где яснее выражен общий вывод.
Самодержавный Царь и Земство – и больше ничего или почти ничего. Все посредствующее (т.е. вся или почти вся администрация) должно исчезнуть,  «атрофироваться», как выражается автор.  Уездное Земство должно стать «мiром» своей территории». Все это огромное войско правительственных агентов бюрократии (при успешной работе Земства на своей территории), мало по малу, начнет атрофироваться, пока Царь и Земля не станут лицом к лицу. Государству (говорится далее) останутся только те области управления, которые не могут быть дробными. Государственное хозяйство, внешняя оборона, сношение с чужими странами, государственное законодательство и т. д. В другом месте говорится о ненужности полиции. С усилением земства роль полиции все более и более падает и далее полиция превращается в простой орган Земства в чиновников данного населения, служащих ему, оберегающих его, наконец, всегда зависимых от него. Вся книга написана в этом духе и с целью доказать удивительную пользу уничтожения «сложной административной машины».

Таково новое сочинение г. Аксакова.

Изложивши его, я задаю вопрос: - «подходит ли оно или не подходит под смысл предписания Главного Управления по делам печати за № 3285?»  То есть имеет ли оно в виду «изменение» нашего государственного строя? Но далее предписание ограничивает свое запрещение следующими словами: - изменение нашего государственного строя, в смысле введения представительного правления.

Если понимать это предписание так, что запрещена только проповедь (пропаганда В.М.) конституционного переустройства в западном смысле, то сочинение «Взгляд назад» совершенно цензурное. На центральное учреждение, ограничивающее власть Монарха, в нем и намека нет.

Но с другой стороны, ….что может быть глубже такого переустройства всей русской жизни, при котором «атрофируется» постепенно вся или почти вся администрация, так или иначе приучившая в течении веков наш народ к повиновению и порядку.

 (которая может и должна перестраиваться вслед за реалиями жизни, а не радикально уничтожаться и реформироваться по советско милицейски или реформироваться «полицейски-демократически» или же по Аксакову «атрофироваться» В.М.)

Как же не счесть планом глубочайшего переустройства, такой план реформ. Какое изменение строя может быть серьезнее подобного обращения России в союз земских демократических республик, хотя и с Государем во главе; Государем - Самодержавным в принципе, но лишенным почти всех органов исполнительной власти».

Леонтьев пророк, провидец он видит полную пагубность Земства для России, как умаление и секулизацию имперской государственности, этой своеобразной предтечи грядущей сатанистской антирусской системы «страны социализма» и его дальнейшей трансформации в окончательную гибель русской государственности в ипостаси современной «демократии». Начало которым,  на Нашем с Вами современном этапе, было положено Великими Реформами Императора Александра II.

Рецензируя центральный печатный орган Земства, газету «День» (в каком то смысле ее социальные гармоники, нынешние прохановские «патриотическо-красноимперские», газеты вчерашняя «Сегодня» и нынешняя «Завтра», здесь их куцая системная «марксистская» мысль может завести только в губительный либеральный тупик В.М.) Леонтьев, цензор предупреждает власти, что вслед за центральной газетой обязательно, по неустанным требованиям столь лелеемых славянофилами «земцев», появится их «центральный орган», то есть то же «народное представительство» западного типа, и оно неминуемо начнет «демократическую» борьбу с властью «за права земств и земского народа».

Подобное развитие событий Леонтьев предвидел пророчески, оно, по мысли Леонтьева, гибельное даже не просто для Монархии, а прямо для Духа природной народной Эстетики Русской Культуры и низовой этической Жизни Русского Мiра. А уж далее, с потерей Царской власти, в Русском Мiре неминуемо наступит террористический Хаос «царства демократической черни», в ипостаси «социализма» или однояйцовой с ним по природе «демократической» олигархии, что Мы с Вами и имеем с 1917 года.

Леонтьев явственно видел полную несовместимость паразитической разрушительно-космополитической либералистики, с природно Сущностью созидательного Духа Русского Имперского Мiра. Русская религиозно-общественная мысль явственно сформулировала свой нравственный Канон во времена Преподобного Сергия Радонежского. Русский Народ заведомо добровольно, своим свободным природным Духом Русского Мiра, отдает все управленческие исполнительские полномочия Власти своему Монарху. Он отдает их на принципах природного великоруского положительного Права. А принципы Русского Права были сформулированного Стоглавом в Домострое Царя Ивана IVВасильевича Грозного, и на этом зиждется его идея Монархической Государственности. Русский Народ отдает Власть Монарху, как Удерживающему Основы Русского Мiра и как главе Семьи имперских народов, чтобы самому свободно творить в своем санитарном кордоне Имперского Русского Мiра.

Стоглав и его решения были изъяты их обращения еретиками «никонианами», вкупе с Царской Властью Алексея Михайловича до указа 1905 года «О веротерпимости», но тогда времени их осмыслить общественно великоруски не оставалось, вскоре грянул тотальный революционный террор  Русского Народа и началось зверское уничтожение всех проявлений Русской Типологической Культуры.

 В моей личной библиотеке есть том университетского учебника мировой и русской истории 1870 года, госиздательства С-Петербурга, времен откровенного либерала Императора Александра Второго, с обязательной тогда пометкой для учебников университетов - «допущено государственной цензурой». Когда я впервые познакомился с его содержанием, то не мог скрыть крайнего удивления и сущего ужаса от его республиканско-демократического интернационализма-космополитизма, великоруским имперским духом там и не пахло. Да это же было просто пособие «просвещенного антимонархического научного коммунизма», в «республиканском» духе, для гимназической и университетской молодежи.

Вот оттуда, из подобной просвещенной среды, и появились далее большие и малые радикалы сатанисты, вдохновители бесовского революционного террора – ее «революционеры» с иконой параноика «ильича». Вот откуда и пошла в общественном сознании кочевать из одного источника в другой ложь о России, «тюрьме народов», которую как попугаи до сих пор твердят догматики «марксисты-социалисты». Вот  где была суть и первооснова «всеобщей антимонархической республиканской» восторженности и всеобщего ликования «красных бантов» Февраля 1917 года, охватившее все общество будущих жертв революционного сатанизма, в том числе членов царской фамилии.   

Здесь необходимо некоторое культурологическое отступление и пояснение, которое и будет дано в следующей части.