гл. 6 Суд

- “За что?” - беззвучно застонала она.
- “Какая удобная комната, какая ты удобная”, - властно и похотливо донесся голос насильника. Затем он встал над ней во весь рост, не слишком понимая зачем, переполняемый адреналином и, глубоко дыша, развернулся и вышел из клетки. А затем, радостно-демонически смеясь во весь голос, разбежался что есть мочи, чтобы влететь головой в железные ворота, ведущие из подземелья на поверхность, и потерял сознание.
Как только это случилось, жест сложенных во тьме трех пальцев, указывающих на железную дверь, брезгливо сбросил в сторону маг в черном плаще. В темницу вбежал ничего не понимающий караульный:
- “Какого хрена вы все здесь делаете и как прошли мимо?”
Дняфоер сплюнул в сторону лежащего с разбитой головой насильника: - “Ну и говно же вы набираете в свои ряды. Я прошел, не прячась, через центральный вход, когда ты глядел на меня невидящими глазами. Но то - я. А вот как ты пропустил этот кусок дерьма?” - он повысил голос, но похоже только в восприятии караульного, - “Это залет, воин! Предлагаю тебе доложить об этом, доблестно тобой задержанном мародере, и не беспокоить меня пустой бравадой. В конечном итоге, ты должен быть мне благодарен. Я выполнил за тебя эту работу. Помни также, что я могу предположить, что ты был с ним в сговоре.”
- “Я не…” - запнулся караульный, - “на, читай” - от безвыходности и напряженности положения, сняв с головы шлем, начал он. Файр ухмыльнулся: - “Не нужно, я про то, что я скажу, если меня спросят, а не про то, что я слышу из твоей головы и сквозь шлем.”
- “Ну так тогда что”, - начал было караульный.
- “Откуда у него ключ от решетки?” - перебил его Файр.
Караульный торопливо подбежал к валяющемуся на полу и начал хлопать его по карманам. В одном из них что-то звякнуло, и караульный вытащил связку, но не ключей.
- “Отмычки, магистр, он воровской специализации. Вечно позорят честь остальных воинов. Беспринципные ублюдки. Я приношу извинения от лица воинского состава. Он будет изгнан, я могу дать показания перед трибуналом.”
- “Просто убери это говно отсюда под замок покрепче и забудем. Дальнейшая его судьба мне интересна меньше, чем опарыша в навозной куче.”
- “А вы, простите, здесь недолго, пожалуйста, мне ведь нельзя.”
- “Не трясись, я растворюсь раньше, чем кто-либо меня увидит. И здесь под полным чаном с почти безлимитными объемами темной энергии я бы мог скрывать свое присутствие, пожалуй, от всех оракулов общины, в упор смотрящих на меня.”
Караульный не стал спорить и потащил трибунального наружу.
Закрыв глаза, маг приложил палец к виску и тихо проговорил: - “Лаки, ты нужна полиморфу, тут инцидент, если ты еще радеешь своим призванием. Приходи скрытно, стражу при входе скажи - под мой контроль!”

Файр подошел к полиморфке и перевернул её на спину. Та еле дышала и была серьезно обессилена барьером, хоть и в сознании.
- “Крепко тебе досталось. Как же тебя здесь оставлять. Неправильно это… Я приложу все усилия, чтобы убедить старейшин пересмотреть твое дело. Не вижу никакого смысла держать здесь того, кто не участвует в войне, пусть и светлого. Крепись, ты же мужик, сейчас тебя подлатают", - с какой-то ноткой иронии произнес он.

- “Спасибо”, - тихо произнес бывший светлый эльф, а затем начал то ли бредить, то ли говорить осознанно, - “Тебе кричат, что ты сошел с ума? Будто, это не они сами безумны... А ты все равно чувствуешь, что бред, происходящий вокруг, пытается втянуть тебя в свое дерьмо! Хрен им!
Пусть закрыли мне глаза - но я чувствую света Тепло!
Пусть уши мои завязаны - я Слышу Истину Душой!
Но никому никогда не отобрать у меня мой Выбор! И даже если вокруг мрак, это не значит, что я быть не должен огнем!”

Маг был склонен воспринять сказанное серьезно, хотя его ответ был в точно таком же стиле, и для постороннего, пожалуй, прозвучал бы так же бредово:
- “Удивительно, что даже я не могу прочесть твои мысли... Ты так походишь на настоящую Вейлу. При других обстоятельствах я мог бы звать тебя подругой... Хм”, - он вдруг задумался глубже над тем, что сказал, - “учитывая отсутствие в общине тех, кого бы я так называл, для меня это, пожалуй, значит даже больше, чем для других. Быть не может, что ты столь силен в имитации этого..."
Риджер прокашлялся: - "Не обманывайся обликом. Не забывай, я вообще светлый эльф. В остальном, не знаю как это получается, я не пытаюсь скрывать что-то специально.”
- “Послушай, на завтрашнем слушании по твоему делу я бы попросил, если тебе не будет сложно, говорить от женского лица, это будет более естественно в сложившихся условиях…”
- “Зачем?”
- “Сейчас долго объяснять, я прошу тебя мне довериться. Я на твоей стороне.”
- “Ладно.”

- “Высший мыслечет общины помнит мое имя и ментальный канал сообщения, это комплимент?” - появилась на лестнице девушка в длинных одеждах.
- “На здоровье”, - ответил Дняфоер, - “Я все помню. Просто наши пути редко пересекались. Жаль, пожалуй. У тебя всегда есть доступ во все места со страждущими, мое же присутствие здесь нежелательно. Я удаляюсь. Рассчитываю на тебя.”

Выйдя на поверхность, Файр взглянул на еле живого караульного, который уже связал трибунального, прислонив к стенке.
- “Вызывай конвой, как хил уйдет, и не забудь закрыть клетку.”
- “Постой, вопрос есть”, - встрепенулся страж, - “все-таки, почему ты просто не стер мне память, ведь я уверен - ты бы мог?”
- “Во-первых, это энергетически затратно. Но важнее то, что для меня, читающего чужую память и способного ощущать, как эта память воспринимается ее хозяевами - это бесценный дар. Не хочу без причины этот дар обесценивать. Твоя память ценна лишь в твоей голове.”
- “А вот я бы с радостью забыл”, - устало вымолвил страж.
- “Как тебя звать, служивый?” - осведомился Файр напоследок.
- “Тримидлий”, - ответил страж.
- “Ты еще поймешь это позже, Мидл. Бывай.”
С этими словами фигура в темном плаще растворилась в ночной тени.
Файр уходил по завывающему тоннелю, и в первый раз за много лет чувствовал себя столь необъяснимо одухотворенным: - “И правда, не как обычно”, - тихо рассмеявшись сам себе, выдохнул он.

Следующие сутки начались трибуналом над насильником. На них он смеялся, затем плакал, затем умолял и обещал исправиться, был готов работать в две смены на выгребных ямах. Но никто не выразил к нему и капли снисхождения. На суде показания против него дали воительница Ро и караульный страж Тримидлий, дежуривший во время инцидента у магической темницы. В показаниях стража и обвиняемого не все сходилось оттого, что сознание последнего слегка помутнилось от ментального воздействия, и поэтому он нес какую-то ахинею. Ему никто не верил, и решение на слушании было единогласным. Спустя два часа после его начала, приговор был вынесен и приведен в исполнение. Ему выдали нож, веревку, буханку хлеба и фляжку воды и под прицелами лучников отогнали стрелами от общины на расстояние выстрела. Впредь лучникам был отдан приказ стрелять на поражение едва завидев его. Больше его в общине никто никогда не видел.

Сделав паузу на четыре часа, военные судьи собрались вновь слушать дело полиморфки. Это было странной затеей, инициированной Файром, и потому он, рискуя репутацией, которая и так оставляла желать лучшего, выступил в роли защитника узницы. Суд изначально планировалось сделать закрытым, потому его было решено провести неформально, прямо в магической темнице, никуда оттуда не перемещая полиморфку. Для этого в подземелье занесли несколько лавок, из которых наспех соорудили импровизированные трибуны. На них уселись четверо старейших во главе с Кобдивтаром и Дрейдогом.
- “Военный суд слушает дело пленного мага светлых, обвиняемого в шпионаже на территориях, прилежащих к вейльским землям, и попытке проникновения в вейльские ряды под видом представителя нашей расы, а также в проведении диверсионной деятельности, направленной на срыв караванных целей”, - объявил Дрейдог, выступавший в роли председателя военного трибунала.
- “Признает ли подсудимая себя виновной?”, - обратился Дрейдог к Риджер.
- “Нет, я не участвую в войне, она претит мне.”
- “Объясните причину вашего нахождения на прилегающих к вейльской общине землях, так далеко от земель эльфов,” - осведомился другой судья.
- “Странствие со стаями близких мне диких животных. Я не знала, что это составляет проблему.”
- “Незнание не освобождает от ответственности”, - резюмировал четвертый, - “как становится ясно из материалов дела, вы срывали караванную операцию нашего отряда по отлову дичи. Так ли это?”
- “Я защищал свою семью, каждый имеет право на это, разве нет?”
- “Военная конвенция учитывает права лишь разумных существ. Ваши пристрастия - это ваши личные проблемы. С точки зрения трибунала, на вейльской территории вы срывали операцию, целью которой являлась добыча пищи для наших соплеменников”, - сухо отчеканил Кобдивтар, добавив, - “разумных”.
- “С какими целями вами была принята физическая форма нашего вида?” - задал вопрос Дрейдог.
- “Самозащита.”
- “И как же форма вейльской девчонки может помочь защищаться?” - продолжал полководец, - “Поясните суду!”
- “Я рассчитывала, что воины не посмеют убить юную представительницу их вида.”
Кобдивтар наклонился вперед: - “Запишите: “играл с сознанием вейльских военных, обманывая и вводя в заблуждение”… Пока выходит виновен по всем пунктам, выслушаем свидетелей. Обвинение приглашает Лирозу.”
Воительница поднялась со скамьи и представилась.
- “Расскажите суду, что вы наблюдали в процессе похода относительно предъявленных подсудимому обвинений. Какой ущерб он нанес караванной операции, как влиял на воинский состав?”
Ро глянула на Файра, он едва заметно повел головой, но его глаза внятно говорили ей: “Не стоит этого делать”. Ро всегда была импульсивной и рисковой, а радость доставить неприятности тем, кто ей не нравился, пусть даже ценой некоторых потерь со своей стороны, для нее была вполне приемлема. Потому, не вполне отдавая себе отчет, чем это может для нее обернуться, она решила поиграть в эту игру.
- “Ну”, - начала она, - “О нанесенном продовольственном ущербе уважаемые судьи на прошедшем вече слышали из доклада нашей “хомячихи” Данадже. Уровень ниже нормы. А вот с влиянием на воинский состав все куда страшнее…”, - Ро картинно прижала руку к скуле и продолжила, - “В рядах началось разложение состава, некоторые стражи чуть не потеряли головы, а один даже совсем съехал с катушек, вы как раз судили его в начале суток, и теперь он в изгнании. А как полезно и коварно он мог бы послужить в бою. Как я понимаю, надвигающаяся битва теперь лишь дело времени. А мы тратим время, силы и личный состав на диверсантов-одиночек”, - Ро ехидно стрельнула глазами на Файра. Он сидел темнее тьмы вокруг него, и что-то очень нехорошее в его взгляде заставило её закончить. Тогда она поспешила перевести взгляд на старейших.
- “У защитника есть вопросы к свидетелю?” - обратился один из них к Файру.
Тогда тот встал и как-то подозрительно произнес: - “Пока нет, ваша Честь. Я хотел бы сначала вызвать двух других свидетелей.”
Дрейдог пожал плечами и кивком указал Лирозе садиться: - “Кого?”
- “Тримидлий, страж, охраняющий темницу прошлые сутки”.
Вниз робко спустился надзиратель, оглянулся, найдя взглядом старейших, поклонился и проследовал за кафедру.
- “Скажите, служивый, это ведь вы доблестно предотвратили прошлой ночью преступление, направленное против чести и жизни подсудимой одним из воинов караванного отряда Лирозы?” - начал маг.
- “Дда, я”, - немного неуверенно произнес он, но затем спохватился и продолжил тверже, - “Простите, я немного волнуюсь. Он был воровской специализации и пытался незаметно пробраться в темницу. Я нашел при нем отмычки и полотенце, которым он пытался задушить жертву… Мне посчастливилось поймать его врасплох. Страшно подумать, стоял бы я здесь, если бы не спустился проверить пленницу, и не застал его врасплох первым.”
- “К вам вопросов больше нет, спасибо, что трепетно делаете свою работу!”
Затем переведя взгляд на старейших маг произнес:
- “Прошу занести в протокол, Защита требует обеспечить обвиняемой условия, ограждающие ее от эффекта массовой безнаказанности, и ограничить контакт с представителями воинской профессии минимальным их количеством, надзорный страж должен единолично отвечать за ее безопасность.”
- “Это будет сделано. Вызывайте своего второго свидетеля”.
- “Лакифло, ваша Честь, хиллер общины, волею судеб уже несколько раз имевшей близкий контакт с подсудимым”.
В подземелье спустилась девушка в длинных одеждах и встала за кафедру.
Файр начал свою речь: - “Лакифло, являетесь ли вы специалистом по вейльской анатомии?”
- “Да, я высокий хиллер со стажем более 15 лет. Основные мои пациенты - вейлы.”
- “Основываясь на вашем экспертном медицинском опыте, к какой расе вы бы причислили подсудимую?”
- “С медицинской точки зрения она является абсолютно полноценной вейльской девушкой.”
Риджер, понуро сидевший все время до этого в углу клетки, казалось бы окончательно смирившийся со злой судьбой, удивленно поднял голову. Он начал понимать, куда клонит этот удивительно хитрожопый маг…
- “Спасибо. То есть на основе того, что вы знаете о подсудимой лично, вы бы никак не могли принять ее за, скажем, эльфа. И, следовательно, встретив допустим ее в плохом состоянии здоровья, вы были бы обязаны оказать ей всю необходимую помощь, как велят заветы предков?”
- “Это мой гражданский долг, помогать всем вейлам.”
Кобдивтар приподнялся, изрекая: - “Что это за цирк, призрак, чего вы добиваетесь?”
- “Подождите, ваша Честь, еще один вопрос и вы все поймете”, - сказал он, низко поклонившись старейшему. В этот момент полиморф различил едва заметную улыбку на его склоненном лице. Файр выпрямился и, не мешкая, пока никто не опомнился, задал последний вопрос:
- “Можете ли вы утверждать, что никто из присутствующих не смог бы отличить обвиняемую от настоящей вейлы, похищенной, предположим, из автономных вейльских племен на отделенных территориях и приведенную сюда насильно в путах выступавшей до вас Воительницей и ее личным составом, в котором по ее же словам началось разложение, если я в свою очередь заверю вас своим экспертным мнением, что эту вейлу нельзя прочитать и ментально.”
- “Безусловно, я до сих пор сомневаюсь, не оговаривают ли эту бедняжку, и не стала ли она жертвой жестоких политических интриг и игрушкой в руках распустившегося воинского отряда…”
- “Что это значит?”, прогремел Кобдивтар.
- “Это значит, что все в общине, включая уважаемых старейших, поверили на слово одной единственной караванной воительнице. И, не имея возможности проверить правдивость ее слов, нарушают права этой вейлы. Права, которые завещали нам предки. И теперь, да, я хотел бы воспользоваться правом задать воительнице несколько вопросов. Так ли это, что никто в общине не видел обвиняемую в облике отличном от вейльского? Лироза, вы не докладывали на прошедшем Вече о столь серьезных разложениях в вашем отряде. Интересно узнать, почему? Соглашаетесь ли вы с тем, что взяли на себя право судить, стоит ли старейшим знать об этих обстоятельствах? Говорят, рыба гниет с головы. Что может сказать об этом предводительница отряда разложенцев?”
- “Достаточно!” - взревел Кобдивтар, бросая гневный взгляд то на Файра, то на Лирозу, - “Заседание закрыто, суд удаляется на совещание!”
Лироза сидела в оцепенении. А в сердце Риджера, напротив, забилась надежда. Несколько минут гробовой тишины провисели в подземелье во всеобщем ожидании. Наконец судьи вернулись. И очень недовольным голосом Кобдивтар огласил приговор:
- “В связи с недостаточностью улик, отмечая неприемлемость свидетельских показаний лица, задействованного в процессе в качестве защитника, о том, что якобы подсудимую он не смог прочесть, на которых далее была выстроена вся защитная линия, признать подсудимую виновной по всем статьям.”
- “Я ходатайствую экспертного мнения лучшего после меня ментального мага общины!”- сорвался Файр, нарушая процесс.
- “Без возможности к апелляции”, - проигнорировал его вольность правитель, продолжив, - “осудив на пожизненное заключение в магической темнице, с приставлением к ней в качестве постоянного стража”, - он повернулся и посмотрел на воительницу, - “Лирозы”. Услышав свое имя, у той подкосились ноги и она осела. Как вишенкой на торте, Кобдивтар ликующе огласил финальный штрих: - “Осужденная, вы имеете право на последнее слово.”

Полиморф встал, сделавшись еще более бледным после лишения данной ему призрачным вейлом такой сладкой, последней надежды, и заговорил, обращаясь прямо к Файру:
- “Раньше слово Род имело глубинный смысл для произносивших его... Но язык должен быть понятен, в этом его единственное назначение и сила. Говорят, бранные слова по некоторым данным тоже имели глубокое значение. Поэтому, когда мне что-то красиво пытаются впарить на "древнем" языке я, “проявляя свое уважение”, вполне могу ответить им бранью... Но не стану. На высоко осознанном уровне Лжи почти негде существовать, ее место заменяет Выбор. Выходит, что Ложь является низко осознанной альтернативой Выбора. Чем больше вы Лжете, тем меньше самостоятельно Выбираете. Самая большая Ложь заключается в том, что понятие Лжи противопоставляют понятию “Правды”. Так “Правда” становится запасной Ложью.
На самом деле суть Лжи заключается в убеждении вас принять на веру что-либо, не совершая осознанного Выбора. Но, выбор не может быть отделен от ответственности! Поэтому Ложь срабатывает на вас только в том, где вы сами снимаете с себя ответственность. Все закономерно: те, кому проще винить других в своей плохой жизни, чем взять за нее ответственность самим - управляемы.
Благословенны власти, они помогут всем желающим переложить на них ответственность за свою жизнь, смешать ее с грязью, и затем стойко сносить бремя обвинений за это!”

Файра как обожгла раскаленная суть этих слов. Внезапно он утерял контроль в противостоянии долга перед тем, что он считал правильным:
- “Это глупость! Вы выносите обвинительный приговор только на основании процессуального регламента, что мои показания как защитника нельзя приобщать к делу? Я ходатайствую”.
- “Военный трибунал имеет право отказывать в ходатайстве для ускорения вынесения приговоров в военное время, это военный суд! И не забывайтесь, мыслечет. Ваша работа и ваше место не позволяют вам разговаривать со старейшими в таком тоне!”
- "Тогда я вам больше не помощник! И я уйду из общины сей же час!"
Едва не перейдя на крик, старейший изрек:
- "Ответ мой - нет! Узник останется в темнице! И от лица всех старейших, как глава общины, я запрещаю тебе покидать её!"
- "Ты", - внезапно перешел Файр на прямое обращение, - "можешь что-то запрещать лишь тем, на кого распространяется твоя власть, то есть на вейлов общины, так ведь? Смотри же, здесь и сейчас", - с этими словами Файр снял с плаща и бросил на пол титульный знак его кастовой принадлежности, кои выдавались советом лишь единицам особо одаренных способностями вейлов, - "раз... и я перестал быть ее частью, теперь просто дедушка", - он процедил последние эти два слова с особым смаком, - "ты больше не обременен тяжестью командовать мной!"
- "Я велю тебя задержать, хочешь поселиться вместе со своим новым знакомым?"
Файр замолчал на секунду, обратив взгляд на полиморфа, а затем выше, на зияющее над ним рыжее марево на потолке…
Воздух закружился по закрытому подземелью, а когда маг повернул лицо обратно к старейшему, его глаза были абсолютно черными. Всего за несколько секунд он сумел впитать в себя добрую половину энергии темного барьера. Излишки черных капель вытекали через глаза, зловеще сползая по скулам.
- “Эээ, призрак, ты чего удумал, опомнись!” - с опаской в голосе произнес Дрейдог, инстинктивно поднимая локоть навстречу черному свету.
Зияющими бездной глазницами маг пристально вгляделся ему в лицо:
- "Я вижу, ты не понимаешь. Мне стоит сконцентрироваться только на секунду, и все ваши мысли станут общественным достоянием, как и вы сами вскоре после этого."
Лицо полководца перекосилось злобой и отчасти страхом.
Призрак продолжал: - "Да, я читал... И как думаешь, что удерживало меня раскрыть все ваши тайные замыслы и злоупотребления народу?" - он сделал паузу, чтобы слушающий успел воспринять все всерьез, - "Это вера в то, что во всем тобой сейчас сказанном ты всего лишь обусловлен игрой своей роли в полководца, в которой ты, тем не менее, этому народу нужен. Не стоит лишать меня этой веры, и в этом мне не будет проку тебе вредить”, - он перевел взгляд на главу общины, - “Вот ведь парадокс, я нужен тебе, а ты нужен народу, который тем не менее уничтожит тебя, если ты попытаешься мне мешать. Занимайся своим делом! Паси овец! Я думаю - это все, не скучай..."

С этими словами призрачный вейл, окаймленный ужасающе черной аурой, вышел из подземелья, и ни одна душа не посмела его остановить. Он уходил прочь из общины дальше к горам, которые впоследствии назовут призрачными горами, и никогда он больше не станет частью чего-то столь замкнутого, как грот под скалой.

Как только призрак вышел за границы общины, в головах старейших прозвучал пронзительный скрежетающий голос:
- “Некоторые стараются, и это прекрасно, но в конечном счете никто не должен доказывать кому бы то ни было свою правоту и тем более невиновность, и он все равно не сможет быть в этом объективен!
Если некая “правда” заинтересовала твое внимание, ты в любом случае должен делать это самостоятельно! Любые авторитетные заверения должны восприниматься не более чем как интригующий призыв к размышлению.
С другой стороны, слушатели так же не должны заверителям. Они вправе принять или отвергнуть очередную правду по личному столь же предвзятому предпочтению.
Но если вы нуждаетесь в присвоении оценки личности, это уже совсем другая история - делайте хотя бы это сами!”


Когда по дорогам, которыми прошел призрачный вейл, подул свежий воздух и черный туман снесло на болота, наступало утро. Отряд Грейеса, три часа назад сделавший ночевку по другую сторону этих болот, уже поднимался. И командир отряда был как обычно бодрее всех.