Русская Одиссея продолжения глав 9

                Глава четвёртая
                КРАСНЫЙ ПЛАТОК

      Переплыв Яик, «бешеные» Хорона всерьез озаботились запасами пресной воды. Бывалые монголы предрекали, что в такую знойную пору мелкие речки пересыхают, и отряд ждут долгие недели безводного пути до Синего[5] моря. Потому ордынцы заставили подневольных славян заполнять кожаные бурдюки, на которых уже успешно были преодолены и Итиль, и Яик.
--------
[5] Синее море – монгольское название Аральского моря.

      Среди ростовских лапотных крестьян, занятых этим нелёгким трудом, выделялся ярко-рыжей шевелюрой и напористостью в работе Семён Огонёк. Он каждый раз хитро прищуривался перед тем, как снова подбодрить своих земляков:

- Почто приуныли, да всё молчком — будто в рот воды набрали, а не в бурдюки. Слава Богу, нам не по пустыням египетским сорок лет бродить. И месячишка не минует, как увидим и Синее море, и новую реку — так слышал от табунщиков наш толмач Книга. Выше нос, сиволапые! Завтра тронемся в путь с полными закромами, где будет славно булькать речная влага.

      Мужики гоготали и в долгу у Семёна не оставались:
- А дадут ли нехристи полону напиться? Как бы нам не пришлось слюнки глотать, когда анафемы станут пить.

      Огонёк не сдавался и, горячась, отвечал:
- Дадут, браты! Иначе, зачем тащить православных на край света?

      Так всем миром трудясь и терпя лишения, старались не унывать люди русские, заброшенные горькой судьбой в чужие края.

      Вечером, перед тем, как усталое солнце нырнуло в прибрежные густые камыши, Алексеевича допустили к ростовчанкам с целью успокоить и утешить их. Богатырь ласково говорил с окружавшими его девушками, а сам искал глазами свою возлюбленную. Когда он увидел её, то удивился, как она похудела. Красота девы от этого ничего не потеряла. Синие очи Ольги смотрели на Ивана печально и загадочно. Русский вожак продолжал уговаривать полонянок:

- Потерпите, девоньки, быть может, удача повернётся к нам лицом.
     Тут Алексеевич подошёл к своей ладе и, протянув ей свёрток, взволнованно сказал:

- В дороге вы следуете впереди нас, и я очень хочу, чтобы ты повязала сей платок на голову. Я буду видеть тебя — мне станет легче. Заметный подарок собрались сделать своим ненаглядным ещё трое моих земляков. Мы добыли платы у купцов, торгующих у Сарая.

- Бедные вы, бедные, — печально качнула изящной головой Ольга Краса и удивлённо спросила: — На что же вы их купили?

      Богатырь, немного помявшись, искренне ответил:
- Порой и одёжу снимали, у кого добрая была, а где и дружки помогли.
      Юные пленницы, обступившие Ивана и Ольгу, с любопытством смотрели на них, с сочувствием относясь к любви, вспыхнувшей не ко времени.

      Белокурая красавица взяла из рук светло-русого великана свёрток, без слов развернула его и увидела ярко-красный платок. Тут неумолимые монголы из охраны схватили Алексеевича и повели обратно в мужской стан. А Краса, закрыв лицо подарком, горько заплакала...

      В то время Хорон с мудрыми сотниками сидели, попивая кумыс, в походной юрте. Они выбирали дальнейший путь на Родину, по возможности удобный и короткий. Спустя час военачальники пришли к единому мнению, которое огласил тысячник:
- От Абескунского до Синего моря будем ехать побыстрее, чтобы миновать безводные солончаки и пески. В Синее море впадает большая река Джейхун[6] — у неё и сделаем продолжительную остановку на отдых. Скоро мы выйдем на земли бывшего Хорезма[7]. Они не подчиняются нашему Батухану, поэтому мне придётся чаще пользоваться золотой пайцзой. Она ещё не раз выручит нас в пути, предоставляя возможность получения и крова, и пищи, и коней. Джихангир когда-нибудь станет первым не только на западе, но и на востоке. Мы, его верные псы, будем мечом и огнём приближать великое будущее нашего владыки.


                Глава пятая
                МИРАЖ СВОБОДЫ

      Жара и пыль теперь стали постоянными спутниками конницы Хорона. Дорога, избитая тысячами копыт многочисленных караванов, проходила по пустынным местам с чахлой растительностью.

      На одном обычном дневном переходе, с юга, из-за холма, поросшего саксаулом, показался небольшой отрад всадников. Вглядевшись, монголы узнали в них вооружённых туркмен, не подчиняющихся в этих местах никому. Лихие джигиты в бараньих шапках мчались на ахалкетинских лошадях, поднимая клубы пыли. Отчаянные смельчаки нападали в безлюдных краях на караваны, грабя купцов, склонившихся на сторону завоевателей. Все остальные народы в Средней Азии были покорены монголами уже давно. Только туркмены в труднодоступных пустынях и горах время от времени не давали покоя хищным потомкам Чингисхана.

      Хорон отдал приказ, и под пронзительные звуки рожков две сотни воинов приготовились броситься в бой. Они с лязгом выхватили кривые мечи и положили на правое плечо. По команде сотников «бешеные» понеслись на противника, погоняя своих коротконогих коней. Лошади всё ускоряли бег, а
--------
[6] Джейхун – река Амударья.
[7] Хорезм – крупнейшее мусульманское государство, было уничтожено монголами.
 их всадники злобными криками «Уррагх!» оглашали дикие окрестности.

      Местные джигиты быстро поняли, что перед ними не обычная охрана караванов, а отборное войско захватчиков. Туркменские удальцы сразу завернули быстроногих ахалкетинских коней, отказавшись от намечавшегося нападения. Стычка ограничилась состязанием в стрельбе из лука с передовыми монголами. Крылатая вольница легко ушла на больших и легконогих скакунах от недолгого преследования. Осторожный тысячник велел дать отбой, и резкие удары в медные щиты возвестили конец погони.

      Русские невольники поначалу обрадовались нежданным освободителям. Иван Алексеевич и его друзья взглядами и жестами передавали товарищам, чтобы все были готовы к выступлению против поработителей. Но вскоре славяне сникли, увидев, как растворяются вдали силуэты мятежников. Напрасные надежды на свободу быстро растаяли, как миражи в пустыне.

      Расположившись вечером на ночлег, ростовчане собирались у костров, живо обсуждая дневное происшествие. Алексеевич, греясь у огня под куполом звёздного неба, тихо говорил своим единомышленникам:

- На помощь со стороны нечего и надеяться.
      Никонор, вспоминая неудавшийся налёт туркмен, подтвердил:

- Мы не могли двинуться в их сторону, лошади наши на привязи у ордынцев. Кто бы рванулся, тех бы порубали мечами, да истыкали стрелами.

      Наблюдательный Семён заметил:
- Табуны лошадей ночью держат всегда под крепкой охраной. Будь мы в степи на воле — всё равно далеко не уйти. Мунгалы с детства на конях, а нынче, почитай, все кочевые народы на их стороне. Они наладят такую облаву, что нам небо с овчинку покажется.

     Фёдор поделился сведениями, добытыми в разговорах с нукерами:
- Один старый мунгал поведал мне о своих походах по всей Азии. Выходит, от степей, начиная от Волги и до гор Алтая и далее до самого Китая — в полдневой[8] стороне лежат множество земель, населённых разными народами. Долгие пути туда тяжелы и часто безводны. Горы в тех полдневых краях высоки и труднопроходимы, а пустыни огромны, и жара там стоит невыносимая — не для русских кровей. Беда ещё в том, что где-то степи придётся пересечь — иначе до Руси не добраться.

      Иван задумчиво спросил друга детства:
- А ежели посмотреть на полночную[9] сторону? Ростовский толмач заулыбался и ответил воодушевлённо:

--------
[8] На полдень – на юг.
[9] Полночная сторона – северная сторона.

           - Там, я думаю, наш путь на Родину. Полночь надёжней и привычней для русских людей. Пожилой табунщик о тех землях знает мало, потому как грабить в глухой стороне особо и некого. Быть может, малолюдны те места — кругом, верно, леса, болота, да реки? Хочу ещё повыпытать незаметно, полюбопытствовать и поболтать — глядишь побольше узнаю.

      Иван Алексеевич приободрился и вздохнул:
- Что же потерпим, мужики, действовать надо наверняка, чтобы лишней крови своей не лить.


                Глава шестая
                РУССКОЕ ОРУЖИЕ

       Мучительно долго тянулся по караванной тропе на восток отряд Хорона. Стояла изнуряющая жара. Всепроникающая пыль из-под копыт лошадей доставляла людям истинное наказание. Солнце днём пекло так беспощадно, что в короткие июльские ночи раскалённый воздух слабо остывал. Заканчивались запасы взятой воды, и пленники страдали от жажды больше всех. Монголы оказались и в этом трудном положении неуязвимы. Они делали кинжалами маленькие надрезы на шеях своих неприхотливых коней. Дождавшись, когда лошади успокоятся, степняки припадали губами к кровоточащей ране, отчего пропадали и жажда, и голод.

      В начале третьей недели пути выматывающий переход закончился. На востоке, в полуденном солнечном мареве, показалось сверкающее Синее море. И кони, и люди, страдая от зноя, рвались к необъятному источнику воды. Море, окружённое высокими песчаными холмами, притягивало, но надежды не сбылись. Арал, по сравнению с Каспием, был ещё более солёный. Колодцев в прибрежной округе нашлось недостаточно для такого крупного конного соединения. Крайними при нехватке пресной воды опять стали северные невольники, причём, хуже приспособленные к жаркому климату. Среди ремесленников возмущение этой несправедливостью достигло опасной черты.

      Иван Алексеевич, встревоженный намечающимся преждевременным бунтом, поспешил к мастеровым. Там, в центре гудевшей толпы, стояли Максим Балагур и Гаврила Молчун. Молодой и норовистый оружейник заливался перед собратьями, гневно указывая в сторону монгол:

- Они что, нас за верблюдов держат?! Грязные черти поят своих коней, а нам дают токмо уста облизать!

      Народ от этих слов наливался злобой, послышались угрозы:
- Подняться на поганых! Что под руку попадётся, тем и будем бить!

       Высокий и дюжий Иван, растолкав нескольких ремесленников, пробился к Максиму и малость его тряхнул:

- Остынь, Балагур! Не мути мужиков без толку!
       Затем обратился к собравшимся:

— Я обговорю с Хороном. Вы гляньте, какое мы безводье миновали. Книга бает — впереди большая река. Неужто ныне будем с табунщиками кровавую свару затевать?
       Иван приостановил свою речь, тяжело вздохнул и продолжил говорить с притихшей толпой:

- Чуете, ветер полночный задул, да и от моря такая свежесть. Хватит бузить, земляки.

       Отчаявшиеся было люди, стали потихоньку расходиться...
       Не минуло и получаса как у палатки Ивана Алексеевича остановилась группа конных монгол во главе с Хороном и бывшим при нём Домуром, который в упор спросил богатыря:

- Из-за чего собрались урусы и громко кричали?
       Иван, долго не думая, ответил:

- Да пить хотели. Я их успокоил — впереди река. Они посудачили и разбрелись.
       Тысячник на это довольно ухмыльнулся и, поворачивая назад свою лошадь, сказал половцу:

- Пусть Иван с толмачом идут за нами к обозу. Мы покажем им урусское оружие, взятое в Ростове Великом.

       Двое ростовчан с радостью в сердце поспешили за ордынцами. То, что увидел светло-русый великан, когда открылись тюки и перемётные сумы, заставило его затрепетать: в лучах заходящего солнца заиграла боевая сталь, выкованная северными мастерами. Хорон похвастался, с презрением поглядывая на невольников:
- Здесь лежат триста ваших мечей, сто щитов, десятки боевых топоров, шестопёров, кольчуг и броней. Копья и луки я не стал брать, этого добра и в Азии полно.

       Видя, с каким благоговением и любовью держит Алексеевич русское оружие, предводитель «бешеных» полюбопытствовал:

- Нет ли тут твоего?
       Иван долго осматривал трофеи монголов и наконец обнаружил свой большой боевой топор между десятками прочих. Поднял его и показал удивлённым ордынцам. Те подходили, брали могучее оружие, качали головой и цокали в восхищении языками. Хорон, сам подержав эту махину, передал её славянину со словами:

- Покажи, на что ты способен, я хочу увидеть твоё искусство.
      Иван Алексеевич бережно взял своего железного друга и поцеловал в лезвие. Оно сверкало в косых лучах багрового солнца. Огромный топор, кованый умелыми новгородскими кузнецами на пять раз, рассекал любую броню. Налюбовавшись им, богатырь окинул взглядом окруживших его вооружённых монгол. Нахлынули вдруг воспоминания жестокой битвы на реке Сить. Перед Иваном всплыл исход той сечи. Он вместе с десятком земляков пробивался к лесу сквозь кольцо ордынских всадников. Алексеевич прорубил тогда кровавую дорогу к спасительному ельнику. И сейчас ростовчанину кровь бросилась в лицо, и его топор стал со свистом описывать замысловатые круги. С предельной силой наносились воображаемые удары то слева, то справа. У очевидцев захватывало дух.

       Боевые упражнения происходили в низине между двух пологих холмов. На одном их них помещались русские девушки, а на другом, в цепи сторожевых костров — юноши и мужчины. Все они внимательно наблюдали, как мастерски делает выпады своим грозным оружием их вожак. У монгол, стоящих около Ивана, от страха ещё больше сузились чёрные глаза.

      Когда Алексеевич опустил боевой топор, с соседних высот донеслись возгласы одобрения и восторженные крики: «Иван!» Он оглянулся и обратил взор на возвышенность, где были пленницы, и заметил яркий приветствующий платок Ольги Красы. Сердце Ивана гулко застучало и сладостная истома охватила его тело.

     «Бешеные» сразу забрали столь устрашающий топор. Тысячник, несмотря на зародившийся и у него страх, восхищённо произнёс:
- Ты — настоящий багатур! У вас на Руси тысячи урусов названы, как и ты — Иванами. Я и мои нукеры отныне будем звать тебя — Большой Иван! Ты нужен нашему войску!

      Алексеевич с сожалением посмотрел вслед кочевнику, уходившему с его топором, и с надеждой в голосе сказал:

- Спасибо на добром слове, Хорон, хочется, чтобы энто оружие было опять со мной. Ни одна броня, ни шеломы не устоят против него.

      Предводитель «бешеных» ответил, глядя русскому в глаза:
- Его ты получишь в Монголии...

      Пурпурный диск солнца садился за далёкий безлесый горизонт, унося с собой дневной жар. Иван с Фёдором вернулись в ростовский стан.

      Расстроенный и взволнованный Иван в нетерпении выпалил близким соратникам:
- Эх, браты! Ещё бы чуть — разнёс бы я табунщиков своим топором!
- Ага! — с сомнением отозвался Никонор. — А они в тебя пустили бы десяток стрел. Недолго бы ты мучился.

- Сколь у нехристей нашего оружия! — вздохнул вожак.
- Терпи, Алексеевич, — утешал его Книга. — Бог даст — и оно вновь вернётся к прежним хозяевам...