Бродяга

За десять лет до начала войны Фекла вышла замуж. Парней в деревне было много, но веселая хохотунья предпочла всем Ивана Еремеевича Козлова. Видный собой и дерзкий на язык Иван, будучи совсем молодым, нравился многим деревенским девкам и славился тем, что из - за зависти был неоднократно бит местными парнями. Задурит девке голову, - а сам на другой вечер подбивает клинья к другой. Его непостоянность и любовь к свободе привлекали девчат, они с удовольствием разрешали себя проводить до дома, а иногда и подставить губы для поцелуя.
Коренастый, физически сильный Иван обладал еще одним оружием – у него был приятный с хрипотцой голос. Когда он смеялся, то стоявшие рядом парни и девушки невольно улыбались. Жил он в небольшой бедной семье, где кроме старшего брата и одинокой старушки матери никого не было.
С самой весны Иван нанимался плотогоном, а в зимнее время ухаживал за колхозными лошадьми. Деревня, в которой жили  Иван и Фекла, называлась Стан – Бехтимир. Срубы домов раскинулись по правому берегу реки Бия и уходили вверх до самой горы, где стеной на обрыве стоял сосновый бор. Однажды на этом крутом берегу и встретились молодые люди. Иван давно заприметил девушку по имени Фекла, жили они почти рядом и он часто слышал в ее дворе веселый, звонкий смех.
Он звенел словно серебряный колокольчик, и как – то нечаянно проник в сердце парня.
Феша жила с матерью, которую в селе не очень почитали – она была знахаркой и, как говорили люди, занимались колдовством. Были у девушки и старшие сестры, но уже давно ушли в чужие семьи. Фекла для матери давно стала опорой и надеждой, она и решила научить дочь своему ремеслу. Часто вдвоем уходили они в лес, собирали нужные травы и коренья. По вечерам, а то и ночью знахарка учила читать молитвы. Феша все схватывала на лету, в скором времени начала лечить односельчан, и это у нее получалось прекрасно. В те годы частой болезнью у населения была «рожа». Человек вдруг ни с того, ни с сего резко заболевал. Появлялся жар и слабость. Как обычно болели рука или нога, а то и любое место на теле…. Часть тела опухала и становилась красной, человек лежал на кровати, не в силах встать. Деревенские грешили на старух, занимающихся черной магией, и говорили меж собой:
- Кто – то из старух соседу Кольке «рожу» на шею прилепил. Будет знать, как  по бабам бегать…. Поделом ему, кобелю…. Но иногда заболевал совершенно невинный человек, а то и совсем ребенок.
Феша никому не отказывала, всегда спешила на помощь. Перед входом в дом всегда трижды крестилась и стучала в двери…. Подходила к больному и начинала читать молитву. Просила у хозяев ступку, и предлагала выйти во двор. Ее лечение не терпело посторонних глаз, иначе болезнь могла и не отступить. Кусок мела мелко толкла и посыпала на больное место, во время процедур не переставала читать молитвы. Затем доставала из узелка полоску красной тряпки и повязывала на место, где сидела «рожа». Крестясь, выходила из дома, наказав родственникам не беспокоить больного.
Человек мгновенно засыпал, а через два часа вновь был совершенно здоровым. Исчезала опухоль, уходил жар, и больной с жадностью пил воду.
После лечения Феша уходила на обрыв, и долго сидела, подставив под ветер заболевшую ни с чего голову. Видимо лечение людей отрицательно сказывалось на ее молодом организме, но она еще не осознавала это. Сев на ствол поваленого дерева, девушка часами смотрела на катившую свои воды Бию. Здесь ее и увидел Иван, заметил, как выросла и похорошела соседка, словно гадкий утенок превратилась в прекрасную птицу лебедь. Он смело подошел и заговорил, девушка молча слушала его речь, боясь ее прервать…. Ей очень нравился его чудный голос, он будто успокаивал и чуть завораживал. С этого вечера молодые люди стали встречаться, и через месяц Иван пришел свататься.
Свадьбу справлять было не на что, кроме близких родных на званый вечер никто не пришел. Выпили первача за здоровье молодых, и, пожелав счастья, разошлись по домам. Через год родился первенец, назвали Васькой в честь прадеда Ивана. Ребенок рос крепким, однако через несколько лет после неудачного падения у него заболела ручка. Сколько ни возили по врачам и знахаркам, рука у мальчика начала сохнуть и не сгибалась в кисти. Так и стали его звать в деревне – Васька криворучка. Перед самой войной Феша родила девочку – назвали Марией. Иван очень любил своих деток, все свободное от работы время отдавал им. Семья помаленьку начала обживаться, благо на столе всегда было что поесть. Многие жители впервые завели скотину, прежнее голодное время постепенно ушло на задний план. Война разрушила все и сразу, в первые же дни забрали на фронт половину населения деревни. В их число попал и Иван Козлов, за четыре долгих года Феша дважды получала от него весточку. Всю войну честно ждала мужа, воспитывала детей и по-прежнему оказывала помощь больным. Научилась лечить людей от «падучей», останавливала кровотечение, снимала нагаворы и проклятия. У детей излечивала заикание, испуг и даже успокаивала зубную боль.
Иван Еремеевич Козлов вернулся с фронта совершенно другим человеком. Вместо когда – то черных волос, топорщился ежик совершенно белого цвета. Голос стал грубым и хриплым, да и лицо украшали несколько шрамов. На войне был дважды ранен, иногда от боли в ноге прихрамывал. Еремеевич стал часто выпивать, скрипя зубами, сдерживал себя, чтобы не расплакаться. К детям заметно охладел, видимо за годы войны потерял отцовскую любовь. Соскучившись по работе, пошел в МТС работать на тракторе, но не долго, вдруг все бросил и пустился во все тяжкие…. Стал пить и уходил ночевать к одиноким женщинам. Феша долго терпела, решила переехать всей семьей на новое место жительства, забрав свою престарелую мать. Однако переезд не помог, Еремеевич продолжал шляться по вдовушкам.
Нервы молодой женщины не выдержали, однажды она закрыла перед ним дверь:
- Иди туда, откуда пришел. Без тебя проживем….
Иван, будто сбросив со спины тяжкий груз, с радостью ушел на все четыре стороны. Сошелся с какой – то бабенкой, вместо работы  перебивался случайными заработками. Одинокая женщина решила Еремеевича женить на себе, но он, услышав о браке, тотчас собрал котомку и исчез в неизвестном направлении.
Ославленная деревенской молвой брошенная женщина в сердцах решила отомстить Ивану. Собрав в узелок пару яиц и кусок хлеба, она пешком пошла в Бийскую церковь. Даже не думая о последствиях, женщина поставила свечку за упокой Ивана Еремеевича Козлова. Почувствовал ли что – нибудь в этот момент Иван, одному Богу известно, но с того времени Еремеевич стал бродягой. Ночевал, где придется, ел то, что найдет. Устроился дворником в приехавший Московский цирк и покатился по Союзу. Всего лишь несколько раз приезжал в деревню проведать семью. За много лет скитаний он не нашел никого лучше Феши, но свобода кружила ему голову.
Прошло много лет, дети выросли, и ушли из – под материнского крыла. Васька – криворучка жил с женщиной «примаком», воспитывал чужих детей, а Маша вышла замуж и родила мальчика и девочку. Своего деда внуки видели очень редко, так как дедушка был не частым гостем в деревне. Феша жила в однокомнатной квартире в двухэтажке, ее старушка мать – в маленьком глинобитном доме, стоявшим особняком на краю села. В то время почему – то люди, склонные к колдовству, всегда жили порознь от людей.
Дочь часто навещала старушку, помогала, чем могла. Телефонов не было, и, чтобы вызвать Фешу, мать обращалась за Божьей помощью. Если она хотела увидеть дочь утром, выходила и молилась на вечернюю зарю, если днем, - то на утреннюю.
Запыхавшись от быстрой хотьбы, Феша вскоре уже стучала в двери:
-Мама, ты меня звала?
- Проходи, доча, что – то я заскучала по тебе – отвечала довольная старушка.
Однажды, идя по деревни, Феша встретила своего бывшего мужа. Он выглядел довольно неопрятно, видимо годы скитаний сказались на его здоровье, как – никак, а ему было уже около семидесяти лет.
- Что, Иван, не надоело болтаться? Если хочешь, иди ко мне и живи – с жалостью произнесла она. – Да и внуки растут, дети родные рядышком…. Еремеевич задумался:
- А простишь ли ты меня, Феша? Если можно, пойдем прямо сейчас….
Феша взглянула в усталые глаза своего любимого:
- Бог простит, и я прощаю…. Иди и живи с миром.
За неделю Иван поправился, усталость исчезла, и глаза вновь заблестели жизненным светом. Феша по своей натуре была веселой женщиной, иногда чуть даже взбалмошной, соседи иногда удивлялись ее резвости и неуемной энергии.
Пошла вторая неделя, как она привела Еремеевича, и вдруг заметила, что он поник взором и загрустил. Желая как – то развеселить Ивана, она решила его разыграть и вывести из транса. Послала его в магазин за хлебом и куревом, а сама в это время спряталась в шифоньере…. Открыв двери, он вошел, тихо позвал:
- Феша, ты где? В ответ лишь тишина, Иван прошел в комнату и встал напротив шифоньера.
- Где же тебя носит? – произнес он и придвинул табуретку, чтобы присесть. Внезапно с шумом открылась дверь и из шкафа выскочила Феша с растрепанными волосами.
- Я здесь – громко закричала она и кинулась к Ивану. Еремеевич от испуга рухнул на табуретку, он действительно перепугался. Феша заливалась громким смехом, но Иван был серьезен как никогда.
- Дура ты, дура…. Напугала до смерти, а ведь я с самой войны ничего не боялся – проговорил он и взял в руки вещмешок. У порога остановился:
- Прощай, Феша, не буду я с тобой жить…. Одному мне лучше будет.
Баба Феша (так звали ее в деревне) вновь осталась одна, по-прежнему лечила больных и отдавала свою энергию людям. Схоронила старушку мать, и раз в неделю навещала детей и внуков. В последнее время она стала болеть, лечение отбирало у нее много сил. Врачи обнаружили у бабушки заболевание легких, а через год она умерла.
Иван Еремеевич вернулся в родные места, первым делом зашел к двоюродному брату Александру. Брат всегда привечал заблудшую душу родственника, поставил на стол бутылку водки и налил пол стакана:
- Пей, братка, да закусывай. На столе появилась чашка с квашеной капустой и черный хлеб. Еремеевич отломил кусок хлеба, густо посыпал крупной солью…. Выпив, довольно крякнул и занюхал хлебом. Сашка налил еще:
- Выпей, и помяни Фешу…. Год назад умерла, я помог с похоронами.
Еремеевич ощутил на своих глазах выступившие слезы. Молча выпил  и снова поднес хлеб к носу….
- Спасибо, братка, пойду я до дочери схожу – произнес он с трудом и шагнул к порогу.
Во дворе копошилась Мария, увидев отца, кинулась к нему на шею:
- Тятя, мамочка наша умерла….
- Знаю, доча, знаю – пробормотал Еремеевич и тяжело опустился на крыльцо. Маша потянула его за рукав: - Тятя, пойдем в дом, я тебя накормлю. На улице уже холодно…. Отец убрал ее руку:
- Ты иди, доча, я посижу немного. Что – то сердчишко прихватило…. Покурю на воздухе и зайду….
Еремеевич затянулся папиросой, перед глазами возникло лицо любимой женщины:
- Эх, Феша, сколько же горя я тебе принес, прости меня…. Тяжело вздохнув, он закрыл глаза….
Осенний ветер шевелил отросшие седые волосы на голове старика, зажатая между пальцами папироса разгорелась и жгла кожу…. Иван Еремеевич уже ничего не чувствовал, он был мертв.