Зарисовка 1. Ночное дежурство

– Так больше его никто и не видел!
Старый Никитич таинственно крякнул и поправил съезжающий на морщинистый лоб капюшон выцветшей синей кофты. В свете яркого костра его лицо приобретало особенно пугающие очертания, являя молодому напарнику то исчадие ржавых лесов, то огненного духа, то самого сатану. Жуткое зрелище, спорить трудно.
– Н-Никитич, ты бы заканчивал что ли…
– Ага, испугался! – старик казалось только этого и ждал. – Вот те и страж общины, тю-ю, баек боится!
Пожилой дежурный сипло засмеялся и аккуратно, словно стараясь не разбудить враждебный окружающий мир, прихлопнул в чёрные от сажи грубые ладони. Затем скорчил снисходительно-презрительную гримасу, выудил из безразмерного кармана польских джинсов пожелтевшую сигарету, явно производства До, и, жмурясь от предвкушаемого удовольствия, закурил. Витки серого дымка заплясали на слабом вечернем ветру, поддавшись его робким дуновениям, и, вдоволь натанцевавшись с вольной стихией, улетали ввысь, к звёздному некогда небу, которое теперь застилали тяжёлые тучи.
– А вот вишь оно как сейчас, Олежка, – голос старика обнаружил в себе серьёзные нотки, от былых насмешек и следа не осталось, – всё непостоянно в мире. Только вчерась быдто ничего этого не было…
Размышления Никитича прервал далёкий клекот. Из-за рыжих верхушек больных деревьев вылетел силуэт мифического дракона и закружил над руинами бывшего детского садика. При этом тварь не переставала надрывно исторгать противные человеческому уху звуки.
– Ого, какой крылан здоровый! – с тревогой в голосе прошептал Олег и инстинктивно потянулся к лежащему неподалёку АКСУ.
– Крылан ночной, вид редкий! – Никитич принял напыщенный вид знаменитого биолога, но юноша только хмыкнул. Энтузиаст-шаромыжник, не более. Зато со стажем, вон нос как светится. И костёр-то не нужен по такой иллюминации. Чтобы не выдавать лишний раз свою трусоватость, парень осведомился:
– Вроде далече?
– Вроде далече, – утвердительно кивнул старик, устраиваясь поудобнее – старый ящик под седалищем этому почему-то не способствовал, – Давай, друже, ещё историю? Да не шугайся ж ты, я не шибко страшную расскажу.
Никитич снова засмеялся. Только на этот раз так, будто помолодел лет на сорок разом.
– Знаю я твои не шибко страшные истории, – передразнил напарника Олег, но тем не менее уже приготовился слушать. Куда деваться?
– А вот слышал ты про мост? – Никитич раскурил оброненный бычок и внимательно посмотрел на стремительно темнеющее небо. Мир другой – сентябрь тот же. Эх-хе-хе, что ж ты, судьбинушка, жестоко так?
– Про железнодорожный? Кто не слышал, не позорься!
– Да обожди ты! – старик поморщился. – Какой железнодорожный? Автомобильный, через Бесов овраг который. Мы тут рядышком, кстати. Крайние посадки обойти и чуть влево взять, вот и будет громадина. Если слаб, лучше даже не смотреть. Чревато. Он же манит. Никто не знает как, а манит.
Олежка промолчал. Значит, не слышал.
– Так о чём это я? Ах, да! Говаривал мне Федос, ежели черта увидишь под полотном, то сноровись и перехитри нечистюгу – токма он вылезет сцапать тебя, а ты его – р-раз! И за рога. То-то он заплачет, то-то заканючит, горы золота пообещает, бриллианты там. Только брать их не надо, подвох-та есть!
Никитич поднял кверху указательный палец.
– Ежели богатства возьмёшь, всё – пропал. Ловушка же, черти они хитрющие-е-е! Надо вот что сделать: отпустить его, три раза вокруг себя обернуться и сказать, мол, беги далёко, бед не неси много. А в уме желание какое-нибудь держать, чтобы исполнилось!
– Да-а-а… – то ли наигранно, то ли всерьёз разочарованно изрёк Олежка, – Лучше бы впрямь страшилку какую рассказал, а то совсем ерунда вышла. Кисель на соплях, одним словом. Неужто ты в это веришь?
Повисла плотная тишина, нарушаемая лишь мерным потрескиванием догорающего костра. Пламени до фени все эти препирания, дровишек бы подкинули, больше и не надо-то ничего. Вдалеке взвыла малютка, ей вторил неровный хор сородичей. Откуда у погани музыкальный слух? Им бы только пожрать!
Старик побарабанил пальцами по покоящемуся на коленях респиратору, благо, цеплять блямбу не было необходимости – до первых очагов порядка километра, потом прищурившись глянул на наглый молодняк и хрипло раскашлялся. Совсем расклеился дедок, поймал себя на мысли Олег. Так, собственно, и было.
– Федос-то черта ухватил, – многозначительно пробубнил Никитич и Олежке внезапно стало не по себе. Вздрогнув словно от резкого удара током, он подскочил и принялся оглядывать мрак вокруг себя. Безрезультатно, впрочем.
– Да успокойся ты, что как с шилом в заднице? – Никитич усадил паникующего напарника поближе к костру. – Эх, слабоват ты ещё, маленький. Куда в дежурства ставят? Я с Ильиным поговорю завтра, не боись. Переведут, где потише. Тут же ад кромешный, даром, что отшиб ближний, а кроет как – закачаешься!
Снова воцарилась густая как глина тишина. Длилась она ощутимо недолго, прервал её приходящий в себя Олег.
– Так Федос… год назад… пропал… совсем…
– Не пропал он, Олежа, не пропал. Просто загадал вернуться в прежний мир. Его право, я бы и сам это выбрал, но стар уже – куда за рогатыми-то гоняться?
Смех Никитича утонул в надрывном сипении парня, оказывается, он и смеяться был не в состоянии, так потрепало его тревожной ночью. Ночью длиною в миг.

Крайнее дежурство Никитич стоял уже в одиночку. Утром он просто не вернулся.