Холостой выстрел

     Урок чтения в первом классе близился к концу. Шестнадцать девочек и четырнадцать мальчиков, водя пальчиками по книжным строчкам, увлеченно повторяли за учительницей: «Алсу мыла раму», «Самату купили самокат», «Рита упала на салат»*. Кроме двух мальчиков за последней партой. Первый из них - Эрнст чернильной ручкой рисовал на газете, застеленной на парте, танки с длинными пушечными стволами и высокими башнями, на которых красовалась пятиконечная звезда. Гусеницы и колеса он рисовать не любил, и почти все его танки получались плавучими. На уроке ему было откровенно скучно потому, что еще до школы он научился читать, и уже в первом классе проглатывал увесистые романы о легендарных революционерах и про целину. Знаменитым же именем мальчик был обязан своему продвинутому деду, который долгие годы после войны проработал председателем сельсовета в соседнем колхозе. Первого внука - старшего брата Эрнста тот назвал Ираном, в честь теплой дружественной страны; а внучку, которая была старше обоих братьев, - Ирой. Дед позже и сам не мог вспомнить, в честь кого или чего одарил девочку таким именем.

     Эрнст скосил взгляд на соседа по парте Фарита. Тот, ежеминутно макая ручку в чернильницу, рисовал самолеты. Его самолеты тоже были без колес и будто висели среди облаков, - пропеллеры у них не крутились. У Фарита брат и сестра учились в старших классах, мать работала учительницей, а его отец был директором школы. Благодаря ли этим обстоятельствам, он читал бегло и штудировал серьезные книги о пиратах. Говорили, что у них дома целая библиотека толстых и красочных книг.
     Мать и отец Эрнста тоже были учителями, но у них дома только одна полка серванта для посуды была занята книгами, в основном – учебниками и справочниками родителей. В конце лета, когда младший сын должен был пойти в школу, их отец трагически погиб…

     Эрнст и Фарит были почти на голову выше остальных своих одноклассников, и одноклассниц тоже. (Поэтому-то их посадили вместе на последней парте). Впрочем, благородное происхождение здесь вряд ли могло сыграть решающую роль, - мальчики, как и дети простых колхозников, питались домашним хлебом, свежими овощами и мясом, запивая все парным молоком или чистой родниковой водой. Только одна Ася Гарифуллина – умница и красавица немного могла сравниться по росту с учительскими сыновьями. К тому же она была хорошо развита физически, и легко обгоняла многих мальчиков во время забегов и прыгала дальше их на уроках физкультуры. Эрнст же не мог хвастаться своими спортивными успехами и жутко ревновал красавицу Асю к Фариту – быстрому и ловкому. Хотя последний, может, и не подозревал о сердечных делах соседа по парте.
     Так или иначе, мальчики частенько соревновались между собой на уроках чтения, рисования и пения. Соперничать приходилось даже на уроках труда, где занимались вышиванием, чтобы завоевать к себе расположение первой красавицы класса; кроме уроков физкультуры, где шансов у Эрнста против соперника почти не было.

     Наконец прозвенел звонок, возвещая об окончании занятий. Дети повскакали с мест, собираясь рвануть со всех ног в сторону своих домов. Но учительница усадила всех обратно. Затем она велела встать двум обитателям задней парты. Те, заметно побледнев, медленно начали подниматься, судорожно складывая газеты со своими «художествами».
     - Эрнст и Фарит, - обратилась учительница, посмотрев на них пристально, - вы оба хорошо умеете читать. Я знаю, что вы уже читаете большие книги.
     Тридцать пар глаз восхищенно устремились в сторону акселератов-книгочеев.
     - Но некоторые ваши товарищи еще плохо умеют читать даже по слогам, - продолжила учительница. – Надо бы им помочь. Завтра - воскресенье. Эрнст и Фарит, вот вам какое задание: завтра вечером вы пойдете к братьям Хамитовым и повторите с ними уроки по чтению. Ты, Эрнст будешь читать домашнее задание с Руфаном; а ты, Фарит - с Фанисом. Согласны?
     Недавние провинившиеся, облегченно вздохнув, быстро закивали головами.

     Руфан и Фанис были близнецами и в то же время самыми маленькими в классе. У них еще сохранились словечки, которыми пользуются лишь малые дети. Разговаривая между собой, они говорили «мамуля» и «папуля», любой автомобиль для них был «бибика», а трактор – «тарарай». По-своему они называли и домашних животных. Не все одноклассники безошибочно могли отличить близнецов друг от друга и просто называли их Руфанис.  Те нисколько не обижались и охотно отзывались на обобщенное имя. Но стоило кому-нибудь попытаться обидеть одного из братьев, как тут же ему на помощь подлетал, словно коршун, другой близнец!

     В воскресенье, перед тем, как пойти к близнецам, у Эрнста случилось одно замечательное событие, - брат Иран откуда-то притащил игрушечный пистолет. Он был сделан почти целиком из пластмассы желто-сиреневого цвета с разводами; при нажатии на железный курок, издавался звонкий щелчок. Еще с его помощью можно было взрывать бумажные пистоны. Побаловавшись немного, Иран великодушно протянул пистолет братишке, всем своим видом давая понять, что уже вышел из того возраста, когда восторгаются игрушечным оружием. (Брат учился в четвертом классе, и зимой ему должно было исполниться десять лет).
      Для Эрнста это было настоящим сокровищем!. Ведь многие его друзья имели только деревянные - выпиленные из доски пистолеты или автоматы, а то и просто палки, вместо ружья. Обладатель любого пистолета, сделанного на фабрике из жести или пластмассы, безоговорочно становился командиром в игре «Шпионы и милиция», так любимой деревенскими мальчишками. Впрочем, способность оружия щелкать или взрывать пистоны не имели особого значения. Этого просто было недостаточно. Играя, надо было громко кричать: «Паф – паф! Ты убит!» или «Тра – та - та – та! Все убиты!» Хотя, даже девчонки знали, что пистолет может стрелять только одиночными выстрелами.

     Одеваясь, Эрнст хотел было захватить пистолет с собой, чтобы похвастаться им перед близнецами, но подумав, решил, что будет лучше, если завтра его увидят все одноклассники. На улице моросил мелкий осенний дождь, и под ногами хлюпала грязь. Несколько раз с ноги мальчика чуть не слетел сапог, завязнув в жиже. Сапоги, принадлежавшие его сестре, были на два размера больше. Свои он накануне продырявил топором, пытаясь смастерить из куска доски автомат. Про дырявые сапоги мать еще ничего не знала, как не могла знать и сестра, позже собравшаяся  идти в драмкружок, что в ее сапогах ушел младший братишка. Длинное пальто, купленное на вырост матерью перед самым началом учебного года, путалось в коленях и мешало перепрыгивать лужи. И все же до дома близнецов Эрнст добрался благополучно.

     Похоже, его уже ждали. Папа близнецов – колхозный шофер Гариф, улыбаясь, тепло встретил мальчика у порога:
     - А-а-а, «учитель» пришел! Проходи, проходи.
     Мама близнецов предложила гостю чай, но тот скромно отказался, застеснявшись. Второго «учителя» - Фарита не было. Прождав его еще немного, Эрнст и Руфан сели с учебниками за маленький столик у теплой печи. После этого взрослые в доме стали разговаривать только шепотом, предупредив вначале младших сестренку и братишку близнецов, чтобы те не мешали ученикам заниматься. Оставшийся в одиночестве Фанис некоторое время с грустью наблюдал за товарищами, потом потихоньку начал приближаться, и оказался за одним столом с ними.

     Повторяя с близнецами предложения с самокатами и салатами, Эрнст несколько раз невольно скосил взгляд на большой обеденный стол посередине дома, где стоял медный самовар, а рядом с ним в тарелке – румяный нарезной батон. Такого в сельмаг не привозили. Все домохозяйки в деревне пекли свой хлеб в побеленных известкой кирпичных печах. Видимо Гариф абый** недавно ездил в город, что находился в семидесяти километрах от их деревни, и привез ароматный гостинец оттуда.
     Закончили делать уроки, когда за окном стало темнеть. Добродушные хозяева еще раз попытались усадить гостя за стол вместе с близнецами, но тот опять отказался. Тогда хозяйка отрезала большой кусок от нарезного батона и, завернув его в газету, бережно сунула во внутренний карман пальто мальчика, покрасневшего от смущения.

     - Как успехи у близнецов? – участливо поинтересовалась мать, когда Эрнст пришел домой. – Фарит тоже был?
     Буркнув в ответ что-то невнятное, мальчик пошел мыть руки, перед тем, как сесть за стол. Быстро поев, он достал свой пистолет и играл с ним до позднего вечера. Уроки ему в тот вечер не надо было повторять.

     - Руфан и Фанис, учили вчера слова с Эрнстом и Фаритом? – спросила учительница следующим утром, как только начался первый урок.
     -Учили! – хором ответили близнецы.
     Видимо, такой ответ учительницу не совсем устроил, и решила расспросить каждого по отдельности. Сначала она подняла Эрнста.
     - Учили, - подтвердил тот тоже.
     Затем был поднят Фарит. Он виновато молчал, опустив голову.
     - Ты ходил к Хамитовым, как я поручила? – спросила учительница, так и не дождавшись от него ответа.
     - Нет…- еле слышно прозвучал ответ.
     - Почему?!
     - Не смог…- еще тише ответил Фарит.
     В классе нависла тишина.

     - Как так не смог?! – продолжила затем учительница с негодованием в голосе. – Эрнст смог, дошел вон откуда - из другого конца деревни. А ты живешь рядом, и не смог?! Так октябрята не поступают – ты подвел в трудную минуту своего товарища, нуждающегося в твоей помощи! Тебе должно быть стыдно после этого, садись!
     Фарит медленно сел, низко склонившись над партой. Если бы это было возможно, наверное, в ту минуту он предпочел бы исчезнуть за партой совсем. В классе на минуту установилась гнетущая тишина, и стало слышно, как провинившийся шмыгает носом, тихо плача. Все сидели не шелохнувшись, обернулась только Ася. Эрнсту показалось, что она чуть улыбнулась уголками губ, и что улыбка адресовалась именно ему, а не распустившему нюни от обиды соседу по парте. Мальчик возликовал - соперник был серьезно повержен!

     Ликование его продолжалось до конца урока. Но все в мире проходит. Во время последовавшей перемены все уже было забыто, в том числе и обида Фарита. Как только учительница вышла за дверь, дети как один начали играть в догонялки между партами, – шестнадцать мальчиков понеслись в одну сторону, шестнадцать девочек - в другую. Но в условиях ограниченного пространства школьного класса, то и дело случались мелкие, но болезненные столкновения между несущимися и орущими детьми, и не всегда с соблюдением полового признака между мальчиками и девочками. Один такой случай произошел между Эрнстом и Филией, - девочкой шустрой, но легкой, как перышко. Они сильно столкнулись. Понятно, девочке досталось больше. Потирая ушибленное место, она процедила сквозь зубки что-то обидное в адрес мальчика. Тот в ответ достал из кармана штанов пистолет и, нацелив его в тощую грудь противницы, произнес: «Паф – паф»! Филия лишь презрительно зыркнула глазками, даже не удостоив взглядом «грозное» оружие, показала язык, и побежала дальше, как будто ничего и не случилось.

     Трое или четверо одноклассников, увидев фабричный пистолет, изъявили горячее желание поближе ознакомиться с ним, и окружили его счастливого обладателя. Совсем по-другому – чисто по-женски - отреагировала на игрушку Рагида, соседка по парте Филии. Она сделала большие глаза и пригрозила Эрнсту, что обязательно расскажет обо всем учительнице. Мальчик заметно струсил и, улучив момент, спрятал пистолет в кармане своего пальто, висевшее на общей вешалке в классе. Как он думал тогда, учительница не сможет там найти пистолет, если маленькая ябедница все-таки на него донесет.

     В самом начале нового урока Рагида потянула руку вверх.
     - Апа, а Эрнст принес на уроки писталет! – доложила она важным видом.
     - Да?! – учительница посмотрела в сторону «нарушителя», в ее глазах появился недобрый блеск. – А ну-ка неси его сюда!
     Эрнст хотел было ответить, что выкинул пистолет. Но, холодея от ужаса вспомнил, что его пальто висит на виду, - самое большое и заметное среди пальтишек и стеганых фуфаек одноклассников; и что учительница легко найдет в его кармане игрушку. Но сначала она найдет там и покажет всему классу огромный кусок нарезного батона, которым мальчик хотел не спеша полакомиться во время большой перемены; где-нибудь в укромном месте, чтобы никто из одноклассниц не застала его жующим, особенно Ася.
     Он обреченно направился к вешалке и, достав из кармана пистолет, отдал учительнице. Та не без интереса рассмотрела игрушку и положила ее в ящик стола, ничего не сказав при этом.

     Свой пистолет Эрнст больше не увидел. После уроков в тот день, придя домой, он скормил кусок нарезного батона курицам. И никогда больше никакую еду на уроки не носил, даже когда, спустя два года, в школе организовали буфет, где Мархаба апа из нижней улицы за три копейки разливала в жестяные кружки горячий как уголь чай.
     Красавица Ася, окончив школу, поступила в институт, и вышла замуж за городского парня.





*Прошу меня извинить за слишком вольный перевод Азбуки по-татарски.

**Апа, абый - уважительные обращения к старшим (тат.).