Сёстры и братья часть 2 глава 6

Георгий Иванович
От жары, как от мороза, лопнула земля. Солнце мучит пыткой жажды сонные поля. Птиц не слышно в поднебесье, плакать, уж нету сил. Во снах дорожных тополей дождик моросил. Иосиф Виссарионович Сталин закончил вспоминать очередной год своей жизни чтением своего стихотворения.
- Как же хочется ещё отдохнуть на море! - воскликнул он. - Но боюсь, уже не получится…
- Почему? - откликнулась Валентина Истомина. - Наступит лето и можно поехать  на Кавказ.
- Для некоторых лето не наступит никогда! - усмехнулся Сталин. - Кстати, с Кавказом у меня связано одна любопытная история.
- Расскажите! - попросила женщина.
Иосиф Виссарионович начал рассказ, как запланировал встретиться с Георгием Ивановичем Гурджиевым, своим давним знакомым. Для этого заранее выехал на Кавказ, якобы для отдыха. Он поручил доверенным людям устроить встречу.
- О встрече никто не должен знать, - строго предупредил Сталин. - Никто!
В Париже Гурджиевым связались агенты НКВД и передали приглашение на встречу с руководителем СССР. Но легально въехать в страну ему было нельзя, поэтому было подготовлен нелегальный переход между Турцией и советской Грузией.
- Перейти границу Вам придётся самостоятельно, - уточнил советский связной.
Гурджиев согласился и отправился в путь. После их последней встречи со Сталиным прошло более тридцати лет, но он по-прежнему слышал голос приятеля по Тифлисской семинарии.
- Наша внутренняя связь никогда не прерывалась… - думал Георгий Иванович по дороге в Турцию.
Гурджиев рано начал путешествовать по различным странам Азии и Африки, где пытался найти ответы на интересовавшие его вопросы. Среди стран, которые он посетил, были Греция, Египет, Турция, Афганистан, Туркестан и другие места на Ближнем Востоке.
- Я должен был выполнить задание Иосифа, - размышлял мужчина. - Ведь деньги на путешествия мне давал он.
1917 год застал Гурджиева, окружённого коммуной учеников, на Кавказе. С наступлением Гражданской войны он предпринял рискованный поход через перевалы Кавказа в направлении Тифлиса. Откуда им пришлось позднее перебраться в Константинополь.
- Теперь Иосиф желает узнать о результатах моих поисков, - понимал Георгий Иванович. - Заодно получить отчёт о потраченных мною средствах…
Летом 1922 года он прибыл во Францию. В июле 1924, через несколько недель после возвращения из Америки, Гурджиев попал в автомобильную аварию, в которой чуть не лишился жизни.
- Кто знает, - понимал он, - сколько мне осталось жить!.. А уйти, не поговорив с Иосифом, я не могу. 
Георгий Иванович хорошо знал место перехода в Грузию, когда-то переходил этим путём оттуда в Турцию. Поэтому особых проблем не возникло, тем более советские пограничники были предупреждены и делали вид, что не замечали нелегала.
- Вот только устал больше, чем планировал… - вздохнул Гурджиев. -  Здоровье уже не то!
Он уже вышел к какому-то горному поселению, но оступился, наступив на валявшийся камень и упал, сильно ударившись головой.
- Неужели я не увижу Иосифа… - подумал он перед потерей сознания.
Очнулся он под вечер. Над ним склонилась древняя незнакомая старуха. Смуглое лицо, иссечённое глубокими морщинами, седые волосы заправлены под тёмный платок. 
- Очнулся, сынок? - спросила она по-армянски.
- Приятно, что хоть кто-то называет меня сынком, - через силу улыбнулся Гурджиев. - Кая я сюда попал?
- Тебя принесли… Не бойся. К нам не заглядывает милиция. Вот, выпей! - она протянула ему прохладный глиняный кувшин, покрытый влажной испариной. - Молодое вино, совсем лёгкое.
Он с жадностью, не отрываясь, выпил весь кувшин до дна.
- В жизни я никогда не пил такого благодатного, волшебного молодого вина! - сказал мужчина.
Он пил и чувствовал, что силы возвращались, светлела голова, шум в ушах стихал. Затем легко поднялся со своего ложа.
- Тебе бы ещё полежать, - посоветовала старуха. - Отдохнуть.
- Нет, я чувствую себя вполне здоровым. За всё спасибо. Я никогда не забуду вас и вашего вина, - Георгий Иванович уловил взгляд старой женщины.
Внимательные, сочувствующие, полные терпения глаза будто видели его насквозь.
- Мне в город нужно пройти по этой тропинке? - спросил он.
- Да. Она выведет тебя к огородам. Дальше надо идти мимо маленького кладбища и часовни. Там уже давно никого не хоронят. Только пасутся козы.
Сделав первые шаги, Гурджиев остановился, потемнело в глазах, закружилась голова. Он оглянулся, старая женщина смотрела ему вслед.
- Не спеши, - тихо сказала она.
- Да. Я осторожно. До свидания!
- Храни тебя Бог, сынок! - перекрестила она гостя. - И заклинаю: не проливай кровь ни свою, ни врагов.
Георгий Иванович миновал заброшенное кладбище с полуразрушенной часовенкой. На нём в пожухлой траве среди могил паслись козы.
- Куда дальше? - спросил он себя.
Почти мгновенно услышал в голове голос Иосифа Джугашвили:
- Вечером обязательно будь у меня! Иди прямо, там тебя встретят.
Дальше началось селение, у крайнего дома его ждал связной. Он повёл Гурджиева запутанными улочками. Они добрались до места, где ждал Сталин довольно поздно, над Тифлисом сгущались сиреневые августовские сумерки.
- Ты нашёл для меня трон Чингисхана? - спросил Иосиф Виссарионович, вместо приветствия.
В небе проклюнулись робкие звёзды, из-за дальних гор показалась неполная луна, словно какой-то невидимый гигант откусил её край.
- Нет! - ответил он. - К сожалению, все старые карты оказались фальшивыми, и мы искали место силы совсем не там, где нужно.
- А где нужно? - спросил Сталин. 
- Это долго рассказывать…
- Я никуда не спешу!
Георгий Иванович сел напротив него и подумав мгновение, начал:
- В ходе долгих поисков и размышлений я понял, что вся история человечества оказалась сплошным обманом. Мало того, все географические названия перепутаны.
- Можно поподробнее…
- Десять тысяч лет назад почти вся территория Земли была покрыта толстым слоем льда! - сказал Гурджиев. - Но климат на планете начал меняться, что привело к массовому таянию ледников и поднятию уровня вод мирового океана. Чёрное море было тогда озером с пресной водой. Они образовались на месте гигантских карьеров инопланетян по добыче золота.
- Давай не вдаваться в фантастику… - попросил собеседник.
- Действительно, - согласился он. - К нашей истории это не имеет никакого отношения. Важно другое!
Из его долгой лекции Иосиф Виссарионович понял, что по площади оно было меньше современного моря, и его берега были густо заселены древними людьми, здесь находилось множество процветающих городов и поселений.
- Средиземное море, которое имело выход в мировой океан, стало переполняться водой, - продолжил Георгий Иванович, -  Место, которое мы знаем как пролив Босфор, было сухопутным перешейком. Однажды вода по нему двинулась к изолированному Чёрному морю, уничтожала всё живое на пути.
Большая часть древних людей, проживающих на территории вокруг Чёрного моря, была погребена под водой вместе с городами. Гурджиев рассказывал об этом так, словно был очевидцем давних страшных событий:
- Ушли в небытие множество высокоразвитых цивилизаций. Начался сильный ливень, который впоследствии был описан в священном писании. В результате Чёрное море сильно увеличилось в размерах, и те места, что раньше были береговой линией, оказались на дне.
- Для тех людей, которые проживали тогда на этих территориях, подобная катастрофа могла показаться планетарной! - догадался Сталин. - Поэтому они так сильно и преувеличили в Библии этот великий потоп.
- Кто жил тогда у Чёрного моря написал Тору, которая затем была переписана в Ветхий завет! - согласился он. - Следовательно, местом библейских событий был Крым, который назывался Египтом. Украина это Израиль. Днепр был Нилом. Азовское море и Сиваш это Мёртвое море и там надо искать Садом и Гоморру.
- Вот почему Ноев Ковчег оказался на горе Арарат! - засмеялся Иосиф Виссарионович. - Только причём это к нашим поискам трона Чингисхана?
- Тем, что звали его по-другому и могилу стоит искать не в Гималаях.
Сталин обдумывал полученную информацию, долго раскуривая трубку и спросил:
- А Чингисхан? 
- У него было много имён и прозвищ. Чаще всего упоминают, как Георгий Победоносец, Александр Македонский, Чингисхан, Тимур, Константин Великий.
- Ерунда какая-то… - поморщился Иосиф Виссарионович. - Где искать нужный мне трон?.. Скоро начнётся большая война и без магической помощи Советский Союз обречён на поражение.
- Я не знаю, где его искать, - признался Гурджиев. - Артефакты похоронены вместе с ним, но место могилы неизвестно. Возможно в Крыму на Чуфут-Кале, возле Успенского монастыря, где похоронена его мать - дева Мария.
- Так вот почему американские евреи так хотят устроить там «Калифорнию в Крыму»! - внезапно вскрикнул Сталин.
- Я ничего об этом не слышал… - признался Георгий Иванович. 
Собеседник коротко рассказал ему историю получения в 1924 году займа от «Джойнт» - Объединенного комитета американских фондов помощи евреям, пострадавшим от империалистической войны.
- Сейчас эта тема снова возникла, - грустно заметил Иосиф Виссарионович. - Денег у нас катастрофически не хватает, начать выплаты по векселям не получится. Значит, придётся отдать евреям залог кредита Крым.
- Нельзя этого делать ни в коем случая! - закричал Гурджиев. - Тогда мы никогда не сможет отыскать там исторические артефакты, евреи спрячут их навечно…
- Я этого не допущу! - пообещал Сталин.
- Только сделать это будет непросто, - предупредил он. - Евреи проникли во все высшие эшелоны власти Советского Союза. Многие люди в твоём ближайшем окружении служат не делу коммунизма, а им. Остерегайся, они предадут тебя при первой возможности!
- Значит, я всех их вскоре уничтожу… - прошептал Иосиф Виссарионович.         
Утром Георгия Ивановича провожатый провёл обратно до границы. Никто его не задержал. Он благополучно вернулся в Париж, откуда больше никуда не уезжал до самой смерти.   


Иоанн
В декабре 1907 года Марина Зальцман поехала из Киева на Кавказ, сделав остановку в Ростове-на-Дону. Когда продолжила путешествие, пришла на Ростовский вокзал, купила билет, и пошла по вагонам, искать место.
- Вечно на железной дороге что-то напутают… - мучилась она.
Зальцман села. В вагоне человек сорок, ей сделал замечание пассажир:
- Вагон откуплен пассажирами, ехавшими из путешествия по святым местам Киева, и в нём посторонним сидеть нельзя.
- Так я из Киева! - с улыбкой ответила она. - И везу с собой портреты отца Иоанна Кронштадтского, освящённой воды и несколько просфор.
Всё это Марина достала из сумочки и положила на колени. Вдруг одна из пассажирок начала ей выговаривать:
- Зачем ты пришла сюда, уйди прочь! Ты везёшь портреты отца Иоанна, святую воду, мне очень тяжело, уйди прочь!
Зальцман была просто ошеломлена. Женщина же начала просто кричать:
- Я убегу отсюда!
Она вскочила, чтобы убежать, но несколько мужчин удержали её. Однако женщина сделалась сильной, отчаянно билась и вырывалась. Видя  мучения несчастной, Марина поняла, что надо делать. Развязала узел, достала портрет батюшки Иоанна и возложила его на голову женщины. Она как-то съёжилась, осунулась, закричала нечеловеческим голосом:
- Снимите с меня эти вериги, эту тяжесть непосильную, снимите портрет, мне тяжело, снимите, я видеть его не могу!
В вагоне наступила тишина, между криками бесноватой слышалось её тяжёлое дыхание. Зальцман достала освященной воды и с помощью мужчин постаралась влить ей в рот несколько глотков. Она рванулась и упала на пол вагона. С ней сделался ужасный припадок, больная не переставала кричать:
- Ох, как мне тяжело, снимите портрет, выхожу вон, не могу тут быть, меня запоили святой водой!
Она выла и визжала. Марина продолжала держать над её головой портрет Иоанна. Припадок продолжался, смотреть на её мучения было невыносимо. Ей делалось всё хуже, она впала в полное беспамятство и пролежала полчаса. Затем больная свободно встала и сказала:
- Дайте святой воды, как мне легко, отрадно. Чувствую себя хорошо и теперь совершенно здорова.
Все в вагоне начали креститься. Народа собралось на её визги много, контролёры, кондукторы, пассажиры из других вагонов. Зальцман рассказала, кто такой отец Иоанн Кронштадтский, потому что многие не знали, но теперь уверовали в его чудодейственную силу.
- Многие записали адрес батюшки и надеялись увидеть его лично! - Марина рассказала об этом мужу, когда вернулась домой.
Он отмахнулся, не веря в чудотворцев. Богатый предприниматель верил в силу денег. Моисей налил шустовского коньяка, закурил сигару и сказал:
- Не забивай прелестную головку ерундой и наслаждайся жизнью!
Она недовольно сморщила идеально правильный носик и возмутилась:
- Я же просила тебя не курить при мне!.. Не выношу табачного дыма. Правы были староверы, когда утверждают, что курящий человек не попадёт в рай. Недаром они считали слугой дьявола Петра Великого за то, что тот приучил Россию к табаку. Даже сжигали себя, но не покорялись.
- А что плохого? - супруг пребывал в прекрасном расположении духа.
- Это самая дурацкая из вредных привычек человечества! - решительно заявила она. - Что хорошего если ты вдыхаешь вонючий дым и отравляешь воздух вокруг. Что ты получаешь взамен? Ничего, кроме болезни лёгких.
- Это пока медициной не доказано…
- Докажут!.. Особенно курение возмутительно выглядит в исполнении женщин. Дикость какая-то и таких дамочек становится всё больше.
- По-моему ты сильно утрируешь, - Зальцману разговор начал надоедать.
- И пей меньше, - закончила Марина. - А лучше совсем брось употреблять алкоголь. Те же староверы не пьют крепкие спиртные напитки и никогда не врут. Именно к такой вере нужно стремиться русским, что вернуться к истокам и снова стать великой нацией.
- Мне это в любом случае не грозит… - православный еврей обнял жену, которая никак его не убедила во вреде табака и алкоголя.
Зальцман не выдержал испытание деньгами и предавался разгулу. Пить начал в компании приятелей, приучаясь просиживать целыми вечерами в трактирах. Он больше и больше пил, все меньше занимался делом, скучал в семье, дома был зол и раздражителен, перестал следить за сахарным заводом.
- Наша семейная жизнь разладилась… - поняла Марина.
Её мать Мария Васильевна Девина приехала к ним в Киеве и откровенно спросила дочь:
- Моисей стал пьяницей?
- Да, - заплакала женщина, - завод забросил, пропил все накопления.
- Уйди от него… - посоветовала мама.
- Нет.
- Почему? Жалко дурака?
- Не в этом дело, - Марина вытерла слёзы. - Я знаю многих женщин, что век маются с такими мужчинами. Одни боятся потерять кормильцев. Другие жалеют супругов и, вытаскивая их из очередного запоя моральное удовлетворения от мысли, что они мученицы и несравненно душевно выше горьких алкоголиков. Третьи ухаживают за опустившимися мужьями, потому что думают, что никуда от них не денутся!
- Это почему?
- Так как никакой другой дуре такой придурок не нужен, - пояснила она. - Их столько мучили и предавали с детства, что лучше мучиться с пьяницей, чем пережить новый удар.
- А ты почему со своим живёшь? - спросила Мария Васильевна.
- Я верю, что Зальцман одумается, - заверила дочь, - ему нужен толчок!   
Однако супруг опускался всё ниже. Из трактиров ему пришлось перейти в кабаки, где водка в два раза дешевле. Моисей уехал в Петербург, чтобы родные не видели его в таком виде. В отвратительных трущобах он встречал таких же отверженных, голодных, оборванных забулдыг, которые жили раньше в богатстве.
- Я больше так не могу жить! - он находился в таком состоянии, что просил Бога о прекращении никчемной жизни.
Вдруг вспомнил об Иоанне Кронштадтском. У Зальцмана точно что-то упало внутри, так стало весело, радостно на душе, чего и предположить не мог.
- Помоги мне Боже! - он упал на колени, пытался молиться, но нужные слова давно были забыты.
Моисей решил идти пешком в Ораниенбаум, оттуда пробраться в Кронштадт. Было лето, начало смеркаться. На Балтийском вокзале пошёл пешком по шпалам. Все мысли сосредоточились на отце Иоанне, о котором узнал от жены. Иногда становилось ему до отчаяния нехорошо, хотел возвращаться назад, но будто кто нашептывал ему:
- Иди.
Когда он добрался до пристани, увидел приближавшегося пастыря, которого толпа, казалось, несла на плечах. Зальцман увидел ясное лицо Иоанна и задрожал от волнения, в нём было его последняя надежда. Батюшка поравнялся с ним, и он вдруг упал на землю, прямо ему под ноги, зарыдал:
- Батюшка!
Иоанн остановился и повернулся к нему. Моисей не мог говорить, лишь крепко ухватился за его рясу. Он услышал его ласковый, но повелительный голос:
- Встань, голубчик. Пойдём на пароход...
Зальцман вскочил и, не смея поднять глаз на священника, поплёлся сзади. К отцу Иоанну подходили люди для благословения. Дошли до парохода, батюшка, не поворачиваясь, прошёл по трапу. Моисей за ним. Когда пароход отошёл от пристани, к нему подошёл матрос.
- Пожалуйте в рубку, вас батюшка просит, - сказал он.
Зальцман стеснялся войти к нему, таким грязным и оборванным, но пошёл, едва передвигая ноги. Остановился на пороге каюты.
- Здравствуй, подойди ко мне... Как зовут тебя? - спросил Иоанн.
- Моисей... - ответил он. - Я крещённый еврей.
Батюшка указал ему на место рядом с собой, и Зальцман машинально сел, хотя чувствовал, что сидеть рядом с ним просто святотатство.
- Расскажи же мне своё прошлое. Как дошёл ты до этого?
- Пил, батюшка, - зарыдал он.
- Ничего, ты успокойся. Помни, что любящим Бога все во благо. Если ты потерял всё, но помнишь и любишь Бога, ты ещё ничего не потерял. Плохо, конечно, дойти до этого рубища через кабак... Но кто знает, какими путями ведёт Господь нас к себе. Может, иначе ты б никогда и не вспомнил о Боге, о славе Его, для которой мы должны жить.
Чем больше говорил батюшка, тем легче становилось. Он не обличал его, но говорил, как виновен перед Богом, что забыл семью. Он говорил долго, пока пароход не пристал к пристани.
- Я стал другим человеком, - подумал Моисей, - будто меня наградили орденом.
Недоставало приличного костюма. При расставании Иоанн сказал:
- Ты найди себе ночлег где-нибудь, а завтра приходи к ранней обедне в собор. Мы помолимся с тобой, потом ты исповедуйся, причастись Святых Тайн и поезжай обратно в Киев.
Отец Иоанн протянул руку, и Зальцман почувствовал, что он сунул ему какие-то бумажки. Тихо сказав:
- Возьми, тебе надо одеться и привести себя в порядок.
Батюшку окружили люди, на пароход хлынула толпа. После встречи с Иоанном он бродил по городу. В его руке оказалось сто рублей, целое состояние, но деньги не радовали.
- Как мне вернуться к Марине? - думал он.
Улицы Кронштадта были пустынны, и Зальцман побрёл искать Андреевский собор, долго искал, но всё же нашёл. Где-то пробило два часа ночи. Обширная площадь перед собором, безукоризненная чистота и мощный вид огромного, совсем нового, точно вчера открывшегося храма, произвели на него отрадное впечатление.
- Прости меня, Господи! - он поднялся по ступеням на паперть, опустился на колени и стал молиться.
Было самое раннее утро, ударил колокол, к собору вереницей потянулись богомольцы. Шла самая разнообразная публика.
- Словно в светлое Христово Воскресение народ спешит к заутреней! - дивился Моисей.
Когда кончилось богослужение, то народ не повалил, как обычно, из храма, а, наоборот, ближе столпился около амвона. Каждый чего-то ждал. Увидев его, Иоанн позвал:
- Пойдём, я тебя исповедую, а завтра за ранней обедней ты приобщишься Святых Тайн.
Они отошли к аналою. В конце батюшка встал на колени рядом с ним и молился. Потом благословил и сказал:
- Иди с миром и не допускай мыслей греховных! После мыслей придут дела худые. Если почувствуешь тяжесть борьбы, беги к духовному отцу и проси приобщить тебя Святых Тайн. Не стыдись перед священником назвать свои грехи настоящим именем и не скрывай сего в душе своей. Иначе нельзя получить прощения и силы в борьбе. Православная Церковь никому из сынов своих не отказывает в Святых Таинствах, а литургия совершается у нас ежедневно. Ступай.
В Кронштадте Зальцман купил бельё, платье и вернулся в Киев вполне приличным господином. 
- Я по милости Божией и по молитвам отца Иоанна Кронштадтского сделался опять человеком! - признался он Марине.


 
продолжение http://www.proza.ru/2019/08/11/7