Намерение

...И дела приемлет, и намерение целует.
Иоанн Златоуст


Валерке не спалось. 

Он ворочался с боку на бок, время от времени отрывал голову от подушки, смотрел на светящиеся цифры на часах в надежде, что уже скоро рассвет. Но часы почему-то не спешили идти вперёд. Валерка даже решил, что они сломались. Просто замерли на одной позиции. 

За окном было темно. Лишь уличный фонарь неподалёку излучал желтоватый свет. 
Было совсем тихо. Можно было даже слышать, как размеренно капает вода из крана на кухне. Кап-кап-кап. 

Внезапно в дальнем углу комнаты, как раз там, где робко занимал чужое место старый шкаф, что-то зашуршало... 

- Ну ладно, раз уж ты все равно не спишь... Валер, а Валер? Не спишь ведь? - смутно знакомый тихий голос прошелестел через комнату. Валерка замер от неожиданности и нереальности происходящего. 

- Ты не бойся только! Если бы не срочность, я бы ни за что не открылся тебе. Вообще-то, я тут на нелегальном положении... 

- Дедушка, ты? - выдавил из себя Валерка. 

- Ты подожди, я расскажу, в чем дело. Ты помнишь тетю Варю из сорок пятой квартиры? Так вот, твоя мама по молодости, тебя не было еще, уговорила ее аборт сделать. Ну, там ребеночек зачат был в ночь после дискотеки, практически от незнакомого. Вроде как доброе дело сделала, по ее понятиям. У той место в комнате на четверых в том же общежитии, только-только в издательство устроилась. У родных свои проблемы. Мастер в наборном цехе - словно мать родная, сразу за книжный линотип посадила - доверие! Учениц на газетных тренировали всегда, да.  Как раз перед этим ей от цеховой кассы взаимопомощи выделили тридцать шесть рублей на пальто. В ноябре в кофточке на работу бегала...

В общем, трудности ее у всех на виду были. Сделали аборт-то, да. А у нее отрицательный резус оказался, и врач советовал ребеночка оставить, предупреждал. Нет, не послушалась, до того боялась, что осудят или вообще уволят. Через полгода она в больницу попала с непонятной болезнью, месяц вставать не могла. Положили в инфекцию, потому что диагноз никак поставить не могли. Бывает такое - рожать надо, организм готовился, а рожать-то и нечего, вот он и бунтует, организм. После этого уж не беременела долго. А хотела детей-то, ох, хотела! И вот история: забеременеет - выкидыш! Или замирание. Не дается, и все тут! 

Так я чего к тебе. Мама твоя после смерти узнала, что Варя подумывает приемного взять. Уже ребеночка нашла, а муж - против. Так ты сходи, поговори с ней, скажи, мамка приснилась, плакала, просила за ребеночка. Пусть возьмут, пусть поговорит с мужем-то! Мамке твоей облегчение выйдет. Сильное облегчение! 

Голос затихал, становился как будто дальше, дальше... За окном светало. Тело было наполнено обманчивой силой и легкостью, как всегда поутру после бессонной ночи. Валерка не пытался больше заснуть, попытался позавтракать, холодильник, опустевший без хозяйки, не откликнулся даже пельменями. В подъезде стали слышны звуки шагов уходящих на работу соседей. Валерка решительно обулся и вышел в подъезд, не закрыв дверь. 

Он не успел нажать на кнопку звонка сорок пятой квартиры. Дверь распахнулась, и на лестничную площадку выкатился мохнатый, орущий благим матом разноцветный шар. Валерка попытался хоть за что-то ухватиться и разлепить "сиамских близнецов", судя по всему, делящих коробку с "Лего". Из квартиры выскочила тетя Варя, смущенно улыбаясь и будто стыдясь показывать свое удовольствие. 

- Валерочка! Как хорошо, что ты зашел! А у нас пополнение... 

Мама приснилась на следующую ночь. Он знал, что это она, хотя этой кудрявой смеющейся от счастья девочке за иллюминатором белого лайнера было на вид лет шесть.