Трикстер

     Минуты перетекали в часы словно не бывали здесь вовсе. Пыль оседала на мебели, по всей видимости, полагая, что здесь прекрасное место для жизни. Та, которая решала следовать дальше, тонула, падая в бездну, казалось бы, с края мира. Великий водоворот воздуха в помещении никогда не коснется ее, а она, будучи недоступной, веками будет особливо изнывать там, куда упорно рвалась.
     Положение полной потерянности мешалось с привкусом табака в воздухе: похоже, чудилось, что даже стены закурили от напряженного драматизма обстановки. Унесенная ветром листва была не в состоянии находится на земле. Она признала себя ее частью, навсегда отдавшись почве, должно быть, так же, как хотела смириться, а в последствии раствориться, я.  Пластиковые стеклопакеты – порталы, что обнажают истину отсутствовали. Районы теперь – спальные. Люди приходят сюда спать, а после уходят. Они спят, потому что устали работать, а работают, чтобы оплатить углы, в которых спят… Парадоксальная ирония: убитый процессом, им же и исцелится.
     Здесь было так же пусто, как было пусто в душах обывателей этих земель. Пустошь квартиры дополнял беспредметный холодильник. Нередко я настолько долго отсутствовала, что забывала о теле. Оно требует. Потрёпанный мешок, который мне приходится содержать, чтобы сохранить поистине важное... во всяком случае я так думала. Ужасное ощущение голода не давало мне забыться, а холодильник, казалось, играл со мной. Зачастую я забывала о нем, а он в последействии оставлял меня как ненужную вещь. Он обрастал броней, становился сильнее, а я… а я все так же забыла наполнять кого-то, кроме себя.
     Я всегда испытывала ненависть к часам. Пожалуй, намеренно избегав этот предмет, меж тем, признавая его значимость. Часы контролировали такт и зачастую вытаскивали меня оттуда, куда я стремилась больше всего. Разрушающий ритм стрелок с силой возвращал разум. В этой квартире были часы, хотя их никто никогда не видел. Они были словно вбиты в стены, потолки, полы. Часы, как верные спутники этой зоны, орудовали вместе с предметами быта, прекрасно их дополняя. Часы закрывали пути, заживо закапывая здесь… Меня окутывал мрак, который пропитал, казалось, даже воздух. Я шла молча, а согревала меня всего лишь вещь. До сих пор неизвестно каким образом человек вкладывает душу в то, что таковой иметь не может. Это, вероятно, как пожертвование, но с отдачей, когда это будет необходимо – лицемерие. Досадно, что я так никогда не умела.
     Вибрация. Сообщение. На меня свалились слова, которые представлялись бальзамом. Невероятное волшебство творит алкоголь, даруя немому голос. Тот, с кем я познакомилась пару дней назад начал мне открываться. Дождь отягощал положение, но казалось, что всё в этой симфонии было подобрано идеально. Быть может, сама природа сожалела этому месту. Шло время, а слова набирали силу, теряя в то время смысл. Спиртовой сомелье, лечивший душу алкоголем, отвлекся так же, как отвлеклась я; шаг ровнялся слову, так же как стрелка часов ровнялась вечности. Видимо, мы оба понимали, что за пару подобных шагов человек может превратиться в эксперта в мире скамеек и б\у сигарет.
  - Встретимся завтра?
  - Не думаю
  - Я позвоню, когда буду подходить. До встречи
     Я умело уверяла себя, что встреча не требуется, но что-то внутри меня не давало мне сопротивляться.
     На первый взгляд утро никак не отличалось от остальных точно таких же, но, меж тем, было абсолютно иным. Казалось, что даже на распоротом брюхе я увижу солнечного зайчика. Проходили люди, напоминая мне о своей великой миссии. Среди них были и те, которые предпочли все работе – всего лишь слепцы. Я же с каждой секундой все больше ждала перемирия с собой. Я не могла поверить, что возможно с такой непринужденной легкостью открыться незнакомцу. Разговор с собой вдребезги разлетелся от телефонного звонка. Я точно знала кто это.
     Переполненное желанием «нет» тогда, должно быть, звучало очень наиграно. Он понял и не стал задавать вопросы, что ужасно облегчило мне задачу. Он быстро растоптал мою неуверенность и вскоре мы уже шли туда, где слова приобретают специфические краски. Быть может, слова, как и некоторые из нас, тоже ищут пристанище среди земного наполнения. Пропитанные мраком улицы сжали нас в кольцо, словно из серости территорий не найти выхода. Со временем я стала забывать, что мы почти не знакомы и начала растворяться, вынося мысли как ненужный мусор. Я ощущала, что отдаю их тому, кто полностью лишен слуха. Мы шли и болтали, он об отношениях, я - рукой. Я точно знала, что он ищет, и абсолютно точно знала, что здесь он этого не найдет. Он стал бросаться прилагательными, описывая, по-видимому, идеальные отношения. Он держал меня за руку, а я его за идиота.
     Я ушла, так и не сказав, что искали мы одно и то же, но в разных вселенных. Там, где у меня человек, у него совокупность взаимодействий. Я почувствовала тишину души наяву. Время, казалось бы, замедлилось и стрелка часов больше не издавала звуков. Она меня отпустила. Почему же?