Наташка

Нулевые-время смутное, «время полетов». Сегодня наверху, а завтра трешь пятую точку, на которую тебя судьба пригвоздила. А дальше опять карабкаешься наверх за вожделенным бутером с икрой.


В такой момент своего полета вниз, я оказалась на трассе, барменом в придорожном кафе. Кафе находилось в зарослях сирени, и представляло собой коробок из стекла и фанеры. Хозяин - пожилой армянин Артур З., тоже видимо был выкинут судьбой за пределы круга почета - прибыль кафе почти не приносило.

В то время, и в том месте собрались все бедолаги - неудачники, чья очередь наступила вкушать все прелести придорожной жизни. Я, шашлычник Рома - паренек странный, но добрый и забредший к нам по дороге из Саратова в Москву, где он непременно желал найти родного отца. Его предок приезжал двадцать пять лет назад в их края с высокой партийной миссией, и полюбив его маму, правда только на одну ночку, благополучно отбыл в родные места. Рома родился в положенное время, но любви матери так и не испытал. Новое время, новые перспективы, и вот за одной из них, наш Роман и подался автостопом до столицы. Но чуть не замерз в придорожном лесочке, и был послан всевышним в наш сиреневый рай. Оказалось, Рома неплохо умеет жарить шашлык. Еще была моя сменщица Лорка, давно влюбленная в хозяина. Остальные немногочисленные сотрудники обычно приходили, отрабатывали смену, и больше не возвращались.

Работала я сутки через двое, и в мои функции входило все - бодяжить кофе, разливать паленую водку, готовить чудесные бутерброды с просроченной селедкой, и заполнять красивым почерком счета, не забывая при этом немного «ошибаться» в свою пользу в графе «итого».

Дальнобои (для них у нас всегда был наготове шашлык), разгульные  редкие бандиты, заблудшие водители и пассажиры легковушек, желающие выпить кофе и что-то перекусить в «Сиреневом тумане» - так называлось наше чудо общепита. Вот весь немногочисленный контингент гостей.

Каждый вечер в кафе заглядывала Наташка. Я ее немного боялась. Одета она была странно. Штаны свободного кроя, куртка мужская необъятных размеров, и под курткой какая-нибудь кофтенка, ясно показывающая отсутствие лифчика. Грудь у Наташки была размера пятого, и заканчивалась где-то в районе пупка. Дамочка внешность имела непривлекательную, да что уж там - страшная была Наташка. Вечный ее насморк меня бесил. Часто сопли у нее текли ручьем, и при виде этого меня тошнило. Но эти мелочи не мешали Наташке работать проституткой на нашем участке трассы.

Обычно смена у колченогой, как ее за глаза называл наш Артурчик, начиналась со ста грамм водки. Водку традиционно наливали в одноразовый стаканчик, который она просила не выкидывать, потому как «после смены еще зайду попить чайку». За водку Наташка платила всегда. Когда день был «не рыбный», долг колченогой заносился в спец тетрадь, и гасился позже. Никогда она не просила водку и чай бесплатно, никогда не смотрела голодными глазами на закуску, ей было достаточно одной карамельки, которую она всегда держала у себя в кармане.

В один дождливый вечер, после выпитых положенных грамм водки, Наташка вдруг сказала: «А, надоело, не пойду никуда. Трасса пустая».

- Поэт - символист, переводчик, представитель поэзии Серебряного века, восемь букв, первая Б, - я продолжила уже вслух разгадывать кроссворд.
- Бальмонт,- вдруг сказала Наташка и добавила,- наш царь - убожество слепое, тюрьма и кнут...

Дождь разошелся, и вымокший до нитки Ромка, присоединился к нам.

Наверное со стороны, наша троица смотрелась колоритно - странно одетая женщина, сидящая на высоком стуле у барной стойки и при этом что-то увлеченно рассказывающая собеседникам и наотмашь вытирающая сопли, чумазый паренек, и девушка в желтой шали. На пятом стихе Бальмонта (до сих пор удивляюсь откуда Наташка так хорошо знала его творчество), мы решили попить чаю.

И тут из дождливой ночи в кафе заглянули три молодых человека.

- Эй, коньяк давай. За бабло не переживай,завтра Артуру сам занесу,- брюнет щелкнул пальцами почти у моего носа. Ромка, почуяв неладное, срочно убежал «проверить угли».

Не то чтобы мне было жалко бутылку спирта, подкрашенного чайной заваркой, но вот эти пассы пальчиками возле моего лица вызвали внутри бурю возмущения. Я молча, не реагируя, вытирала барную стойку.
- Ты, лярва белоголовая, гони бутылку или...

Договорить он не успел.
Наташка, молча наблюдавшая за всем, наклонилась, задрала одну штанину и что-то ловко покрутив, отстегнула ...ногу. Нога имела вид ужасный, и цвет темно-коричневый. Опешили все присутствующие. И тут, держа ногу двумя руками, Наташка с силой опустила ее на голову чернявого. Очухавшись от внезапного удара, вымогатель выбежал из кафе. Его товарищи ретировались вслед.

- Наташ, как?
- Не пугайся, протез у меня, уж лет пять.  Артурчик не говорил?
- А как-же ... специфика твоей работы?
- Да извращенцев больше, чем ты думаешь, без дела не бываю. А сейчас, девочка моя, вызывай скорую-рожаю.

Наверное если бы прогремел ядерный взрыв, то я удивилась бы меньше.
Мои нечленораздельные речи и метания по кафе были похожи на ритуальный танец-"я схожу с ума».

Боль у Наташки усилилась.
Скорая приехала на удивление быстро.
- Кто у нас рожает? - усталый голос врача возродил меня к жизни.

Когда более-менее разобрались, у Наташки отошли воды.

- Только не здесь!- я молила.

Ловко прыгая на одной ноге, поддерживаемая доктором, роженица почти не охая, добралась до машины.

Глаза водителя скорой я помню до сих пор. Много повидавший за свою карьеру, мужчина наверное не раз рассказывал коллегам, как забирая роженицу из придорожного кафе, чуть не задавил фурию с горящими глазами, бегающую кругами с воплями - «Ногу возьмите, ногу забыли!».


Моя карьера в «Сиреневом тумане» вскоре закончилась. Время пришло.
Через год я приехала навестить Артурчика, но на месте кафе вовсю шло строительство заправки.

А Наташка родила мальчика. Ребенка забрала пара из Питера, а колченогая вернулась на свою работу, чтобы через год сгинуть где-то в придорожном лесу.