Армейская баня с двухместной стрижкой

(Из цикла «Эпизоды армейской службы 1953-1956 годов» Эпизод 2)

   Как я уже писал, моя служба в Советской армии началась 14 октября 1953 года, когда нас – новобранцев, собранных со всех районов Ленинграда и пригородных населенных пунктов, усадили в поезд и повезли в направлении, о котором никто нас не удосужился известить. Да, наверное, это и не требовалось, т.к. мы принадлежали уже не себе, а армии, которая теперь несла за нас ответственность.

   Высадили нас где-то в районе белорусского города Полоцка. Построили, и неровной колонной, пешком, под командованием сопровождавших военных, повели довольно длинной дорогой до какого-то военизированного посёлка. Там нас покормили, проинструктировали, записали размеры одежды и обуви каждого, и отправили в баню.
 
   В предбаннике мы полностью разделись, и в голом виде перешли в пустую комнату, расположенную перед помещением, где происходит само мытьё. Здесь сидело несколько человек, полураздетых, но в халатах, с машинками для стрижки в руках. И стали они стричь нам волосы наголо, причем не только на голове, но и на лобке.
 
   Хочу отметить для несведущих, что машинки для стрижки тогда были не электрические, а механические. У них были две большие рукоятки, как у плоскогубцев или пассатижей, и одна из них была подвижная, подпружиненная. Парикмахер, нажимая и отпуская подвижную ручку, двигал соответствующие ножи, которые и стригли волосы.

   У наших «парикмахеров» из-за большого количества «клиентов» руки уставали и при стрижке они частенько дёргали за волосы. Когда это происходило при стрижке головы, мы только вскрикивали, но, когда они дёргали волосы при стрижке интимного места, мы орали.

   Но, этим наши муки ещё не ограничились. После стрижки этого самого места, сам «парикмахер» или его помощник небольшой лопаточкой набирал из коробки какой-то порошок, и кидал его на лобок. И когда этот чёртов порошок попадал на какую-либо царапинку, образовавшеюся от задевания машинкой, а в особенности, на немного приоткрытый кончик пениса, происходило довольно сильное пощипывание, и мы мчались в банное отделение, стремясь поскорее смыть его.

   Как мы потом узнали, этот порошок был дезинфицирующим средством от лобковых вшей. Оказывается, есть и такие паразиты, причём по своей вредности значительно хуже обычных вшей.

   После помывки наступил момент одевания военной формы. Каждый получил комплект содержащий: нижнею рубашку, кальсоны, гимнастёрку, брюки-галифе, сапоги, портянки, ремень и пилотку. При одевании этой одежды, началась неимоверная путаница. Хотя предварительно у каждого записывались необходимые размеры одежды, всё же у многих она не соответствовала тому, что требовалось. У одних, что-то не лезло, у других, наоборот, было велико. Начались обмены и соответствующая суматоха.

   И ещё выявилась одна сложность. Большинство новобранцев были городскими жителями и никогда не носили сапоги с портянками, а оказалось, что накрутить портянку на ногу было довольно непростым делом. Кое-как, с помощью более опытных новобранцев и сопровождавших нас военных, мы одолели и это препятствие.

   И когда мы всё же оделись, оказалось, что мы не узнаём друг друга. За то небольшое время, что мы были вместе, мы познакомились, совместно ели и пили, объединились в какие-то группки, но всё же различали ещё друг друга, в основном, по одежде, причёске  и другим наружным факторам. Теперь, когда мы были все в одинаковой одежде, и с одинаковыми «причёсками», мы не могли понять, кто есть кто. И только постепенно, в основном по голосам, мы стали восстанавливать прежние связи.

   От своей гражданской одежды нам приказали избавиться, т.к. за её ношение грозило наказание. Предлагалось тем, кто захочет, отправить её домой почтовой посылкой за счёт армии. Кто этого не хочет, продать, подарить, выбросить, но у себя никакой гражданской одежды не оставлять.

   Смею напомнить, что в те стародавние времена любая одежда ценилась очень высоко. Её в свободной продаже почти не было, и приобреталась она по случаю. Поэтому в большинстве семей одежда передавалась от старшего к младшему, чинилась, штопалась, перелицовывалась.

   Кстати, может быть, не все знают, что такое перелицовка  одежды. Это действия, при которых определённая старая одежда распарывалась по всем швам, переворачивалась на изнанку, и сшивалась заново. А делалось это для обновления этой самой одежды, потому что внутренняя поверхность материала, по сравнению с наружной, лучше сохраняла первоначальный цвет и фактуру.

   Но, продолжу основную линию рассказа. В свете указания об обязательном избавлении от гражданской одежды, те, кто прибыл в хорошей одежде и обуви, решили отправить её домой, а те кто, как и я, оделись похуже, решили как-то реализовывать её здесь. Но, действительность изменила наши планы.
 
   Когда мы вышли из бани в военной форме со своими гражданскими шмотками в руках, то увидели, что вдоль всего нашего пути от бани до казармы, стояли старослужащие солдаты и сержанты, которым предстояла демобилизация. Они так смотрели на нас, вернее на вещи, что мы держали, что сомнений в их желании  приобретения этих вещей, не оставалось.

   От сопровождавших нас военнослужащих мы узнали, что стоявшие на нашем пути солдаты были призваны, в основном, из дальних сельских мест, отслужили в армии по 5-6 лет, и теперь должны были вернуться в свои деревни, в которых каких-либо магазинов одежды и в помине нет. Поэтому им хочется привести домой хоть что-нибудь из одежды.

   Отдать им должное, они не выхватывали ничего из наших рук, и не применяли никаких силовых действий. Да им бы это и не позволили наши сопровождающие. Но их взгляды, движения и немногословные просьбы были столь выразительны, что мы не могли устоять перед их напором, и отдали им практически всё. Получил ли кто из наших от них какие-нибудь деньги, не знаю. Я лично не взял у них ничего.