Эвтаназия

Кот был обречён. В свои шестнадцать с гаком лет он постоянно просил еду, пронзительно заглядывая в глаза, жадно жрал и через короткое время гадил, не выбирая места. Ещё недавно Кот – любимец Бабушки – жил в тёплом приусадебном доме, бродил по коврам и спал на подушках, теперь он был выдворен в холодные сени, а ближайшие к дому клумбы украшали кучки его экскрементов. 
Покойный Дед когда-то не чаял в нём души, хвастаясь его котовьими успехами и называя «интеллигентом» за чистоплотность, но теперь Кот выглядел жалко – свалявшаяся колтунами шерсть, выпирающие мослы, недержание и вечно голодный взгляд узника концлагеря. В общем, весь смысл существования Кота в последнее время сводился к миске со съестным, но подорванный болезнями организм уже не усваивал пищу, в результате Бабушка тратила на пропитание Коту больше денег, чем на свои завтраки и обеды, а Кот всё просил, всё сжирал и всё вокруг изгаживал. Бабушка с ним вдохновенно ругалась, взывала к его котовьей совести, обижалась на него. Но также кормила, правда, в дом уже не пускала, а сени оставляла открытыми на улицу и со страхом ждала холодов.
Сын Бабушки (назовём его Папа) жизненные проблемы всегда решал по мере их поступления и по принципу: если враг не сдаётся, его уничтожают. Приезжая на дачу по выходным, видя ситуацию в динамике, он хорошо понимал, что в холода с проблемным Котом Бабушке входить нельзя, поэтому мысленно уже перебирал всякие быстрые и относительно гуманные способы избавления от проблемы, главное, чтобы земля не успела промёрзнуть. Это было неприятно, но кроме него кардинально «закрыть вопрос» в семье не умел никто.
Супруга Папы (соответственно Мама) очень жалела Кота, периодически его гладила, старалась расчёсывать, срезать колтуны, но Кот вырывался, огрызался, шипел. Правда, в последнее время стал к ней ласковее, мостился на колени, громко урчал, или ходил по саду следом, оставляя то тут, то там дурно пахнущие кучки. Мама расстраивалась, обречённо вздыхала и убирала котовьи «подарочки», засыпая стриженный газон в тех местах свежей землицей или песком.
Поколение детей (в смысле внучат), находясь в поре дивной молодости, на даче появлялось редко – навестить Бабушку, чем-то необременительно помочь, попариться в баньке, пообедать и нестись далее по жизни, самовыражаясь, постигая и торопясь. Да и проблемы Кота их не сильно волновали. Это всё им ещё предстоит, лет через двадцать-тридцать, а может и нет.
Последней каплей в участи Кота стал тяжёлый рассказ Бабушки, как она, окончательно измучившись (опять наступив на очередную кучку), решила всё-таки взять грех на душу и Кота отравить. Растворила пару таблеток своего мощного снотворного, размешала в пакетике мягкого корма и высыпала в миску. Чувствуя себя палачом, с гулким сердцебиением, на нетвёрдых ногах, Бабушка закрыла за собой дверь и ушла в спальню. Естественно, ей не спалось. Пол ночи она ворочалась, казнила себя, вставала, подходила к окну, снова укладывалась в постель. Под утро она всё же забылась тревожным сном. Ей снился Дед, он был во сне суров, трезв и недружелюбен, а в конце махнул на неё рукой и пропал. У ней отлегло от сердца, когда в сенях её встретил Кот, как всегда, с голодными глазами и нетронутая миска с отравой.
Состоялся семейный совет – Особая тройка НКВД. Двумя голосами (Бабушка и Папа) против одного (Мама) участь Кота была решена. Единственный призрачный шанс был оставлен Коту, что сначала его всё-таки осмотрит ветеринар, а уж как там сложится после, посмотрим.
На следующий день с утра начались сборы. Кот лежал в сенях, был вял и безучастен. Он неторопливо залез в переноску и всю дорогу до клиники вёл себя очень спокойно. Мама всю дорогу, отвернувшись, вытирала слёзы, Папа хмурился и молчал, Бабушка осталась дома, перед телевизором, на лекарствах.
Врачом ветеринарной клиники оказалась сухопарая женщина лет сорока с мальчишеской стрижкой ярко каштанового цвета. Она была профессионально бесстрастна, и после краткого осмотра и взвешивания Кота предложила на выбор лечение (без каких-то гарантий) или эвтаназию. Папа выбрал последнее.
- Не волнуйтесь, это будет один укол снотворного. Кот просто уснёт и… не проснётся. Прощаться будете?
- Давайте обойдёмся без формальностей.
- Хорошо. Кота необходимо придержать.
Она отвернулась, вскрыла ампулу, подготовила шприц. Кот что-то почувствовал, стал вырываться, Папа придавил его к столу. Осмотровый стол был покрыт толстым дерматином, когти Кота впустую скребли по нему, не давая оттолкнуться.
Женщина ввела в мышцу задней ноги Кота лекарство, он ещё раз попытался вырваться, но Папа держал его изо всех сил, прижимая к столу. Наконец, всё было кончено. Кота пересадили в никелированную прочную клетку на мягкую циновку. Он улёгся, посмотрел с укоризной на Папу и закрыл глаза.
- Подождите пожалуйста в коридоре, я подготовлю документы и посчитаю сумму для оплаты.
Какое-то время Папа сидел, отрешённо глядя на опереточного мужика, одетого в стиле милитари (камуфляж, берцы, ключи на цепочке), который перемещался в ожидании приёма, волнуясь, и читал на стенах плакаты наглядной агитации. На полу у весов стояла переноска со его старым котом, блестящим в полумраке жёлтыми глазами. «Не мы первые, не мы последние,» - мелькнула дурацкая мысль. 
После заполнения разрешения на эвтаназию, кремацию тела Кота и оплаты их скромных услуг, больше в клинике Папу ничего не удерживало.
- Огромное Вам спасибо, - выдавил он, посмотрев на стильную докторшу.
- За это спасибо не говорят, - парировала она.
- Я не знаю, что здесь можно сказать… Всего Вам самого доброго!
- Всего хорошего.
Остаток дня на даче они провели довольно вяло, что-то делали в саду, что-то подкрашивали на крыльце.
Вечером приехала молодёжь. Затопили баньку. Пожарили шашлык. Поужинали. Бабушка окончательно успокоилась. Внуки и не переживали.
А Мама и Папа выпили коньяку за упокой Кота.
Проблема умерла, жизнь продолжалась…