Наука дальних странствий. Проснуться в Выборге

Белые ночи – летний подарок разомлевшим от жары горожанам. Сельский житель, привыкший вставать на рассвете, по ночам спит, и ему, спящему, нет дела до того, какая ночь – темная или не очень. На белые ночи принято ездить в Санкт-Петербург. И это удобный предлог лишний раз посетить северную столицу. Но можно пойти (точнее поехать) еще дальше, где ночи в эту пору еще белее – в прелестный «скандинавский» Выборг. Спору нет, он хорош осенью, в пёстром листопаде и дожде, под ветром, надувающим невидимые паруса призрачных бригантин. Но летом…
 
Конечно, это надо видеть. Летом он, сияющий, утопает в аромате жасмина (который на самом деле чубушник, но не так важно, как назвать, главное – запах ошеломительный). И белый цвет  –  распустившихся бутонов, чайкиных крыльев, соборов, башен – просветляет пейзаж и  придает праздничный вид всем прочим творениям рук человеческих. И его постоянно сопровождает зеленый, столь же радующий глаз. Зелень парков и скверов – сочная, свежая, нежная – прячет всех желающих от жаркого солнца.

Только узкие улицы старого города не позволяют вторгаться в их каменное единообразие.  Традицию нарушают дворы, задворки и развалины, упорно сохраняющие старые деревья и островки дикорастущей буйной флоры.
 
А вот удивительное создание – «Дерево счастья». Не стану утверждать, что оно тоже флора, но то, что оно живое – совершенно ясно, поскольку постоянно обновляется и  разрастается. Его крона состоит из круглых деревянных табличек, привязанных разноцветными ленточками, на которых написаны желания, исполнение которых, как принято считать, делает людей счастливыми. Желания разнообразны: «Ипотеке конец», «Прухи и везухи», «Без кота и жизнь не та», «Увидеть Париж», «Любовь», «Наш малыш», «Я богат» и пр. Какое многоликое счастье…

Итак, Выборг непременно надо посетить летом. И приехать не на день, а на несколько дней, чтобы проснуться здесь, желательно на рассвете, и сразу увидеть прямо из окна Часовую Башню, Замок, древние и величественные краснокирпичные руины. И еще услышать голоса чаек, парящих над заливом. Впрочем, пару раз не вредно проснуться и ночью, чтобы убедиться, что она светлее питерской. И как можно раньше уйти в старый город, чистый, тихий и безлюдный, пронизанный прозрачными лучами. Как чудесно   долго бродить по Крепостной улице, сворачивая то направо, то налево, заходить в арки дворов и представлять себе всякие невероятные вещи. Вот, например, сейчас растворится, визгливо скрипнув, эта тяжелая дверь, появится толстая кухарка в белом переднике, а из «Дома бюргера» выйдет заспанный и хмурый хозяин, чтобы сразу натощак отругать работника; где-то звякнет колокольчик, где-то залает цепной пес…

Что за звуки?  Откуда? Колокол проснулся и подал голос. Оборот головы на Часовую Башню – а ведь стоит, честно отслужившая не одному собору, в своем непробиваемом шлеме – гордо, одиноко, вечно. И часы отсчитывают сроки – им, нам, всем.

В первый приезд город показался мне лабиринтом на манер этажерки,  теперь стала проглядывать его четкая геометрия. Магистральная улица Крепостная, выводящая прямо на пестрый и уже не старинный Московский проспект, «украшенный» коммерческими заведениями, ночными и прочими клубами, разнообразными торговыми точками. Улицы Часовой Башни и Выборгская, почти параллельные центральной, многочисленные пересекающие их улочки, увлекающие в глубину времени. Хотя, даже имея перед глазами карту, не всегда можно попасть в нужное место. Город ведет и уводит – вот улица устремляется вниз, а вот другая взлетает вверх, и уже смотришь на Выборг свысока, но без высокомерия, а с восторгом.

Всякий раз, приезжая в уже знакомое место, ловлю себя на мысли о том, как мало о нем знаю. Никакое предварительное чтение не заполняет пустот и пробелов, хотя всячески стараешься дома на диване прочесть побольше о том, что предстоит увидеть. Но неосведомленность моя не перестает меня огорчать. Только на месте, здесь и сейчас, прикоснувшись к каменным плитам, кованым решеткам, выцветшим бокам деревянных   домиков,  что-то начинаешь понимать, чувствовать и узнавать.

Например, что такое Агрикола? Каждый дачник, снисходительно улыбнувшись, скажет вам: комплексное удобрение для садовых и огородных культур. Не каждый знает, что это «говорящая» фамилия лютеранского проповедника, создавшего национальный финский язык. Микаэль Агрикола, современник Нострадамуса, переводчик Библии (Нового Завета) на финский, ездил  в Москву  к Ивану Грозному в качестве посланника, по важному делу. Обратно не доехал, скончался. Есть такая легенда, что царь, не  оказавший финскому миссионеру должных почестей, был отчасти в этом повинен. Но кто их, царей, теперь разберет.
 
Памятник Агриколе стоит у лютеранской церкви Петра и Павла. Как выглядел  Микаэль на самом деле –  неведомо.  Строгий лик,  слегка похожий на Эразма Роттердамского. Известно, что с этого памятника сделано несколько копий, которые навеки поселились в Финляндии. Видно, никто больше не рискнул предложить свою версию скульптурного портрета просветителя. Когда-то была в Выборге улица Агриколы, но теперь она носит другое имя.

Каждый приезд открывает что-то новое. Можно увидеть даже то, чего нет. Например, трамвай. Как транспорт он уже не существует. Но есть один-единственный  желтый вагончик, стоящий на рельсах в скверике около Театральной площади. Прокатиться нельзя, а полюбоваться можно. Около вагона замер в позе «при исполнении» кондуктор, экипированный по всем правилам. Он строг, внимателен, доброжелателен и зорко следит за порядком. Но за одним нарушителем все-таки не уследил. «Заяц»  привычно пристроился на подножке, и ему нечего опасаться: железный кондуктор не страшен железному мальчику, который уверенно глядит из прошлого в будущее, надеясь, что в городе когда-нибудь вновь появится трамвай. А пока можно сравнить имеющийся с памятником-конкой, что стоит на Васильевском острове. Но в чью пользу окажется сравнение, сказать не берусь. Каждый хорош по-своему.

Сезонные пришельцы, озираясь по сторонам, неспешно бродят по городу. Они тут в гостях и мало что знают. А  здешние жители, которых можно «вычислить» сразу, все расскажут, все покажут и непременно проводят до угла, от которого уже видно все остальное. Совсем как дома…

Когда осознаешь, что  Выборг родился чуть раньше Петрарки, испытываешь тихий трепет: какая древность! Когда же понимаешь, что он все-таки моложе Москвы, привыкаешь к мысли о господстве времени и радуешься тому, что люди и стихии еще не  все разрушили.