Повесть о приходском священнике Продолжение 164

Мой дом не на песке, а среди моря...
Для Birute Dovenaityte

Удивительно, только с началом этого года, в моей жизни, да и в жизни прихода в целом, действительно начали происходить перемены. Сразу после праздника Богоявления, стало известно, что владыку нашей епархии отправили на покой и на его место скоро прибудет другой архиерей. Слишком много жалоб успело накопиться об архиерейском беспределе и прочем беззаконии, от которых ныла вся епархия. На эти жалобы долго закрывали глаза, стараясь не замечать их, или попросту не давали ход делу. Но, столько верёвочке не виться, всё ровно конец будет.
Новый архиерей только лишь прибыл на кафедру, сразу же затеял расследование по делам, которые требовали срочных решений. Многих священников восстановили в должности настоятелей, вернули с запретов, сняли ложные обвинения, из-за которых они не могли управлять своими приходами, или попросту были оклеветаны и переведены на другие парафии, по понятным причинам, так называемых отжиманий «злачных мест». Стало предельно ясно, кресло под отцом Мироном сильно зашаталось.
На последнем собрании благочиния, отца Мирона, было не узнать. Он вёл себя одинаково вежливо со всеми, обращался на вы, даже к очень молодым священникам, интересовался делами на приходе и личной жизнью каждого. Вскоре, архиерейским указом, отец Георгий из Рассветного, был восстановлен в должности благочинного, так как в епархии посчитали это более целесообразным. Отец Мирон, после такого случая, стал выглядеть мрачнее тучи. Весь его пафос, напыщенность и деловитость, мигом куда-то делась. Он успел, за время своего благочинства, поссориться с немалым количеством настоятелей. Большинство священников его сильно не любили, так что на собраниях, соборных службах практически не общались с ним и старались его не замечать.
В первую седмицу Великого поста, и вовсе произошёл вопиющий случай. Одна из прихожанок отца Мирона, покончила жизнь самоубийством. Это событие произвело общественный резонанс, а сын несчастной женщины, чуть не совершил самосуд, над настоятелем Михайловского храма. Дело в том, что вся парафия отца Мирона, как я уже описывал выше, держалась на тоталитарных принципах. Прихожане не предпринимали никаких действий, или решений, без благословения своего духовного наставника. Такие правила, порой, доходили до какого-то безумия, вплоть до того, что люди звонили батюшке, чтоб получить разрешение сходить в магазин за продуктами. Их тщательно расспрашивали о предполагаемых покупках, и лишь сделав выводы, что они правильные и полезные для христианина, одобряли и давали благословение. Всё в Михайловском приходе контролировалось, отслеживалось, анализировалось. Каждый новый прихожанин сначала отправлялся, к так называемому приходскому психологу, которым являлась руководительница воскресной школы, девчонка окончившая педагогический колледж. Профессиональным психологом, она не являлась, скорей всего, это было её хобби, что не мешало ей практиковать в данной сфере. После определения психологического портрета, анализа, характеристики, отец Мирон определял нового прихожанина на послушание, или не определял, зависимо от степени надёжности человека, возможности воздействовать на него, или его характера в принципе. От неблагонадёжных, склочных, слишком грамотных, старались избавиться, отправляя их на послушание в Сосновку, или попросту относились к ним пассивно, в большинстве случаев прохладно, что вынуждало такого человека уходить из церкви. За каждым из членов общины, обязательно наблюдали, даже следили их же собратья, конечно тайком. О всех подозрительных действиях, поступках, странном поведении, тут же доносилось психологу, или отцу Мирону. Такое дело объяснялось тем, что отец Мирон обязан обо всём знать, всё контролировать, дабы предотвра-тить своих прихожан от греховных поступков, неправильных действий, так сказать, зарубить зло на корню. Люди так погрузились в слежение друг за другом, собиранием сплетен, разговоров, что перестали доверять даже близким и родным, с которыми проживали в одном доме. Боялись что-либо обговорить, опасаясь, что их суждение вызовет повод к неприятным разговорам, обличительной проповедью на весь храм, также наказанием в виде строгой епитимии, или тяжёлым послушанием, отличающимся своей нелепостью.
Елизавета, так звали женщину, которая сотворила суицид, по сути стала жертвой, этой системы, так тщательно спланированной отцом Мироном. Он убеждённо считал, всё то необходимо, и во многом, помогает человеку стать настоящим христианином, который воспитается в абсолютном послушании, смирении, и никогда не покинет ряды его общины. «Нужно всеми силами,- постоянно повторял он,- постараться привязать человека к церкви. Крепко-накрепко, для того, чтоб такой человек навсегда понял, выше и важнее церкви, у него в жизни ничего нет!»
Елизавета была очень больной женщиной. Врачи установили ей диагноз последней степени рака. Все возможные способы лечения уже не помогали, тем более критически не хватало ни на что денег. Женщине посоветовали обратиться в церковь, как к последнему оплоту надежды. А вдруг поможет. Елизавета очень поверила. Ходила регулярно на все службы, причащалась на литургиях, исполняла тяжёлые послушания в храме, и на кухне. Одним словом, делала всё, уповая что Христос, всё-таки, явит на ней свою милость. Удивительно, но Елизавета даже немного поправилась за это время, стала лучше выглядеть. Отец Мирон настоятельно порекомендовал ей отказаться от медикаментов, всевозможных лечений и полностью предаться Воле Божьей. А именно- прочитывать длинное молитвенное правило, строго поститься, и беспрекословно исполнять его благословения. Он уверял женщину, что её случай именно тот, который укрепит в прихожанах их церкви, веру на безотлагательную и незамедлительную помощь Господню. Что сам Христос, чудесным образом, исцелит её смертельную язву.
К началу поста, состояние Елизаветы опять стало ухудшаться. Она несколько раз подходила к отцу Мирону, с просьбой ослабить пост, и позволить принимать анальгетики, так как боли становились всё сильнее. Но, батюшка и слушать не захотел.
-Ты понимаешь,- говорил он,- за тобой сейчас вся церковь наблюдает и молится, соответственно. Ты как живой пример, на который можно ссылаться, показывая, какие Бог творит чудеса, ради истинной веры?! Ты вдохновение для болящих, ревность для тех, кто при храме читает не усыпаемую псалтырь, да что там говорить, яркий об-раз настоящего послушания и подвига, ради веры.
После службы в первый день Великого поста, Елизавета с некоторыми прихожанками, убирались в храме. В это время женщине сделалось плохо. Её отвели в подсобку и дали выпить лекарства, после чего заставили хорошенько поесть. Как раз, в это время в подсобку заглянул отец Мирон. В последнее время, когда его сняли с должности благочинного, он ходил злющий как бес, буквально набрасываясь на всех, кто попадался под горячую руку. Что уж там случилось на самом деле, мне не ведомо. Отец Мирон отругал послушниц и особо яро отчитал Елизавету, обвинив её в невоздержании. Он наложил на женщину епитимию, объявив, что она не сможет причащаться до самой пасхи. Пусть для неё это станет уроком. Елизавета очень сильно расстроилась. Она рыдала, ползала перед священником на коленях, но тот был непреклонен. В расстроенных чувствах, женщина ушла домой. В предсмертном письме к сыну она описала происшедшую ситуацию, и подчеркнула, что не видит смысла своего существования без храма, причастия, больше не в силах переносить нестерпимую боль. В тот же день, Елизавета удавилась, сделав петлю из толстой проволоки. Странно, но её никто не хватился, нашли лишь на пятый день, когда сын возвратился из командировки.
Разразился громкий скандал, сын ходил в милицию, хотел привлечь отца Мирона к ответственности, но ничего так и не добился. Тогда парень поехал в епархию и уже там требовал правосудия, грозясь предать дело огласке в средствах массовых информаций. Опасаясь последствий, отец Мирон слёг в болезни, после чего его определили в больницу где он пролежал до самой пасхи. Ему грозили серьёзные не-приятности, вплоть до запрещения в служении. Отца Мирона спасли давние, и очень влиятельные связи. Сделав покаянное заявление, он по совету своих добродетелей, принял монашество, после чего был переведён в один из главных мужских монастырей. Там его лишили всех наград и привилегий, а также право говорить проповеди и испо-ведовать мирян. Но, зато оставили в священном сане. Как сложилась его дальнейшая судьба, мне доподлинно не известно, да и со временем все воспоминания, связанные с этим человеком, как-то сами-собой растворились в бурном водовороте жизни. Вспомнились лишь слова епархиального духовника, сказанные когда-то, о том, кто притесняет или унижает брата своего, сам рискует быть униженным от Бога.
Удивительно, но в Покровском, ровно как и во всём благочинии, также никто не вспоминал об отце Мироне. Церковная община, которую он так тщательно созидал, основываясь на принципах страха, послушания, а главным образом, на беспрекословном подчинении, после его ухода практически распалась, оставив после себя лишь незначительную горсточку тех, кто по сути способен был верить сердцем и ходил в храм ради Бога. Я не берусь оценивать пастырскую деятельность отца Мирона, это не моё дело. Только вспоминая его слова: «Нужно людей привязывать к церкви, а не к себе», понял, что его так называемая теория, не сработала. Может быть потому, что люди, всё же были привязаны именно к нему. Я долго не мог понять почему? Основываясь на деспотизме, тоталитарных принципах, отец Мирон должен был наоборот отталкивать от себя, даже пугать. Наверное, так существуют секты, и их адепты ориентируются, большей частью не на религиозные основы, заложенные в ней, а на способность своих пастырей подчинить их себе, возбуждая стадный инстинкт.
После вышеописанного трагического случая, Покровский приход какое-то время оставался без священника. Меня несколько раз вызывали в епархию, предлагая занять место настоятеля, но я наотрез отказался. Не смотря на все трудности, очень привык к Анечкино, полюбил его. Тем более был построен храм, клиника, вложено столько стараний и труда, что не представлялось, как можно вот так вот всё это бросить.
Перед самой пасхой, в Покровское, наконец, прислали настоятеля, молодого священника отца Виталия. Кому-то он сразу пришёлся по душе, некоторые наоборот враждебно отнеслись к нему, пытаясь сравнивать с отцом Мироном. Новый настоятель полностью изменил парафиальную администрацию, а также некоторые нюансы в управ-лении приходом. Такое очень не нравилось отдельным личностям, а особенно Вере Степановне. Властолюбивая женщина всеми силами пыталась обуздать невозмутимого священника, убеждая его в необходимости и важности некоторых устоявшихся, до него, порядков. Но, отец Виталий уже никого не слушал. Покровский приход стал возрождаться, практически, с чистого листа. За это время, мы очень сдружились с батюшкой и это общение, сроднило не только нас, а и большинство наших прихожан. Чаще стали совершаться соборные богослужения, молебны, елеосвящения. Больше не оставалось места зависти, подозрительности, каким-то нелепым интригам.
Вера Степановна, поняв, что она потеряла своё значение в церкви, пыталась посеять возмущение в прихожанах, наговаривая всякие напраслина на отца Виталия. Она, с некоторыми своими приверженцами, даже писали в епархию разные кляузы, что мол новый настоятель не справляется со своими обязанностями, распространяет суеве-рия, преступает богослужебные каноны, тем самым соблазняя прихожан. Эти люди, даже тайком ездили к владыке, убедительно требуя вернуть отца Мирона, или по крайней мере, прислать другого настоятеля. Но их старания не возымели никакого успеха.
С того времени, Вера Степановна очень изменилась. Она всё больше молчала, перестала наставлять всех и каждого, как нужно правильно жить, часто ездила в паломнические поездки, по храмам и монастырям, задерживаясь там на очень длительное время. А однажды, она уехала и назад больше не вернулась. Кто-то предполагал, что бывшая Покровская и Сосновская староста приняла монашество, кто-то утверждал, что она нашла подходящего батюшку и теперь снова оказалась в своей прежней стихии. Но, основная версия звучала более грустно, и прозаично- Вера Степановна попросту сгинула на просторах необъятного мира. Как она сильно хотела, чтоб на долгие века помнили о ней, её заслугах перед церковью, о тех неоценимых вкладах, вложенных ею в развития более десятков приходов. Странно, но стояло лишь Вере Степановне исчезнуть, как о ней сразу же забыли, вспоминая лишь, изредка, какие-то мерзости, связанные с её именем. Хорошо это, плохо, я не знаю. Может Господь Бог, вспомнит когда-то об многих заслугах этой женщине и воздаст ей неизреченную Свою милость и утешение в ином мире.
Продолжение следует....