Шевырёв. История Русской Словесности - Введение

ИСТОРИЯ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
Лекции Степана Шевырева,
Ординарного Академика и Профессора

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ,
Содержащая Введение и Столетия IX и  X

Издание второе, умноженное (М., 1859)
(Печатано с издания 1846 года, с большими дополнениями)

 
Предисловие к первому изданию

В 1844/5 Академическом году я имел счастие прочесть перед Московскою публикой курс Истории Русской Словесности, преимущественно древней, в 33-х лекциях. Столица почтила меня таким благосклонным вниманием, которое я всегда сохраню в своей памяти, как одно из самых приятных воспоминаний в моей Университетской деятельности. Ласкаю себя надеждою, что впечатление, произведенное моим курсом, не пройдет; что основная идея его отзовется и в общественной жизни; что многие отдельные мысли найдут свой отголосок в различных ее явлениях.
Но для того, чтобы еще более упрочить впечатления преходящие, для того, чтобы подвергнуть суду медленному, строгому и более взыскательному читателей то, чт; в летучих словах передано было мною слушателям, и представить свой труд публике не одной Москвы, но и всего моего Отечества, я вменил себе в обязанность написать мои лекции и издать их в свет.
По материалам, в течение многих лет собранным и заготовленным, лекции были сказаны устно перед слушателями, - и мгновенная речь облекала то, что было заранее обдумано мыслию. Отсутствие у нас стенографии лишило меня возможности тотчас же передать письму и печати горячие слова устного изложения. Потому, не могу ручаться за верность всех выражений, но тем более ручаюсь за верность внутреннего содержания и мыслей, при печатной передаче того, что было сказано. Иное, предложенное устной речью сокращенно, по недостатку времени, представляется более развитым и дополненным в письменном изложении. Текст мой снабжен примечаниями и ссылками: слушатели мои, дарившие мне свое доверие вместе с вниманием, здесь могут меня поверить на деле.
Этот курс преимущественно посвящен Истории древней Русской Словесности: причины тому объяснены мною в первой лекции. Но впрочем, последние десять лекций имеют предметом ново-европейский период, начиная с песен Русского народа, поставленных на переходе от древнего к новому. Когда довершится труд печатно, - тогда за ним может последовать и другой, в котором преимущественно разработана будет новая Русская Словесность.
Представляя свой курс на суд читателей, не могу скрыть внутреннего трепета и удовольствия, при мысли, что лекции мои, сказанные в тесном пространстве Московских аудиторий, переходят теперь посредством печати в огромную аудиторию моего любезного Отечества, слову и жизни которого оне посвящаются.


Несколько слов в дополнение при втором издании

В 1846 году появились первые лекции моего курса в печати.
С тех пор прошло 13 лет. Наука росла беспрерывно; столетия, составлявшие содержание лекций, мною изданных, были постоянным предметом новых исследований. При втором издании их, я старался поставить науку в уровень с современным ее состоянием.

С. Шевырев.


Введение в Историю Русской Словесности


Слово: Словесность, мы употребляем только в двух значениях: или в смысле совокупности произведений слова человеческого, или в смысле науки об этих произведениях.
Слово, общий дар людям от Бога, отличающий их от прочих животных, как говорили еще древние, есть внешнее выражение самопознающей души человеческой. По слову все люди братья и сходятся в возможности этого самопознания.
Но слОва собственно нет: оно живет и проявляется в языках. Так и человечество осуществляется в народах. Слово есть внешний образ человека вообще; язык - внешний образ народа.
По древнему священному преданию, было время, когда слово и язык не различались, и все человечество составляло один народ: и бе вся земля устне едине, и глас един всем (Быт. гл. XI. ст. I.). В настоящее время до двух тысяч языков с их наречиями разделяют человечество, населяющее землю.
Не приняв смешения языков за событие несомненно историческое, нельзя объяснить себе этого явления. Как Геология, исследуя недра земли, подтвердила истину Моисеева сказания о потопе: так Филология, исследуя языки, подтверждает достоверность его же сказания о смешении языков.
В смешении языков начало разделению народов: в слове человеческом, воплощающемся в языках, как орудии слова Божия, начало их воссоединению в одно человечество. Языки, взаимные преграды народов между собою, служат орудиями всеобщего сближения, когда единый дух их соединяет.
Язык есть первое произведение слова, первый орган и первый признак народности. Языки были необходимы для того, чтобы дать средства человечеству выразить свое духовное самопознание в самых разнообразнейших видах. Немногие народы достигли этого выражения; есть еще тысячи, которые того ожидают.
Нет ни одного народа, как бы груб и дик он ни был, который бы употреблял язык свой для выражения одних только материальных потребностей человека. Где говорит человек, на каком бы то ни было языке, там он непременно выражает на нем духовное существо свое. Нет ни народа, ни языка, без произведений слова. Религиозная деятельность его духа скажется в нем молитвою; сила ума, воли и памяти пословицею, притчею, преданием; стремление художественное к красоте песнею и сказкою. Нет ни одного народа без молитв, пословиц, притчей, преданий, песен и сказок: это первые виды Словесности у всех народов.
Произведения слОва становятся тем значительнее в народе, чем сильнее божественная и человеческая деятельность проявляется в нем, взаимно проникая друг друга. Первая обнаруживается в нем верою; вторая стремлениями к истинному, доброму и прекрасному в жизни и в слове, как необходимом для человека ее выражении. Вера без разумного познания истины легко уклоняется в суеверие; без стремления к добру, не оживленная любовию, мертвеет в обряде, или звучит как медь звенящая или кимвал звяцающий в одном внешнем богослужении; без искусства, она не может благообразно величать и славить Бога. Человеческая деятельность остается также неполна и ограниченна без божественной. Наука без веры увлекает разум в бездну бесплодных сомнений, или ограничивает мiр его познаний одним материализмом, поглощающим и его душу. Жизнь без веры может быть не чужда добру, но будет творить его только из тщеславия, а не по высшему призванию Любви божественной, творящей добро для самого добра. Искусство без веры разовьет красоту изящных форм до последней крайности, но и отцветет после развития.
Всякое произведение слова в народе, чем полнее воспитано совокупным влиянием всех сфер духа человеческого, к какой бы сфере само ни принадлежало, тем оно совершеннее, тем прочнее действует на народ и человечество, тем достойнее нашего изучения.
Народ для своего человеческого образования нуждается в содействии других народов. Но это содействие возможно бывает тогда, когда все принимаемое народом от другого народа прививается к корню его собственной сущности и, превращаясь в живительный сок, питает его внутренний организм. Крепкая народность с одной стороны и человеческая восприемлемость с другой - вот условия прочного совершенствования народов. Народы, как сосуды Божии, необходимы для того, чтобы развивались в них идеи человечества. В древние времена народ Еврейский стоял особняком среди бесчисленных инородных племен востока и только в своей отрешенности от других мог спасти идею истинной веры. Но это не мешало ему призывать в свой храм другие народы для поклонения истинному Богу, понятие о котором он сохранял не для одного себя, а для всего человечества. Греки в сношениях своих не чуждались мудрости Египтян, Финикиян и других народов древних; их колонии простирались повсюду и связывали их со всем человечеством; но только сосредоточившись в духе своем, Греческий народ мог раскрыть идею красоты для всего человечества. Еще обширнее, чем у Греков, были сношения у Римлян с другими народами; но только в самой глубине Римского духа мог быть постигнут разум государственной правды.
Но с тех пор, как Божий Дух в виде огненных языков сошел на просветителей всего человечества, стало возможным освящение всякой народности, и развитие человеческих идей не может быть уже исключительным преимуществом какой-нибудь одной из них, а составляет неотъемлемое достояние всех. Народы, более чем когда-нибудь, стали нуждаться во взаимной помощи, и Любовь призывает их соединиться в один духовный союз семьи человеческой. Старшие братья по образованию должны вести к тому младших, - и всякому будет место на духовной трапезе всечеловеческой любви и просвещения.
Народность освящена и необходима, как создание Божие. Нельзя от нее отрешиться, как нельзя вырвать из уст своих языка, не уничтожив в себе первого внешнего признака своей человеческой природы. Каждый народ сосуд Божий: человеческое содержание сосуда незримая тайна Божия и один из зародышей будущей истории. Но стало уже невозможным для народа его развитие и совершенствование вне общения с другими. Брезгливость национальная кончилась и наказывается всеобщим оставлением. Чем более народ выразит сочувствий к другим народам во имя своего и их образования, тем он явится совершеннее, - и это совершенство отразится во всем, и особенно в произведениях его слова.
Словесность, в смысле совокупности произведений слОва в каком-либо народе, мы можем изучать двояким образом: или, вникая во внутреннюю сущность этих произведений, объяснять на них общие законы развития слова человеческого; такое изучение называем мы теоретическим; или, сопоставляя их с историческим потоком жизни народной, отсюда объяснять их происхождение и в них же самих следить за развитием этой жизни: такое изучение называем историческим. Заметим, что оба способа изучения, один без другого, неполны и взаимно дополняют и совершенствуют друг друга.
Задача наша - историческое изучение произведений Русского слова.
Сии последние изучать мы будем в самом обширном объеме, по всем сферам духа человеческого, к какой бы из них произведение ни принадлежало. Оправдания такому размеру предложены будут впоследствии. Если мы сказанное об отношении народного к человеческому применим к произведениям Русского слова, то можем предварительно заметить следующее. Русской народ обнаруживает в своей Словесности две стороны: сильную народную самобытность, которая постоит за себя, и обширную всечеловеческую восприимчивость, которая готова сочувствовать всему прекрасному в человечестве. Эти две стороны, проникая друг друга, обещают богатое развитие в будущем.
В древнем периоде своей жизни, Русской народ в лице избранных своих представителей изъявил свое сочувствие к лучшему умственному и нравственному сокровищу, какое приобретено было жившим до него человечеством, и перенес его к себе на языке своих Славянских соплеменников. Вопрос об отношении человека к Божеству занял его прежде всех других вопросов, и все те произведения, в которых решаем был этот вопрос лучшими представителями Христианства, он усвоил себе на языке племени родного; такое заимствование упрочило связь Русского народа со всем человечеством в том, что оно имеет лучшего и наиболее прочного в умственных своих сокровищах, и с своим родным племенем, с которым связал он себя через Славянской язык узами духовными, несокрушимыми, несмотря ни на какие временные препятствия. Народность свою он употребил вместо сосуда для хранения этого человеческого и Славянского сокровища. Под спасительным влиянием этой великой силы, он развил и образовал язык единый и готовый на всякое дело мысли; создал обширную литературу богословскую, историческую, государственную, существующую в изобильных письменных памятниках; создал другую словесность в бесчисленном сокровище пословиц, песен и сказок, существующую в устах народа.
Это лучшая сторона жизни и слова в древнем периоде истории Русской словесности. Есть в нем и сторона слабая. Отсутствие науки, искусства и жизни общественной, так как развивались оне у народов запада, было причиною того, что великое сокровище веры не принесло всех тех плодов, какие могло бы принести, что вера в народе иногда, или уклонялась в суеверия, или каменела в букве обряда и мертвила дух любви, без которой и в вере нет жизни.
Такому недостатку пособил новый период, в котором Россия, разрушив средостение, отделявшее ее от других народов, вошла в живые сношения с ними и стала принимать дары человеческого образования. Эта восприимчивость есть лучшая сторона нового периода; но и в нем дело обходится не без слабой. Как вере древнего периода вредила буква мертвого обряда, так человеческому образованию периода нового вредит одна внешняя его форма вместо внутренней его сущности. Мы заняли у западных народов их одежду, как будто мундир Европейской цивилизации: так берем на прокат их идеи, их науку, их литературу, их книги и особенно журналы, не выработывая почти ничего собственным трудом и мыслию. Мы забываем, что образование есть плод потового труда, терпения и усидчивости; что мысль никому не дается даром; что и чужая, только в следствие трудовой переработки, она может быть усвоена нами. Самообольщение есть первый враг истинного человеческого образования. Прежде, нас обольщали образованием внешним заемные учители; теперь у нас завелись и неутомимо действуют свои собственные. В них достигает последней крайности реформа Петрова. Они, как ее исключительное произведение, ненавидят древнюю Русь с ее внутреннею основою и сущностью, а новую без древней считают весьма удобным средством для водворения в ней дешевой, взятой у запада на прокат, цивилизации.
Эти отступники завета предков, отрекшиеся от пятой заповеди и тем сами обрекшие себя на недолголетие, говорят обыкновенно, что духовная словесность древнего периода не есть выражение жизни Русского народа; что она по большей части Византийского происхождения; что люди, которые ее изучали или возделывали, отрешились от народной среды и ей были чужды; что не Русской народный язык, а Славяноцерковный давал ей формы для выражения. Но духовные писатели древней Руси, которых число, в каждом столетии, начиная с XI-го, становится значительным, к какому же народу принадлежали, если не к Русскому? Правда, они были избранным его цветом; они представляли его мысль, достигшую сознания, точно так как и избранные писатели нового периода ее представляют; но с каких же пор такие люди перестают быть носителями народной мысли? кто исключал их когда из истории словесности какого бы то ни было народа? откуда это воззрение? где ему ученая опора и источник? в каких книгах оправдание? Духовные писатели черпали для Русского народа сокровище Христианской веры не из одного Византийского, а из вселенского источника, точно так как новые писатели Русские черпают из источников западных сокровища науки, искусства и общежития. Язык древних произведений не есть устный народный, а Славянский; но где же первый? в каких произведениях нового периода мы найдем его? Разве язык Ломоносова, Державина, Карамзина, Жуковского, Пушкина есть язык устный народный? Скажем даже, что между Славянским языком древнего периода и народным устным, и в этимологии и в синтаксисе, мы найдем гораздо более взаимного общения, нежели между литературным языком нового периода и языком народным.
Народ глубоко чтил этих писателей и поклонялся многим из них, как святым. Были в числе их Греки и Славяне; но не сливались ли эти пришельцы духом и словом с Русскою паствою, на которую действовали?
Между этими писателями и Русским народом было и осталось до сих пор, несмотря на все препятствия, гораздо более живого общения, нежели между писателями нового периода и образованным сословием народа, которое читает их. Плодом деятельности и слова первых было утверждение веры в Русском народе. Они приводили в умственное сознание и выражали словом то, что жило у него в сердце. Это событие обходится опять не без сильных противоречий со стороны отступников древней Руси. Они говорят, что Русский народ совсем не так предан вере, как полагают приверженцы Руси древней; что в нем вера есть только или обряд, или суеверие. Вера, как в частных лицах, так и в целом народе, выражается или кругом всей его жизни, или в самых трудных ее событиях, потрясающих всю душу и вызывающих со дна все основные ее силы. Круг жизни Русского народа его история: кто ее знает, тот не может отрицать, что главными деятелями ее были вера и любовь к отечеству, что великое у нас совершено этими двумя силами. В горестных событиях жизни, во все времена, и в прошедшие, и в настоящие, обнаруживается народная вера. Этого не видит, или не хочет видеть только тот, кто собственное свое безверие или шаткость своей веры навязывает Русскому народу. Правда, - повторим сказанное прежде, что это сокровище таится все еще под спудом; что зерно не пошло в полный рост и не принесло всего плода; что высшее образованное сословие, слишком изменив доброму началу, своим примером производит большой соблазн в народе и удаляет его от Христианского полного образования, которое могло бы быть ему сродно.
Есть вера в Русском народе; но если вы не просветите в нем разума учением, не раскроете ему правил гражданской общественной и семейной жизни и не образуете в нем благородных человеческих потребностей, то не будет почвы для развития богатого семени, которое все-таки есть наследие древней его жизни, еще не изжитое, не погубленное, но и не развитое новою.
Оно не сгублено потому только, что вера глубже запала в сердце Русского народа и согрела корень его сущности, нежели идеи человеческого образования, которые были развиты главными классическими писателями нового периода. Плод от древней жизни и представителей ее слова осязательнее, очевиднее живет в народе, нежели то, чт; посеяно было в новое время. Раскроем нашу мысль подробнее.
Ломоносов в жизни своей и во всех произведениях слОва воплотил перед Русским человеком идею науки; а принялась ли она так, как бы следовало ей приняться по мысли первого нашего в ней учителя? - Державин был провозвестником идеи правды в своей поэзии; его Записки, недавно изданные в Русской Беседе, еще более подтвердили эту мысль; а водворена ли идея правды в нашей жизни? Писатели современные, алкая ее повсюду и обнаруживая везде ее отсутствие, доказывают противное. Не только в жизни мы не приобрели ее, но даже изгнали из самой области слова. - Карамзин во всех своих произведениях успел сочетать сочувствие ко всему прекрасному человеческому с сочувствием к своему народному, избегнув и отвлеченного космополитизма и ограниченного патриотизма, - и его История есть прекрасный памятник гармонически-слиянной в нем любви к человечеству, и к отечеству. А где живет теперь мысль Карамзина, когда только в отрешении от отечества заключают возможность принадлежать человечеству и, ни во что вменив тысящелетнюю жизнь России, только с самих себя, с своей личности, начинают ее новую эру? - Наши комики и сатирики ярким смехом озарили многое неразумное в Русской жизни; баснописцы, и Крылов во главе их, подражая Русской пословице, силою здравого смысла обнаружили не одну в ней бессмыслицу; но много ли с тех пор прибавилось светлого разума и здравого смысла в нашей жизни? - Жуковский в своей чистой и целомудренной поэзии возвел идеал красоты душевной до самого возвышенного и ясного образа, уловив его в прекраснейших созданиях поэзии всемiрной. Но кто теперь думает об его идеале? Нет писателя, которому современная литература так мало бы сочувствовала, как Жуковскому. Его посмертные четыре тома прошли без отголоска между современниками. Его голубиная целость служит предметом насмешек для тех, которые ее отвергают, предпочитая ей только одну змеиную мудрость. - С именем Пушкина срослась для всякого Русского идея красоты художественной, как постигал ее и воплощал в Русском слове Русский художник. Но принялась ли идея Пушкина в нашей литературе? Нет, она встретила даже диких противников, и некоторые приверженцы великого поэта, в новом поколении, воспитанные на его произведениях, вменили себе в обязанность взять оружие защиты и рыцарски оборонять память славного Русского художника против ограниченного невежества, которое его не понимает. Такой подвиг недавно возобновлен в Русской Беседе писательницей-женщиной, которая ярким светом великого дарования озарила новый небосклон нашей литературы.
Так мало еще идеи человеческие, возделанные первенствующими нашими писателями, принялись в нашем обществе. Но в чем главная тому причина? Прервано предание. Нить, связующая нас с древнею Русью, для многих расторгнута; порвалась в новейшее время даже и та, которая нас связывала с лучшими деятелями новой.
Цель этого труда - возобновить предание и связать вновь все расторгнутые нити, без которых не может в полноте и свежести развиваться ткань будущей жизни отечества. История Словесности Русской должна быть связана с потребностями словесности современной, а ей более чем когда-нибудь настоит надобность связать себя с народом и предками и действовать в гармонии всех сфер человеческой жизни, не отвергая ни одной из них и разумея правильным образом их взаимное отношение между собою.
Приближающаяся минута тысящелетия нашей жизни пускай свяжет все заветы прошлого с надеждами на славное будущее отечества. В минувшем России есть зародыши для полного раскрытия всего человека в человеке Русском. Зерно веры глубоко всеяно в сердце народа, - и никто оттуда этого зерна не вырвет. В возвышенном слове писателей древних и новых глубоко и основательно раскрыто сознание этой веры. Идеи человеческие были также отчасти разработаны, каждая в свою очередь, и не без взаимного отношения друг ко другу. Все, кажется, у нас готово к полному образованию человеческому. Россия похожа на того витязя наших сказочных преданий, в котором разрозненные части тела вспрыснуты были мертвою водою: оне срослись - и ждут теперь воды живой, для полной жизни всего тела.
Дело в том, что надобно начинать со всего вместе. Надобно ожить всем членам духовного тела России, во всей их совокупности. Религия, наука, жизнь, искусство, промышленный труд должны идти за одно. Образованию половинному или частному нет более места. Ошибаются те, которые говорят, что для народа довольно ограничиться одним образованием религиозным: и в народе должен быть воспитан весь человек. Еще более ошибаются те, которые, отвечая на потребность современной минуты, хотят ограничиться покамест одним промышленным направлением и проповедуют материализм образования. Те не понимают назначения Русского народа, который, с самых первых времен своей жизни, выразил потребности духовные. Злоупотребления одностороннего материализма могут принести один только вред в нашем отечестве. В крайнем заблуждении находятся те, которые предполагают возможным какое-то образование без веры, или думают заменить веру общую верою личною. Вера есть основа и средоточие жизни духовной; человек без нее - мертвец духом. При ней два неотъемлемых спутника: откровение и предание. Только вера, откровенная и основанная на предании, может служить союзом духовным для людей отдельных и для народа. Вера, лично понятая, только рознит людей, - и те, которые хотят таким образом разуметь ее, сходятся, по бОльшей части, лишь в одном рушительном безверии.
Пора нам перестать думать, что наука, искусство и все блага жизни общественной должны быть только достоянием привилегированных сословий. Пора тому сословию, которое приобрело эти сокровища в свою собственность, подумать о том, как бы поделиться ими, как можно щедрее, с теми, которые еще их не вкушали. От литературы нашей мы в праве ожидать теперь таких произведений, которые обнимали бы, как можно обширнее, всю жизнь нашу, роднили бы все сословия в одном общем чувстве изящного и представляли бы пищу человеческую, доступную для всех. Такая общедоступность есть, конечно, первое условие совершенства всякого современного словесного произведения. Но достигнуть его невозможно, не изучив предварительно всего того, что Словесность Русская в своем историческом развитии предлагает. И здесь всего очевиднее связь нашего труда с современною потребностью. Только тот вполне может удовлетворить словом в настоящую минуту Русскому народу, кто, будучи одарен от природы призванием писателя, возобновит в душе своей все сильнейшие минуты жизни Русского народа и отзовется на них живым чувством сердца и сознанием ума.
Излагая произведения Русского слова в последовательном порядке Истории, необходимо будет обращать внимание на связь между ними и тем временем, когда они возникли. Всякое произведение, более замечательное, непременно носит на себе этот отпечаток: отметить его верно есть обязанность историка. Но не одно временное в произведении достойно изучения: на временной его стороне есть отражение вечного, без которого и та не имеет значения. Великая идея есть плод вечного, а не временного: ее проявлeние принадлежит веку, но сама она переживает век; и народы. Чем выше произведение, тем глубже в нем скрыта идея и тем сильнее выражена. Чем ниже и мельче оно, тем исключительнее принадлежит своему времени и какой-нибудь отдельной его минуте. Словесность, производящая одни современные эфемериды, не питательна для народа и не обещает ни прочной жизни, ни славы своим деятелям.
История Словесности не исполнила бы важнейшей половины своей задачи, если бы в произведениях слова отмечала только одни случайные признаки, принадлежащие известной эпохе: нет, ее главная задача состоит в том, чтобы обнаруживать, как вечные идеи, развивающиеся в человечестве, отражались в словесных произведениях какого-либо народа. В наше время историки слишком мало думают об этой задаче: у них самые идеи, как черви, родятся, живут и умирают во времени. Закон мipa материального применяется к мipy духовному, - и история человечества идет параллельно с историею натуральной. Дух во всем противоположен веществу, - и законы его явлений не могут быть одинаковы с законами явлений материи. Философия Германская, будучи заключительным плодом развития наук естественных, под личиною спиритуализма проповедывала материализм, обнаруживаемый теперь искренно ее верными последователями. Настало время действия для Философии Русской, и так как она ведет начало свое не из области наук естественных, а из сферы познаний духа, нераздельных с верою, то на ней лежит обязанность, и ей предоставлена возможность возвратить права мipy духовному и истинное значение тем вечным идеям человечества, которые отдельные народы проявляют в произведениях своего слова. История Словесности может в этом отношении подать руку помощи Русской Философии и подготовить решение многих задач, предстоящих сей последней.
Изложив те общие мысли, которые будут путеводить нас, при совершении нашего труда, перейдем теперь к обозрению руководств, пособий и материалов для Истории Русской Словесности.
Иностранным ученым, действовавшим в России, принадлежит первая мысль об нашей науке. Коль, первый Профессор Церковной истории и словесных наук, приглашенный в Петербургскую Академию наук, при самом ее основании, издал в 1729 году: Введение в историю словесности Славян, которая преимущественно касалась переводов Священного Писания   [1].
Профессор Московского Университета Баузе в своем Слове 1796 года о том, что Россия древняя была не совсем без просвещения и не пренебрегала словесным учением [2], первый, в новом периоде, обратил внимание просвещенных Русских на древнюю Русь и на те литературные сокровища, которые нам от нее остались. Блеск реформы Петровой так ослепил глаза Русских в новом периоде, что они, признавая древнее свое отечество совершенно варварским, не могли заметить в нем того, что было. Баузе, с кафедры Московского Университета, обличил этот предрассудок невежества, посягавшего на свое родное. С редкою любовию и знанием он собрал библиотеку древних рукописей, которая вместе со многими другими сокровищами погибла в пожаре 1812 года. - Другой Профессор того же Университета, Буле, как говорит о нем Кеппен, первый почувствовал необходимость собрать подробнейшие сведения об источниках для Истории Российской Словесности и в своей ученой статье, припечатанной к обозрению университетского преподавания 1809 года, но не вышедшей в свет, указал более сорока сочинений, относящихся к этому предмету   [3]. - Оба эти Профессора, с любовию изучавшие в России ее древние памятники, литературные и художественные, много содействовали образованию, в лице К.Ф. Калайдовича, ученого исследователя Русских древностей.
Кеппен, собираясь издавать библиографические листы, в Материалах для истории просвещения в России, напечатал под № 1 Обозрение источников для составления Истории Российской Словесности, в 1819 году, составляющее теперь библиографическую редкость. Он указал на 137 таких источников, отечественных и иностранных.
Гречь, в 4-м томе своей Учебной книги Российской Словесности, предложил Опыт краткой Истории Русской литературы. Вышло два издания этой книги: первое в 1822 году полнее, второе в 1830 сокращеннее. В первом издании книги, для древнего периода автор воспользовался биографиями Словаря духовных писателей Митрополита Евгения; для второго биографиями, которые сам автор собрал у многих писателей. Книга Греча довольно долго служила руководством для преподавания Истории Русской Словесности.
В 1839 году Профессор Максимовичь напечатал первую книгу Истории древней Русской Словесности. В ней драгоценны филологические основания, касающиеся особенностей Русского языка, сравнительно с другими Славянскими наречиями.
Наши Славянские соплеменники занимались также Историею нашей Словесности. Шафарик в свою Историю Славянского языка и литературы  [4], изданную в 1826 году, включил и краткую историю литературы Русской. - Мицкевичь в своих публичных лекциях, читанных в Париже в 1840-1842 годах, изложил с большим сочувствием историю Русской поэзии  [5].
Перейдем к Пособиям. К числу их прежде всего относятся словари писателей. Новиков, первый, оказал подобную услугу нашей науке своим Опытом исторического словаря о Российских писателях  [6]. Здесь автор соединил писателей духовных и светских. За тем последовал, при любопытном Месяцослове на 1776 год, опыт краткого исторического Словаря многих духовных лиц в России, в том числе и писателей  [7]. Митрополит Евгений в журнале: Друг просвещения, выходившем в 1805-6 годах, помещал словарь писателей духовных и светских, и довел его до буквы Л  [8]. В этом заключался зародыш двух трудов Евгениевых, которые вышли впоследствии. Первым был Словарь Исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви  [9]. Ко второму тОму присоединен хронологический список писателей в порядке столетий. С изучения этой книги каждый из нас начинал свои классические занятия Историею Русской Словесности. Второй труд Митрополита Евгения: Словарь Русских светских писателей, соотечественников и чужестранных, писавших в России, остался в рукописи после его смерти и издан был в Москве, в двух томах, в 1845 году; но при ученом употреблении это издание требует поверки в показании фактов и чисел. И.М. Снегирев, на основании этого труда, предпринял было издание Словаря Русских светских писателей; но, к сожалению, ограничился только первым томом, который заключил буквою Г. Наша публика не поддержала этого полезного издания  [10]. Д.Н. Бантыш-Каменский в своем Словаре достопамятных людей России  [11] поместил несколько биографий наших славных писателей. В Энциклопедическом Словаре, издании Плюшара, находится также несколько биографий  [12]. Преосвященный Филарет, идущий в ученых трудах по следам Митрополита Евгения, издал в 1857 году, в III книге Ученых Записок второго отделения Академии наук, Обзор Русской духовной литературы (862-1720), книгу настольную для всякого, занимающегося Историею Русской Словесности, особенно древнего ее периода. Зародыш этого труда можно видеть в Хронологическом Указании П.М. Строева, которое, как результат его археологических странствий по России, было напечатано в 1837 году  [13]. Частным пособием могут служить также Биографический Словарь Профессоров Московского Университета и его История, изданные к его столетнему юбилею.
К пособиям следует также отнести Историю Русской Церкви Преосвященного Филарета, в пяти частях, и Историю Русской Церкви Преосвященного Макария, в трех частях, доведенную до нашествия Монголов. Отдельные монографии наших специалистов-филологов будут приводимы в свое время, каждая на своем месте, куда относится.
В собирании Материалов для нашего предмета первую услугу оказал также Новиков своею Древнею Российскою Вивлиофикой  [14]. В Истории Российской Иерархии  [15], изданной Амвросием, напечатаны также многие материалы для древней Словесности. Незабвенны имена Калайдовича и Графа Румянцева в нашем деле: Собрание Государственных грамот и договоров, Иоанн, Экзарх Болгарский, Памятники Русской Словесности XII века и Древние Российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым, были изданы трудами первого и на иждивении второго.
В новое время правительство изданиями Археографической Экспедиции и Коммиссии обогатило науку. Сюда относятся: Акты, собранные Археографическою Экспедициею, в четырех томах; Акты исторические, с дополнениями к ним, в одиннадцати томах; Полное собрание Русских Летописей, в семи томах  [16].
За тем следуют труды ученых обществ. Московское Общество Истории и древностей Российских в этом деле показало первый пример. Русские Достопамятности, изданные в одном томе под редакциею Тимковского, Сборник исторический, в 7-ми томах, при секретаре Погодине, Чтения того же Общества с 1845 года при секретаре Бодянском, Временник, в числе 25-ти томов, при секретаре Беляеве, и Чтения, возобновленные в последнее время при секретаре Бодянском, представляют богатое собрание материалов.
Второе Отделение Императорской Академии наук, образовавшееся из Российской Академии, с 1849 года предприняло издавать свои Известия, которых вышло семь томов, и Ученые Записки, напечатанные в числе пяти книг. Сюда же относятся Исторические чтения о языке и словесности, в двух книгах, и Памятники Великорусского наречия, изданные тем же Отделением. С благодарностию мы должны упомянуть имя двигателя этих трудов, И.И. Срезневского.
Духовные Академии в Москве, в Петербурге и в Казани, собрали и издали для изучения древней Русской Словесности значительное количество материалов. В Прибавлениях к Творениям Св. Отцев, издаваемым Московскою Духовною Академиею, напечатаны были новооткрытые творения Св. Илариона, Серапиона, Св. Алексия Митрополита, и многие отдельные монографии о деятелях древнего периода. В Христианском чтении, которое издается при С.-Петербургской Духовной Академии, мы в первый раз познакомились с писаниями Иакова Мниха. Казанская Духовная Академия изданием Православного Собеседника приносит также великую услугу нашему делу. Здесь уже, сверх многого, отрывочного, напечатаны: Молитвы Св. Кирилла Туровского, Просветитель Св. Иосифа Волоцкого, и печатаются все сочинения Максима Грека  [17].
Нам недостает теперь систематического, в хронологическом порядке расположенного издания древних памятников Русской Словесности, а то, чт; до сих пор было открыто и издано, заставляет желать такого издания от современной науки.
Во многих журналах Русских печатаемы были также драгоценные материалы, как для древнего, так и для нового периода Истории Русской Словесности. Москвитянин (1841-1856) в этом отношении имеет первенство перед прочими. Журнал Министерства Народного Просвещения изобиловал также ими, особливо в прежнее время. В новое время Русская Беседа открывает свои страницы для памятников древней литературы. Библиографические Записки посвящены исключительно памятникам литературы новой и содержат много драгоценного. Жаль будет, если публика своим вниманием не поддержит такого полезного издания.
Материалы для Истории Русской Словесности хранятся в наших библиотеках. История Русских книгохранилищ, с полным статистическим описанием их современного состояния, принадлежит к числу первых потребностей нашей науки. Мы попытаемся, хотя отчасти предложить то, что было нами собрано.
Учреждение и умножение библиотек были у нас плодом попечений православной нашей Церкви, мудрых Государей наших и, в новое время, ревнителей отечественной старины и просвещения. Вера Христианская имеет то преимущество перед другими верами, что она есть вера грамотная. С крещением Христовым приняли мы вместе письмена и книги. Книга лежит у нас на престоле храма Божия; вынося книгу из олтаря, возвещает ею священнослужитель проповедь Христову, исшедшую в мiр. Наше православное исповедание имеет то преимущество перед другими, что передает нам Веру на языке, не совсем народном, но для нас понятном, на языке нашего родного племени: потому, все первые упоминания в летописях о введении к нам Христианской Веры можно принять за свидетельства о распространении в народе нашем книжного просвещения. Византия, особенно Болгария и Сербия, святая гора Афонская снабжали нас беспрерывно книгами, мужами учеными и писцами.
Первая библиотека, по всему вероятию, была у нас основана при Киевософийском соборе, в подражание той, которая находилась при Софийском соборе в Константинополе, и в которой одним из библиотекарей был Св. Кирилл, первоучитель Славянской грамоты. Подобная же библиотека основана была и при Новгородской Софии: она была умножаема Новгородскими Архиепископами и теперь еще сохранилась. Так, и при Московском Успенском соборе учредил библиотеку, вероятно, Митрополит Петр, а потом возобновил Митрополит Макарий.
Основатели монастырей прилагали попечение об учреждении при них библиотек. Св. Феодосий, основатель Киево-печерского монастыря, держал в келье своей инока Илариона, который днем и ночью переписывал книги, а сам Игумен в свободное время плел веревки для переплетов книжных. Монастырь Св. Григория Богослова в Ростове, нарицаемый в затворе, уже в XIII веке славился своим книжным просвещением и имел обширную библиотеку. Все сокровище Кирилла Белозерского, когда он из Москвы пришел в Белозерскую область, на Сиверское озеро, для основания обители, состояло в малом числе книжиц. Оно после возросло в большую библиотеку трудами иноков обители. Св. Иосиф Волоколамский положил также начало обширному книгохранилищу при обители, им основанной. Во времена разгромов Татарских, когда Татары истребляли книжные наши сокровища, Митрополит Киприан, видя их оскудение, вывез в XIV веке из Царьграда и из своего отечества, Болгарии, многие книги, которые и в древние времена известны были у нас под именем Киприановских. Летопись XIV века упоминает о Русских, живших в Царь-граде, которые занимались списыванием книг.
Из надписания некоторых древних рукописей в библиотеках монастырских мы видим, что оне переписаны были на горе Афонской, по заказу Русских иноков. В обителях Русских монахи постоянно занимались книжным делом; имена многих подобных тружеников остались на рукописях, ими списанных. Искавшие пострижения, иногда вместо вклада, приносили в обитель книги: так Патриарх Никон, желая вступить в Кожеезерскую обитель, мог только внести в нее книги.
Из государей летопись прежде всех славит В. Князя Ярослава, сына Владимира Святого. Он, по выражению летописи, «собра писцы многи, прекладаше от Грек в Славянское писмя, и списаша книгы многы... многы написав положи в церкви святой Софьи». С особенным благоговением выражается Нестор об этом В. Князе, говоря, что отец его взорал и умягчил, а он насеял книжными словами сердца верных людей, и мы пожинаем учение книжное. Летописец сам своим трудом был обязан этому книжному воспитанию. Примеру Ярослава последовал сын его, Святослав Ярославичь. Память его не совсем чиста в истории тем, что он из честолюбия свергнул старшего брата своего Изяслава с Киевского престола; но он старался загладить этот проступок любовью к монастырям и книгам. На его имя переписан известный Изборник 1073 года, первоначально писанный для Симеона, царя Болгарского. К нему отнесены слова этого сборника, что Святослав клети свои наполнил божественными книгами. Внук его, Николай-Святоша, князь Черниговский, инок Киевопечерской обители, одарил ее многими рукописями, память о которых сохранил Епископ Симон в Киевском Патерике. Константин Всеволодовичь мудрый, В. Князь Ростовский, собирал дела древних князей, т.е. имел богатую библиотеку летописцев. Владимир Васильковичь, Князь Волынский, многострадальный Иов России в ту эпоху, когда она страдала сама от Монголов, одарил многие обители и церкви книгами; из них некоторые он сам переписал своею рукою.
Василий IV Иоанновичь, сын Иоанна III, нашел такое богатое книжное сокровище, доставшееся ему от его предков, что счел за нужное, для разбора его, пригласить ученого из Греции. Тогда явился к нам, с благословения Царь-градского патриарха, из затворов Афонской горы, Максим Грек, который изумился множеству книг Греческих, Еврейских, Латинских и Славянских в великокняжеской библиотеке. Иоанн Грозный показывал ту же библиотеку Лютеранскому пастору Веттерману, который составил ей каталог, найденный Профессором Дабеловым в архивах Дерпта и Пернау. Эти сокровища вошли, конечно, в теперешнюю Синодальную библиотеку. Царь Михаил Феодоровичь имел мысль составить государственную библиотеку из дупликатов и трипликатов всех монастырских библиотек. При Царе Алексие Михаиловиче, по мысли Патриарха Никона, привезено с Востока Арсением Сухановым 700 Греческих и Славянских рукописей, которые также вошли в состав библиотеки Синодальной.
Петр Великий, будучи еще двенадцатилетним отроком, выразил гнев свой Патриарху за то, что нашел библиотеку его в беспорядке, и поручил наставнику своему, Зотову, привести ее в порядок и хранить за царскою печатью. В 1716 году, в Кенигсберге, Петр отъискал в Радзивиловской библиотеке список Несторовой летописи, известный под именем Кенигсбергского, приказал его переписать и привез копию с него, как сокровище, в свое отечество.
При Академиях духовных и светских, при Семинариях, при Университетах основаны были библиотеки. По мысли Екатерины II получила свое начало библиотека Эрмитажа. В 1814 году, Января 2-го, открыта в С.-Петербурге Императорская публичная библиотека. Ее преобразование и умножение в новое время принадлежит к числу именитых дел прошедшего царствования; исполнение его есть достойный подвиг Барона М.А. Корфа. В 1828 году Академия наук, по мысли Президента своего Графа С.С. Уварова, снарядила Археографическую Экспедицию, которая поручена была Академикам Строеву и Бередникову, и осмотрела в губерниях одной северной России около двух сот библиотек и архивов. Нельзя не пожалеть о том, что мысль составить Библиологический Словарь, или Указатель всех сочинений и переводов, известных в литературе нашей до начала XVIII столетия, не была приведена в исполнение, а этот Словарь долженствовал служить ключем к хранилищам рукописных пособий отечественной словесности. В прошедшее же царствование, по мысли другого просвещенного деятеля Графа Н.А. Протасова, определено было составить подробное описание всех церковных древностей по епархиям, в том числе и библиотек. Богатые плоды этого предприятия мы уже видим теперь. Учреждение библиотек по городам губернским и уездным, вместе с изданием губернских ведомостей, принадлежит к числу плодотворных мыслей того же времени. В новое время эта мысль двинута с особенною силою - и должно ожидать ее богатого исполнения, судя по той потребности, которая возбуждена почти во всех сословиях Русского общества. Нельзя при этом не выразить сожаления, что Москва до сих пор не имеет публичной библиотеки. Учреждение ее было постоянною и любимою мыслию незабвенного градоначальника ее, Князя Д.В. Голицына. Князь был готов положить в основание этой библиотеки свою собственную, которая находилась в селе Вяземах, и уверен был, что многие владельцы библиотек, остающихся в их именьях без всякого употребления, последуют его примеру.
Но его останавливали средства в исполнении прекрасной мысли: «В Москве, - говорил он, - все должно быть колоссально, все должно соответствовать государству и его древней столице. Библиотеку небольшую можно устроить сей час, но на библиотеку, достойную Москвы, надобны большие средства».
В древние времена наши предки любили и уважали чтение книжное. Еще в XI веке, Нестор летописец так выражался об книгах: «Велика бо бываеть полза от ученья книжного: книгами бо кажеми   [18] и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных; се бо суть рекы, напаяющи вселеную, се суть исходища мудрости; книгам бо есть неисчетная глубина, сими бо в печали утешаеми есмы, си суть узда въздержанью.... Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши великую ползу души своей; иже бо книгы часто чтеть, то беседуеть с Богом, или святыми мужи; почитая пророческыя беседы, и евангельская ученья и апостолская, житья святых отець, въсприемлеть душа велику ползу». - В Пчеле, одном из любимейших сборников древней Руси, читаем о книгах: «Ум без книг аки птица опешена: якожь она възлетети не можеть, такоже и ум не домыслится съвершена разума без книг. Свет дневный есть слово книжное, егожь лишився безумной, акы в тме ходить и погыбнеть в векы». В древних сборниках нередко встречаем слова, выбранные из творений Отцев Церкви, о почитании книжном.
Конечно, любовь к чтению книг принадлежала, по преимуществу, духовному сословию, стоявшему во главе народного просвещения; но его не чуждались и другие, не только поставленные высоко в гражданском быту, но и самые низшие. Это можно видеть из надписаний на многих древних рукописях, которые принадлежали простолюдинам, и из даров, какие приносимы были людьми высокого сана и простыми. Так в описи книг Троицкой Лавры значится, что книгу Григория Богослова дал Боярин Князь Дмитрий Михаиловичь Пожарский, и тут же рядом книгу Козьмы Индикоплова в лицах дал вкладу из овсчиного ряду торговый человек Фома; Правило Св. Отец дал Суздальский Архиепископ Иосиф, а книги: Дионисий Ареопагит, Шестоднев Василия Великого и Козьма Индикоплов, слуга Алексей Тихонов. В одном из поучений о чтении книжном встречается мысль, что книги гораздо нужнее для людей, живущих в мipe, нежели для чернецов, потому что «чернецы, убежав мiрских мятежей и сидя в затишии, много утвержения приемлют, а мы, живучи в великом мятеже и в буре сего мipa, творя много грехов, более нуждаемся в частом чтении святых книг, чтобы ими отгонять печали и искать путей спасения: вода, каплющая по капле, пробивает и камень, а книги, часто читаемые, наводят на истинный путь и разрешают от уз греховных». - «Кто без книги мудрствует, - говорит другое поучение, - тот подобен оплоту, без подпоры стоящему: пахнёт на него греховный ветер, и падет он, не имея подпоры в словах книжных». - Древнее Поучение не забыло и безграмотных: «Не умеешь читать, прилепися туда, где можно слышать и пользоваться. Увидишь мужа разумного, утреннюй к нему, и ступенями двери его да входит нога твоя».
Правда, что древние Русские люди при чтении книжном имели в виду одну только цель: пользу души и ее спасение. Вот почему они ограничивались Священным Писанием и теми творениями, в которых оно объясняется. Было в обычае читать евангелие всякой день. Псалтирь предки наши знали наизусть: он был их настольною книгою. Притчи, Премудрость, Экклезиаст Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова своим поучительным и практическим характером приходились особенно по вкусу народа и проникли в его пословицы. В Прологах и в Четиих-Минеях мы находим, кроме Житий святых, празднуемых Церковию, поучения на всякий день, заимствованные у Отцев Церкви, поучения успокоительные, глубокомысленные, способные руководить жизнь, заправить ее на всякие добрые дела и утвердить человека середи бурь и волн житейского моря. К древней Руси можно отнести слова, которые читаем в конце одного старинного свитка: «Аще кто ти речет, веси ли всю философию? - и тыж ему рцы: Эллинских борзостей не текох, ни риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы в беседе не бывах; учуся книгам благодатного закона, аще бы мощно моя грешная душа очистити от грех». В этой односторонности душевных занятий древнего Русского человека при книжном чтении заключались и достоинство его и недостаток.
Но, по охоте к чтению, стали вторгаться в круг книг Славянских от самого начала Славянской грамоты такие книги, которые или искажали веру лжеучениями, или плодили суеверия в народе. Весьма рано пастыри Церкви начали заботиться о том, чтобы поставить преграду распространению подобных книг, и положили Правило о книгах истинных и ложных. У нас в первый раз встречается оно в Киприановском требнике XIV века и, вероятно, привезено было Митрополитом Киприаном из Болгарии, где книжное чтение было тогда распространено более, чем в России, и где ложные книги были в большем ходу, чем у нас. Позднее это же самое Правило переписывалось с разными дополнениями и даже было напечатано в сборнике 1644 года, известном под именем Кирилловой книги.

Книги Священного Писания любили читать наши предки с толкованием: таковы толковые евангелие, апостол, псалтирь, апокалипсис. После Св. Писания любимыми книгами для чтения домашнего были паремейники, сборники, выбранные из творений Св. Отцев, каковы златоуст, златоструй, маргарит, андриатис, из творений Св. Иоанна Златоуста, который был любимым писателем Русского народа во времена древние  [19]. Далее следуют измарагд, сборник, составленный из сочинений разных Отцев Церкви, пчела, собрание изречений мудрецов языческих, библейских и отеческих, златая чепь, златая матица и бисер. Торжественники или собрания похвальных слов на праздники господские и богородичные и на дни некоторых святых принадлежат также сюда. Патерики: Египетский, Иерусалимский, Синайский, Афонский, Киевский, Жития святых вселенской церкви и Русских входили также в круг народного чтения  [20]. Слова на дни недельные всего года и на все праздники находились при храмах сел, принадлежавших монастырям, и, конечно, читаемы были священниками приходу в дни соответственные  [21]. Огромное количество сборников, чрезвычайно умно составленных, показывает охоту в древних Русских людях к составлению душеполезных книг для народного чтения. Сборники, конечно, не употреблялись в храмах, а служили только для чтения. Иногда над такими сборниками трудились сановные мужи церкви: так Даниил Митрополит, сложив с себя сан митрополичий, в монастыре Иосифа Волоцкого, откуда вышел и на митрополию, составил свой превосходный Главник, писанный, вероятно, его же рукою и украшающий библиотеку монастырскую.
Судя по всем данным, и в древние времена, в ревнителях книжного дела и в собирателях книг недостатка не было. Но, по безличному характеру всей нашей древней Руси, по скромности и смирению наших предков, имена их не сохранились. Ближе к новому периоду, в царствование Царей Алексея Михаиловича и Феодора Алексеевича, мы можем указать на Бояр Феодора Михаиловича Ртищева и Артамона Сергеевича Матвеева, из которых последний в своем Пустозерском заточении, не имея книг около себя, в письма к Патриарху вставлял по памяти целые отрывки из Иоанна Златоуста. К ним можно присоединить несколько позднее знаменитого библиографа Сильвестра Медведева, который владел обширною библиотекою и еще в древние времена положил ученые основания для Славянорусской библиографии; но об нем мы будем говорить позднее.
В новое время, начиная от Петра Великого, имена знаменитых собирателей рукописей и печатных книг, относящихся до Славяно-русской Словесности, уже становятся известнее. Мы можем поименовать их. Вот они: Новиков, Селакадзев, Демидов, Профессор Баузе, Граф Мусин-Пушкин, книгопродавцы Сопиков и Плавильщиков, Еропкин, Канцлер Граф Румянцев, Граф Толстой, книгопродавцы Смирдин и Ширяев, Лаптев, Кастерин, Яковлев, Царской, Погодин, Чертков, Князь Оболенский, Граф Уваров, Ундольский, Лобков, Полтарацкий, Соболевский, Лонгинов, Геннади.
Прежде чем приступить к обозрению замечательных книгохранилищ государственных, общественных и частных, относящихся к нашему предмету и находящихся в России, мы укажем на участь тех, которые прежде существовали.
Начнем с книгохранилищ монастырских, как древнейших. При патриархе Никоне, когда приступили к исправлению богослужебных книг, вытребовали из Разряда Опись книг, какие находились в монастырях того времени. Она существует рукописная в Московской Синодальной библиотеке и была напечатана   [22]. Здесь обозначены книги 39-ти монастырей, из которых весьма не многие сохранили до нашего времени свои библиотеки. Эта Опись может свидетельствовать, сколько книгохранилищ монастырских с тех пор исчезло. В Описании Румянцовского музеума находим Описание рукописям Звенигородского Саввы сторожевского монастыря, составленное в 1818 году на 6-ти листах в четвертку  [23], судя по нумерам которого находилось в монастырской библиотеке более 200 рукописей. В 1843 году я посетил этот монастырь и не нашел в нем ни одной уже рукописи. В частных библиотеках весьма часто встречаете рукописи с надписями, из которых видно, что оне принадлежали некогда Русским обителям. Такому книжному опустошению положит, конечно, преграду описание всех Епархий Русской Церкви, предпринятое Правительством. В 1847 году я совершил поездку в Кирилло-белозерский монастырь и нашел библиотеку в совершенном беспорядке, с голословною описью, означавшею число рукописей и не более. В 1856 году я посетил Иосифов Волоколамский монастырь с целию изучения его библиотеки и нашел уже весьма основательный, подробный каталог, составленный по правилам ученой библиографии, который облегчал мне возможность пользоваться всеми сокровищами библиотеки. Такие каталоги уже, конечно, существуют теперь для всех библиотек духовного ведомства. Они окончательно обезопасят существование государственных книгохранилищ от прежних похищений и дадут возможность Русским ученым пользоваться ими; но для сей последней цели необходимо, чтобы эти каталоги были напечатаны.
Перейдем к участи других библиотек. Новиковская своими сокровищами была известна в свое время за границею, как свидетельствовал друг его, Профессор Шварц. О библиотеке Селакадзева упоминают многие, между прочим и Державин в издании мнимого Славяно-рунного стихотворения 1-го века, из которого видно, что в ней было не без подлогов. Участь, ее постигшая, также неизвестна. Селакадзев получил в нашей библиографии печальную известность поддельщика фальшивых подписей на древних рукописях  [24]. Библиотеки Демидова, Профессора Баузе, Графа Мусина-Пушкина погибли вместе с библиотекою Московского Университета и со многими другими в пожаре 1812 года. Библиотеки Павла Григорьевича Демидова сохранился только печатный каталог, изданный Профессором Фишером в 1806 году. Каталог Русских книг, с ученым к нему предисловием, перепечатан известным нашим библиографом В.М. Ундольским  [25]. - Библиотека Баузе частию сгорела, частию была разграблена, потому что случалось иногда и мне встречать рукописи и старопечатные книги с его надписью. Сопиков имел у себя ее каталог. - Незаменима утрата библиотеки Графа Мусина-Пушкина. Пользуясь властию Обер-Прокурора Синода, Граф собирал из монастырей в свою библиотеку многие драгоценные рукописи, которые все погибли, и в том числе славный сборник, где находился единственный рукописный экземпляр Слова о полку Игореве.
Памятником библиотеки Сопикова остался его Опыт Российской библиографии, доведенный до 1813 года: труд, подобного которому мы еще не имеем. Куда делась библиотека Сопикова, мы не знаем. - Библиотека книгопродавца Плавильщикова оставила по себе также Роспись, расположенную систематическим порядком и снабженную алфавитным указателем  [26]. Она послужила, кажется, основанием для библиотеки Смирдина, а Роспись к составлению обширной его Росписи в 4-х частях, труду превосходному, которому желательно бы было найти продолжателей в современных нам книгопродавцах  [27]. Но самая библиотека Смирдина, конечно, полнейшая изо всех частных для Истории нового периода Русской Словесности, была продана с аукциона, к крайнему прискорбию всех друзей науки и отечественной Словесности.
О библиотеке Надворного Советника Еропкина извещает нас Сопиков, владевший ее каталогом. - Библиотека Канцлера Графа Николая Петровича Румянцева, как часть Румянцовского музеума, по завещанию самого основателя, из частной собственности сделалась государственною. Она снабжена образцовым каталогом, который совершен был, по воле завещателя и на его иждивении, нашим первым филологом Востоковым и напечатан в 1842 году, под заглавием: Описание Русских и Словенских рукописей Румянцовского музеума. - Библиотека Графа Федора Андреевича Толстого была приобретена Правительством и вошла в состав Императорской публичной. Памятником попечений владельца о своем книгохранилище остался печатный каталог, составленный весьма подробно и изданный с палеографическими снимками двумя нашими славными археологами, К.Ф. Калайдовичем и П.М. Строевым   [28]. - Библиотека книгопродавца Ширяева состояла из старопечатных книг и была также приобретена Правительством. Каталог ее был издан владельцем при его жизни  [29]. - Библиотека Лаптева была продана с аукциона в Петербурге, в 1841 году; многие сокровища перешли из нее в Погодинское древлехранилище.  - Иван Никитичь Царский имел две библиотеки: рукописей и старопечатных книг. Обе снабжены были учеными каталогами, которые составил и издал, на иждивении владельца, П.М. Строев  [30]. Библиотека рукописей приобретена была Графом А.С. Уваро-вым и вошла, как главная часть, в состав его обширного книгохранилища; библиотека старопечатных книг осталась собственностью наследников покойного собирателя. - Библиотека М.П. Погодина, часть его обширного древлехранилища, которое было плодом многолетнего собирания и трудов, приобретена Правительством и вошла в состав Императорской публичной библиотеки, равно как и библиотека Кастерина. Об участи библиотеки Яковлева, упоминаемой Сахаровым, мы не знаем.
Приступая к обозрению замечательных библиотек Русской Словесности, в которых хранятся материалы для Истории ее древнего и нового периода, мы должны наперед сказать, что только та библиотека может быть вполне доступна к ученому употреблению и служить истинным материалом для науки, которая имеет каталог подробный, составленный по правилам библиографии и напечатанный. Таких библиотек у нас весьма немного. Можно сказать даже, что один только Румянцовский Музеум составляет в этом отношении яркое классическое исключение.
Библиотеки мы разделим на государственные и общественные, т.е. принадлежащие ученым обществам в столицах, городах и монастырях, и частные, принадлежащие лицам.
Начнем с Москвы.
1) Библиотека Синодальная, бывшая Патриаршая. Основание ей положено Митрополитами Московскими. Известно, что Митрополит Киприан вывез с собою из Царьграда и своего отечества, Болгарии, многие рукописи Славянские. Карамзин полагал, что еще при Иоанне III мы получили много рукописей Греческих через Греков, приехавших с Софиею Фоминишною Палеолог. Не вошли ли в библиотеку Патриаршую и те книжные сокровища, для описания которых Василий, сын Иоанна III, вызвал с Афонской горы Максима Грека, и которые Иоанн Грозный показывал Лютеранскому пастору Веттерману  [31]? Библиотека обогащалась при Патриархах книгами из монастырей. Особенно обогатилась она при Патриархе Никоне его собственными вкладами, деятельностию ученого Грека, Арсения, призванного Никоном в помощники справщика книг на печатном дворе, книгами, вытребованными от обителей, для исправления книжного, и семью стами рукописей, которые иеромонах, Арсений Суханов, отправленный на Восток еще Патриархом Иосифом, привез при Никоне с Афона и из других мест. Помета Арсения и надписания Афонских Архимандритов свидетельствуют о приношениях Св. горы. Бывало и то, что рукописи, посланные из Москвы в дар Афону, возвращались снова в Москву  [32]. Патриархи заботами своими продолжали обогащать свою библиотеку до тех пор, пока, по уничтожении Патриаршества, в 1721 году, она не поступила в ведение Святейшего Синода и с тех пор уже называется Синодальною. Описания библиотеки, находящиеся в ней самой, принадлежат к 1696, к 1701, 1702, 1708, 1709 и 1771-72 годам.
Первый, трудившийся над составлением каталога Греческих книг этой библиотеки, был Гамбургский уроженец Шумахер. Знаменитый Вольф в своих письмах к Лакрозу, в 1725 году, упоминает об этом труде. В прежнем каталоге рукописей библиотеки Академии наук значился под № 68: Каталог книгам Греческим харатейным и печатным, находящимся в ризнице Патриаршей 1718 года. Первое печатное описание рукописей Греческих этой библиотеки принадлежит ученому Греку, Афанасию Скиаде, и было напечатано при Петре Великом, в 1723 году, на Латинском и Русском языках, в двух частях, из которых первая содержит описание 50-ти, а вторая 304 рукописей  [33]. По повелению Императрицы Екатерины II и по поручению Крутицкого Епископа, Самуила Миславского, трудился над составлением каталога Греческих рукописей Профессор Московского Университета, Маттеи, и после первого краткого указа-теля, изданного в 1780 г., в 1805 году напечатал в Лейпциге полный ученый каталог  [34]. Известно, что Маттеи открыл в рукописных сокровищах этой библиотеки один из древнейших гимнов Гомеровых, Гимн Церере, изданный в Германии Рункением. Карамзин в Дрезденской библиотеке видел древнюю рукопись одной Еврипидовой трагедии, с пометою Синодальной библиотеки, рукопись, которую Маттеи продал за 1.500 талеров.
Иностранные ученые описывали только Греческие рукописи Синодальной библиотеки; но Славянские оставались долго без описания. Бывший библиотекарь и ризничий Синодальный, Архимандрит Евстафий, составил каталог, довольно подробный, с описанием содержания каждой рукописи: я с признательностию пользовался им, когда начал свои первые занятия в библиотеке. С 1849 года, по мысли Московского Митрополита Филарета, утвержденной Святейшим Синодом, трудятся над составлением ученого описания этих книжных сокровищ Профессоры Горский и Невоструев. Уже вышло два тома: в первом описаны рукописи, содержащие Священное Писание (числом 53); во втором - те которые объемлют Толкование Священного Писания (также в числе 53)  [35]. Но это не каталог, а ученое исследование над каждою из этих рукописей, отчасти в библиографическом и отчасти в филологическом отношениях. В тех размерах, какие даны Описанию, оно скоро не может быть приведено к желанному окончанию. Каталог подробный все-таки остается необходим для ученого пользования библиотекою, а любопытные и многополезные исследования ученых могли бы быть изданы и позднее.
В ожидании подробного каталога, мы можем пока руководствоваться Указателем, который издан был Архимандритом Саввою в первый раз в 1855 году, а в 1858 вышел вторым изданием  [36]. Здесь находим краткую историю книгохранилища, составленную по вновь отъисканным источникам в Московском Архиве иностранных дел, и два указателя Греческих и Славянских рукописей, расположенных в азбучном порядке.
По каталогу 1823 года в библиотеке сохраняется теперь рукописей Греческих 467, в том числе 242, писанных на пергамене, и 21 на бомбицине (т.е. хлопчатой бумаге); Славяно-Русских 956; между ними 96 пергаменных и 20 бомбицинных; жалованных и других грамот и писем по прежнему каталогу считалось 303. Евангелия Греческие восходят к VII и VIII векам; Писания святых Отцев к IX, X и XI-му. Ученые Английские, издатели творений Иоанна Златоуста на Греческом языке, прибегали к Синодальной библиотеке; отрывки из ее рукописей были доставляемы им Профессорами Московской Семинарии Кирьяковым, Лебедевым, Нечаевым. Эти рукописи могут служить превосходными подлинниками для поверки тех переводов, которые совершены были с творений отеческих Славянскими переводчиками во времена древние.
Из рукописей, обозначенных годами, к XI веку относится известный Изборник Святославов 1073 года, перенесенный сюда в 1834 году из Воскресенского монастыря; к XII веку две пергаменные рукописи, из которых особенно замечательно Евангелие 1143 года; к XIII-му шесть пергаменных; заметим между ними Апостол толковый 1220 года, Шестоднев Иоанна Экзарха Болгарского 1263 года, Псалтирь и Пандекты Никона Черногорца 1296 года; к XIV веку 16 рукописей, из которых пять Евангелий апракос (1307 - 1358) и шестое тетр 1383 года, Апостол 1307 и 1309 - 1312, Летопись Константина Манассии 1345, Хронограф Георгия Амартола 1386; к XV веку 22 рукописи: из них особенно замечательны другой список Изборника Святославова 1403 года, Олимпиодора толкование на Иова 1412 и полный список Библии 1499 года, составленный Архиепископом Новгородским Геннадием; к XVI веку 23 рукописи, к XVII 40, к XVIII 16.
Последнее великое приобретение Синодальной библиотеки составляют Великие Четии-Минеи Митрополита Макария, рукопись 1553 года, 12 огромных фолиантов, перенесенные из ризницы Московского Успенского Собора  [37].
2) Библиотека Московского Успенского Собора. Она основана была, вероятно, Митрополитом Св. Петром, создателем самого собора, а после пожара 1547 года возобновлена Митрополитом Макарием, который вложил в нее и упомянутые нами Великие Четии-Минеи  [38]. В ней пергаменных рукописей 18. В их числе: превосходное Евангелие апракос Греческое неполное, судя по почерку X века, принадлежавшее некогда Св. Софии в Константинополе; часть его написана по киновари золотом; превосходны изображения Евангелистов Иоанна и Матфея, в чисто Византийском стиле; Евангелие Славянское, с изображениями Евангелистов, не восходит ранее XV века; два Пролога, писанные в 1406 году при Митрополите Фотии; Устав церковный 1432 года; две Триоди постная и цветная (1403) - дар Митрополита Киприана; книги нотного пения, восходящие к XIII веку; Минеи месячные XV века - дар Митрополита Ионы. Рукописей на бумаге 91. Евангелие древнейшее не восходит ранее конца XIV века; есть Евангелие, обозначенное 1499 годом; три Евангелия толковых на Иоанна Богослова, на Марка и Апостольские Деяния, на Луку, - дар Митрополита Макария Соборному храму, принесенный в 1544 году; Поучения недельные и праздничные в 1527 г. при Митрополите Данииле, списанные с перевода 1343 года, также дар М. Макария; Творения Дионисия Ареопагита, Слова Св. Григория Богослова - дары Патриархов Иосифа и Адриана; Златоструй, или собрание слов Св. Иоанна Златоуста, 1505 года, дар М. Симона; Лествица Иоанна, Сербский перевод, рукопись XV века; Псалтирь 1594 года - дар Боярина Димитрия Годунова; Часослов 1601 года; Кормчая - дар Боярина Григория Годунова; много Миней, Канонов, книг нотного пения; синодики XVI, XVII и XVIII столетий; Слова Святителя Димитрия Ростовского, Антония Радивиловского, Феофана Прокоповича; Записки всякие, касающиеся богослужений Собора, и проч.
В соборной ризнице находятся Евангелие, по преданию келейное Митрополита Ионы, другое Митрополита Симона 1499 года, вероятно, писанное им самим, судя потому, что надпись о вкладе (се аз дал есмь) и почерк рукописи одной и той же руки, и Евангелие - труд Царевны Татианы Михаиловны  [39].
3) Библиотека Типографская, принадлежащая Синодальной типографии в Москве. Основание ее, конечно, современно началу самой типографии, след. 1553 году. Библиотека была умножена еще более, когда при Царе Михаиле Феодоровиче основана была Греко-Латино-Славянская школа при самой типографии. Знаменитый наш библиограф, Сильвестр Медведев, конечно, пользовался ею для составления своего библиографического каталога  [40]. В каталоге рукописей Академической библиотеки значился под № 69 каталог универсальный книгам, находящимся в библиотеке Московской типографии, в 4-ку. К каталогу Скиады есть третье прибавление, где упомянуто о 93-х рукописях, хранящихся в Московской Синодальной типографии. Второй том каталога Маттеи содержит описание 101 Греческой рукописи Типографской библиотеки, из которых однако большая часть перешла в Синодальную. В Румянцовском музеуме хранится также каталог ее рукописей и книг [41]. Эта библиотека есть драгоценный материал для истории книгопечатания церковных и вообще духовных книг в России, и для великого дела, бывшего постоянным предметом забот Православной Церкви в России, - книжного исправления. Недавно, в лице П.А. Безсонова, - одного из самых замечательных деятелей нового поколения, питомцев Московского Университета, - мы приобрели и знатока и историка этой многозначительной библиотеки. Руководствуясь его основательным трудом  [42], мы предложим несколько данных для истории и значения этого книгохранилища.
Библиотека родилась вместе с типографиею. Отсюда, говоря словами церковных памятников, в ней изданных, «начашася быти печатныя книги, и пойде книжное исправление в Рустей нашей земли». Но тут же прибавлено: «и еще не удовлеся тем церковь Божия к своему исполнению»: в последних словах мы видим указание на то, что если бы Церковь захотела вновь предпринять свое истинно мудрое дело, исправление книжное, то должна б была обратиться к этой же сокровищнице. Если историю библиотеки Патриаршей не возводить до Митрополитов Русских, а библиотеку Успенского Собора отнести к тому вкладу Великих Четиих Миней, который был совершен Митрополитом Макарием в 1553 году, то библиотека Типографская может войти в соперничество с ними относительно древности, уступив однако первенство между Московскими библиотеками Чудовской, современной началу обители, где находится. Дары Царей, начиная с Иоанна Грозного, и особенно с Михаила, и Патриархов, со времени Филарета, постоянно ее обогащали. Библиотеки: Ртищевского или Крутицкого братства, по его уничтожении, Паисия, Митрополита Газского, Павла Сарского и Подонского, справщика Евфимия, Симеона Полоцкого, ученика его Сильвестра Медведева, Святителя Димитрия Ростовского, поступили в Типографскую. Ее сокровищами воспользовались и многие другие, в том числе и Синодальная, куда перешли из Типографской и рукопись полной Библии Геннадиевской 1499 года, и Послания Российских Митрополитов, принадлежавшие Павлу, Митрополиту Сарскому и Подонскому. В своих старопечатных книгах эта библиотека представляет образцы церковных шрифтов, в ней образовавшихся: Евангельского, Библейного, Осиповского, Арсеньевского и Воскресенского.
Здесь совершилось преобразование печатного шрифта в гражданский; здесь, вместе с справщиком Федором Поликарповым и другими, трудился над этим делом сам Петр Великий; здесь изобретал он начертания букв и шрифты, исправлял, делал заметки, и все это, вместе с первым станком его, печатавшим указы, осталось в Типографской библиотеке драгоценным, неотъемлемым памятником его славного труда. Библиотека хранит все первые инкунабулы гражданской печати, из нее вышедшие. При ней действовали исправители текста Библии во времена Петра I-го; из нее вышли так называемые Елисаветинские издания; в ней хранятся все документы Московского Библейского Общества. Слышно было, что угрожает этому хранилищу уничтожение, разделение и переведение в Петербург; но отнять эту библиотеку у Москвы значит лишить древнюю столицу одного из значительнейших памятников ее духовной деятельности, а оставить Синодальную типографию без ее библиотеки значит отнять душу от тела, лишить типографию ее жизни, истории и всякой возможности усовершать и исправлять главное дело, для которого она существует. «Такое сокровище, как Типографская библиотека, - скажем словами ее историка, - в нравственном отношении принадлежит и драгоценно всем Москвичам, всей Руси, всему образованному мipy. Наше духовенство этим вековечным памятником своей деятельности оказало услугу всем и каждому;  оно же, призванное историею, взялось его беречь в своих руках; и действительно, соблюло по возможности неприкосновенно, в память минувшего, в живой, непорванной связи с современностью, в обилии задатков для будущего».
Библиотека Типографская делится на основную (или фундаментальную) и корректурную. Корректурная состоит из книг, узаконением или, чаще, обычаем принятых за образец при издании книг в настоящее время. Так, например, для Св. Евангелия образцом служит издание 1722 года; для Типикона - издания 1733 и 1814 годов; для Месяцеслова церковной печати - изд. 1741 года; для Четь-Миней Св. Димитрия Ростовского - Киевское издание 1695 года и Елисаветинское, и т.д. Здесь же находятся и предшествовавшие корректуры продолжающихся изданий, по скольку нет в них значительных перемен; оне восходят до XVIII века; здесь подлинники книг новейших, печатание коих началось с XIX столетия. Для всех более важных справок при печатании восходят к фундаментальной.
Фундаментальная делится на древнюю и новую; новая начинается после 1827 года.
В древней трудно в настоящее время, по причине многих обстоятельств, определить точнейшим образом количество всех экземпляров; но приблизительно к истине можем мы сказать, что она содержит теперь до пяти тысяч званий или титулов.
Число Греческих и Церковно-Славянских (в числе их и писанные в России) рукописей всего 792; из них Греческих 40; прочие Греческие, до 60-ти по прежним каталогам, переданы в Синодальную. Из Церковно-Славянских рукописей пергаменных 180; из пергаменных и бумажных - древнейшие и замечательнейшие следующие:
XI века: Минея служебная, Октябрь, 1096 и Ноябрь, 1097 года (№№ последнего каталога: 1268, 1317, 1318, 1249).
XI-XII века: Минея служебная, Январь, Февраль, Апрель, Июль (неполный), Август (№№ 1271, 1256, 1257, 1314, 1260).
XII века: Четвероевангелие (№ 1189), Евангелие апракос (№ 1265), Минея служебная, Сентябрь и Июль (№№ 1293 и 1259), Стихирарь нотный из Триоди постной и цветной (№ 1198), Ирмолог нотный (№ 1313).
К XIII веку относится 7 рукописей; к XIII-XIV-му 10 и в числе их много Прологов; к XIV-му 27 и между ними Евангелие апракос в осьми экземплярах, Псалтирь в четырех, Паремейник в трех, Шестоднев в пяти, Пролог, 1-я половина года в пяти экземплярах, 2-я в четырех.
На рукописях последующих столетий, от XV до XVII, достойны особенного внимания замечания, приписки, исправления, выноски, извлечения и т.п., сделанные типографскими деятелями, равно как Полоцким, Медведевым и Св. Димитрием Ростовским в их библиотеках. В них заключаются автографы библиотеки, равно как и в письмах Петра I, Яворского, Мусина-Пушкина, Меншикова, Шафирова, Апраксина, Ягужинского, Головкина, Брюса и т.д. о делах типографских от 1708 до 1724 года. К автографам же относятся копия с указа о фискалах, с поправками Петровой руки, 1714 года; письменный Устав Морской за его же рукою, 1720 года; Доношение Посошкова; Свиток Соборный за руками Патриархов и проч.
Кроме того, несколько десятков Латинских и Польских рукописей, в особенности системы разных наук, юго-западных Русских школ; в этом числе автограф Крижанича, грамматика, напечатанная в Чтениях Общ. Ист. и древн.
Книг старопечатных церковной печати всего 1092. Оне начинаются с 1512 года (Евангелие Угро-Влахийское) и 1518 (Книги Царств, Скорины) и представляют замечательную полноту. Между ними находим издания Молдовлахийские, Московские, Острожские, Киевские, Черниговские, Львовские, Рахмановские, Уневские, Виленские, Кременецкие, Кутеинские, Эвю, Амстердамские (Введение в Историю, 1699 г.), Почаевские, Несвижские, Иверские, Стрятинские, Пражские (Скорины), Могилевские, Новгород-северские, Петербургские и т.д. Многие экземпляры, правленые для печатания, напр. Библия Острожская; Соборник, правленый при Иосифе Патриархе; Пролог; с поправками иеромонаха Евфимия; Служебник с поправками Петра Могилы; Пролог с поправками Св. Димитрия, и многие другие.
Есть прелюбопытные материалы для истории самого начала гражданской печати: таковы Морской Устав, с оглавлением, за рукою Петра I; об Ассамблеях с корректурными поправками его же руки; Манифесты о Царице Евдокии и Царевиче Алексие корректурные; Суд над Царевичем в корректурах, и т.п. Сюда же принадлежат до сотни книг первопечатных гражданских, Русской печати; некоторые из них с самыми подлинниками и первыми корректурами.
Так Типографская библиотека связывает видимым образом историю древнего периода нашей Словесности с новым в самом внешнем признаке их характера, в церковной и гражданской печати. Приведем в заключение еще слова ее историка.
«Типографская библиотека есть живая, в лицах-книгах, история нескольких и важнейших веков общего Русского просвещения, и в особенности духовно-церковного; история нашей Православной церкви в просвещеннейших ее представителях и деятелях, от патриархов до справщиков, и даже печатников; история души, одушевлявшей эти века, как выражалась она в слове и запечатлевалась церковною русскою печатью, а потом переводила печатное слово в целый народ, его воспитывала, его просвещала, с твердым хранением наследий прошедшего и беспрерывным обновлением на том основании, которого другого никто положить не может».
4) Библиотека Московского кафедрального Чудова монастыря. Она современна основанию самой обители. Первое украшение ее есть пергаменное Евангелие, писанное самим Митрополитом Св. Алексием и хранимое в монастырской ризнице. Вторым основателем библиотеки был Новгородский Архиепископ Геннадий, известный обличитель жидовской ереси; он рукоположен был из Чудовских архимандритов, клеветою еретиков низведен с престола и скончался в Чудове монастыре. Книги этого ученого мужа сделались, по смерти его, собственностью обители. Здесь жил и занимался исправлением книг Максим Грек с своими сотрудниками. Книжная палата Чудова монастыря упоминается в конце XVI века. В XVII, школа Патриаршая, куда был вызван из Киева Епифаний Славинецкий, находилась здесь. Исправление богослужебных книг при Патриархе Никоне совершалось также в Чудове. Некоторые труды Славинецкого, монаха Евфимия и Кариона Истомина до сих пор хранятся здесь.
Библиотека не имеет каталога; он заменяется описью, в которой показано 253 нумера, томов же в ней будет гораздо более; пергаменных рукописей 21. Замечательны: Псалтирь толковая на пергамене, вероятно XI века, судя по правильному употреблению юсов и по всем другим признакам Славяно-Русской палеографии; Псалтирь, пожертвованная Димитрием Годуновым в 1600 году; Евангелие толковое в 1535 году, данное Митрополитом Геронтием; Апостол - дар Пафнутьеву монастырю, близь Боровска, от Митрополита Макария; полная Кормчая XIV века; Зерцало чудовское, писанное в Константинополе в 1308 году Зиновием; Минеи Четии, список с Макарьевских, сделанный при Борисе Годунове; Книга степенная, собранная в XVI веке Митрополитом Афанасием; различные поучения и письма Кариона Истомина; Арифмологиа, сиречь числословие всех, Николая Спафария, 1673 года и проч.  [43]. Для истории библиотеки и обители особенно замечательна пергаменная рукопись XIV века: Никона Черногорца Толкование заповедей Господних, в 63-х главах, из которых 41-я глава: о поставлении властель, яко не вся убо власти поставляет Бог, всеми действует, послужила, по всему вероятию, подлинником, откуда Святитель Алексий заимствовал свое сокращение, вставленное им в заключении четырех Евангелий, на 52-м л. об. Нового Завета, писанного его рукою   [44]. В настоящее время составляется подробный каталог Чудовскому книгохранилищу.
5) Библиотека Московского Архива иностранных дел. Это богатейшее книгохранилище, современное самому Архиву, обильное и рукописными, и печатными сокровищами, удовлетворяет требованиям изучающих и древний, и новый период Истории Русской Словесности. Здесь находим первое собрание государственных грамот, которых древнейшие и значительнейшие образцы были напечатаны на иждивении Канцлера, Графа Румянцова. Здесь хранится грамота на избрание Царя, Михаила Феодоровича Романова. Богато собрание летописцев. Число рукописей переходит за тысячу. Умножением их и превосходным качеством каждой из них, т.е. дополнением и приведением их в возможное совершенство, библиотека обязана начальнику Архива, Князю М.А. Оболен-скому. Портфели Миллера, Бантыш-Каменского и других бывших начальников Архива содержат богатые материалы для истории нового периода России по всем отраслям. Едва ли где найдется такое полное собрание Московских Ведомостей, за все столетие их существования, со всеми к ним прибавлениями, Русских журналов и других периодических изданий XVIII века. Желательно было бы, чтобы просвещенные чиновники Архива, состоящие по бОльшей части из питомцев Московского Университета, дали печатную известность каталогу Архивного книгохранилища.
6) Государственный Архив старых дел. Он составляет вторую часть Сенатских Архивов: первая есть Разрядный, а вторая вотчинный Архив. Приведение в порядок и описание этого государственного древле-хранилища принадлежит его настоящему начальнику, П.И. Иванову. Архив изобилует древними грамотами, которых более 15.000, и содержит также некоторые материалы для истории нашего гражданского образования  [45]. Древность грамот восходит к XIV веку. Многие материалы отсюда вошли в издание Актов Исторических и Юридических, совершенное Археографическою Коммиссиею. Другие, касающиеся Академии наук и Московского Университета, напечатаны самим П.И. Ивановым в разных изданиях. В приложениях к Описанию Архива замечательны: Опись библиотеки Патриарха Филарета  [46], многие грамоты и другие документы, как материалы для истории нравов в древней Руси.
7) Библиотека Московского Университета. Все книжные сокровища Университетской библиотеки до 1812 года сгорели в славном пожаре Москвы, - и как не пожалеть о том, если вспомнишь, что основание Университета почти современно началу нового периода Русской Словесности! Ныне Славяно-русских Рукописей в библиотеке всех 35, из них 4 пергаменных: два Евангелия, относимые к XIV веку, дары бывшего Попечителя, Графа С.Г. Строганова, и Псалтирь, не полная, не позднее XV-го. Замечательны: Деяния Апостольские, Греческая рукопись конца XI-го столетия, и Беседы Василия Великого, также Греческая, конца X или начала XI века. Между книгами Славяно-церковной печати можно указать на Сербское Евангелие начала XVI столетия, на Новый Завет 1562 года, печатанный Глаголитскими буквами, на Библию Острожскую, на Библию 1663 года, на Кутеинское издание Молитв повседневных (1631), между которыми помещены и Молитвы на всю седмицу, творение Кирилла Туровского. - В литературе нового периода особенною полнотою отличается отдел драматический, считающий 845 отдельных званий, кроме Русского Феатра. Присоединение библиотеки бывшего Попечителя Университета, М.Н. Муравьева, много восполнило пробелы литературы прошлого столетия и первых лет нынешнего, равно и литературные материалы для истории Московского Университета. В коллекции портретов, подаренной Вигелем, находим большое собрание портретов Русских писателей и других лиц замечательных. Есть и Московские Ведомости за все столетие, кроме 70-х годов, почти полные, благодаря деятельности покойного библиотекаря, С.П. Полуденского, и нынешнего, Д.И. Штейнберга, от которого особенно библиотека может ожидать рационального умножения своих книжных сокровищ и восполнения многих пробелов. Превосходным устройством своим, дающим возможность необыкновенно скоро отъискивать книги, она обязана библиотекарю Рейсу  [47].
8) Библиотека Московского Общества Истории и Древностей Российских. Она начинается, также как и Университетская, после пожара 1812 года, с возобновления самого Общества, и снабжена каталогом, который составлен был одним из ее Библиотекарей, П.М. Строевым, и напечатан в 1845  [48]. По каталогу, всех рукописей 335 нумерами, переплетами 348, грамот и столбцев 265; в том числе пергаменных 7 книг и 1 грамота; к XIV и XV-му столетиям принадлежат 9 рукописей, к XVI-му 63, к XVII-му 96. Сюда не входят, разумеется, рукописи, поступившие по издании каталога. Весьма замечателен пергаменный экземпляр Русской Правды в этой библиотеке, который относили знатоки к XIII веку: он послужил основанием для текста, при издании этого памятника Д. Членом Дубенским.
9) Библиотека Московского Английского клуба. Она начинается также после пожара 1812 года; допожарная погибла. Едва ли где в Москве можно найти такое полное собрание Русских газет и журналов, как в этой библиотеке. Должно заметить, что они отличаются вообще хорошим, верным сохранением, хотя не без исключений  [49]. Хороший библиографический указатель к этим журналам принадлежит ad pia desideria нашей науки, и эта библиотека может послужить одним из лучших для того материалов.
10) Библиотека Московского Дворянского клуба. Она начинается с 1840 года, т.е. со времени основания клуба, и за 19 лет может предложить хорошее библиографическое пособие в своем собрании Русских газет и журналов.

Перейдем к Петербургу.
11) Императорская публичная библиотека.
Мысль об основании публичной библиотеки в С.-Петербурге принадлежит Императрице Екатерине II. Для первого основания послужило Варшавское книгохранилище Графов Залуских, которое в 1795 году было перевезено в С.-Петербург. Около 15-ти лет продолжалось ее образование при Графе А.С. Строганове, и наконец, при Директоре Оленине, она уже была совсем готова к открытию для общественного употребления в 1812 году, как нашествие Французов заставило укупорить все полтораста тысяч томов этой библиотеки и отвезти их водою в Олонецкую губернию. Только в 1814 году, Января 2-го она была открыта актом, на котором говорили речи Оленин и Гнедич, а Крылов читал свою басню Водолазы. Имена Крылова, Батюшкова, Гнедича, Востокова, Барона Дельвига, Загоскина, украшали списки ее библиотекарей и чиновников. Умножение, усовершенствование библиотеки и приведение ее в то образцовое устройство, которое она теперь представляет, есть подвиг, украшающий память прошедшего царствования, а совершителем его, по воле покойного Государя, был Барон М.А. Корф.
Варшавская библиотека, доходившая до 300 тысяч печатных томов и 10-ти тысяч рукописей, происхождением своим была обязана страсти к книгам просвещеннейшего в свое время человека, Графа Иосифа Залуского. Эмигранты Граф Шуазель Гуфье и Кавалер д’Огар, бывшие первыми библиотекарями, много содействовали к растрате книжных сокровищ, привезенных из Варшавы. Но при Оленине и его славных сотрудниках эти злоупотребления прекратились.
Библиотека, в силу нового узаконения, умножалась беспрерывным внесением того, что выходило из типографий всего Русского государства. Знаменитое собрание библиомана Дубровского, плод его странствий по всей Европе, содержавшее образцы всех разнородных графических школ, процветавших в Европе с IV века до самого изобретения книгопечатания, и огромное количество мемуаров, писем и автографов (одних последних до 8.000), вошли в библиотеку при Императоре Александре. Тогда же приобретено было собрание рукописей (208) и старопечатных книг (214) Сенатора Фролова.
Но несравненно богатейшие дары библиотеке принесены Императором Николаем. Тогда вошли в нее: библиотека Князя Лобанова-Ростовского; Ардебильская, трофей Персидской войны, сокровище восточных рукописей; часть библиотеки нашего посланника в Риме, Италинского; восточные рукописи мечети Ахалцика, также Баязета, Дагестана и Арзерума; кораны Адрианополя; исторические сочинения и произведения Персидских поэтов, поднесенные Государю Хозрев-Мирзою, верх Персидской каллиграфии; библиотека, купленная у Графа Ф.А. Толстова: 1.300 Славяно-Русских рукописей и старопечатных книг 377; все редкие и роскошные издания уничтоженной Полоцкой иезуитской академии; 10 т. книг и слишком 300 рукописей из библиотек Сапеги, Ржевуского и Пулавской Чарторижских; 115 т. книг и около 2 т. рукописей из библиотек Варшавских: публичной и принадлежавшей Обществу любителей словесности и наук; 27 т. томов из библиотеки Графа Сухтелена, знаменитого библиографа своего времени, бывшего Русским посланником в Стокгольме, в том числе около тысячи инкунабулов (до 1520 года) и множество Альдов, Эльзевиров и проч., и собрание автографов, одно из богатейших в Европе; библиотека, принесенная в дар Князем А.Н. Голицыным; книги из библиотек Царскосельской и Эрмитажа; Кастеринское богатейшее собрание книг Славяно-Церковной печати 1048 названий в 1082 переплетах - дар купца Соловьева  [50].
В 1852 году приобретено было Государем Погодинское древлехранилище: тогда вошли отсюда в библиотеку 2019 рукописей, в том числе 78 пергаменных, 589 автографов, 1.054 грамоты и документа, 538 книг старопечатных славянских, 1.115 портретов и гравюр. Между рукописями первое место занимают листки из Жития Св. Кодрата, Св. Великомученицы Феклы и толковой Псалтири, восходящие, по мнению Шафарика, к IX и X столетиям. Рукописи проходят по всем векам. Заметим Апостол Митрополита Филиппа, Житие Св. Ольги, написанное Сильвестром, духовником Грозного, Камень Веры, подлинник Стефана Яворского, 23 списка Летописей, 47 хронографов, Летописи Киевскую и Волынскую, Летопись Тверскую, Творения Отцев Церкви Вселенской и Русской во множестве списков, Жития Русских Святых - собрание самое изобильное из всех существующих, подлинник сочинений Посошкова, автографы многих славных лиц отечества и Русских писателей, начиная с Кантемира. -
В том же году вошло в библиотеку и собрание Карабанова.
Последним важнейшим приобретением библиотеки в 1858 году была покупка Греческих и Восточных рукописей Профессора Тишендорфа и дар царствующего Государя: Греческое Евангелие, поднесенное Его Величеству Требизондским Митрополитом Константием с 13-ю живописными миниатюрами VI-VII столетий.
Директор возбудил живое участие во всех любителях книжного просвещения, - и отовсюду новые дары обогащали библиотеку; сам он, поездками за границу своими и своих сотрудников, и учеными связями, приобретал и приобретает беспрерывно новые сокровища.
К 1-му Января 1859 года Императорская публичная библиотека имела 840.853 тома; но 100.000 не были еще внесены в каталог. Книжные ее сокровища скоро возрастут до миллиона. В этом числе Русских книг с Славяно-церковными до 45.000. Рукописей на 41 языке библиотека имеет 29.045, эстампов 66.162, автографов более 30 тысяч  [51].
Отчеты библиотеки, издаваемые ежегодно начиная с 1850 года, представляют превосходные материалы, как для истории этого первенствующего в государстве книгохранилища, так и для Библиографии вообще. Для занимающихся Палеографией и Библиографией она предлагает ученые пособия, которые самым простым наглядным способом облегчают труд науки. Таковы ее превосходные выставки, имеющие глубокомысленное значение: здесь Библия, переведенная на все возможные языки в 300 нумерах; здесь произведения Церковно-Славянского книгопечатания: Краковские начиная с 1491 года, Венециянские, Южно-Славянские, Богемской Праги, Виленские, Германские, Белорусские, Острожские, Московские, Львовские, Уневские, Киевские, Новгород-Северские, Черниговские, Клинцовские, Петербургские. Здесь Церковно-Славянские рукописи расположены в хронологическим порядке так, что, следя за этими памятниками, на которых означены годы их написания, можно наглядно проследить постепенное изменение почерка из столетия в столетие.
В библиотеке хранятся: Остромирово Евангелие, писанное в 1056 и 1057 годах; перевод Творений Григория Богослова, рукопись харатейная XI века  [52]; Сборник Святославов, второй экземпляр 1076 года; древнейший Лаврентьевский список Несторовой летописи, писанный в 1377 году.
Выставлены также рукописи с миниатюрами, восходящие к XIII столетию; здесь особенно замечательны: Псалтирь в лицах, 1485 года; Житие Св. Алексия Митрополита, XVI века; Хронограф, XVII века; Синодик, с помещенною в нем повестью о Новгородском Посаднике Щиле, конца XVII столетия.
66 автографов Русских святителей, иерархов и духовных особ, и 218 записок знаменитых Русских людей привлекают внимание каждого Русского, которому дорог; слава отечества.
Русское отделение (VI зала библиотеки) представляет в совокупной целости все плоды умственной деятельности нашего отечества с эпохи преобразований Петра Великого: тут все Русские и Славяно-Русские книги, печатанные с 1708 года, т.е. со времени введения у нас гражданской печати. Книги, напечатанные при Петре Великом, помещены в особом шкафе: здесь довольно полная коллекция вышедших в его царствование газет и первое произведение Петербургских типографий: книга Марсова или воинских дел, 1713 года, с полным числом рисунков.
Выставка собственноручных, большого объема, сочинений отечественных писателей представляет: Нравоучительное рассуждение Патриарха Адриана; «Глас последний к Богу» Симеона Полоцкого; «Камень веры» Стефана Яворского; сатиры Князя А.Д. Кантемира, с его поправками; комедию «Обманчивая наружность» Д.И. Фон-Визина; трагедию «Василий Темный» Державина; собрание писем Карамзина к брату; 22 басни Крылова; перевод «Одиссеи» Жуковского; «Историю Пугачевского бунта» и «Сказку о золотом петушке» Пушкина; первый том «Мертвых душ» Гоголя; черновую книгу стихотворений Лермонтова.
Выставка Греческих рукописей начинается отрывками II века и представляет графические образцы всех последующих столетий до XV-го включительно, т.е. до эпохи падения Византийской империи. Здесь превосходные материалы для объяснения состава письмен Кирилловских из элементов Греческой азбуки IX столетия; миниатюры, украшающие рукописи, - памятники Византийского и связанного с ним Русского искусства.
Выставка материалов письменности разрешает наглядным образом один из важнейших и труднейших вопросов всемiрной и Славяно-Русской Палеографии. Мы встречаем здесь образцы письменности: на восковых дощечках, на папирусе  [53], на пальмовых листах, на лубке, на Русской бересте, на камне, на свинце и олове (Китайские слова), на хлопчато-бумажных листах (Китайские, Тибетские и Бурятские книги), на так называемой рисовой бумаге (Китайской и Чилийской), на деревянных тонких листках, на коже, сафьяне, шелковых тканях и т.п. Тут же находятся две коллекции, в хронологическом порядке, образцов пергамена и бумаги (хлопчатой и тряпичной), первого начиная с IX века, второй - с 1380 года, до превосходнейших Французского пергамена и бумаги Английской и Французской (Бристольская, атласная и фарфоровая) нашего времени.
Рассматривая все образцовое устройство этого классического книгохранилища в нашем отечестве, воплощающего в себе живую мысль всемiрной Палеографии и Библиографии, мы позволяем себе выразить желание, чтобы этот образец, хотя в миниатюре, повторен был в Москве и в важнейших городах России. Тогда бы с неимоверною быстротою двинулось вперед внутреннее просвещение нашего отечества.
Мы ожидаем также, что ученые библиотекари, постоянно одушевляемые их деятельным начальником, издадут полный библиографический каталог Русского Отделения, в котором мы найдем превосходный материал для нового периода Истории Русской Словесности.
12) Румянцовский музеум. Он основан и подарен отечеству, в государственную собственность, покойным государственным Канцлером Графом Николаем Петровичем Румянцовым, который сам собирал эти рукописи, в последние годы своей жизни. Кроме подлинных рукописей, любитель приобретал и верные копии с рукописей известных: такова, например, копия с Святославова Изборника. Всех нумеров в библиотеке 473: в том числе рукописей XII-го века 3, XIII-го - 10, XIV-го - 21, XV-го - 42, XVI-го - 87, XVII-го - 90. Библиотека имеет классический каталог, изданный Академиком А.X. Востоковым в 1842 году под заглавием: Описание Русских и Словенских рукописей Румянцовского Музеума. В этом отношении Румянцовский Музеум есть единственное книгохранилище во всей России. Изданием этого описания, можно сказать, была открыта дверь к изучению нашей до-Петровской литературной древности.
13) Библиотека Императорской Академии Наук. Она современна основанию самой Академии. По каталогу или росписи ее 1742 года, она имела 333 рукописи; в 1776 году 500. В 1818 году изданы были г. Соколовым обстоятельные каталоги ее рукописным книгам, церковным и относящимся к Русской Истории и Географии  [54]. В 1840 году В.М. Перевощиков напечатал роспись книгам и рукописям Российской Академии, т.е. теперешнего второго Отделения.
14) Библиотека Императорского Эрмитажа, современная основанию Эрмитажа при Императрице Екатерине II. Она постепенно приобретала все бумаги государственных людей и многих знаменитых писателей России, поскольку они были государственными людьми. В ней было до 50-ти летописцев [55]. В 1852 году поступило из нее в Императорскую Публичную 8.911 томов и все рукописи, в числе 345 в 434 переплетах; главная по древности рукопись пергаменная, Сборник Святославов 1076 года, копия с рукописи 1073 года  [56].
15) Библиотека С.-Петербургской Духовной Академии или Александроневской Лавры. Мы не имеем каталога этой библиотеки и не знаем нисколько об ее содержании.
16) Библиотека С.-Петербургского Университета.

В других городах и монастырях России

17) Софийская Библиотека в Новгороде при соборной церкви. Она, по всей вероятности, современна основанию самого храма, который был заложен Владимиром, сыном Ярослава  [57], в 1045 году, и учреждена так же как и библиотека при Софии Киевской, заложенной в 1037 году. Книгохранилище умножалось веками: Архиепископы Новгородские, конечно, много о том пеклись. Нельзя не вспомнить Макария, который, до своего постановления в Митрополиты Московские, правил Архиепископиею Новгорода и принес в дар Св. Софии первый экземпляр своей энциклопедической церковной библиотеки, Великих Четиих-Миней. В XVII веке книгохранилище было уже значительно; но в этом же веке стали из него требовать книг в Москву для исправления книжного. Патриарх Никон, оставляя Новгород, вывез с собою многие из них в столицу. При учреждении штатов монастырских в 1764 году, библиотеки от упраздненных монастырей и церквей Новгородской епархии поступали в Софийскую. Самое важное приращение ее было в конце XVIII века, когда в нее поступила значительная часть рукописей и старопечатных книг Кирилло-Белозерского монастыря. Многие рукописи из нее достались Крекшину, Татищеву и Графу Мусину-Пушкину  [58]. Первый каталог ей составлен был в 1784 году, по распоряжению Преосвященного Гавриила. В нем показано 1.189 рукописей, в том числе 98 пергаменных, и 1247 старопечатных книг  [59]. В настоящее время особо учрежденная из лиц духовных коммиссия занимается сочинением полного и подробного каталога книг и рукописей библиотеки. Неизвестно, когда этот труд будет приведен к окончанию. Общее число ее рукописей доходит до 2.000; в числе их 87 пергаменных. По времени письма из сих последних одна XI-го века, пять XII-го, три XII-XIII-го, восемь XIII-го в., пять XIII-XIV в., тридцать семь XIV-го, остальные XV-го. Их описал и обозрел г. Куприянов и ими пользовался для Истории Русской Церкви Преосвященный Макарий  [60]. В ней находится первый экземпляр Макариевских Великих Четиих-Миней, положенный Макарием в Святую Софию Новагорода, еще в то время, когда он был Новгородским Архиепископом.
18) Библиотека Троицко-Сергиевой Лавры. Современна началу самой обители; имеет 820 рукописей и в том числе пергаменных 43; старопечатных Славянских книг, изданных в XVI, XVII и XVIII веках, около 1500. Настоящий библиотекарь ее, отец Иларий, составил ей подробный каталог, который облегчает для ученых ее употребление. Желательно бы было видеть его в печати.
Библиотека образовалась через списывание книг в монастыре и вкладами лиц духовных, особенно же иноков самой обители. В древних описях книг значатся рукописи: два служебника на харатье, свертки на деревце, Чудотворца Сергия; Евангелие и Псалтирь, писанные Исааком Молчальником, учеником преп. Сергия; Библия письменная, дар Варлаама Митрополита; но, к сожалению, оне до нас не дошли. Рукописи наиболее замечательные: Пятокнижие Моисеево, писанное на пергамене, конца XIV или начала XV века; Паремейник, писанный на пергамене; Слова Григория Богослова, перг., XIII или XIV-го столетия; Златая цепь, где открыты были слова Серапиона, Епископа Владимирского; Октоихи Никона, ученика Сергиева; Стихирарь, писанный в 1303 году Епифанием; Житие Св. Нифонта, первой половины XIII века; Часослов 1423 года; Слова постнические Исаака Сирианина 1381 года, еще при жизни Преп. Сергия; Поучения Аввы Дорофея 1414 года; Лествица 1412-го, в двух экземплярах; Список сокращенного Пахомиева жизнеописания Преп. Сергия 1431 года; Псалтирь Толковая Брюнона 1535 г.; Беседы Св. Иоанна Златоуста на Ев. Матфея, перевод инока обители, Селивана, ученика Максима Грека, совершенный при Данииле Митрополите.
В ризнице Лавры: Евангелие Греческое XII века; Евангелий XIV века семь, из них одно Преп. Никона; Евангелий XV века шесть; Служебник XIV века, принадлежавший Преп. Никону; Псалтирь пергаменная времен Иоанна Грозного.
19) Библиотека Московской Духовной Академии, находящаяся в той же Лавре, но существующая отдельно. Число Славянских рукописей простирается до 490. Между ними писанных на пергамене шесть. Самые примечательнейшие: 1) Временник Георгия Амартола, на пергам. XIV в., впрочем неполный, с картинами; 2) 13 книг Ветхого Завета, исторических, рукопись XV века; 3) Златоструй Симеона, царя Болгарского, в списке XV века; 4) Толкование на Пророков, известное по спискам с именем попа Упира, XV века; 5) одиннадцать месяцев Житий Святых, не из собрания Макариева, но или ранее его, или современно писанных; 6) Максима Грека слова XVI века, и перевод Псалтири, с подстрочным греческим текстом, XVII века; 7) Апокалипсис с толкованием Андрея Кесарийского, и с картинами, числом до 70, XVII века. К Автографам принадлежат: Лествица, Псалтирь и Творения Св. Дионисия Ареопагита, писанные Митрополитом Киприаном; Катихизические поучения Митрополита Платона, говоренные им еще в Славяно-греко-латинской Академии; Собрание слов его же, впрочем уже изданных; Пространный Катихизис Православной Кафолической Церкви Московского Митрополита Филарета и его же Собрание слов. - Старопечатных Славянских книг до 150 званий.
20) Библиотека Кирилло-белозерского монастыря. Основанием своим она обязана основателю обители, Преп. Кириллу. В ризнице хранятся книги, писанные его собственною рукою и рукою учеников его, Христофора и Мартиниана. Книгохранилище умножено было трудами иноков, подписи которых еще видны на многих рукописях. Много трат понесло оно перенесением рукописей в другие библиотеки, и государственные и даже частные. Когда в 1847 году я посетил обитель, по описи 1841 года в ней считалось 1.938 книг, рукописных и печатных. В краткое время моего пребывания в монастыре я успел открыть экземпляр Свято-славова Изборника, писанный в 1445 году, с именем Болгарского царя Симеона, для которого он был первоначально переведен; Сборник так называемый Паисиевский с словом Св. Григория о мифологии Славянской; пятое слово Серапионово о маловерии и проч.   [61]. Сопиков имел ее каталог. В Румянцовском музеуме хранится ведомость рукописным книгам Кирилловской книгохранительницы, относящимся до Русской Истории  [62]. Она была составлена во второй половине XVIII века. Г. Сахаров напечатал ее в Русском Вестнике 1842 года. Судя по содержанию, здесь помещены книги, относящиеся не до одной Русской Истории; но г. Сахаров говорит, что это только часть всеобщего каталога. В описании Кириллова монастыря, напечатанном в 1805 году, сказано, что число рукописей его библиотеки простирается до 3.000. Подробного каталога мы в праве ожидать от просвещенной деятельности теперешнего начальника обители, о. Архимандрита Варлаама, который изучает и описывает замечательнейшие рукописи  [63].
21) Библиотека Соловецкой обители. Она перевезена уже из Соловков в Казань и теперь стала собственностью Казанской Духовной Академии. Когда еще находилась она на острове Соловецком в обители, ею в 1840 году, для просвещенной цели, воспользовался Соловецкий Настоятель, Архимандрит Иларий, и на основании рукописей и грамот, находившихся в библиотеке, опровергнул все доводы так называемой Соловецкой челобитной, этой хартии наших раскольников  [64]. В руках ученых членов Казанской Духовной Академии библиотека сделалась постоянным предметом исследований, источником новых открытий. Свещник теперь не скрыт под спудом, а светит всем. Благодаря таким трудам, мы имеем понятие о содержании библиотеки, об истории ее происхождения и возрастания  [65]. Результаты этого описания мы можем предложить читателям.
Соловецкую библиотеку составляют 1.343 нумера рукописей  [66] и 83 нумера старопечатных книг. Рукописи разделены на три отдела: 1) духовного содержания (числом 1.195), 2) светского содержания (числом 54) и 3) рукописи Анзерского скита, который в 1764 был присоединен к Соловецкой обители (числом 94). На рукописном Лавсаике читаем имя Зосимы, на сборнике имя Германа, учредителей монастыря. Но первым основателем библиотеки был Досифей, седьмой в списке игумнов монастырских, живший в конце XV-го века. В Новгороде, еще до своего игуменства, он много трудился над собиранием и списыванием рукописей, которые посылал в обитель. Митрополит Св. Филипп, Патриарх Никон, Патриарх Иоасаф I, Исидор Митрополит Новгородский, Иларион Митрополит Псковский, многие игумны обители, знаменитый Сильвестр Священник Благовещенский и сын его Анфим, Келарь Авраамий Палицын, Архимандрит Троицкий Дионисий, Иоанн Грозный, Князь Пожарский и многие лица, неизвестные, из всех сословий, были вкладчиками в библиотеку. Распоряжение книгами принадлежало главным образом игумену, келарю и казначею, а потом и всему собору монастырскому. При монастыре была казенная орфография, или казенная книгописная палата, и при ней особый разряд книгописцев, обязанностью которых было списывать, по распоряжению и благословению игумнов, книги для монастыря и между прочим писать копии с монастырских рукописей для продажи посторонним лицам.
22) Библиотека Иосифова Волоколамского монастыря. Она имеет каталог, достаточно подробный для ученого пользования библиотекою. Он составлен местным духовенством. Содержание всякой рукописи описано по образцу каталогов П.М. Строева. Всего значится 691 нумер, кроме того в дополнительном каталоге 14, всего 705 рукописей, из которых 6 пергаменных. Древнейшая из сих последних, Евангелие, относится к XI или XII веку. Часть библиотеки перевезена в Троицкую Сергиеву Лавру и поступила в ученое ведомство Московской Духовной Академии. Она, вероятно, сделается также предметом ученых исследований; но желательно бы было, чтобы поскорее был обнародован ее рукописный каталог.
Начало книгохранилища современно учреждению обители, в 1469 году. Есть книги, писанные рукою преп. Иосифа: таковы Евангелие, Триодь постная 1460 года, писанная еще до основания монастыря, Богородичник, Псалтирь, которого первые псалмы писаны им, Каноник. Много есть отличных рукописей его Просветителя, но нет ни одной, писанной его рукою, и ни в одной из них нет главы 12-й. Есть в библиотеке автографы рукописные лиц значительных: такова книга Св. Иоанна Дамаскина, переведенная Иоанном Экзархом Болгарским, писание Даниила Митрополита (№ 490); Главник Даниловский  (№ 489), сборник, составленный Митрополитом Даниилом, когда уже он, сложив с себя высокий сан, жил на покое в обители; часть рукописи (№ 637), содержащая житие Паисия Великого, писана рукою Нила Сорского; есть сборник, писанный Феодосием, Архиепископом Новгорода и Пскова, и двумя учениками его, Иеремиею и Евфимием Турковым, из которых имя последнего, бывшего игуменом обители, встречается и на других рукописях. Герасим Поповка, ученик Иосифов, Досифей Топорков, Вассиан, ученик старца Фотия, ученика Кассиана босого, подписали имена свои на многих рукописях. Есть сборник Дионисия Звенигородского, Леонида владыки Рязанского. Не можем обойти молчанием рукопись 1489 года, писанную иноком Тимофеем Вениаминовым: Слова Афанасия Александрийского. Он дописал ее к вечеру солнечнаго дня захода седморичнаго реку века: этим днем считался конец 1489 года, когда ожидали на последнее трехлетие истекавшей седьмой тысячи пришествия Антихриста. Есть служебник, названный Киприановским, в котором встречаются страшные угрозы Христианам по случаю ожидания последнего суда. В синодиках обители поминается в роде Князя Димитрия Пожарского Князь Козьма, на место Князя Димитрия: известно, что Князь Пожарский, посхимившись перед смертию, принял имя друга своего Минина  [67]. Встречаем также в роде Бориса Годунова несчастную Ксению, в инокинях Ольгу.
23) Библиотека Воскресенского или Новоиерусалимского монастыря. Она современна самой обители, которая учреждена Патриархом Никоном в 1656 году. В ризнице есть Евангелие, писанное в Новгороде хлебным ключником Архиепископа Ионы в 1468 году - дар Патриарха Никона. Другое Евангелие печатное, дар и труд Царевны Татьяны Михаиловны, сестры Царя Алексея Михаиловича; оно по краям все убрано живописными цветами руки этой царственной художницы, которая еще вовсе не оценена в истории нашей живописи; при изображениях Евангелистов находятся их символы, начертанные рукою превосходного мастера: Лев, Телец и Орел исполнены одушевления поэтического и религиозного. В библиотеке 200 рукописей, из которых 33 писаны на пергамене. Древнейшие из сих последних Антиохов Пандект XI века и Евангелие, писанное в Новгороде до 1128 года. Книг старопечатных также до 200; оне печатаны до 1700 года. Рукописи, по большей части, дар Патриарха Никона и перевезены им из Новгорода. Пергаменные, по большей части, уже исследованы и описаны о. Архимандритом Амфилохием, начальником обители, в Известиях Акад. (т. VII), и с особенною филологическою подробностию Антиохов Пандект. От него же, как полного и просвещенного хозяина библиотеки, мы в праве ожидать и подробного ее каталога.
24) Библиотека Флорищевой пустыни. Вероятно, современна самой же обители, которая началась также при П. Никоне. Рукописных бумажных книг имеет 143, печатных 413. В ней П.М. Строев открыл древнейший харатейный экземпляр Странника, или известного Хождения Даниила Паломника в Иерусалим. В ней находятся: экземпляр Толковой Псалтири, переведенной Максимом Греком и поднесенной В. Князю Василию Ивановичу, в 1523 году; полемические сочинения Иоанникия и Софрония Лихудиев при Патриархе Иоакиме; обличение на Соловецкую челобитную, сочиненное на Сербском языке Юрием Сербянином и переведенное на Славянский язык, в 1704 году.
Кроме этих духовных библиотек, нам еще случалось встречать упоминание о книгохранилищах Киевской Лавры и Владимирской Семинарской, каталоги которых были в руках у Сопикова, Пафнутьева Боровского монастыря, Спасо-Евфимьевского в Суздале, Тихвинского Успенского  [68]. Мы должны ожидать, что, при всеобщей любознательности, которая простерлась с недавних пор на все памятники нашей до-петровской старины, все эти рукописные сокровища будут наконец приведены в известность и навсегда ограждены от расхищения. В наше время эти библиотеки находятся в руках знатоков дела, которые умеют и ценить значение рукописей и исследовать их ученым образом. Желательно бы было, чтобы как можно скорее были составлены и напечатаны каталоги всех этих библиотек по образцу описаний Калайдовича и Строева. Исследования же и извлечения могут быть обнародованы и после; им конца нет и не будет, и внесение их в каталоги преждевременное может только задержать первый необходимый труд. Когда он совершится, тогда можно будет приступить к изданию памятников нашей древней Словесности по столетиям: сюда, во-первых, взойдут оригинальные памятники, принадлежащие Русским духовным лицам; во-вторых, переводы творений отеческих. В сих последних найдутся, может быть, переводы, сделанные с оригиналов самых древних, какие теперь в греческом тексте не существуют. Найдены же были такие переводы творений Нила Синайского, каких в подлиннике уже нет. Скажем также, что Славянские древние переводы своим языком могут предложить неисчерпаемую сокровищницу выражений для переводов новейших; к сожалению, новые наши переводчики творений Св. Отцов не обращают никакого внимания на эти превосходные пособия и вовсе ими не пользуются.
К общественным библиотекам принадлежат еще в городах:
25) Библиотека Казанского Университета. Мы имеем любопытное описание этой библиотеки, составленное г. Артемьевым  [69]. Из древних Славянорусских рукописей в ней особенно замечательны: Око церковное, переведенное 28 лет спустя после того, как подлинник явился в Царьграде, и написанное в 1429 году в Троицко-Сергиевой Лавре, при Митрополите Фотии, при Игумене Савве, рукою инока Ионы; также Донатус, сиречь Грамматика и Азбука, переведенная Димитрием Толмачем (известным нашим Латинистом и сотрудником Максима Грека) с Латинского языка в 1522 году, а списанная в 1563. К новому периоду литературы относятся автографы Державина.
26) Библиотека Харьковского Университета.
27) Библиотека Киевского Университета.

Перейдем к частным.
В Москве первое место для изучения древнего периода Словесности занимает:
28) Библиотека В.М. Ундольского. Она заключает в себе более 1.000 рукописей и много старопечатных книг. В собирателе виден отличный библиограф, истинный знаток дела, который не только умеет приобрести рукопись, но дополнить и оправить ее так, чтобы она вполне удовлетворила требованиям ученого специалиста.
Отметим некоторые замечательные рукописи этой библиотеки: Служба Божественная Пермская с Зырянским словарем, Канон с молитвами Кирилла Туровского, Шестодневец Авраамия Палицына, Каноны Русским Святым, Пасхалии Архиеп. Геннадия XVI века, Нила Сорского устав современный, Духовная Иосифа Волоколамского, Маргарит новый Златоуста, в переводе Князя А.М. Курбского, Лествица монаха Авраамия 1412 года, Пчела со Словом при конце Даниила Заточника, Собрание Житий Святых Русских, самое обильное, Описание нового Иерусалима, Катихизис великий Лаврентия Зизания, Венец веры Симеона Полоцкого, Зерцало Богословия Кирилла Транквиллиона, Палинодия Захария Копыстенского, Просветитель Литовский, Книга о вере, О вере единой, Прение о вере, Пасхалия В. Тредиаковского, вся полемика братьев Лихудиев с Сильвестром Медведевым, Просветитель Иосифа Волоцкого, с весьма редким 12-м словом, Максима Грека слова и главизны с экземпляра Сергиевой Лавры, Беседы инока Зиновия на ересь Феодосия Косого, Артемия старца послания против Будного, Увет духовный Патриарха Иоакима рукописный, Игнатия Митрополита Сибирского послания, Соловецкая челобитная с ее историею, Поморские ответы, Библиотека староверческой церкви, Словарь староверческой церкви, Никодимовы ответы, Ответы Ивана Пошехонова, Ответы Архангелогородские, Хрисмологион Николая Спафария, Писида Георгия о сотворении всея твари, Симеона Суздальского о 8-м соборе, Проскинитарий А. Суханова, Коробейникова путешествие, Украинцова Емельяна посольство в Турцию (1700), Макария и Сильвестра иеромонаха путешествие в Иерусалим (1704), Летописный сборник с стихом о Голубиной Книге в конце, Слово о Мамаевом побоище, Сочинения Кн. Курбского, Сказание о Гришке Отрепьеве, напечатанное в Чтениях, Письма Сильвестра Медведева, Риторика Козмы, Сатиры Кантемира, Пословицы по алфавиту, Собрание рукописных сказок, Слово о Бове, О Димитрие Басарге купце слово, Сказание о богатыре Еруслане, о Фроле Скабееве история, Грамматика и Риторика Софрония Лихуда и проч. Мы ставили рукописи по порядку нумеров каталога.
29) Библиотека А.И. Лобкова. В образцах Славяно-русского древлеписания, изданных Погодиным, находим из этой библиотеки харатейные рукописи: Пролог, писанный в 1283 году в Новгороде, Служебное Евангелие XIII или начала XIV-го века, Апостол XIV века и Толковый Апостол, писанный на бумаге в 1503 году. В числе рукописей есть превосходный экземпляр Бесед инока Зиновия, ученика Максима Грека, против ереси Феодосия Косого.
30) Библиотека старопечатных книг И.Н. Царского. Мы знаем об этой библиотеке по описанию, составленному и изданному П.М. Строевым  [70]. Она недавно приобретена Графом В.П. Орловым-Давыдовым и перевезена в Отраду, его подмосковную.
31) Библиотека А.Д. Черткова. Покойный собиратель имел в виду одну патриотическую мысль: соединить в своей библиотеке книги на Русском и иностранных языках, касающиеся России. Он издал им печатный каталог, с двумя прибавлениями, в малом числе экземпляров [71]. Теперь библиотека принадлежит сыну собирателя, Г.А. Черткову, который наследовал от отца своего любовь к книжному делу и обещает сделать ее публичною.
32) Библиотека С.Д. Полторацкого. Основанием для нее послужила библиотека, собранная библиофилом Петром Кирилловичем Хлебниковым. Ею пользовался и Карамзин, нашедший в ней Летопись Киевскую, единственный список Несторовой летописи, с именем Нестора, по имени владельца, названный Хлебниковским, и Летопись Волынскую. В ней собрана была вся современная и предшествовавшая Русская литература. Между рукописями замечательны были собственноручные письма к Хлебникову Епископа Крутицкого о поимке Пугачева. Много библиографических редкостей она заключала в себе, между прочим Оду Ломоносова Иоанну Антоновичу 1741 года. Сын основателя библиотеки, Николай Петровичь Хлебников, наследовав любовь к книгам от отца, умножал ее. От Хлебниковых она досталась, по наследству, Д.М. Полтарацкому, а от него перешла уже к известному нашему библиографу, Сергею Дмитриевичу, который постоянно ее увеличивал. В числе библиографических редкостей находится в ней собрание Русских Ведомостей, Московских и Петербургских, со времен Петра Великого (1703), самое полное. Она может служить одним из лучших пособий для изучения нового периода Русской Словесности. Часть этой библиотеки находится в Москве, другая в селе Авчурине, близь Калуги. Желательно бы было, чтобы библиографические труды, совершенные владельцем над своим книгохранилищем, были изданы в свет. Ему мы обязаны полнейшим обозрением Русских Журналов до 1828 года, напечатанным в Московском Телеграфе.
33) Библиотека С.А. Соболевского. Начало библиотеки положено значительным собранием книг, исключительно Французских, прошлого столетия, которые владелец наследовал. С тех пор он всегда собирал книги о разных предметах по мере того, как любознательность его переходила от одного предмета к другому. Впоследствии, многолетние его путешествия доставили ему случай пополнять начатые собрания.
Библиотека С.А. Соболевского содержит до 20.000 томов, из которых около 3.000 книг Русских. Тут все наиболее необходимое по Русской Словесности и Истории; замечательно полнотою собрание всех Русских путешественников и Русских писателей о странах, вне Европы находящихся. Рукописей одна: никому неизвестное и весьма занимательное путешествие попа Иоанна Лукъянова, ездившего в Иерусалим в 1701 и 1702 годах  [72].
34) Библиотека М.Н. Лонгинова. Для изучения истории Русской словесности нового периода, начиная от Кантемира и Ломоносова, это едва ли не первое пособие, потому что библиотека задумана и собрана с этою целию. Собиратель стал известен в нашей современной литературе многими замечательными статьями, относящимися к Русской Библиографии и к Истории Русской Словесности; но, при его огромных средствах и при его даровитой деятельности, мы в праве от него ожидать полной Русской Библиографии нового периода.
Сообщим подробности об этой библиотеке, за которые изъявляем признательность самому ее владельцу.
В ней заглавий 2.659; томов, брошюр, оттисков, листов и т.д. 5.453  [73]. Библиотека, посвященная исключительно Русской Словесности, составлена из произведений и трудов 927 авторов, переводчиков, редакторов и издателей. Есть много других неизвестных. Она имеет характер чисто литературный и собрана по плану, заранее обдуманному. С 1851 года, М.Н. Лонгинов начал собирать ее в Петербурге и собрал разве одну четверть или треть настоящего собрания; сюда вошли и книги, наследованные владельцем от его родителя; все остальное собрано в Москве, начиная с 1854 года. Книгопродавцы, в Петербурге Я.В. Матюшин, а в Москве И.Г. Кольчугин и Зайцевский, снабжали старыми книгами любознательного собирателя, который сам рано приобрел библиографическую опытность.
Самый богатый отдел составляют полные собрания сочинений в стихах и прозе разных авторов. Здесь не забыты даже и самые плохие писатели, а образцовые, начиная от Ломоносова до Гоголя и Аксакова, собраны во всех, по возможности, изданиях или, по крайней мере, бОльшей их части. Сюда относятся превосходные экземпляры первых изданий, как полного собрания сочинений, так и отдельных произведений почти всех Русских писателей. Альманахи и разные Сборники разных авторов представляют также полноту желанную. Русские журналы и главные литературные газеты - довольно полное и редкое собрание. Здесь почти все мелкие сатирические журналы XVIII века и в их числе едва ли не единственная у частных любителей «Поденьщина» Василья Тузова, 1769 года, все Новиковские издания, весь Сионский Вестник, Европеец и другие. Отдельно изданные произведения: эпические, драматические, лирические и пр. собраны преимущественно важнейшие, по содержанию, имевшие по чему-либо особый успех, написанные известными лицами и редкие по чему-либо. Тут между прочим замечательны собранные в составных томах все произведения, отдельно изданные, авторов, собрания сочинений которых никогда не были вместе напечатаны; напр.: пиесы Шаховского, Писарева, Загоскина, Кокошкина, Вронченки и других.
Романы, повести и сказки представляют небольшой, но полный выбор сочинений в этом роде, лучших и более редких.
Остальные книги содержания преимущественно исторического, биографического (особенно о XVIII и XIX веке) и библиографического. Классические книги по разным предметам дополняют библиотеку. Небольшое собрание самых редких масонских книг составляет замечательную редкость и хороший материал для истории мистицизма у нас в России.
Рукописей мало, но особенного заслуживают внимания Путешествия Радищева, в 4-ку, рукопись, судя по почерку, конца XVIII века, из библиотеки П.В. Голубкова.
Между автографами любопытны надписи на книгах: Державина на великолепнейшем экземпляре его сочинений издания 1808-1816 года, его племяннице, П.Н. Львовой; Капниста на роскошном экземпляре, издания 1796 года, поднесенном Д.А. Державиной; Митр. Платона на экз. поучительных слов, поднесенном Мих. Матв. Ртищеву; Гнедича на экземпляре Танкреда и Рылеева, на экз. Полярной Звезды 1824 года, подаренных Николаю Михаиловичу Лонгинову. Есть автографы Пушкина, Гамалеи, Дмитриева, Жуковского, Аксакова, Чаадаева, Графа С.С. Уварова и других.
Из редких книг можно указать на Жизнь Сифа Фон-Визина, на первые переводы Карамзина: Юлий Цезарь, Эмилия Галотти и другие, на Вадима Княжнина, на Российского Жилблаза Нарежного, на Пригожую повариху Чулкова, на Сатиры Рабенера Трусова, на Думы, на поэму Войнаровский и на Полярную Звезду всех годов Рылеева и проч. и проч.
Bсе книги и брошюры переплетены. При библиотеке три каталога: 1) Каталог по отделам, 2) Азбучная роспись авторов, переводчиков, редакторов и издателей Русских, 3) Каталог сочинений по алфавиту авторов.
Пожелаем, чтобы владелец этой прекрасной библиотеки, вмещающей в себе все умственное движение нашей светской литературы нового периода, ознакомил нас печатным образом с ее каталогом и в нем несколько подробнее и библиографически с теми сокровищами, которые она в себе заключает.
35) Библиотека Г.Н. Геннади. Наша наука обязана собирателю отличным библиографическим трудом, который он издал под заглавием: Литература Русской Библиографии  [74]. Библиотека его рассеяна в Петербурге, Москве и в деревне Смоленской губернии, Сычевского уезда.
В Петербурге находится превосходная для изучения древней Русской Словесности:
36) Библиотека Графа А.С. Уварова. Мы знаем об ее содержании по печатному каталогу рукописей И.Н. Царского, которые были приобретены Графом A.С. Уваровым; но собиратель с тех пор значительно умножил свое книгохранилище. По рукописям Графа Уварова изданы были Г. Сухомлиновым, в 1858 году, Творения Кирилла Туровского.
37) Библиотека князя Б.Д. Голицына, около Москвы, в селе Вяземах. Она досталась Князю Борису Дмитриевичу, по наследству, от родителя его, Князя Дмитрия Владимировича Голицына, всегда Москве памятного добром и ее любимого Градоначальника. Основание же этой библиотеке положено было братом его, Князем Борисом Владимировичем, одним из просвещеннейших вельмож своего времени, приятелем Державина, Мерзлякова, который в его доме, на Басманной, читал публичные лекции. Библиотека особенно замечательна собранием книг, изданных при Петре Великом, в Голландии, в Москве и в Петербурге. Здесь находятся: полный экземпляр Нового Завета на Голландском и Славянском языках, 1717-1719 годов, издание, как известно, весьма редкое; собрание Ведомостей, довольно полное и проч. Библиотека иностранная изобильна рукописями, весьма редкими по миньятюрам, их украшающим, а особенно: Livre de chasse, trait; de Gaston F;bus, fait pour le fameux Philippe de France duc de Bourgogne fr;re de Charles roi de France, manuscrit de l’an 1381, и французский перевод новелл Боккаччио, 1414 года, переведенный 39 лет спустя по смерти автора, с десятью превосходными миньятюрами.
В Симбирской губернии:
38) Библиотека М.А. Дмитриева. Она досталась известному писателю после покойного дяди его, Ивана Ивановича. Здесь находятся Записки сего последнего, изданные только отрывками в Москвитянине; здесь же - и собрание писем Карамзина к другу его, Дмитриеву, писанных за многие годы; одна только часть их была напечатана в Библиографических Листах. Самая библиотека, находящаяся в Симбирской деревне настоящего владельца, содержит в себе многочисленное собрание редких книг, которые рачительно собирал и хранил ее покойный владелец.

Основание публичной библиотеки в Москве принадлежит к числу самых настоятельных современных потребностей отечественного просвещения. Она могла бы соединить со временем и те книжные сокровища, которые находятся в частных руках. Из примера библиотек Новикова, Татищева, Сопикова, Мусина-Пушкина, Баузе, Смирдина, Лаптева и многих других, мы могли видеть, как частные книгохранилища непрочны, как зависят они от обстоятельств, как пропадают даже без вести, если не приобретаются в государственную собственность. Мы вполне убеждены в том, что Московские граждане, чувствуя эту потребность просвещения, захотят ознаменовать приближающееся тысящелетие России учреждением всенародного книгохранилища в древней ее столице. Такое дело было бы достойно и их любви к отечеству, и того великого праздника, который нас ожидает.
Основание библиотек во внутренних городах Империи принадлежит к числу отрадных явлений современных. Мы желали бы, чтобы оно простерлось не только на города, но и на сёла. Тогда только мысль о распространении грамотности в народе найдет для себя плодотворную пищу, когда при всякой сельской церкви будут устроены училище и сельская библиотека. Тогда только исполнится в народе Русском завет первоучителя Славянской грамоты, Св. Кирилла, выраженный в предисловии к переводу Евангелия и звенящий нам теперь укором из глубины десяти веков: «Душа безбуковная (т.е. не просвещенная грамотою) мертва является в человеках».

Вспомогательными науками при Истории Словесности являются Палеография и Библиография.
Для того, чтобы положить основания Славяно-Русской Палеографии, трудились Оленин, Карамзин, Ермолаев, хранитель рукописей Императорской публичной библиотеки, Митрополит Евгений, Кеппен, Востоков, Калайдовичь, Строев, Иванов, Погодин, Бередников, Бодянский, Ундольский, Тромонин, Буслаев, Срезневский и многие другие.

Исчислим те ученые исследования и издания, в которых мы можем почерпнуть некоторые данные для этой науки.
Письмо к Графу А.И. Мусину-Пушкину, о камне Тмутараканском, найденном на острове Тамане, в 1792 году, с описанием картин, к письму приложенных, соч. А. Оленина. СПб. 1806. Это первый отчетливый палеографический труд в нашей литературе.
Примечания на Граммату Великого Князя Мстислава Володимировича, и сына его Всеволода Мстиславича удельного Князя Новгородского, пожалованную Новгородскому Юрьеву монастырю, напечатанные Митрополитом Евгением в Вестнике Европы, 1818 года, с приложением списка самой грамоты. Здесь изложены в первой раз, на основании данных всеобщей Палеографии, верные начала и для Палеографии Славяно-Русской.
В этой науке составило эпоху важное открытие, сделанное Востоковым касательно употребления юсов в наших древнейших рукописях; а потому мы, по порядку времени, должны здесь поставить и его Рассуждение о Славянском языке, служащее введением к Грамматике сего языка, составляемой по древнейшим оного письменным памятникам, напечатанное в XVII части Трудов Общества Любителей Российской Словесности при Московском Университете, 1820, (стран. 43-53). Вот слова из этого рассуждения, относящиеся к вопросу:
«В Остромировом Евангелии употреблен ; именно там, где Поляки  a или e произносят. - Такое же строгое различие наблюдается в Остромировом Евангелии между ; и ;а, какое между ; и ;. ; ставится там, где у Поляков ia или iе, или а е после 1, rz, ;, cz; а ;а, где чистое ia. - Если бы действительно оказалось, что таковое правописание принадлежало Болгарскому диалекту, то сие открытие послужило бы в подкрепление тому мнению, что Славянская азбука изобретена перво-начально для Болгар, кои имели в языке своем носовые звуки ; и ;. В древнейшие времена наблюдалась, вероятно, разность в произношении между сими звуками, так как у Поляков а и е; ибо в Остромировом Евангелии никогда ; и ; один вместо другого не употребляются. Может быть, в 13-м или 14-м веке Болгары начали в произношении смешивать сии два носовые звука, а потому и начертания оных употреблять одно за другое».
Bсе позднейшие исследования подтвердили истину этого открытия.
Иоанн Экзарх Болгарский. Исследование, объясняющее историю Словенского языка и литтературы IX и X столетий. Написано Константином Калайдовичем. С 16-ю гравированными изображениями. Москва. 1824. Здесь автор на 25-27 страницах изложил результаты своих палеографических изысканий и подтвердил их приложенными снимками. Седьмой снимок меньших букв, киноварных, особенно достоин изучения для палеографа.
Палеографические таблицы почерков с XI-го no XVII век (числом 12), принадлежащие к обстоятельному описанию Славяно-Российских рукописей, хранящихся в библиотеке Графа Ф.А. Толстова, составленному Калайдовичем и Строевым и изданному в 1825 году, представили наглядным образом, хотя весьма неполно, изменение наших почерков по столетиям.
В собрании Словенских памятников, находящихся вне России (СПб. 1827), издатель их Кеппен в первый раз обнародовал Начертания букв и разных знаков Остромирова Евангелия.
Образцы Славяно-Русского древле-писания, издаваемые Профессором Погодиным. Москва, 1840-1841. Их литографировал художник Тромонин; вышло только две тетради. В первой помещено 20 образцев, которые начинаются Х-м веком и оканчиваются 1445 годом; вторая тетрадь содержит также 20 образцов и, представляя много дополнений к предъидущей, простирается до 1720 года. Это превосходные материалы для изучения нашей Палеографии. Здесь, наглядным образом, можно полнее, чем где-нибудь, проследить хронологически изменения Славяно-Русского почерка. - Не можем кстати не упомянуть также о Русском историческом Альбоме на 1837 год того же издателя, который содержит 261 автографический снимок.
В предисловии к Описанию Русских и Словенских рукописей Румянцовского Музеума (СПб. 1842), Востоков изложил особенные признаки почерков и правописания, встречаемые в рукописях. - В Грамматических правилах Словенского языка, извлеченных из Остромирова Евангелия, приложенных к изданию самого текста (СПб. 1843), он же установил первые филологические начала, без которых не может обойтись палеограф, изучающий рукописи.
Сборник палеографических снимков с почерков древнего и нового письма, разных периодов времени, изданный для воспитанников Межевого Института П. Ивановым. Москва. 1844. Сборнику снимков предшествует Исторический взгляд на развитие Славяно-Русской письменности и словесности, в котором автор изложил исторические изменения в нашем языке, по-скольку они связаны с палеографиею. Снимки расположены в хронологическом порядке, сделаны с грамот, начиная с древнейшей Мстиславовой, данной Новгородскому Юрьеву монастырю, и с других актов, обозначенных годами; представляют также азбуки древнейших памятников XI, XIII и XIV столетий и скорописи, начиная с XV-го по XVIII век включительно. Эта наглядная Русская Палеография имеет в виду практическую пользу для образованных межевщиков, которые должны быть добрыми начетчиками древних актов вотчинного владения; но она может быть полезна и для всякого, изучающего Славянорусскую Палеографию.
Палеографические и филологические материалы для истории письмен Славянских, собранные из XV рукописей Московской Синодальной библиотеки И. Д. Э. О. Профессора Ф. Буслаевым, с приложением 22-х снимков, литографированных Ионою Шелковниковым. Москва. 1855. Здесь, по моей мысли, выбраны были те древние Греческие рукописи VII, VIII и XI столетий, которые находятся у нас в Синодальной библиотеке и могут служить для сличения Славянских букв с Греческими, а из Славянских выбраны для снимков наиболее замечательные и обозначенные годами, начиная с 1073 года и оканчивая 1537, с тою целию, чтобы можно было наглядным образом проследить изменения почерков по рукописям, особенно значительным. Профессор Буслаев снабдил этот труд обильными филологическими исследованиями, в которых предлагаются и филологические пособия, столько необходимые для Палеографии.
Не привожу особенно других палеографических снимков, рассеянных в Достопамятностях Москвы, Тромонина  [75], и в приложениях к сочинению Профессора Бодянского О времени происхождения Славянских письмен: там они прилагались с другою целию.
Срезневский, в Известиях 2-го Отделения Академии, предложил краткое и легкое обозрение того, чт; до сих пор было совершено для Славяно-Русской Палеографии, под заглавием: Палеографические исследования Памятников Русской древности  [76].
При изучении древних рукописей и грамот, должно рассматривать: 1) вещество, на каком оне писаны, 2) вещество, каким писаны, 3) почерк, употребленный писцом, 4) правописание.
Вещество, на котором писались наши древние рукописи и грамоты, было троякое: пергамен, хлопчатая бумага, или бомбицина, и холстинная бумага. В глубокой древности и в средние века, для межевых планов, употреблялась березовая кора или луб. По свидетельствам Арабских писателей X века, паспорты, или грамоты пропускные, писались у нас на белой коре древесной. В юридических актах XV века, встречаем выражения: «да и на луб выписали... да и велись по лубу» (1483 г.). Императорская публичная библиотека, в своей выставке материалов для писания, показывает и Русскую бересту, или верхний слой березовой коры.
Пергамен есть самый древний у нас материал для писания рукописей и грамот. Древнейшее ему название было хартия или харатья от Греческого слова ;;;;;;, ;;;;;;;, откуда происходит слово харатейный. Пергамен (;;;;;;;;; ;;;;;), как известно, получил название свое от города Пергама, где, при господстве царей Атталов, грамматик Кратес, если не сам изобрел, то, по крайней мере, усовершенствовал изобретение этого вещества для письма, которое приготовляли из кожи животного, преимущественно бараньей. Слова пергамен, или пергамент, у нас позднейшего употребления.
Нельзя сомневаться в том, что мы это вещество, т.е. харатью, получали из Греции, еще до введения Христианства, потому что на харатье были писаны договоры Олега, Игоря и Святослава, как это свидетельствуют летописец и самые памятники. Предположить можно, что и Новгород получал его от Запада, через торговлю с Ганзою; но выделывали ли у нас свой пергамен, мы того не знаем. Все древнейшие наши рукописи и грамоты XI, XII, XIII и первой половины XIV века писаны на пергамене. Это вещество встречается и позднее, но уже становится редким.
Хлопчатая бумага, или бомбицина, заметна толщиною и плотностью своею в старинных наших бумажных книгах и грамотах. Она обыкновенно вылощивалась зубом, или каким другим орудием у писцов. На такой бумаге писаны все Татарские и Калмыцкие старые грамоты. Древнейшие Русские грамоты, до сих пор известные, писанные на хлопчатой бумаге: договорная грамота Симеона Гордого, первого Великого Князя всея Руси, с его братьями: Кн. Иваном и Кн. Андреем, в 1341 году, и духовная его же, в 1353-м.
Древнейшая книга бумажная, в библиотеке С. Петербургской Академии наук, писана в 1371 году.
Холстинная бумага тонкая появилась у нас также с XIV века. Карамзин замечает, что тряпичную бумагу предки наши получали тогда через Немцев. Выделывать бумагу на своих фабриках мы начали не прежде царствования Алексия Михайловича или Феодора Алексиевича. Древность бумаги, а потому и столетие, когда писана рукопись, можно отчасти узнавать по клеймам, какие на ней обозначаются: так, например, бычья голова есть клеймо, свидетельствующее об отдаленной древности рукописи. У нас двое трудились над решением этого вопроса: купец Лаптев  [77], известный бывший владелец богатой библиотеки, и художник Тромонин  [78]. Первый издал 152 клейма, с 1439 года по 1700; второй умножил число знаков до 287, но расположены они не в хронологическом порядке.
Вещество, которым писали, были чернила, киноварь, золото, серебро и разные краски. Текст в рукописях писался чернилами, которые отличались необыкновенною прочностию, потому что так ясно сохранили письмена через многие столетия. Киноварь, или красные чернила, употреблялась для заглавий и больших или прописных букв, которые отличались фантастическими узорами, составленными из зверей, птиц и других украшений, как свидетельствуют это снимки, превосходно изготовленные Тромониным и особенно Шелковниковым. Одна и та же буква писалась бесконечно разнообразными узорами, в которых была неисчерпаема фантазия писца-художника. Имели ли все эти узоры какое-нибудь символическое значение, решить трудно: этого никто не исследовал. Нет примера, чтобы рукописи наши или древние грамоты писались сплошь киноварью. Есть одно только исключение: Иоанн Грозный, в 1555 году, написал письмо к Гурию, Архиепископу Казанскому, все киноварью, может быть, из подражания Императорам Греческим, имевшим исключительное право подписывать свои грамоты пурпуровыми или багряными чернилами, которые изготовлялись для них из крови каких-то раковин и назывались encaustum sacrum. Золото, серебро, разноцветные краски употреблялись для заглавных рисунков над книгами и для начертания первоначальных вензелеватых букв в виде животных или насекомых.
Перейдем к почерку. Древнейший есть устав, или уставный почерк, у западных дипломатиков называемый litterae unciales: он смешан из заглавных угловатых и некоторых округлых букв. Устав разделить можно на крупный и мелкий; но буквы и в том и в другом сохраняют одинаковый характер. Уставом писаны все наши древнейшие рукописи и грамоты XI, XII, XIII и частию XIV века.
За уставом следует полуустав, состоящий больше из округлых, нежели прямолинейных букв, чт; ясно можно заметить в палеографических снимках Калайдовича и Строева, № 3 рукопись 1397 года, или в снимках Погодина из харатейного Служебника и такого же Апостола XIV века (№№ 16 и 17 первой тетради). Здесь наглядным образом увидите, что такое полуустав и как он зачинается у нас со второй половины XIV века.
Скоропись, или скорописное письмо началось с XV века и пришло к нам из Польши.
Должно заметить, что устав встречается и в рукописях позднейших веков; но этот почерк есть только подражание древнему и снят верно и точно с древних пергаменных рукописей.
В рукописях, чем оне древнее, тем ближе слова пишутся друг к другу, без расстановки, разве отделяясь где точками.
Перейдем к признакам букв по век;м и к знакам препинания.
Рукописи самые древние имеют большое сходство с Греческими VIII и IX-го века. Для того, чтобы убедиться в этом, любопытно взглянуть на снимки Греческие, приводимые у Монфокона, или на те, которые были изданы в Палеографических Материалах, к столетнему юбилею Московского Университета, и сличить их с Остромировым Евангелием и другими древнейшими нашими рукописями. Это сходство поразит во всем, и никакого сомнения не останется в вас, что Кирилловская азбука списана, в главных своих письменах с Греческой азбуки IX-го столетия. Особенное внимание обратить надобно на букву И, которая походит на теперешний Н, как Греческая, и на букву Н с ее диагональной чертою N. Но и все прочие буквы, сходные звуками в обеих азбуках: Славянской и Греческой, обнаружат такое же сходство в начертании.
В так называемых iотированных гласных буквах, которых начертание обозначено через ;, поперечная черта в гласных ;, н, ю, ;, положенная горизонтально, служит приметою древнейших рукописей: ибо черту эту в XIV веке начали поднимать вверх, и она получила вид диагонали. Древнейшее начертание буквы ЪI указывает на ее составление из букв Ъ и I, соединяемых нередко горизонтальною черточкою. Позднейшее ее написание, соответствующее теперешнему Ы из Ь и I, начинает встречаться с XIII века, и особенно в Сербских рукописях.
Из букв согласных, особенные признаки древности, по Востокову, можно заметить в буквах Ч, Ж и З. Древнейшая форма буквы Ч есть чаша. Гениальная догадка А.С. Хомякова, что эта форма была ей дана самим ее изобретателем, совершенно оправдывается, когда взглянешь на начертания этой буквы в азбуке, приложенной Калайдовичем к изданию Иоанна Экзарха Болгарского. С XIII-го и особенно с XIV-го века Ч принимает форму вилообразную. - Буква Ж в древнейших рукописях более сжата к середине своего стана. С XIV-го века она становится шире, и нижняя часть ее более поднимается к верху. - Буква З в древнейших рукописях нижним концом более загнута прямо, а с XIV-го века откидывается более направо.
С XV-го века буква Ч получает теперешнюю свою форму, буква З также, Ж встречается почти теперешняя скорописная. Достойна замечания также, по своим изменениям, буква Т: в древнейших рукописях она пишется с поднятыми крыльями, как ее первоначальный образчик Греческий, но с XV-го века она более и более опускает свои крылья и переходит в нынешнее т.
Древнейшие знаки препинания: точки посередине строки и крестообразное, вероятно, символическое, четвероточие, как бы служившее отдыхом для набожного писца, его крестное знамение, где точки заменяют персты. С XIII и XIV-го века точка становится уже у подошвы букв; с XIV и особенно с XV века входят запятая и двоеточие. Ударений в древнейших пергаменных рукописях нет; они появились в бумажных.
Правописание, по Востокову, в рукописях наших троякое: Русское, Болгарское и Сербское. Русское есть то, которое мы видим в печатных церковных книгах. В нем нет юсов (;), а ; и ; равнозвучны. Мстиславово Евангелие, хранящееся в Москве в Архангельском соборе, может служить образчиком древнейшего Русского правописания. - Болгарское древнее отличается употреблением ; и ; в значении носовых букв а и е. Остромирово Евангелие представляет древнейший для него образец; в нем весьма немногие отступления встречаем от этого правила. Сюда же относятся Толковая Псалтирь Чудовской обители, отрывок из Толковой Псалтири, принадлежавшей Митрополиту Евгению, Житие Кодрата, Житие Феклы, Изборник Святославов 1073 года. - Болгарское позднейшее правописание смешивает ; и ;, употребляя одно вместо другого. С XIV века юсы у Болгар совершенно утратили свое носовое значение и, по замечанию Калайдовича, употребляются в Болгарских рукописях на место различных гласных букв: а, о, у, ю и я. Позднее буква юс сделалась особенным признаком Задунайских и Молдовлахийских Славянских рукописей. - Сербское правописание, подобно Русскому, не употребляет юсов, но от Русского отличается употреблением ь-ря, вместо ъ-ра, и Е вместо ;. Видно, что Сербы скоро утратили твердый звук Ъ. Рукописи, так называемые Киприановские, хранящиеся в Троицкой Лавре, могут служить лучшим тому доказательством. Даже в Никоновском служебнике Троицкой ризницы видно сильное влияние Сербского ь-я.
Букву ;, как Болгары, так и Сербы, употребляют правильно; но Русские писцы позднейшего времени, утратившие в языке своем различие звуков ; и Е, часто ставят Е вместо ;. Ярким примером неправильности такого употребления этих двух букв у Русских писцов может служить Русская Летопись по Никонову списку.

Перейдем к Библиографии. Здесь прежде всего укажем на два отличные труда, облегчающие для нас библиографию самой Библиографии: Библиографические розъискания В.М. Ундольского  [79], важные для древнего периода Истории Русской Словесности, и на Литературу Русской Библиографии или Опись библиографических книг и статей, изданных в России, Г.Н. Геннади  [80], особенно важную для нового ее периода.
В древние времена предки наши не были чужды библиографических занятий. Первыми у нас библиографами были: Максим Грек, разбиравший библиотеку В. Князя Василия IV Иоанновича; справщик монах Евфимий, составивший Оглавление Четиих-Миней Митрополита Макария, и особенно Сильвестр Медведев, автор сочинения: Оглавление книг, кто их сложил, первого Русского библиографического труда, который был издан новым нашим славным библиографом В.М. Ундольским, усвоившим Сильвестру Медведеву имя отца Славяно-Русской Библиографии.
Укажем сначала на те издания, которые прежде всего могут служить руководствами и пособиями при изучении Славяно-Русской Библиографии. Первая роспись книгам гражданской печати, по замечанию Г. Геннади, была у нас составлена при Петре Великом, под заглавием: Реестр книгам гражданским, которые, по указу Царского Величества, напечатаны новоизобретенною Амстердамскою азбукою, по 1-е число иуня нынешнего 1710 году. В Моск. Вед. 1710. Мая 31.
Начала для Русской Библиографии положены у нас в новом периоде иностранцами. Первый, трудившийся ученым образом на этом поприще, был Бакмейстер, Инспектор Гимназии при Академии наук. С 1772 года по 1787-й включительно, он издавал на Немецком языке Русскую Библиотеку, служащую к познанию настоящего состояния литературы в России  [81]. Начиная с знаменитого Наказа Екатерины, эта Библиотека представляет полную Библиографию Русской Словесности за 1772-1787 годы, с алфавитным указателем авторов и книг, в конце XI тома. Нельзя не пожалеть, что такое издание не продолжалось. Мы имели бы в нем превосходный материал для Истории Русской Словесности нового периода. Бантыш-Каменский, издавая, в 1776 году, при Московском Университете, Бургиеву Риторику, приложил к ней список Русских книг, которые были ему известны, по 7 отделам (Филология, История, География, Математика, Медицина, Философия, Богословие), до 900 заглавий, но далеко не полный, по замечанию Бакмейстера, потому что Академическая библиотека вмещала тогда уже 1500 заглавий  [82]. Другие два ученых иностранца, Шторх и Аделунг, предприняли подобный Бакмейстерову, но уже систематический труд для Русской Литературы за первое пятилетие царствования Александра I (1801 - 1806)  [83]. В первом томе, кроме предисловия, библиографически описана вся Русская литература за это пятилетие, по разным ее отделам, с алфавитным списком Русских писателей и их сочинений: это труд Шторха; второй том, составленный Аделунгом, содержит иностранную литературу в России.
Далее следует, до сих пор, по полноте, единственный, Опыт Российской Библиографии, Василия Сопикова  [84]. В этом труде, Сопиков представил нам результат двадцатилетних занятий своих книжною торговлею. В предуведомлении он сделал общее обозрение распространению типографий в Европе, в Славянских землях и в России. Тут приложен и список первых книг, вышедших из типографий разных городов в Европе, начиная с Маинцкой Псалтири 1457 года и кончая 1500 годом. Далее следует Роспись Славянским книгам, расположенная по годам, от начала заведения типографий до XVIII-го столетия. Что не попало в эту роспись, то считается у нас необыкновенно редким. «Нет у Сопикова!» - известная поговорка у наших библиографов, желающих похвалиться редкостию книги. За тем помещено краткое известие о начале гражданских типографий в России, заимствованное у Митрополита Евгения, и указание на те, какие в ней тогда существовали. Сопиков предложил и свою новую библиографическую систему. Первая часть Опыта заключает, по алфавитному порядку, книги Славянские духовные, с Росписью писателей и их сочинений в конце части; последующие четыре части содержат в себе книги светские гражданской печати и представляют самый полный библиографический материал для истории нашей Словесности до 1813 года. Последняя пятая часть была издана по смерти Сопикова Анастасевичем. В этих частях находим многие выписки, сделанные библиографом из замечательнейших произведений Русской Словесности.
В Словаре духовных писателей Митрополита Евгения необходимо указать на биографию Диакона Иоанна Федорова, первого печатника Русского, и сотрудника его, Петра Тимофеева Мстиславцева  [85], где духовный библиограф изложил историю первого учреждения типографии церковной и изобретения гражданской печати в России. Сопиков пользовался этою статьею, которая первоначально была напечатана в Друге Просвещения, в 1807 году.
Недостатки Сопикова в Славяно-Церковной Библиографии восполняются Хронологическою росписью первопечатным Словенским книгам, которую Кеппен приложил к Библиографическим листам своим, изданию 1825 года. Эта роспись начинается Новым Заветом на Чешском языке 1475 года, изданным неизвестно где, и оканчивается Виленским Евангелием 1600 года, с дополнительными замечаниями  [86], которые возводят Славянское книгопечатание к Письмам Ивана Гуса из Костница к Священнику Гавлику и другим лицам, 1459 года. Русская Словесность имеет полную библиографию за этот счастливый для нее 1825 год, в издании Кеппена. Но публика, к сожалению, не поддержала этого полезного предприятия.
Другое важное дополнение к труду Сопикова представляет Обозрение Славяно-Русской Библиографии, изданное Сахаровым  [87]. Оно начинается Краковским Шестодневом 1491 года, и оканчивается Чином Освящения воды, 1655 года, изданным в Москве. Драгоценны указания библиографа на то, в каких библиотеках находятся описанные им книги, и ссылки на те статьи, в которых об них было что-нибудь сказано. Любопытно в предисловии указание на те типографии, откуда вышли все 1800 изданий, какие предполагал сполна описать наш достойный библиограф.
Дополнением к другой части Опыта Сопикова служат, уже известные нам, Росписи библиотек Плавильщикова и Смирдина, на которые указано в Материалах.
В новое время литературные журналы наши представляют довольно подробную библиографию Русских книг. Такою полнотою особенно отличаются Отечественные Записки, добывающие материалы для того из самых полных оффициальных источников. За некоторые годы, имеем мы библиографические отчеты при Журнале Мин. Нар. Пр. Замечателен отчет за 1855 год, составленный для Русской Беседы г. Бартеневым. Подробной, полной и систематической библиографии Русской Словесности мы в праве ожидать только от ученых деятелей Императорской публичной библиотеки, которая имеет все для того средства. Книжная наша торговля не получила еще ученой библиографической основы, и мы не имеем таких каталогов, какие ежегодно печатает, по четвертям года, Лейпцигская ярмарка. Мы ожидали подобного явления у нас, от книжного магазина гг. Щепкина и Солдатенкова; но ожидания наши, к сожалению, не сбылись. Мы обязаны, однако, выразить благодарность этим книгопродавцам за издание Библиографических Записок, настойчивое продолжение которых и в 1859 году есть, конечно, плод их просвещенного усердия к прошедшим временам Русской Словесности.

Библиография в наше время имеет многих деятелей, от совокупных усилий которых мы можем ожидать зрелых плодов для нашей науки. Вот имена их: Афанасьев, Бодянский, Буслаев, Бычков, Геннади, Лонгинов, Погодин, Полтарацкий, Полуденский, Пыпин, Сахаров, Срезневский, Сухомлинов, Тихонравов, Ундольский. Словарь Русских писателей нового периода и библиографический указатель ко всем нашим журналам, касающийся биографий писателей и их сочинений, должен быть общим трудом таких библиографов, и желательно было бы, чтобы Общество Любителей Российской Словесности, возобновив труды свои, в числе своих задач поставило и эти две, без которых История Русской Словесности нового периода никогда не будет иметь в своих руках полных материалов.

Первые толки о необходимости основания у нас типографии относятся к собору 1551 года, а первая типография основана была в 1553 году. Исторические подробности учреждения принадлежат XVI веку Истории Русской Словесности. Медленно действовали наши предки в распространении печатного дела. От первого основания типографии до издания первой книги прошло 11 лет. В 1564 году был издан, в Москве, Апостол диаконом Гостунским, Иваном Федоровым, и Петром Тимофеевым Мстиславцевым, а в 1565 году ими же - Часослов. Было ли издано тогда Евангелие, - наверное не знаем, но есть указания довольно верные, что было.
Когда первые печатники наши бежали, по причинам еще недостаточно исследованным, из Москвы на юг, печатное дело продолжалось в Москве, под руководством новых печатников, Никифора Тарасиева и Тимофея Невежи  [88], и напечатана была в Москве, в 1568 году, Псалтирь. Но далее, дело переносится уже в Александровскую слободу, где Андроник Тимофеев Невежа, вероятно, сын предъидущего, напечатал Псалтирь, в 1577 году.
Печатники, бежавшие из Москвы, действовали в Остроге, под покровительством Князя Константина Константиновича Острожского, известного ревнителя Православия на юго-западе России. Диакон Иван Федоров печатает, в 1580 году, Псалтирь, Новый Завет и всю Библию первым изданием, а в 1581 году - также всю Библию вторым изданием. Она известна у нас под именем Острожской. Потом Иван Федоров продолжает печатать в Заблудове и в Лемберге (во Львове), где он и умер, и где находится его гробница. Товарищ же его, Мстиславцев, действовал в Вильне.
Печатное дело в Москве возобновляется с 1589 года, трудами Слободского печатника, Андроника Тимофеева Невежи. Напечатаны были: Триодь постная (1589), Псалтирь (1591), Триодь цветная (1591, 1594), Октоих (1593, 1594). Но издание полной Библии в Москве отстоит от начала типографии на 110 лет и совершилось в 1663 году, при Царе Алексие Михайловиче.

Во время пребывания Петра Великого в Голландии, Амстердамский типографщик, Тессинг, просил у него дозволения завести в Амстердаме Славянскую типографию, для печатания всяких математических и художественных книг с рисунками, также ландкарт, эстампов и проч., на Немецком и Русском языках  [89]. Тессингу была дана привилегия печатать эти книги и торговать ими в России 15 лет. Голландец взял себе в сотрудники Белорусца студента, учившегося в Голландии и перешедшего в Реформатскую веру, Илью Федорова Копиевского, или Копиевича, который переводил для этой типографии книги на Русский язык. Здесь, кроме математических и художественных книг, печатались учебные книги для истории и Латинского языка. Кроме Тессинга, или Ивана Тезина, как он у нас назывался, встречаем, далее, имена Авраама Бренана и Гендрика Броина, Амстердамских же типографщиков, которые продолжали его дело. Для того, чтобы заохотить Русских людей, и особенно бояр, к Голландскому языку, Петр Великий, зная, что Священное Писание было любимою книгою в России, приказал напечатать на Голландском языке Новый Завет в Гаге, у типографщика фан-Дюрена, а Ветхий - в Амстердаме, у Данила фан-Лёвена, с белым полулистом для Славянского текста, который следовало отпечатать в С.-Петербурге, в Александро-Невской типографии. Весьма немногие экземпляры были отпечатаны с Славянским текстом одного Нового Завета.
В 1704 году, Петр Великий, с помощью справщика Московской типографии, Федора Поликарпова, изобрел новый почерк гражданской Русской печати, применив ее к округлости Латинской азбуки и выключив некоторые, ненужные нашему правописанию, буквы и ударения. Память и документы этого изобретения, равно как и станок, служивший Петру Великому, до сих пор хранятся в Московской Синодальной типографии. Буквы, по рисунку Петра, были отлиты в Амстердаме, в 1707 году  [90]. Первая книга, печатанная гражданскими буквами, вышла в 1708 году, в Москве; это были: Приклады како пишутся комплементы разные на немецком языке  [91]. За тем, с бОльшею пользою, приложено было новое изобретение к изданию Московских Ведомостей, которые, с 1703 года, печатались в Москве, Славяно-церковными буквами, а с 1710 - гражданскими. Гражданская типография переведена была в Петербург; первая книга гражданской печати, вышедшая там, была: Книга Марсова, в 1713 году, а за нею, с 1714, года, стали выходить тою же печатью и С.-Петербургские Ведомости.
С 1727 года, гражданская типография поступила в Академию наук и начала там постоянно печатать, при Академии, С.-Петербургские Ведомости. Разные правительственные учреждения, в С.-Петербурге, заводили у себя гражданские типографии: Сенат с 1713 года, Св. Синод, при своей канцелярии, с 1737, Кадетский Сухопутный Корпус с 1757, Военная Коллегия с 1762, Берг-Коллегия и Горный Корпус с 1775-го.
Первую вольную типографию для Русских и иностранных книг завел, в С.-Петербурге, с 1769 года, Гартунг, по привилегии, данной Сенатом; а после него Вейтбрехт,  - с 1772 г., и Шпор, - с 1776-го, по такой же привилегии.
В Москве, после первого опыта гражданской типографии, которая переведена была в С.-Петербург, первую гражданскую типографию учредил Московский Университет, с 1755 года, а потом Сенат, с 1764-го.
Указом 15-го Января 1783 года, дана была свобода заводить вольные типографии и печатать в них книги, под надзором полицейской цензуры. В 1796 году, указом Сентября 16-го, запрещены были все вольные типографии: тогда все оне разошлись по губерниям и основались при губернских правлениях. Но с 1802 года, указом Февраля 9-го, снова возвращена им свобода.
Когда Сопиков издавал, в 1813 году, первый том своего Библиографического Опыта, в России насчитал он до 66-ти типографий, казенных и частных.
Гражданский почерк наш изменялся, особенно сначала, в некоторых буквах, при Петре и Елисавете; но при Екатерине, вместе с светскою литературою, и он утвердился. История этих изменений может быть вполне исследована тогда только, когда мы соберем полную библиотеку первопечатных гражданских книг в хронологическом порядке. Замечания, сделанные Митрополитом Евгением, в биографии Иоанна Федорова, касательно изменения букв, весьма неверны.

Заключим Введение наше в Историю Русской Словесности изъявлением трех желаний, которые истекают из нашего беспристрастного и неодностороннего воззрения на оба периода ее истории: древний и новый.
I. Необходимо в наше время издать, в хронологическом порядке, все творения духовной словесности, завещанные нам древнею Русью. Они должны быть разделены на два отдела: 1) творения оригинальные, принадлежащие соотечественникам и соплеменникам или единоверцам; 2) переводы творений Отцев Церкви вселенской, совершенные в землях Славянских и у нас, в порядке их истории.
Такое издание представит нам великую и лучшую сторону жизни наших древних предков; в этих письменных сокровищах сохраняется завет их нам, сознание той высшей духовной жизни, до какой они достигали, и какая должна связывать с ними и нас. Тогда древняя Русь обнаружит перед нами глубокое зерно своей сущности, которое растет со дна тысячи лет нашей жизни и должно расти через все века, как вечное ее начало, нам присущее и неизменно верное. Такое издание, монументальное во всей полноте своей по столетиям, утвердит духовные основы, заложенные в нашей Руси, - основы, на которые опирается нравственная сила нашего отечества. Мы оправдаемся тогда и перед предками, перед священным их заветом, который нередко забываем, и целым передадим его потомству.
Из этой сокровищницы духовной всякий Русский может почерпать вечные истины и применять их к науке, к искусству, к жизни государственной, общественной и семейной, к воспитанию, к труду промышленному. Здесь равно могут черпать все, и всякий, по мере сил своих, по мере своего образования, по мере духовной жажды, объемлющей его душу: это кладезь всемiрный, школа всенародная, источник, биющий живою водою без конца.
Все сокровища языка Славянского, заключенного в этих сочинениях и переводах, тогда только окончательно могут быть извлечены из тьмы забвения и собраны вместе в один Славяноцерковный Словарь. Тогда только и грамматика древнего языка, и история всех перемен его получат полные материялы для филологической науки.
Не можем не выразить глубокого и искреннего сожаления о том, как это дело ведется теперь у нас. Мы находим в нем два существенных недостатка. Во-первых, издание этих древних памятников подверглось журнальной срочности. Конечно, нельзя не благодарить некоторых журналистов, за то что они знакомили и знакомят нас немедленно с такими любопытными памятниками, по мере их открытия; но все-таки неприятно видеть, что они исчезают в водовороте журнального потока и не переходят постепенно в такое издание, где им было бы прочное и законное место. Даже те издания, которые преимущественно назначены для подобных сокровищ, и те принимают в наше время летучий, эфемерный, отрывочный характер. Странно видеть какой-нибудь великолепный «Словарь древнего языка» разбитым на лоскутки периодического издания: - и на этом великом труде исполняется закон быстролетного времени, и над ним совершается всеобщий приговор современной литературы: все, что не прошло через водоворот ее журнализма, все то не имеет успеха в публике. Как не пожелать, чтобы все эти произведения древней жизни, отмеченные особенною печатью вечных начал духа, в них затаенных, были изъяты из бурного потока всеуносящей современности и собираемы в одно постоянное хранилище!
Другой недостаток, ярко заметный в обнародовании этих памятников, есть укоренившийся способ их издания. У нас совершенно забыто древнее правило учителей этого дела: установление чтения (lectio), уяснение смысла, расстановка знаков препинания. Как издавались древние классики? В чем состояла редакция текста? Правила классических изданий были у нас принаровлевы к нашему делу Тимковским и Калайдовичем; но мы уклоняемся от них и издаем текст древних памятников, не заботясь нисколько о прочтении их, потому что так издавать - и легче, и скорее. Как журнальная поспешность вредит нашему языку и литературе, так и здесь срочная торопливость исказила верные начала классической филологии, в приложении их к печатанию древних текстов. Прочесть древнее сочинение так, как читается новое, расставить в нем знаки препинания, как мы ставим их теперь, - значит приготовить текст к изданию. Дело не в Славянском шрифте, а в разуме текста, который мы совершенно теряем из вида.
II. Второе желание наше обращается к устной словесности нашего народа. Пора бы и ее избавить от того же эфемерного состояния, которое и над нею тяготеет. Пора бы было собрать все песни, сказки, притчи и пословицы Русского народа, не записанные до сих пор записать и вместе с напечатанными и рассеянными повсюду соединить в один свод и издать для всего народа.
Здесь опять не можем не заметить больших недостатков в наших собирателях. Думают, что, записавши сказку или песню со слов первого встречного крестьянина, сделали уже все, что нужно, - и что она готова к изданию. В селах и деревнях наших есть свои поэты, свои знатоки народного языка и словесности. Одна и та же песня и сказка совершенно иными предстанут из уст такого народного критика и словесника. В селах и деревнях надобно обращаться только к таким: они у себя, на родине, пользуются общею известностию. Надобно подвергать устное произведение народной словесности сличению по многим вариантам. Надобно самому собирателю иметь большой запас и вкуса эстетического, и чутья народности, которыми так был богат наш славный Пушкин. С его времени, по его указаниям, усилилось и наше стремление к памятникам этой Словесности, живущей в устах народа.
Есть у нас и письменная старинная литература, так называемая простонародная. В ней не без уродов, не без исчадий, особенно в XVII веке, когда Россия доживала до своего великого перелома. Есть люди, имеющие особенное влечение и призвание к изучению таких чудищ нашей подземной народной письменности, и эти люди, с их трудолюбием и своенравным влечением, - необходимы, и от их трудов мы ожидаем пользы, потому что надобно обнять все, и высокие, и аномальные явления народного организма. Но думать, что, по этим уродливым уклонениям от человеческого существа, мы определим самую сущность народной словесности, - все то же, чт; вообразить себя вполне изучающим анатомию тела человеческого, когда рассматриваешь одних только уродов: по одним лягушкам и жабам нельзя судить о всей твари, населяющей землю.
III. Третье желание наше касается тех писателей нового периода Русской Словесности, которые в своих произведениях выразили высокие идеи человечества, все они нуждаются в новых изданиях, согласных с современным развитием науки слова. Нельзя было не приветствовать от всей души нового издания Державина, которое предпринимает Академия Наук, под редакциею Академика и Профессора Грота. Но жаль, что подвиг не начат с отца Русской Словесности и науки в новом периоде, с Ломоносова. Такое великое дело надобно бы начинать с начала. Будем надеяться, что и первый наш мастер в Русском слове будет почтен подобным же памятником.
Вспоминая, как это дело совершалось и еще совершается теперь, мы не можем не выразить некоторых сожалений. Издания, так называемые Смирдинские, имели вид одной торговой спекуляции и исказили текст многих произведений Русской литературы. Отсутствие всякой критики и небрежность в издании текста положили печать отвержения на все эти томики, к которым, однако, мы должны иногда прибегать, за неимением лучших изданий. Через торговое предприятие Смирдина молодое поколение имело случай, по крайней мере, ближе и короче познакомиться с теми писателями, которых полуслепая и заносчивая критика Петербургских журналов только что отвергала.
Из наших классических писателей один только Крылов издан безукоризненно, да и то потому, что достался в руки мастера.
Издание Пушкина, сделанное Г. Анненковым, заслуживает благодарности за полноту, за биографию поэта, верную, впрочем, не во всех подробностях, за хронологический порядок, за варианты и многие замечания, но, относительно текста, и оно не совсем безукоризненно  [92].
Стихотворения Языкова, изданные вновь, не чужды самых грубых ошибок против логического смысла, против вкуса и просодии. - Сочинения Гоголя, в последнем издании, увы! кипят типографскими ошибками, которые искажают самый даже текст.
Все это показывает, что издание писателей есть дело, требующее многих условий, которые не всегда равно соединяются в издателях. Желаем, чтобы Академия и Общество любителей Российской Словесности обратили внимание на это важное дело у нас в отечестве - и исправным изданием текстов воздали должную честь первым двигателям нашей мысли и нашего слова.

Октября 18.
1859.

ПРИБАВЛЕНИЕ К 296-й СТРАН. I-й ЧАСТИ

В Православном Собеседнике (1858 г. Август) напечатано в Памятниках древне-русской духовной письменности  [93] прекрасное Слово от видения Апостола Павла, которое показывает, что источником народному стиху: Плачь земли перед Богом, было церковное слово. Вот его содержание. Слово начинается укором от Господа: «Вся тварь велению Божию повинуется; только люди преступают заповедь Божию». Солнце много раз молилось Богу, говоря: «Господи, все содержащий! доколе терпеть будешь неправды человеков и беззакония многие? Вели, Господи, и их пожгу, чтобы не творили зла». Голос был к солнцу: «Я все это знаю, и видит око Мое, но терплю, даруя покаяния время; если не покаются, буду судить их». Месяц и звезды жалуются также на ужасы, ночью совершаемые людьми, и просят погубить их. Господь и их успокоивает. Море и реки о том же вопиют к Господу. Наконец земля жалуется более всех; но и ее жалоба усмирена долготерпением Божиим. За тем следует прекрасный образ Ангелов, отдающих отчет Богу о делах человеческих, совершаемых днем и ночью.


ПРИМЕЧАНИЯ:
  1. Вот заглавие книги: Introductio in Historiam et rem litterariam Slavorum, imprimis sacram, sive Historia critica versionum Slavonicarum maxime insignium. 1729. Экземпляр этой весьма редкой книжки был найден мною в библиотеке Барона Молля, близь Мюнхена в Дахау, и вместе с другими книгами доставлен в библиотеку Московского Университета.
  2. Oratio de Russia ante hoc saeculum non prorsus inculta, nec parum adeo de litteris carumque studiis merita. 30-го Июня 1796 года. См. Истор. Моск. Унив. стран. 246 и Биографический Словарь Профессоров Моск. Унив. Т. I. стран. 68. В этой речи Баузе предложил разделение истории просвещения России до Петра на три периода: 1) до Владимира Святого включитель-но, 2) до Иоанна III, 3) до Петра Великого. Это разделение древнего периода принято было г. Гречем, в его учебнике Истории Русской Словесности.
  3. Prolusio de auctoribus supellectilis literariae Historiam Russicam proxime spectantis a Ioanne Theophilo Buhle. Mosquae. Сюда же можно отнести его Versuch einer kritischen literatur der Russischen Geschichte. Moskwa. 1810. Вышла только первая часть этого сочинения.
  4. Geschichte der slawischen Sprache und Literatur nach allen Mundarten, von Paul Ioseph Schaffarik. Ofen. 1826.
  5. Vorlesungen ;ber slawische Literatur und Zust;nde. Gehalten im Coll;ge de France in den Jahren von 1840-1842 von Adam Mickiewicz. Deutsche, mit einer Vorrede des Verfassers versehene Ausgabe. Drei Theile in f;nf B;nden. Leipzig und Paris. 1843-1844.
  6. Опыт исторического Словаря о Российских писателях. Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий, собрал Николай Новиков. В СПб. 1772 года.
  7. Московский Любопытный Месяцослов на 1776 год и проч. При Импер. Моск. Унив. 1776.
  8. Я имею в своей библиотеке экземпляр этого Словаря из библиотеки Пл. П. Бекетова, под рукописным заглавием: Новый опыт исторического Словаря о Российских писателях, собранный и изданный трудами Преосв. Евгения, Епископа Вологодского и Устюжского (что ныне Калужский и Боровский) и помещенный в журнале: Друг просвещения, 1805 и 1806 годов. М. Евгений в предисловии к труду своему говорит, что Опыт Новикова был принят с благодарностью от всех снисходительных любителей нашей словесности, а от некоторых строгих и взыскательных Аристархов с критикою и даже с бранью.
  9. Издание второе в двух частях. СПб. 1827. Первое издание вышло в 1818 году.
 10. Словарь Русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России, служащий дополнением к Словарю писателей духовного чина, составленному Митрополитом Евгением. Издание И. Снегирева. Том I. От А до Г. Москва. 1838.
  11. Словарь достопамятных людей Русской земли, составл. Дм. Бантыш-Каменским. Москва. 1836. 5 томов. - СПб. 1847. 3 части. - Всего 8 томов.
  12. Энциклопедический Словарь. 17 томов. 1835-1839. А - Дiод.
  13. Журн. Минист. Нар. Просв. 1834. Февраль. Хронологическое указание материалов отечественной истории, литературы, правоведения, до начала XVIII столетия. (П.М. Строева).
  14. Древняя Российская Вивлиофика, изд. Новиковым. Первое издание, в 10-ти частях, вышло в 1773-1775 годах; второе, в 20-ти, в 1788-91 годах. Продолжение древней Российской Вивлиофики издано Академиею Наук, в 11-ти частях, в 1788-1801 годах.
  15. История Российской Иерархии, собранная Новогородской Семинарии Ректором и Богословия учителем, Антониева монастыря Архимандритом Амвросием. 6 томов. В Москве. 1810-1815.
  16. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою Экспедициею И. Академии Наук. СПб. 1836. Четыре тома, с алфавитным Указателем. - Акты исторические, собранные и изданные Археографическою Коммиссиею. СПб. 1841-1842. Пять томов. К ним алфавитный Указатель. Дополнения к ним в шести томах. 1846-1857. - Полное собрание Русских летописей, семь томов. СПб. 1846-1857.
  17. Творения Св. Отцев в Русском переводе, с прибавлениями духовного содержания, издаются при Московской Духовной Академии с 1843 года. - Христианское Чтение при СПб.-гской Духовной Академии с 1821 года. - Православный Собеседник при Казанской Духовной Академии с 1855 года.

  18. Т.е. наставляемы.
  19. Инок Силуан, сотрудник Максима Грека, переводя с Греческого Беседы Св. Иоанна Златоустого на Евангелие от Матфея, так говорит в Предисловии, обращаясь ко всему Русскому народу: «Тыже... Русский Московский народ, грядите стецитеся к присноживотному сему из рая разумного исходящему Нилу, и почерпите с веселием воду бесмертия, и пийте от нея вси и главы и руце помазуйте: се бо есть пиршество, его же вем яко любите златаго языком и медоточнаго устнами Иоанна...». Опис. Слав. ркп. Моск. Синод. библ. Отд. 2. стран. 118.
  20. О чтении книг (о почитании книжном) в древние времена России. Правосл. Собеседн. Казань. 1858. Июнь и Июль.
  21. Так в библиотеке Иосифова монастыря находятся два подобных сборника, которые некогда принадлежали селам, лежащим близь обители: Шестакову и Ботову. В первом за № 434 находится, вместе с словами Иоанна Златоуста, и творение Нила Сорского о осьми помыслех; во втором, за № 525, за словами Иоанна Златоуста и других Отцев церкви следуют слова Кирилла Туровского. Эти книги, вероятно, были вкладом от обители и возвратились к ней, когда села отошли от монастырей.
  22. В.М. Ундольским в Чтениях Общ. Ист. и Древн. Росс. 1848. Год третий. № 6.
  23. № 219.
  24. См. Отчет И. публичной библиотеки за 1852 год. СПб. 1853. стран. 27.
  25. Чтения Общ. Ист. 1846. № 2.
  26. Роспись Российским книгам для чтения из библиотеки В. Плавильщикова, систематическим порядком расположенная. В 3-х частях. СПб. 1820, с прибавлением 1821 года.
  27. Роспись Российским книгам для чтения из библиотеки Александра Смирдина, систематическим порядком расположенная. В четырех частях, с приложением: Азбучной Росписи имен сочинителей и переводчиков, и Краткой Росписи книгам, по азбучному порядку. СПб. 1828. С прибавлением 1829 года.
  28. Обстоятельное Описание Славяно-Российских рукописей, хранящихся в Москве, в библиотеке Графа Федора Андреевича Толстого. Издали К. Калайдовичь и П. Строев. С палеографическими таблицами почерков с XI по XVIII век. Москва. 1825. С двумя прибавлениями, изданными П.М. Строевым.
  29. Реэстр старопечатных Славянских книг, находящихся в библиотеке А.С. Ширяева. Москва. 1833.
  30. Рукописи Славянские и Российские, принадлежащие Почетному Гражданину и Археографической Коммиссии корреспонденту, Ивану Никитичу Царскому. Разобраны и описаны Павлом Строевым. Москва. 1848. - Описание старопечатных книг Славянских, находящихся в библиотеке И.Н. Царского. Издал Павел Строев, с 12 гравированными изображениями шрифтов. Москва. 1836.
  31. См. статью Проф. Клоссиуса в Журн. Минист. Нар. просвещ. 1834. Июнь. Библиотека Великого Князя Василия (IV) Иоанновича и Царя Иоанна (IV) Васильевича. Проф. Клоссиус сомневается, чтобы эта библиотека могла перейти в Патриаршую. Список книг, принадлежавших библиотеке Царя Московского, сделанный Дерптским пастором, был найден в документах Дерптских и Перновских Проф. Дабеловым.
  32. Таково Толкование на 16 Пророков, рукопись, которую боярин воевода Михаил Яковлевичь Морозов, в 1556 году, пожертвовал Хиландарскому монастырю, на Афоне, a Арсений Суханов вывез опять в Москву.
  33. Catalogi duo codicum manuscriptorum Graecorum in Bibliotheca Synodali Mosquensi.
  34. Accurata Codicum Graecorum manuscriptorum Bibliothecarum Mosquensium Sanctissimae Synodi notitia et recensio, edita a Chr. Frid. Matthaei. Lipsiae, 1805 an. in 8. В 1 томе описаны Греческие рукописи, числом 401, собственно Синодальной Библиотеки, а во 2-м 101 рукопись Московской Синодальной Типографии.
  35. Описание Славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Отдел первый. Священное Писание. Москва. 1855. Отдел второй. Писания Святых Отцев. 1. Толкование Священного Писания. Москва. 1857.
  36. Указатель для обозрения Московской Патриаршей (ныне Синодальной) библиотеки, составлен Синодальным Ризничим, Архимандритом Саввою. Издание второе, значительно дополненное. Москва. 1858.
  37. Оглавление Четий-Миней Всероссийского Митрополита, Макария, хранящихся в Московском Успенском Соборе, составленное справщиком монахом Евфимием, со Введением Д. Ч. В. Ундольского. Чт. Общ. Ист. 1847. Год третий. № 4.
  38. Памятники Московской Древности, Ив. Снегирева. Москва. 1842 - 1845. стран. 42.
  39. Подробными сведениями о библиотеке Успенского Собора я признательно обязан Г. Протопресвитеру Д.П. Новскому.
  40. Оглавление книг, кто их сложил, составленное Сильвестром Медведевым, с Указателем, дополненным издателем, Д. Чл. Вуколом Ундольским. Чт. Общ. Ист. 1846. № 3.
  41. № CCXXI.
  42. Типографская библиотека в Москве. Исторический очерк. Русская Беседа. 1859. Т. V.
  43. Пам. Моск. Древн. стран. 145.
  44. См. История Русск. Слов. Часть 3. Стран. 128. Заметны исправления в слоге, совершенные Святителем, для лучшего уяснения текста. Так в самом заглавии вставлена частица же: всеми же действует.
  45. Описание Государственного Архива старых дел, составленное П.И. Ивановым. М. 1850. - Путеводитель по Государственным Архивам, состоящим при Правительствующем Сенате, в Москве. Составлен П. Ивановым. Москва. 1845.
  46. Стран. 287.
  47. См. ст. Г. Геннади, в 66 № Московских Ведомостей 1858 года: Библиотека Московского Университета.
  48. Библиотека Императорского Общества Истории и Древностей Российских. Москва. 1845.
  49. Мне случилось в Журнале Минист. Нар. Прос. Часть LIII. 1847 искать статьи Проф. Григоровича: Изыскания о Славянских Апостолах, произведенные в странах Европейской Турции, и я не нашел ее: она вырвана.
  50. Путеводитель по Императорской публичной библиотеке. СПб. 1852.
  51. Зал, занятых отделениями, в библиотеке 25; полок 53.305 футов (15 вер. 115 саж.).

  52. Описана в библиографических листах Кеппепа № 7 и в Известиях Академии.
  53. Между выставленными здесь папирусами первое место занимает книга, написанная не разгаданными до сих пор письменами и относимая, на основании приложенного в ее конце Латинского перевода, ко времени земной жизни Спасителя. Это - дар Суворова Императрице Екатерине II, присланный после взятия Варшавы.
  54. См. в Журн. Мин. Нар. Просв. (1835. Июль) статью о некоторых важнейших рукописях, хранящихся в Библиотеке Академии Наук.
  55. Журн. Минист. Нар. Просв. 1836. Февраль.
  56. Отч. И. Публ. библ. за 1852 год. стран. 65 и 66.
  57. Тем самым, для которого были списаны Книги пророков с толкованиями в 1047 году.
  58. Исторический очерк Софийской Библиотеки. И.К. Куприянова. Изв. 2-го Отд. Акад. Наук. Т. V. л. 124.
  59. Этот каталог напечатан был в Русском Вестнике 1842 года, № 12.
  60. Обозрение пергаменных рукописей Новгородской Софийской Библиотеки, составленное И.К. Куприяновым. Изв. Листы 128 и 143. Рукописи все богослужебного содержания.
  61. Поездка в Кирилло-белозерский монастырь. 2 части, 1850.
  62. № ССХХII. В этой ведомости между прочим показано, из каких северных монастырей присланы были в Святейший Синод сочинения, относящиеся до Русской Истории.
  63. См. в V томе Ученых Записок 2-го Отдел. его Описание Сборника XV столетия Кирилло-белозерскаго монастыря.
  64. Истина святой Соловецкой обители против неправды челобитной, называемой Соловецкой, о вере. СПб. 1844. К книге приложена выписка из описи библиотеки Соловецкой о старинных книгах, писанных и печатанных до книжного, при патриархе Никоне, исправления. Здесь указаны годы и столетия рукописей, равно и имена вкладчиков, между которыми встречаем имена Филиппа Митрополита, Иоанна Грозного, Сильвестра, Авраамия Палицына, Князя Пожарского и других.
  65. Православный Собеседник при Каз. Дух. Акад. 1859. Январь. Февраль. Май. Библиотека Соловецкого монастыря.
  66. Желательно бы было знать, сколько рукописей писано на пергамене и сколько на бомбицине.
  67. В одном месте синодика написано: Род Боярина Князя Димитрия Михаиловича Пожарскаго: Князя Козьмы - и только. В другом месте род записан подробнее.
  68. См. Описание 4-х рукописей, хранящихся в его библиотеке, Я. Бередникова. Журн. Мин. Нар. Просв. 1847. Сентябрь. См. его же статью: О некоторых рукописях, хранящихся в монастырских и других библиотеках. Журн. Мин. Нар. Просв. 1853. Июнь. - См. также статью Г. Куприянова: Указание на некоторые рукописи Новгородских церквей и монастырей. Там же. 1853. Декабрь.
  69. Статьи г. Артемьева о библиотеке Казанского Университета и об исторических ее рукописях помещены в Журн. Минист. Нар. Просв. 1851. Июнь и Ноябрь. 1852. Сентябрь. 1854. Июль и Август.
  70. Описание старопечатных книг Славянских, находящихся в библиотеке И.Н. Царского, издал П. Строев. С 12-ю гравированными изображениями шрифтов. Москва. 1836.
  71. Всеобщая библиотека России или каталог книг для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях. Москва. 1838. Тут же и первое прибавление с 529-й стран. Второе прибавление к нему вышло в 1844 году.
  72. В иноязычных книгах библиотеки надобно заметить: 1) многотомное собрание самых редких старинных путешествий, печатанных с конца XV века по конец XVII на всех Европейских языках, в числе коих особенно замечательны Испанские; 2) коллекция всего лучшего и редкого из сочинений, служащих для изучения библиографии, истории книгопечатания и Истории Словесности; 3) много сочинений тех средневековых поэтов и прозаиков, от которых ведут свое начало нынешние словесности: Немецкая, Французская, Английская, Италиянская, Испанская и Португальская. В последнем отделе много книг истинно редких и любопытных. Это собрание ценится за границею.
  73. Так было к 15-му Октября 1859 года. Здесь это число очень важно, потому что библиотека растет днями.
  74. Литература Русской Библиографии. Опись библиографических книг и статей, изданных в России. Издал Григорий Геннади. СПб. 1858.
  75. Шесть тетрадей. 1845.
  76. Т. VI. Л. 17 и 18-й Известий.
  77. Опыт в старинной Русской дипломатике, или способ узнавать на бумаге время, в которое писаны старинные рукописи, с приложением рисунков, Вологодского купца, Ивана Лаптева. СПб. 1824.
  78. Изъяснения знаков, видимых в писчей бумаге, посредством которых можно узнавать, когда написаны или напечатаны какие-либо книги, грамматы, рисунки, картинки и другие старинные и нестаринные дела, на которых не означено годов. Собрал и издал Корнилий Тромонин. Москва. 1844.
  79. Москва. 1846.
  80. СПб. 1858. См. выше.
  81. Russische Bibliothek, zur Kenntniss des gegenw;rtigen Zustandes der Literatur in Russland, herausgegeben von H.L. Chr. Backmeister. 1772-1782 St.-Petersburg, Riga und Leipzig. 11 томов.
  82. Ioh. Frid. Burgii elementa oratoria. Edidit Nicolaus Bantisch-Kamenski. 1776.
  83. Систематическое обозрение литературы в России, в течение пятилетия, с 1801 по 1806 год. Сочиненное А. Шторхом и Ф. Аделунгом. СПб. 1810 - 1811.
  84. Опыт Российской Библиографии, или полный Словарь сочинений и переводов, напечатанных на Славянском и Российском языках, от начала заведения типографий до 1813 года, с предисловием, служащим введением в сию Науку, совершенно новую в России, с Историею о началах и успехах книгопечатания, как в Европе вообще, так и особенно в Рос-сии, с примечаниями о древних редких книгах и их изданиях и с краткими из оных выписками. Собранный из достоверных источников Васильем Сопиковым. СПб. 1813 - 1821. 5 частей.

  85. Т. 1. стран. 260.
  86. Библиографические листы № 26.
  87. Обозрение Славяно-Русской Библиографии. Том первый. Книга вторая. СПб. 1849. На обвертке показан выпуск четвертый. 184 стран. Обещано довести библиографию до 1731 года, но доведена только до 1655-го.
  88. В акте 1556 года упоминаются еще печатный мастер, Маруш Нефедов, и резчик, Васюк Никифоров, Новгородец (умеет резати резь всякую).
  89. Выключая тех, сказано в привилегии, кои содержанием иметь будут догматы Православной веры Греко-Кафолической и Христианской вообще.
  90. Разговор о правописании Тредьяковского. 1748. СПб. стран. 253.
  91. То есть, писания от потентатов к потентатом, поздравителные и сожалетелные, и иные; такожде между сродников и приятелей. Переведены с немецкого на россиискии язык. - Я имею издание 1712 года. Видно, что эта книжка скоро разошлась, потому что через 4 года потребовалось уже второе издание.
  92. Так, например, в Борисе Годунове (изд. Анненкова) мы читаем:
Что пользы в том, что явных казней нет,
Что на полу кровавом всенародно
Мы не поем канонов Иисусу?
Напечатано: на полу, что не имеет смысла, вместо на колу: отношение к казням Иоанновым и к тому, что казненные, сидя на колу, пели акафист Иисусу. Эта явная опечатка перешла из самого первого издания.
В послании к Дельвигу, 1817 года, читаем стих, не имеющий размера:
Милой друг, и я певец! И мой смиренный путь...
Мог ли Пушкин, 18-ти лет, сложить такой стих, в котором нет размера? Вместо милой надобно читать мой. Такие промахи нередки у Г. Анненкова в произведениях Пушкина первой эпохи, которые требовали и лучшей эстетической критики, и лучшего знания просодии от издателя. Совершенный недостаток первой обнаружил г. Анненков в знаменитой опечатке, где персты превратились у него в перси (стихотворение Виноград). Эта опечатка хотя и была исправлена в перепечатанном листике, но все-таки обнаружила, как мало развито было эстетическое чувство в г. Анненкове, когда он принялся издавать Пушкина.
  93. От чего не словесности? Письменность есть русский перевод иностранного слова литература. Словесность есть наше Русское слово. Если словом письменность хотят издатели выразить мнимый мертвый характер этих памятников, уступая мнению тех, которые говорят, что эти памятники не имели никакого влияния на жизнь народа, то напечатанные здесь два слова о деннонощной молитве служат ярким опровержением такому ложному воззрению.


Текст к публикации подготовила М.А. Бирюкова.