Квартира

«…обыкновенные люди …в общем,                напоминают прежних… квартирный 
вопрос только испортил их…»

                М.А.Булгаков. Мастер и Маргарита

     Кто не знает знаменитые «хрущёвки»? Если и не жили в них, то хотя бы бывали у своих знакомых и видели все «прелести» таких квартир. Но в то время это было очень престижно и роскошно. Потому что лучшего жилья не было. А ведь квартиры давали бесплатно. Современники подсчитали, что за 18-летнее время правления Л.И.Брежнева квартиры получили 164 миллиона человек. У нас была отдельная, трёхкомнатная, которую дед получил как фронтовик, прошедший финскую и Отечественную войны и был несколько раз ранен. Нельзя не вспомнить, как досталась нам такая квартира.

      Мой дед, Яков Сергеевич, одно время работал в пожарной охране. Жили мы тогда всей  семьёй на одном из участков в Вольском районе в двухэтажном деревянном доме барачного типа. Не совсем барак, с удобствами. Общий туалет, общая кухня и коридор, три жилых комнаты, в которых жили совершенно разные семьи. Сегодня это называется квартира с подселением, и, как правило, это служебные жилые помещения. Тогда же такие квартиры называли коммунальными. Топили печи и для тепла и для приготовления пищи. Летом готовили на примусах и керосинках. Был прогресс, если керосинка состояла из трёх фитилей. В основном же использовались двухфитильные аппараты, которые были в каждом доме, и нередко даже по две. Готовили долго, но скорые на руку хозяйки к приходу на обед «хозяина», умудрялись не  только приготовить первое и второе, но и согреть чайник. Горячую еду умели сохранить в кастрюлях или сковородках для пришедших на обед мужчин. Помещали на кроватях, завернув в несколько слоёв одеял и накидок. Уже несколько позже появились керогазы, но были они не у всех. Если удавалось приобрести эту техническую новинку – радовалась вся семья. Пища готовилась быстрее, но не была столь вкусной, как на керосинке. До сих пор помню вкус жареной картошки, приготовленной на таком  аппарате. Это была наша любимая еда. И такого аромата и вкуса, смешанного с запахом картошки, лука, подсолнечного масла и копоти от керосинки, не встречал нигде и никогда. Прошло время.

     Помню, что дома всегда были женщины с детьми. Мужчины всегда были на работе, хлопотали с домашними животными, в лесу заготавливали дрова или трудились на сенокосе. Поэтому с мужской половиной дети встречались только поздно вечером или в долгие зимние вечера. Мы слушали об интересных людях, о наших давно умерших родственниках, которых мы знали вплоть «до седьмого колена». С детства запомнились напутственные слова деда, который наставлял нас: «Сам себя не обижай, и других не обижай». Нам всегда пояснялось, что если ты делаешь  плохо кому-то, обижаешь человека, сплетничаешь и осуждаешь его, то не ему делаешь плохо. Ты себе делаешь плохо. Унижаешь себя перед другими своим непристойным поведением, а поэтому,  никогда не будешь пользоваться уважением со стороны окружающих. Но самое интересное, конечно же, это были рассказы о минувших суровых годах войны, подвигах наших солдат и офицеров, тех, кто защищал нашу Родину. Сегодня такие рассказы всё реже появляются в печати, Очевидцев той страшной войны уже почти не осталось. Но патриотическое воспитание в то время и сегодня даёт плоды нашему поколению, которое  помнит о Великой Отечественной, о тяжёлых годах восстановления послевоенного времени и старается рассказать  об этом своим детям и внукам.

      Так мы жили до тех пор, пока мой дед не перешёл на другую работу.  Жильё, где проживала наша cемья, оказалось ведомственным. Состав семьи, по меркам того времени, был небольшой. Дед и бабка Александра Павловна, наша мама и мы с братом, ещё совсем маленькие. Тогда мне было всего четыре года, а брату всего два. Нас попросту вышвырнули на улицу. Вещи временно затащили в сарай, где хранился уголь для топки печей, а нам с братом постелили прямо на горку угля какие-то одеяла, и так мы спали. Это уже потом  какая-то сердобольная женщина из соседнего корпуса, помню только фамилию - Мухина, забрала малыша к себе в в соседний дом, а  мы остались в сарае. Крыша протекает, ветер свистит. Благо, что лето. После дождя всегда тепло и греет солнце. Так мы прожили несколько дней. За это время дед успел побывать в каких-то инстанциях, и ему разрешили использовать брошенную деревянную трансформаторную будку и приспособить её для жилья. Далеко от домов, на краю самого леса, и определялось наше жилище. Яков Сергеевич был хороший и плотник и столяр. Прорезал окна, сделал и вставил рамы, устроил небольшую пристройку - и дом готов. В маленький и уютный «домик» мы переезжали на телеге, запряжённой хромой лошадью. Возница всю дорогу громко возмущался и «крыл» бюрократов,  как только мог. Сам участник войны, он хорошо понимал состояние нашей семьи, сочувствовал и старался поддержать «боевое братство» и товарища по оружию.

      Счастливое, беззаботное детство.  Для нас было всё хорошо, всего много и никаких забот и хлопот. Мы не понимали, почему зимой холодно и по дому-будке гуляет ветер. Это было для нас нормой. Мы не понимали, что вода в кране на улице была подведена только на летний период, а зимой воду привозили издалека. Санки, вёдра, бидоны – всё что могли, использовали под воду.  Это уже позже, по мере взросления, мы принимали активное участие в доставке воды, дров, угля, чистке снега и прочих заботах по дому.

      Так мы прожили четыре года. Посёлок за это время застраивался новыми пятиэтажными домами. Начали переселять новосёлов из бараков и землянок. Да, землянок! Я хорошо помню, как много было таких сооружений. И мы бывали в гостях у друзей и знакомых моих бабушки и дедушки. Это не была землянка, которую показывают в фильмах про войну. Стены обшиты струганными досками и зачастую окрашены. В некоторых землянках были даже деревянные полы. Стол, стулья, кровать. Ну, всё как в комнате барачного типа, только в земле и с маленьким окошечком над входной дверью и, нередко, освящением от керосиновой лампы. Сейчас это  звучит дико, а в то время не каждый мог построить себе такое жильё, и люди были благодарны и за такие неудобства. Считалось, что в землянке было жить лучше, чем в бараке. Во всяком случае, в тишине и самостоятельно. Прошли уже более пятидесяти лет, а места, где находились землянки, ещё можно узнать по впадинам в земле и холмикам, напоминающим могильные захоронения, только больших размеров.

      Вот с таких мест и переселялись первые новосёлы в знаменитые хрущёвки. Учитывая трудные условия проживания нашей семьи в трансформаторной будке, с просьбой о получении квартиры  обратился и наш дед, Яков Сергеевич. Но как было тогда, так повторяется и сейчас. Ничего не изменилось. Вспомните своих друзей и знакомых, родственников и близких, которые прошли Афганистан и Чечню. Многие из них остались инвалидами. Многие парни до сих пор «воюют». Имеют нарушение психики, не прошли реабилитацию, которой у нас, к сожалению, нет. На обращения в госорганы получают заверения, обещания, которые не выполняются. А в военном комиссариате нередки случаи ответов: «Я вас туда не посылал». Как горько и обидно слышать такие слова тем, кто защищал интересы своей Отчизны, зачастую брошенные на произвол судьбы своими командирами и начальниками. Вспомните первую провальную чеченскую войну. Наших молодых парней предали. Министр Обороны Павел Грачёв официально отрёкся от своих солдат, тех, кого он посылал на эту бойню. Он публично заявил, что Армии в Чечне не может быть, и назвал своих подчинённых наёмниками. Этого нельзя забыть не только военным. Ребята не щадили ни своих сил, ни жизни для выполнения поставленной задачи. Об этом данные всё чаще появляются в СМИ. Можно с уверенностью сказать, что через несколько десятков лет, когда непосредственных участников этих событий останется совсем немного, то, может, и вспомнят о них, как сегодня вспоминают участников Великой Отечественной войны, которых осталось не десятки, а единицы. Которым обещали квартиры, но дали не всем. Которым обещали машины, но «не всем получилось».  Для фронтовиков устраивают праздники раз в год с выдачей «подачек». А ведь почёт и уважение должны быть всегда, и не только в народный праздник Победы 9 мая, а круглый год. А несчастные старики ещё и благодарят «благодетелей» со слезами на глазах.  В народе говорят: «Как было, как есть, так и будет».

      Вот и тогда, когда дед обратился с вопросом о квартире, ему дали обычный ответ: «Я вас туда не посылал». Можно только представить горе, причинённое страшными словами человеку, который на фронте совершил два подвига.  Был награждён орденом Красной звезды, орденами Великой Отечественной войны 1-ой и  2-ой степени и боевыми медалями и наградами. По совету однополчан он обратился  с письмом непосредственно к генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу. Да, действительно, раньше такое было возможно. Не только написать, но и получить ответ. Сегодня же, при обращении в органы власти, такое представить сложно. Отписки – да. Но не решение вопросов. В письме были изложены его фронтовые заслуги, ранения, членство в партии, состояние семьи и необходимость улучшения жилищных условий. Да и условий то не было. Никто не сомневался в том, что нашу семью не оставят без внимания. И через некоторое время ответ был получен: «Ваше письмо рассмотрено в положительном решении обращения. В соответствующие инстанции даны указания».

      Как мы уже вспоминали, дед работал в военизированной охране. Жили мы на краю посёлка, охранная зона была недалеко, и он часто приходил на обед с карабином или револьвером системы «Наган». Сколько раз мы с братом разбирали и собирали это оружие! Для нас, ребят, это было высшим доверием взрослых. Не только держать в руках «боевую пушку», но и прицеливаться, щёлкать курком, помогать чистить.

      Часто дед забегал в «соответствующие инстанции» сразу после обеда, а значит, и с оружием, с вопросом, как решается его судьба по поводу получения квартиры. С карабином в посёлок ходил редко, а вот с револьвером всегда. Боялся оставлять его дома из-за  нас.

      Среди нашего окружения всегда находятся знакомые, которые информируют нас о наших делах. Порой окружающие нас люди, о нас знают больше, чем мы сами о себе. Иногда так и хочется спросить у кого-то: «Скажите, как у  меня дела?». Замечательный артист и режиссёр великий  Аль Пачино как-то выразился: «Не спешите рассказывать о себе. О Вас разговор начнётся после того, когда Вы уйдёте». И не было никакого секрета среди окружающих, что дед обратился с письмом в ЦК КПСС, что такое распоряжение принято к исполнению местными органами и должен быть выписан даже ордер на жилое помещение. Несколько месяцев Яков Сергеевич как на работу ходил в «соответствующие инстанции». За это время «общения» некая дама очень невзлюбила моего деда. Всячески старалась препятствовать решению вопроса. Квартиры распределялись, время шло. А сдвигов никаких. Однажды дед пришёл после дежурства и, перед тем, как раздеться и сесть за стол, в форме и с пустой кобурой отправился к «своей» даме из «органов». Нужно понять состояние фронтовика, у которого нервы на пределе, когда эта женщина в очередной раз в грубой форме оборвала разговор с просителем и сказала: «Много вас таких». К счастью, мы не видели всей этой сцены, но нам с братом описала все  подробности наша мама. «Ах ты, сука, - вскипел дед и потянулся к кобуре, - застрелю, сволочь тыловая!». Зная, с кем разговаривает, эта тётя повалилась навзничь и в прямом смысле наложила в штаны, как говорят, сходила и по маленькому и по большому. Даме оказывали медицинскую помощь, набирали капли и ещё какие-то  препараты. А дед спокойно, не говоря ни слова, вышел и направился домой.

      Бабушка спрашивает мужа, усаживающегося за стол:
- Сходел что ль, узнал? Последнее квартеры роздают. Опять до того году останемся.
- Дадут, - отвечал добродушно  дед, - в партию писали. Ответ пришёл. Да что – то там не найдут.

     Деда за этот случай  ругали, проводилось разбирательство,  и, если бы револьвер был в кобуре, неизвестно застрелил бы он эту, по его выражению, «суку», или его бы судили за угрозу убийства при наличии огнестрельного  оружия.

      Но самое интересное, что ордер на получение квартиры нашёлся в тот же день. И,  как мне помнится, кто-то из начальства лично привёз домой заветную бумажку. Через несколько дней мы въехали в «квартеру», в новом доме, где была горячая и холодная вода. Электричество, где не замыкали провода. Была отдельная кухня, где не нужно было содержать керосинку и «появлялось на плите что-то синее, на которое можно было ставить посуду и варить обеды». Но знаменитая керосинка ещё долго находилась в сарае, готовая в любую минуту продолжать служить верой и правдой своим хозяевам.
                Владимир Серов 
                Февраль 2014 год