Жизненные истории

Сырые после дождя еловые ветви шипели и густо дымили. Все сидевшие у костра, а их было четверо очень непохожих друг на друга людей, но которых сдружила любовь к рыбалке, терли глаза и чертыхались, Одно хорошо, что не надоедали комары, отгоняемые едким дымом. Скоро закипел чайник. Юра, худощавый молодой человек с грустными глазами, моторист автосервиса, разлил кипяток по кружкам. Сергей, его друг, приземистый крепыш, водитель маршрутного такси, редкий молчун, хотя и носил фамилию Говорун, нарезал хлеб и колбасу, слепил бутерброды и разложил их на куске брезента. Мужчины придвинулись ближе к костру и приступили к чаепитию. До рассвета было еще не близко, но никто не хотел спать. Все ждали того едва заметного момента на рассвете, когда по озеру побежит легкая зыбь, и проснувшаяся рыба отправится на поиски пищи. Тогда, собственно, и начинается рыбалка. Обычно, в таких предрассветных ожиданиях ведутся тихие разговоры на всякие темы. На этот раз заговорили о том, как люди женятся, и какое место в этом деле занимает Его величество случай. И тут, молчаливый Сергей, вдруг изрек:
- Я-то с моей Наташей познакомился, можно сказать, случайно…
- Ну, вот открыл Америку!
- Да нет, у меня было не просто случайно,  а как-то необычно, вот что хотел сказать…  Когда вернулся из Афгана, шоферил на автобусе. Однажды подъезжаю к остановке, салон пустой, время позднее, а там за пургой ничего не видно, ну и закрыл сразу двери. И вдруг слышу такую брань в мой адрес, мало не покажется, только что не мат. Оглянулся, а я, оказывается, девчонку дверями зажал, да так, что ни назад не может, ни вперед, она-то в шубе. Как я ее не увидел, сам не знаю. Ну, конечно, открыл двери, извинился, говорю, что не нарочно... В следующую ночь, на том же маршруте и примерно в то же время, вижу, стоит женщина. Я ее сразу признал. Распахнул двери и жду, когда войдет. А она не трогается с места. Тогда в микрофон говорю, садитесь, мол, девушка, я долго ждать не могу... Села и улыбается. Я поехал, а сам в зеркале замечаю – девушка-то симпатичная... Так я ее целую неделю подбирал одну с последним рейсом, вроде как специально подгадывала... Думаю, раз такое дело, не иначе как я ей приглянулся, осмелел и говорю, давайте, мол, в кино сходим, если не возражаете. Сказала, что не возражает...Когда поженились, призналась. Говорит, села она тогда в мой автобус, злая-презлая на меня, отругала от души, а когда поостыла, подумала, и чего это она на парня бочку покатила, он вроде, ничего, симпатичный, стеснительный... Вот такую я вытянул тузовую карту по жизни.
- Чего только на свете не случается, - подал голос Степаныч, пожилой таксист и рыбак со стажем, медленно отхлебывая чай из кружки, - познакомился как-то мой приятель с одной девушкой. Красивая такая и, прямо скажу, породистая, как говорится, «берешь в руки, маешь вещь». Она мне тоже нравилась, не скрою, но это была его девушка...Надумал он на ней жениться и прежде чем сделать предложение, пригласил в ресторан. Он  заказал борщ. Я даже ахнул, когда узнал об этом позже, думаю, что приятель мой проявил, честно говоря, непонимание момента. Что же это он ее на домашний обед пригласил? Не успел официант отойти от стола, пожелав им приятного аппетита, как женщина наклонилась над тарелкой, чтобы начать трапезу, и вдруг, как завизжит! А приятель мой испугался, вскочил, как ненормальный, не поймет, что случилось? Глядит, его новенький костюмчик весь в борще. А его подруга сидит, нахохлившись, взъерошенная, бормочет что-то непонятное со страху и тоже вся в борще. Оказывается, у нее, бедняжки, вывалилась грудь из бюстгальтера на тарелку горячего борща! А грудь-то у нее была, как говорится, дар божий! Видать, тесно ей было в лифчике! Это был конфуз на весь ресторан. Тут мой приятель так разобиделся, что прекратил с ней всякое общение. А я подумал, что он и впрямь дурак, такое добро разве можно было оставлять без присмотра. Вот я и решился...
 - На что ты решился, Степаныч?
- Как на что? Известное дело. Вот скоро уже тридцать лет будет, как берегу это добро! Между прочим, жена моя часто говорит спасибо тому случаю за то, что он отвел от нее никчемного человека. Правда, борщ она с тех пор возненавидела на всю жизнь...
- Ну, Степаныч! Не ожидал! – восхищенно воскликнул его сменщик Александр, сколько работаем в одном парке, ни разу не кололся. Так это с твоей Варей приключилось? Ты даешь! Уважаю!
- А мне вот, тоже вспомнилась одна история, - начал свое повествование Юра, - только она немного грустная.
- Ничего, что грустная, лишь бы была интересная, - подал кто-то голос.
- То, что она интересная, это точно. Жила по соседству с нами одна семья: пожилая женщина и примерно того же возраста два ее мужа, да, да, два мужа, - начал свой рассказ Юра, - жили они под одной крышей и довольно дружно. Было что-то странное в этом сожительстве, во всяком случае, что-то нехристианское, Создалась такая семья, как потом выяснилось, по вине одного фронтового казуса. Лидия, так звали мою соседку, летом 1941 года проводила мужа на фронт и осталась с двумя малолетними детьми на руках. Кого-либо из близких родственников иди друзей, которые могли бы ее поддержать или чем-нибудь помочь в те трудные дни, поблизости не оказалось. А зимой того же года она уже получила «похоронку». Что было делать молодой женщине? Поплакала, как все бабы, и замкнулась в своем горе. Понимала, что не одну ее постигла такая вдовья участь. Стиснула зубы и работала, позабыв о себе. Теперь главным в ее жизни стало одно - спасение детей. Весной 1942 года вернулся с фронта сосед по дому, Семен, который был старше ее лет на десять. Живого места на мужике не было, так его изрешетило осколками от фугаса. Был он человеком одиноким и скромным, стал на заводе работать бухгалтером. Однажды подошел к Лидии и говорит ей: «Трудно тебе одной растить детей. Давай это делать вместе». В округе было немало одиноких женщин, которые охотно пошли бы за него. Но сердцу не прикажешь, он прикипел к Лидии. Та поначалу растерялась и ничего ему не ответила, но слова Семена запали в душу. К этому времени боль по гибели мужа несколько притупилась, да и надо было думать о будущем: боялась, что одна не сможет поставить детей на ноги. Проплакала всю ночь перед фотографией супруга, попросила прощения у Богородицы и согласилась. Семен переехал жить в ее дом, а свою квартиру вернул исполкому. В положенное время Лидия родила третьего ребенка. Жили Семен и Лидия в полном согласии друг с другом, много и дружно трудились, думали о том, как вырастят детей и выпустят их в жизнь, когда уже не будет ни войны, ни разрухи.
Наступил 1945 год. Все праздновали победу в этой горькой войне и поминали погибших. Лидия и Семен, в память о первом муже Лидии, поставили в церкви поминальную свечу, но тот неожиданно вернулся домой, живым и невредимым. Когда это случилось, хозяйка была на рынке. Заходит солдат в свой дом, а там незнакомый мужик сидит себе на кухне и чинит обувь. В глазах у фронтовика потемнело от обиды и трудно сказать, чем бы все это кончилось, если бы Лидия вовремя не появилась на пороге. Соседки успели предупредить ее: «Спеши, Лида, беда может случиться: Ванька вернулся». Лидия ворвалась в дом, как фурия. Видимо, лицо у нее было такое суровое и решительное, что оба мужика, уже готовые вцепиться друг в друга, замерли, как вкопанные. Поздоровалась она с Иваном сдержанно и сказала, что рада его возвращению, хотя и не ожидала, поскольку «похоронка» на него пришла еще в 41-ом, а он, Иван, за всю войну ни одной весточки ей не написал. Достала из картонной коробки, в которой хранила документы, эту серую бумажку из военкомата и показала ему. А потом говорит; «Ты меня с двумя малыми детьми оставил, а подумал, как мне их было одной растить? Слава Богу, вот нашелся добрый человек, который сам недоедал, а твоих детей выкармливал, одевал их и обувал, отца им заменил. Можно сказать, что спас их от верной гибели при этой нашей разрухе. А ты, вместо того, чтобы ему в пояс поклониться за это его доброе сердце и сказать спасибо, обиду свою решил показать?!» Иван мрачно стоял посередине комнаты, тяжело опустив на грудь голову. Не ожидал солдат такого приема в родном доме. Больно задели его Лидины слова, но он сдержался: «Как же я мог написать тебе, когда я был в плену после ранения? – и, горько вздохнув, добавил, - Куда же мне теперь идти?» Наступило тяжелое молчание от безысходности создавшегося положения. И вдруг Лидия говорит: «А зачем тебе уходить из собственного дома? Разве тебя кто-нибудь выгоняет? Разве ты виноват в том, что так произошло? И я не виновата, Иван, перед тобой и Богом в том, что такое случилось. Война проклятая эту нашу жизнь перевернула и искорежила. Как же я могу от тебя отказаться, если за тебя по любви пошла, и как мне предать Семена за доброту его? Нет, ты мне муж законный перед Богом и людьми, такой же, как и Семен. И люблю я вас обоих одинаково. Разлучаться ни с кем из вас не желаю. Дети у нас, опять же, общие. Вот и будем жить все вместе, как одна семья, и пусть люди говорят, что хотят». Мужики опешили от таких слов Лидии. Они ожидали от нее любого решения, но только не такого. Затем сели за стол, крепко выпили, поплакали и решили: пусть будет так, как сказала Лидия.
С тех пор их видели только вместе: и на рынке, и в церкви, и в гостях, всегда вместе, куда бы они ни ходили. А уж как их Лидия делила в постели, – для всех это оставалось тайной. Случалось, конечно, что злые женские языки бросали ей в след: «Тут сколько нас баб без мужиков остались, а она, двоих под подолом держит». Но так было только поначалу, потом и эти разговоры прекратились. Детей они вырастили. Те уже сами обзавелись собственными семьями и разъехались в разные стороны, но постоянно навещали мать и обоих своих отцов. Права, видимо, была моя бабка Евдокия, на глазах которой состарились Лидия и оба ее мужа, заметив однажды: «Оно, конечно, не по-христиански у них получилось, но зато очень по-человечески».
- Интересно, ничего не скажешь, - задумчиво сказал Александр. Помолчал немного и потом добавил, - мне вот, тоже вспомнилась одна история. Знал одного вора в законе, им-то семью, вроде, иметь нельзя, так он влюбился в одну казачку до беспамятства, та была просто  Мерелин Монро. А она поставила ему условие – навсегда завязать с прошлым...Вот, он и пришел на суд братвы, так мол и так, жить без нее не могу. Братва долго решала, как с ним быть. И наконец, решили отпустить. Свадьба, скажу я вам, была грандиозная. Так вот на этой свадьбе за одним столом мирно сидели вся криминальная Абхазия и весь уголовный розыск республики. Можно было за один вечер арестовать всех воров. Но этого делать было нельзя по понятиям чести. Интересная была история, да жаль, видимо, не успею рассказать, рассвет начинается...Так что до следующего случая, мужики...
Все оглянулись на озеро, и впрямь начинался рассвет. Черная вода на глазах обретала сероватый оттенок, над озером поплыл туман, и уже было видно, как по поверхности воды побежала мелкая рябь.