Женщина которая знает, но не может

      Он заметил её сразу, когда она села, закинув ногу на ногу, одёрнула юбку и посмотрела на свои изящные туфельки. Потом выпрямилась, взяла из сумочки зеркало и поправила свою причёску.
   Илья, не контролируя себя, поедал прекрасную брюнетку всем своим существом.
   Гали знала, что Илья наблюдает за каждым её движением. С ней так бывало всегда, когда оказывалась на пересечении взгляда мужчин, знающих особенности хорошеньких женщин.
   Она знала, что отличается от других женщин, но не совсем понимала – чем. С одной стороны, Гали было приятно – что ей уступают лучшее место в ресторане или в театре, не дают заплатить за ужин или за билет на зрелище, поддерживают за руку, когда она переходит улицу.
   Руки мужчин всё время тянулись к ней. И в этом иногда было большое неудобство. Приходилось урезонивать, или улещивать, или оскорблять, или просто драться, чтобы отстали.
   Все мужчины хотели одного и того же, и деться от этого было некуда. Она воспринимала похотливость мужчин как неизбежность и была права.
   Когда она была совсем молоденькой, её это мучило. Было гадко от сопящих тел, давило ощущение вины.
   Но повзрослев, притерпелась и выработала свои методы. Иногда она уступала, иногда принимала в подарок деньги и вещи. Подходы же почти все ей были известны. Гали точно могла предугадать всё, что сделает или скажет Илья после того, как его взгляд остановился на ней.
   Знания мужской психологии из опыта иногда помогали избежать осложнений.
   Мужчины постарше хотели ей помочь, устроить учиться или устроить в шоу-бизнесе.
   Из молодых некоторые хотели на ней жениться или опекать её.
   И лишь немногие, весьма немногие, честно и прямо желали с ней спать, о чём и заявляли с первой встречи. С ними было проще всего, потому что она могла сказать да или нет и на этом поставить точку.
   Больше всего Гали ненавидела в большом внимании к ней грызню, часто разгоравшуюся вокруг неё. Мужчины яростно схватывались в её присутствии, словно голодные псы при виде свежего мяса на кости.
    Поэтому ей иногда тянуло к женщинам, но она не нравилась им. Она была не глупа. И знала, почему у женщин отторжение от неё, но ничего поделать с собой не могла.
    Мечтала же она – о богатом доме в большом городе, о трёх детях: двух девочках и одном мальчике. Также она мечтала о том, как будет стоять на лестнице красиво одетой и приглашать гостей к обеду. Конечно, всё это будет происходить с мужем, но он как-то ускользал из этой картинной мечты, потому что рекламы в женских журналах никогда, отображая женщину, не включали мужчину.
    Только обаятельная женщина в красивых одеждах и украшениях спускается по лестнице, а вокруг только знатные гости в столовой и только чёрные бутылки полусухого крымского вина с чёрной икрой из Астрахани на столе из красного дерева; чистенькие дети целуют маму, отправляясь спать.
    Вот  чего ей хотелось! Но она понимала яснее ясного, что этого как раз и не будет.
    В последнее время Гали было невесело. Она начала думать о других женщинах. Может быть, они в постели не такие, как она?
    Гали явственно видела, что на большинство женщин мужчины не реагируют, как на неё. Несмотря на внимание к ней, у неё не было обременения постоянных чувственных отношений, а как это бывает у других дам – она не знала. С ней никогда о любви не говорили. Они её просто не любили.
    Однажды молодой врач, Геннадий, к которому она обратилась в надежде как-нибудь умерить свою чувственность, чтобы затем успокоиться и хладнокровно осмотреться и найти причину страданий, начал к ней приставать, и когда она его резко осадила, заметил: «Вокруг вас воздух  неприятием заражён. Не знаю, как это у вас получается, но это бесспорно есть.  Конечно, такие женщины встречаются, - сказал он. – Слава богу, их немного, иначе бы мужчины спятили!».
    Гали пробовала одеваться построже, но это мало помогало. На обычной работе она не удерживалась. Она очень хорошо научилась пользоваться компьютером, но когда её принимали на работу, в офисе всё шло кувырком.
    А теперь у Гали была работёнка на грани фола. Платили хорошо, сложностей особых не было. Она раздевалась на холостяцких банкетах. Антрепризой занималось обыкновенное агентство.
    Гали не понимала, что за смысл в этих банкетах и что за удовольствие мужчинам, но мужчины приходили, а она получала десять тысяч рублей за то, что снимала одежду, и это было лучшее, чем если бы одежду сдирали в кабинете.
    Гали даже почитала о нимфомании – хоть и немного, но поняла, что ею не страдает. И чуть ли не жалела об этом.
    Иногда она хотела уехать в Роттердам на улицу красных фонарей, скопить там денег и вернуться назад в Россию - в Калининградский Светлогорск на покой – или выйти за пенсионера с большой пенсией, с которым можно сладить. Это было бы самое простое.
   Молодые люди, которые ей нравились, почему-то относились к ней злобно. Они часто подозревали Гали в обмане. Либо дулись, либо пробовали одаривать тумаками, либо в ярости прогоняли её. Она пыталась их удержать, но получалось только так.
   А старик с деньгами – это выход. Она бы хорошо к нему относилась. И время и деньги он тратил бы не впустую.
    У неё были только две приятельницы, и обе с низкой социальной ответственностью. Как видно по жизни, только такие могли не завидовать и не осуждать её. Но одна уехала в Испанию с небедным любителем русских женщин. Другая же, стала жить с майором полиции, и подруга ей была ни к чему. Её звали Полиной. Они вместе когда-то снимали квартиру. Полина не тяготела к мужчинам, но и женщинами не интересовалась. Потом на Полину запал майор Степанов, который ушёл от жены, и Гали попросили съехать, объяснив всё напрямую.
    Таясь от майора, Полина продолжала подрабатывать своим телом, и заболела сифилисом. Раньше это почувствовал Степанов.  Он был из впечатлительных, ошалел, потерял работу. Полина всё-таки считала себя виноватой, поэтому кормила и лечила его.продолжая заниматься проституцией.
    Чтобы заработать на жизнь Полина основное время проводила за стенами дома. Бывший майор стал ревновать и не пускать её на улицу, хотя сам сидел без работы. Хорошо бы чтобы Степанов ушёл бы из жизни Полины, и они могли бы опять жить вместе. Они были дружной парой. И жилось бы им весело, в удовольствие.
    В Украине с 2014 года элита, освобождённая от ответственности, начала мародёрствовать, и Гали хорошо подрабатывала на банкетах.
    Илья встал и подошёл к Гали, сел рядом, закинул нога на ногу. Он немножко робел перед этой женщиной.
   - Так вы – в Киев, - сказа он, - вы там живёте?
   - Время от времени, - ответила она тихо.
   - Люблю присматриваться к людям, сказал он. – Особенно сейчас, когда все пороки вылезли наружу.
   Глаза Гали с её темными лучами  вышли навстречу его чувственному взору.
   Илья, почувствовал, как сжимается горло, и воздух распирает грудь. Он, подумал, что, наверно, тронулся. Илья знал, что он застенчив, но обычно мог убедить себя в обратном, а сейчас испытывал все мучения шестнадцатилетнего юноши.  Его взгляд блестел.  Щёки горели. «Что за дьявол? – сказал он себе. – Что ли я совсем потерял контроль из-за этой случайно встреченной красотки?» О присмотрелся к ней внимательнее, подыскивая какую-нибудь спасительную мысль, и тут увидел у неё возле носа следы хирургических инструментов. Это его несколько успокоило. Небось, не такая уж она и уверенная в себе, если исправляла то, что чем её одарила природа.
   У него было всего полчаса. Надо уложиться. Если он хочет заболтать красотку,  нельзя терять ни минуты. Но когда он снова решил заговорить, голос сел.
   Она наклонилась к нему поближе.
   - Я не расслышала, - сказала она.
   Илья кашлянул.
   - Я говорю, меня зовут Ильёй и мне сегодня радостно и красиво как после дождя.
   - Да, душевно, а меня зовут Гали.
   - Я вам говорил, - начал он. – Люблю присматриваться к людям. Я бы сказал, что вы работаете в мире прекрасного: даёте людям радость своей деятельностью, то есть вы артистка.
   - Нет, ответила она. – Вы ошиблись.
   - Так вы не из мира кино или театра?
   - Нет.
   - А вообще работаете?
   Она рассмеялась; лицо у неё становилось очень приятным, когда она смеялась. Но Илья заметил, что один нижний зуб её кривой. Он рос вбок и налезал на соседа. Она перестала смеяться и закрыла рот. «Стесняется», - подумал Илья.
   Гали всё знала наперёд. Предугадывала, что он собирается сказать. Всё это бывало много раз.
   Он намеревался спросить о её месте жительства и взять у неё номер телефона. Но с этим у Гали было всё просто. Смартфон был при себе, а  постоянного пристанища у неё не было.
   Она понимала, что выглядела умно и богато; Илья был растерян. Гали знакома была эта краснота, выползавшая из-под воротничка мужчины, и хрипотца нескладной речи. Она увидела, что Илья настороженно поглядывает на часы.
   Гали снова наклонилась к нему.
   - Я сберегу вам время, молодой повеса, - сказала она. – Я стоматологическая сестра. На мне висит всё хозяйство кабинета зубного врача. – Она часто так рекомендовалась. Сама не знала почему так делала. Может быть, потому, что это пресекало всякие догадки, и никаких вопросов больше не задавали. Большинство людей не любят долго говорить о зубоврачебных делах.
      Он намеревался спросить о её месте жительства и взять у неё номер телефона. Но с этим у Гали было всё просто. Смартфон был при себе, а  постоянного пристанища у неё не было.
   Она понимала, что выглядела умно и богато; Илья был растерян. Гали знакома была эта краснота, выползавшая из-под воротничка мужчины, и хрипотца нескладной речи. Она увидела, что Илья настороженно поглядывает на часы.
   Гали снова наклонилась к нему.
   - Я сберегу вам время, молодой повеса, - сказала она. – Я стоматологическая сестра. На мне висит всё хозяйство кабинета зубного врача. – Она часто так рекомендовалась. Сама не знала почему так делала. Может быть, потому, что это пресекало всякие догадки, и никаких вопросов больше не задавали. Большинство людей не любят долго говорить о зубоврачебных делах.


   Илья, переваривая сообщение, вспомнив свою супругу – Эллу из Житомира, взглянул на красотку Гали, с досадой произнёс одними губами: «Мерзкая скандальная карга».
   Очаровательная блондинка улыбнулась и приложила палец к губам, как бы говоря: «Храни то, что имеешь!». Она почувствовала облегчение – а с другой стороны, ей было капельку жаль. Она знала, что с Ильёй будут хлопоты, но при этом видела, что во многих отношениях он парень славный и до какой-то степени с ним можно совладать.  По тому, как он краснел, она поняла, что его, вероятно,  можно остановить, просто сказать какие-нибудь обидные слова в его адрес.
   Илья всем своим нутром ощутил, что всё кончено. Она не станет с ним ввязываться в историю взаимоотношений мужчины и женщины.
   Ещё ни к одной женщине его так сильно не тянуло, как к этой, да и тянуло иначе. Илья ощутил сухое скребущее чувство потери. Ему представилось, как его встретит ревнивая Элла и как он будет ей врать. Им овладело разочарование.
   Гали встала и пошла к выходу, сказав ему горячим шёпотом: «До свидания!»
   - До свидания! – ответил, волнуясь как подросток, Илья. Он с тоской смотрел ей в след и мысленно прощался с ней навсегда, пока она шла к двери, покачивая восхитительными бёдрами.