От Дона до Праги - 5 место

(Фото автора)

Очерк

С утра завязавшийся бой наводил неописуемый ужас. Уже несколько часов кряду Дуся со всей семьёй находилась в погребе, боясь хоть на секунду высунуться наружу. Домик их стоял на самом берегу Дона, воды которого всего лишь отделяли селение от фашистов, со вчерашнего дня занявших позицию на той стороне реки.

Воедино слившиеся ржание раненых тонущих лошадей, предсмертные крики бойцов, орудийные раскаты, отчётливо доносившиеся до сидящих в укрытии, заставляли их содрогаться от страха и беспомощности. А рано овдовевшая мать, привыкшая одна заботиться о большом семействе, всё переживала за поспевший в печи хлеб, без конца повторяла: "Ох, сгорит хлебушек, сгорит, родимый, чем же я вас, детки, кормить стану?"

И выждав минуту затишья, не вытерпела мать, стрелой полетела в хату. Но едва она взялась за ухват, как её швырнуло в противоположный угол: прямо у стены разорвался снаряд, разворотивший фасад дома. Лишь по чистой случайности мать осталась в живых, отделавшись лёгкими ушибами и жутким испугом. Но не столько за себя, сколько за судьбу малолетних детей.

Назавтра вся семья вместе со всеми бабами, ребятнёй и стариками Каменно-Верховки была эвакуирована в глубь тыла. Четверо же старших её сыновей с первых дней войны ушли на фронт. А её первой помощнице—семнадцатилетней Дусе — со всей молодёжью села предстояло рытьё окопов. Через два месяца, по возвращении домой, Евдокию, комсомолку-активистку призвали на защиту Родины.

Попала Дуся в 796-й стрелковый полк, сто сорок первой легендарной стрелковой дивизии, державшей оборону по берегам Дона. Тут же, в части, прошла юная девушка курсы связистов и, получив обмундирование, приступила к своим обязанностям.

Пришлось расстаться со своими пышными русыми косами ниже пояса, не полагавшимся женщинам в армии. Как нечто бесценное и дорогое Дуся хранила их в полевой сумке вместе с котелком и ложкой. Но не уберегла: в боях под Курском с землёй и гарью смешались её чудесные локоны, лежавшие на повозке.

Через несколько дней девушку ждало настоящее потрясение. С вечера она со своими друзьями-связистами расположилась в двухкомнатном домике на краю небольшого хуторка. Утром приехала кухня. Полковой повар внёс в переднюю комнату закопчённый чан и приступил к раздаче. Дуся за едой подошла последней. В эту секунду вражеский снаряд прямым попаданием влетел на середину второй половины дома, где находились все её товарищи, человек двадцать.

В этом ужасе бескрайнем
Чуть жива она была,
Снова смерть своим дыханьем
С головы до пят прожгла.
Наповал друзей сразила
Под грохочущий набат,
Никого не пощадила —
Ни девчонок, ни ребят.
Только что сидели вместе
Все они в один рядок:
Кто письмо писал невесте,
Кто жевал сухой паёк.
Кто-то вспомнил клён у дома,
Кто детишек, кто жену,
Кто последним бранным словом
Клял фашистов и войну.
Планов лишь никто не строил,
Не пристало — шла война.
Вдруг снаряд со страшным воем
В клочья их разнёс тела.
В голове в момент смешалось:
Крик, огонь, пожара дым,
Дусе в миг тот показалась
Жизнь подарком дорогим...

Трое суток Евдокия отказывалась от пищи, никак не могла смириться с этой горькой утратой. Из тяжелой депрессии её вывела очередная атака на врага.

Выиграв жесточайшую битву на Курской дуге, наши войска, равно как и германские, понесли огромные потери. Малое число бойцов осталось и от 141-й дивизии. Но несмотря ни на что, они смогли пронести свое боевое знамя через все тяготы и муки сражений. А это значило, что дивизия не погибла.

Получив пополнение, её части двинулись на Киев. За освобожденной столицей Украины следовало Дубно. Днепр, преградивший путь нашим наступающим войскам, пришлось форсировать глубокой осенью на шатких плотах под беспрерывным огнём противника.

"Эта могучая река, - вспоминает Евдокия Никифоровна, - поглотила великое множество красноармейцев".

Захват плацдарма на противоположном берегу для Евдокии совпал со знаменательным событием в её жизни: девушку приняли в ряды Коммунистической партии.
К слову сказать, она и сейчас считает себя партийным человеком.

После Дубно и Чернигова смертельная схватка предстояла за Житомир. Наши войска трижды отвоёвывали у фашистов этот город, на подступах к которому страшная смерть настигла командира отделения связи. Навек простилась там Дуся и со своей двоюродной сестрой. Бок о бок прошли они с Полиной Лазутиной от родного порога до Украины...

По прошествии полувека имя её увидит Евдокия Никифоровна в длинном списке погибших, выгравированном на памятнике в Чернигове, куда однажды она приедет на встречу с однополчанами.

А пока её ратный путь лежал через Трускавец, Карпаты, Польшу, Румынию, вплоть до Праги. Там и встретила Дуся день Победы.

Позади остались многие сотни километров — завьюженных, стылых, опалённых пеплом и порохом дорог передовой, где под пулями и бомбёжками Дусе не раз приходилось устранять повреждения линии связи на разбитых участках, выполнять самые ответственные, жёсткие, строгие приказы, не подлежащие обсуждению. Но Дуся была коммунисткой, и этим всё сказано.

Для неё до сих пор остаётся загадкой, что спасло её от смерти, постоянно кружившейся над головой. То ли ангел-хранитель, то ли молитва, которую Дуся шептала перед каждым боем, то ли сам Господь Бог.

Живой и невредимой вернулась она к родному очагу. И не было предела материнскому счастью, сумевшему поднять её на ноги. Очень скоро тяжелобольная мать пошла на поправку. Следом за дочкой обняла она двоих сыновей, а вот еще двоих— так и не дождалась. Числятся они в "Книге памяти" Каширского района как без вести пропавшие.

Дуся долго отходила от всего пережитого, что выпало на её долю, то и дело вскрикивала и вздрагивала по ночам и лишь постепенно, день за днём приходила в себя.

Встав на партийный учёт, бывшая фронтовичка, кавалер ордена Отечественной войны II степени и двух медалей "За отвагу" Евдокия Никифоровна получила назначение: возглавить парторганизацию трёх окрестных колхозов и заведовать избой-читальней. Ощутимое содействие в работе молодому секретарю партийной ячейки оказывали учителя здешней школы.

В 1947 году по направлению райкома КПСС Евдокия едет на учебу в г. Усмань, в школу по подготовке руководящих кадров. После окончания учёбы она получила диплом техника-организатора сельского хозяйства, и партия поручила ей ответственное дело—в кратчайшие сроки поднять из разрухи один из трёх колхозов, располагавшихся на территории Старинского сельсовета.

Нелегко приходилось Евдокии в роли председателя. Не хватало мужских рук, кругом одни вдовы и у каждой, почитай, по "охапке" детей.

Засучив рукава, Евдокия частенько сама и корм животным с полей доставляла, и под бурёнок садилась, и вместо бригадира подворья обегала. Как могла, старалась она оправдать доверие вышестоящего начальства, а самое главное—колхозников. При её старании за год с небольшим хозяйство шагнуло из числа отстающих в передовые. Тем не менее, зимой пятидесятого при объединении колхозов на посту председателя остался более опытный и зрелый руководитель.

Евдокия к тому времени вышла замуж за местного механизатора Ивана Кубышкина, и постоянным местом их жительства стал крупный пригородный посёлок Колодезный. Четырём дочкам подарила жизнь Евдокия Никифоровна. Но так случилось, что растить их ей пришлось одной. И надо признать, она воспитала достойную смену. Чтобы поднять дочерей на ноги, она день и ночь неустанно трудилась.

Не одним десятком лет исчисляется её трудовой стаж. За безупречную работу неоднократно награждалась почётными грамотами, ценными подарками, являлась ударником коммунистического труда, имеет звание «Ветеран труда».

Выйдя на заслуженный отдых, не привыкшая сидеть без дела, Евдокия Никифоровна много лет была заместителем председателя Колодезянского совета ветеранов. Во многом благодаря её хлопотам, совместно с Елизаветой Васильевной Кострыкиной, бывшей фронтовой подругой, в посёлке создан Дом ветеранов. Самое деятельное участие принимала Евдокия Никифоровна и в организации хора ветеранов, известного сегодня далеко за пределами Колодезного и носящего звание "народный". С момента основания долгое время пела в нём и Евдокия Никифоровна.

Любит она людей, живое общение, и соседи, все знакомые, отвечают ей взаимностью. Не терпит замкнутости, пустоты и одиночества. В своё время встречалась с однополчанами. Побывала в Дубно, Чернигове, Москве, Алатыре, Трускавце, привезла священную землицу с братской могилы в Коренево. Свято хранит фотографии тех встреч. И никак не покидает бывшую фронтовичку память о той проклятой войне, о той боли, что ей пришлось перетерпеть...
------------
P.S.  Евдокия Никифоровна Кубышкина давно перешагнула
девяностолетний жизненный рубеж.
С памятью и ясностью ума у неё всё в порядке!